Я вновь попытался вырваться. Все равно, что тле спастись из лап и жвал орды муравьев. Там, где меня прижимали весом, теперь еще схватили руками, даже на грудь оперлись и облокотились для пущей надежности.
Мы ждем ответа. Честного, искреннего, безусловного.
Чего вы хотите?!
Просто ответь. Ты возвращался в лоно любви?
В каком смысле «возвращался»?
Варвара с укором покачала головой:
Ты же как-то родился? Или ты черт, возникший на причале?
Я родился! почти выкрикнул я. Несмотря на общий жар, лоб покрылся испариной. Моя мама Елена!
Святой причал так они называют портал, место перехода из нашего мира в этот. Молитва встречи, которую каждого заставляют зубрить с детства, гласит: «Если я встречу ангела, я стану ему другом и помощником. Я отведу его в крепость. Я отдам жизнь за него не задумываясь. Если я встречу Падшего, я убью его». Остается напомнить, что ангелами местные считают прибывающих женщин, а Падшими или, другими словами, чертями мужчин. Малейшего подозрения достаточно, чтобы разрушить мою конспирацию, и все пойдет прахом. Первые же встречные обязаны будут прикончить меня на месте. И даже те, кто явно симпатизирует. И они сделают это.
Вот, довольно кивнула Варвара, приняв мою панику за намерение сотрудничать. Возвращался ли ты еще в какое-нибудь женское лоно?
Я стал красным на фоне насевших на меня бледных созданий, которые вцепились, как вампиры в жертву.
Нет, выдавило горло.
Все слышали? громко воскликнула Варвара. Он сказал нет!
Алле хвала!
Меня сломали. Отжали, перемололи, развеяли по ветру. После выдачи секрета столь интимного, со мной можно было делать все.
Что еще от меня хотите? устало бросил я.
Еще одного ответа, столь же честного и однозначного. Дарил ли ловиласку способами, состоящими или включающими комбинации лишь из трех составляющих?
Слишком заумно. Голова не работала, но край сознания понял и выдохнул за меня:
Тоже.
Тоже что? Им требовалась конкретика.
Нет.
Нет! во всеуслышание повторила Варвара, вертя головой. Нет!!
Алле хвала! откликнулся радостный хор.
Все? спросил я. Довольны? Ты сказала, это последний вопрос.
Вопрос да.
Что же еще?!
Обычно урок завершается демонстрацией способов ловиласки по всем видам, как включающим, так и исключающим третью составляющую.
***
Демон я поперхнулся, страцией?!
Затем практические занятия.
Практи кхм. Уши слышали, мозг не верил. Общие, что ли?!
Какие могут быть еще? Желающие практикуются, нежелающие совершенствуют наглядную теорию. Предмет обязаны освоить все. Можно не владеть копьем, но нельзя прожить без основополагающего без умения дарить и принимать жизнь.
У него тысячи жизней на пособии, напомнила Амалия.
Помню. Варвара привстала на коленях. По шатру голов поползли беременные звездами трещины. Небо заглянуло в душу. Там оказалось так же пусто. Поэтому начнем с
Она остановилась, глубоко задумавшись и перебирая что-то в голове, лицо прыгнуло по сторонам:
Еще один момент. За время плена рыкцари никого не принудили силой?
К чему принудили? моргнула Клара.
Антонина ехидно скривилась:
А если не силой?
Решив, что Клара и сама догадается, Варвара с суровостью обернулась к возвышавшемуся над остальными крупному лицу Антонины:
Если ты насчет меня, то здесь разговор особый, к нему еще вернемся. Итак, жду ответа, это принципиально.
Выждав с десяток секунд, она удовлетворенно кивнула.
А до плена? повис в сгущенном воздухе ее следующий вопрос. Если у кого есть, что сказать, скажите сейчас. Необходима абсолютная чистота опыта.
Тишина. Стрельба взглядами. Конфузливое опускание век не от желания скрыть, а от самой мысли, что подобное могло случиться.
Тогда следующее: кто уже имел ловиласку без третьей составляющей?
После некоторого колебания нехотя приподнялась рука Ярославы.
Да?! Расскажи! набросились соседки.
