Парень испарился, не став слушать благодарностей, а Ваня осторожно, чтобы не разбередить шов, опустился на стул и остался. Прямо перед ним, укрытое надежным колпаком кювеза от холода и инфекций, лежало и дышало на животике, подобрав под туловище согнутые в позу полуэмбриона ручки и ножки, их с Сашкой общее дитя. Красненькое, практически голенькое, только в памперсе, глазки закрыты, губки совершают сосательные движения, из ноздри тянется, приклееная к щечке кусочком лейкопластыря, тонюсенькая трубочка зонда для питания.
Невозможный кроха, будто куколка.
«Вес при рождении кило двести грамм», вспомнил омега сказанные мужем по телефону слова.
А потом:
«Руки внутрь не суйте», помогшего медбрата.
С ума сбрендил медбрат. Какое там руки к тому же, кювез неизвестно как открывается дышать рядом страшно. Никогда раньше Ване не доводилось видеть настолько малюсеньких младенчиков. А ведь это его ребенок. Тот самый, который еще позавчера пинался пяточками внутри живота. Сложно поверить, но правда.
Альфенок, весящий меньше полугодовалого котенка. Неужели он вырастет в парня ростом под два метра, приведет в дом пару-омегу, женится и заведет собственных детей? А ведь да. Нескоро, не через месяц или год, и не через десять лет. Но будет
Подошедший медбрат мягко тронул задумавшегося Ваню по плечу.
Покажите браслет, пожалуйста, попросил он вполголоса.
Ваня показал, и последовала сверка номеров. Убедившись, что папочка и ребенок имеют отношение друг к другу, медбрат улыбнулся.
Хотите подержать малыша за ножку? Предложил он. При мне можно.
Ваня в испуге замотал головой и отпрянул было, но медбрат удержал.
Не бойтесь, сказал, блестя ровными, белыми зубами. Ему это неопасно. Все пугаются, в первый раз.
Он протянул Ване флакончик с дезинфектором и попрыскал ему на ладони.
Вотрите в руки, пока не просохнет, велел, а сам ловко надел выдернутые из стерильной упаковки перчатки и, щелкнув чем-то, откинул в сторону один из двух находящихся на передней, широкой стеночке кювеза круглых окошек, похожих на иллюминаторы.
Ваня, трепеща и всерьез опасаясь, что сейчас грохнется в обморок от переизбытка чувств, робко просунул правую руку в отверстие и осторожно прикоснулся к ближайшей к нему детской ножке. Ножка была упругой под пальцами и довольно горячей, много теплее Ваниной кожи.
Вот, молодец, одобрил его действие медбрат. У вас получается, папочка.
Альфенок чмокнул губешками, дернулся, но не проснулся. И Ваня осмелел, погладил его ножку сильнее. А потом, когда увидел, что с малышом не стряслось ничего ужасного и он продолжает мирно спать, целый и невредимый, просто положил раскрытую ладонь на выставленную кверху малюсенькую попенку и замер.
Сколько омега так сидел, держась за попку сына, полчаса, час? Время перестало существовать напрочь. Долго, наверно. Открывший кювез медбрат ушел куда-то, потом вернулся с подносиком, на котором стояли чашка с чаем и завернутый в бумажную салфетку приличный ломоть шоколадного, судя по цвету, кекса.
Когда поедите, омега приглашающе опустил поднос на тумбочку у стены, не забудьте, помойте руки и обязательно продезинфицируйте вот этим, голубеньким, раствором, достаточно двух нажатий. И можете продолжать общение на здоровье.
Парень не собирался гнать беззвучно плачущего от счастья папочку прочь. Он все-все понимал. Но и голодным вчера родившему быть тоже не следовало.
Верно?
К обеду в послеродовое отделение подошел и Саня, со старшими мальчиками. Оба ребенка умирали, хотели познакомиться с новеньким братиком, но их, в отличии от отца, непосредственно в палату к недоношенным пускать отказались, разрешили только взглянуть через стекло в коридоре.
Один из медбратьев подвез кювез с новорожденным прямо к заменяющему полстены окну. Альфенок опять спал, на этот раз на спинке, забавно поджав ножонки и подрагивая в воздухе крошечными кулачками.
Сима и Дима буквально прилипли носишками к поверхности стекла и долго, молча изучали неведомое чудо.
Потом Сима почесал в затылке и спросил, продолжая смотреть на младенца:
А это точно наш? Что-то он мелкий какой-то совсем, и красный. А мы все белые, и в доказательство сунул стоящему рядом папе в лицо ручонку.
Дима же добавил, с недоумением:
А еще он лысый Хотя, вроде, волосики должны вырасти позже?
Ваня лишь захихикал, придерживая ладонями живот смеяться по-настоящему было больно. Объяснения детям предстояли позже, не здесь.
Давайте вернемся, я лягу, предложил он сыновьям. Перекусим чего, у меня в тумбочке для вас вкусное есть. Омега нежно потрепал, по очереди, мальчишек по щечкам.
Сима и Дима ничего против вкусного не имели и охотно согласились. Сима помог Ване усесться обратно в кресло-каталку, и вдвоем мальчики повезли папу обратно в послеродовое.
Минут через двадцать к ним, удобно расположившимся на Ваниной кровати, присоединился и Саня. Мужчина оставался пообщаться со своим первенцем, разумеется, под наблюдением персонала, и до сих пор был под впечатлением.
Он выглядит таким хрупким, поделился переживаниями с семьей, опускаясь в палатное кресло: Кажется тронь и расплющишь. А на самом деле вполне плотный, и пальчиками за палец уцепился крепко, я еле отобрал
Мальчишки немедленно напали на отю, засыпали различными вопросами, и тот отвечал по мере разумения. Под гул родных голосов