Девушка отстранилась:
Это к делу не относится.
Ярослава права, она не в храме, чтобы отчитываться.
Тон преподавательницы не хуже шприца развеял приступ любопытства. Только после этого вздернулась и быстро упала рука Ефросиньи.
Права поговорка про тихий омут. К ней уже не проявили столь бурного внимания. Но заметку себе сделали все, еще пообсасывают косточки на досуге.
Я еще раз припомнил про себя услышанную ранее формулу, в ней фигурировали боль, болезни, дети, удовольствие. Стало предельно неуютно. Ну и допрос. Коснись такое меня не факт, что рискнул бы признаться. Одно дело чего-то не делать, поскольку считаю неприемлемым, и совсем другое открыться окружающим в уже сотворенном. Оно уже произошло, и если было неправильным, то почему-то все же произошло! Ну, обстоятельства так сложились, что непредставимое почему-то оказалось допустимым. Психика вещь странная и, честно говоря, предельно нелогичная. Нередко она взрослеет быстрее человека, не успевающего за ее прыжками. А иногда наоборот плетется в хвосте за акселератом-инстинктом, шпыняемая за любую провинность или за то, что инстинкты для своего блага могут выставить ей в вину. И выставляют.
Вот и говорю: если даже я, старавшийся не лгать никому, особенно самому себе, не уверен, что нашел бы силы сказать правду, то как на моем месте поступил бы человек менее щепетильный? А здесь верили словам!
Впрочем, царевны женщины, верить словам их крест. Будем считать, что всем нам им и мне исключительно повезло.
Ясно. Варвара оглядела всех родительским взором. Последнее. Все мы заперты детством на замочек, не разрешающий взрослости вторгнуться в непозволительное.
У меня вдруг выстрелило: замочек! В школе кладовица ничего надежнее щеколды представить не могла, а тут целый замочек. Царевны дочки царисс, и если такие слова и понятия им не в диковинку, то меня ждет еще много удивительных открытий.
О чем это я, каких еще открытий? Мне ли жаловаться на их недостаток? Будь моя воля, все открытия позакрывал бы к чертовой бабушке. Меньше знаешь крепче спишь! Ну почему я не понимал этого прежде?..
Корябнуло по душе: «Будь моя воля». Главная проблема. Никого в этом мире моя воля не интересует. Оттого и лежу на травке, не властный над собственным телом.
У кого замок сломан? вопросил строгий голос.
Снова отличилась Ярослава. В гордом одиночестве.
Нет. Медленно, багровея на глазах, к ней присоединилась кажется, Софья усредненно-никакая, похожая на всех, поступавшая как все. Человек без собственного мнения. Или это Анна? Не помню. Одна из них сейчас находилась в тройке выставленных часовых, в то время как вторая приподнятой рукой сообщала о себе прелюбопытнейшие подробности.
Зато Ефросинья не шелохнулась. Царевны вновь зашушукались. Я прибалдело лежал: придавленный, смирившийся, но никак не равнодушный к происходящему. Оно напрямую касалось меня. Пока в основном рук и ног очень касалось, и все свидетельствовало, что добром это не кончится. Правда, злом предстоявшее тоже не назовешь. Чем-то не посередине (если брать два этих главных понятия), а равноудаленно от середины как если линейку согнуть кольцом и соединить концы. Противоположности сольются в одну точку. Вот ее я сейчас и ожидал взрывную, добро-злую, немыслимую.
Времени прошло много, нынешнюю чистоту гарантирую, выдала Ярослава необходимую формулу.
И я! быстро присовокупила Анна-или-Софья, прячась за большой спиной Антонины.
Странно, но в отличие от других стеснявшихся учениц она укрывалась не от моего противоположнополого взора, а от излишнего внимания подруг. Как же, видимо, допекли. Или как могут допечь, если такая реакция.
Ефросинья скудно вбросила:
Я тем более.
Эта опустила лицо и прятала только взгляд. От всех. Но не от меня. На меня она глядела исподлобья, как бы спрашивая: теперь-то понял, что я уже взрослая? Понял, от чего отказался в недавнем ночном тет-а-тете? И вообще понял?
Опершись руками о мой живот, преподавательница чуть приподнялась, поправила посадку для нашего с ней взаимного удобства и резюмировала:
Итак, каждая из нас в присутствии остальных подтверждает свою чистоту, зная, чем грозит ложь. Принято.
Подожди, вновь влезла Антонина. Ты сама не ответила ни на один из вопросов. Как с чистотой у тебя?
Ты в пещере со старшим заигрывала! напомнили сразу с нескольких сторон. А перед самым освобождением уединялась!
Преподавательница медленно повернула голову сначала в одну сторону, затем в другую, и шум затих.
Во-первых, если кто до сих пор не понял, веско произнесла она, я делала это ради всех, искала способ вытащить нас любым способом о том, что придет помощь никому в голову в тот момент прийти не могло. Во-вторых, я ему сразу сказала, что если нет мужской накидки, то пусть даже не надеется. Оправдываться Варвара не любила и сразу перешла на повышенные тона. Поэтому чистоту гарантирую не меньше вас всех. Кстати, эту вещицу я забрала, желающие могут потом взглянуть.
А до рыкцаря? не унималась Антонина.
Судя по гулу, ее поддерживали многие. Живой свод надо мной зашатался, представленные в двух дюжинах красота и женственность с помощью колыхания к очевидным обнаженности и соблазнительности прибавили мою озабоченность: игнорировать случившиеся со мной чудеса организм не собирался. Взгляд скакал, как блоха на поджариваемой собаке, но сейчас его не замечали.
А до рыкцаря, Варвара вставила руки в боки и грозно повысила голос, я проходила вместе с вами неоднократную проверку у врачевательницы.
Опа. Оказывается, останься я в школе еще некоторое время
Мне стало очень нехорошо, где слову «хорошо» не место даже в плане отрицания. Словно с пляжа в криосауну. Фантомные боли о том, чего не случилось. Когда я был девочкой и избегал разоблачения в постели, в туалете, в купальне и на общих занятиях, о возможном врачебном осмотре даже не думалось. И лежал бы сейчас не под приятной тяжестью бывших соучениц, а под другой тяжестью где-то на кладбище. Нет, учитывая местные похоронные традиции просто лежал, обгладываемый волками, и в новом состоянии на них было бы совершенно начхать.
Мою дрожь Варвара ощутила бедрами, но отнесла к другим причинам.
Ко мне вопросов нет? обратилась она к царевнам. Тогда к вам. Красные дни ни у кого не наступили?
Неужели бы не подмотались, проворчал кто-то в ответ.
Снова они о своем, о девичьем. Когда же закончится эта бесконечная ночь. Звезды заглядывали сквозь кучу собравшихся в плотное кольцо голов и смеялись надо мной, мужчиной, поверженным женщинами. Они висели на мне гроздьями: гладкие, гибкие, упругие
Мягкие.
Волнующие.
Уф. Взбудораженные мысли искали и не находили пристанища. Кровь забыла о гравитации.
Как бы я хотел сейчас отвлечься, но, закрыв глаза, чувствовал короче, чувствовал. Открыв видел. Ни единого шанса забыться или запереться в башне сознания. Башня взята штурмом, ворота выломаны, гарнизон взят в плен.
Все-таки, наш Чапа герой. Он такой терпеливый, упавшим балконом придавил внезапный комплимент с уст Кристины.
Ее бархатные ладони потерли мою руку, бедра добавили дров в горящий домик, присоединившись к действиям рук. Царевна обескураживающе улыбнулась. Она наслаждалась взаимным пожарчиком внизу робко, неуклюже, но неуклонно. Поймав мой взгляд, Кристина заговорщицки-интимно подмигнула, словно у нас имелись куда большие секреты. Она сделала это как можно незаметней, а могла бы совершенно открыто все смотрели не на нее. Давно и основательно.
Да, нам повезло. Глаза и пальцы Варвары пробежалась по габаритам пособия. Кстати, мы очень затянули начало урока.
Начало?!!!
Преподавательница не разделяла моего изумления:
Зрелый мужчина терпел бы, получая удовольствие даже от самого терпения. Чапа еще молод, ему проще сбросить напряжение и позже повторить во всеоружии.
Позже? уцепились за слово ученицы. Насколько позже?
Этого не рассчитаешь. Все мужчины разные, кто-то может часто, кто-то долго. Это не хорошо и не плохо, это по-разному. Каждому свое. Много и мало категории противоречивые, расплывчатые. Кому-то плохо, другим в самый раз. Идеал называется достаточно.
Пределы этого «достаточно» существуют? всклокотал общий интерес.
Варвара на миг закатила глаза.
Для второго раза, сообщила она после небольшого размышления, разным мужчинам нужно от двух минут до двух недель.
Любава любопытно подпрыгнула:
Чапа, а тебе сколько нужно?
Чего пристала, у него еще не было! Большая рука Антонины усадила соседку на место.
Любава тоже была крепенькая и округло-плотненькая, но около данной соученицы как свинка рядом с бегемотом. Всей ее силы не хватило бы сладить с одним локтем Антонины. Зато в голосе никто не ограничивал:
Не было по-настоящему, но не первый же раз у него увеличилось!
Не первый, закивали многие девочки, сразу краснея.
Бесстыдницы! Потешаясь над общим замешательством, Варвара опрокидывала взглядом мишени лиц, как стрелок на биатлоне. Подглядывали?!
А что? Антонина, тоже выдавшая себя среди прочих, попыталась оправдаться. Давайте рассуждать логически. Мы все видели, как Чапа реагирует на нашу наготу. Уверена, так же он реагировал на Тому, а еще раньше на кого-нибудь другого. Мне кажется, во сне к нему тоже иногда заходили не полностью одетые дамы. Неужели хозяин инструмента не додумался до некоего упражнения, а додумавшись не довел до конца? И как думаете, сколько раз он повторил это открытие, прежде чем предстал перед нами в образе идеального пособия? Антонина даже в сидящем виде возвышалась над остальными как развесистая сосна над молодыми кипарисами. Она повела взором и выставочно-выпуклой образцово-показательной грудью в сторону морально поддерживавших ее соседок и закончила вопросом к преподавательнице: Варвара, с какого возраста древо познания обзаводится крепким стволом?
Варвара с радостью проинформировала:
Разово бывает у всех, даже совсем маленьких, чуть не грудных. Периодически наблюдается годов с пяти-шести.
Со скольки?! Феофания схватилась за голову. Не может быть!
Врешь! совсем по-простому отреагировала Майя.
Царевны не врут, впервые вступилась за извечную соперницу Антонина.
В вопросах пола лидерство Варвары являлось непререкаемым, где-где, но в этом Антонина была ее искренним адептом.
С темой ловиласки это никак не связано, разъяснила самоназначенная преподавательница. Увеличение может произойти от трения, от неудобной тесной одежды, от переполнения пузыря. К девочкам тянет только с созреванием организма вместе с ростом самого инструмента.
Это во сколько?
Зим в десять-двенадцать.
Ну, это еще приемлемо. Феофания облегченно опустила руки.
Волосы там тоже растут с этого возраста? решила уточнить дотошная Амалия, которую интересовало все, если не больше. С созревания?
Как у нас.
Амалия стала прикидывать что-то в уме, пока взгляд бездумно перебегал с моего пушистого обрамления на такие же украшения девочек. Ни одно не походило на соседнее. Представленные всей шкалой, даже шкалами, мыслимыми и немыслимыми, все разные, как люди, одинаковыми были в одном: хотели счастья. От мягкого пуха Клары до жесткого подбритого бобрика Варвары, от белого до черного, от ежистых прямых колючек до спиральных уложений и взрыва на фабрике самозаваривающихся макарон, они торчали и вились, лежали и скручивались, ветвились и кустились, сплетались и сминались. Итоги подсчетов ужаснули Амалию:
Тогда Чапа уже несколько зим как знает ответ наш вопрос.
Несколько это сколько? нетерпеливо вбросила Александра. И тут же внесла весьма трезвое замечание: Не проще спросить у него самого?
Мой взгляд уперся в ее солнечный холмик. Словно стрелка, золотой треугольник указывал туда, где сбываются грубые подростковые мечты, и весело предлагал дружбу.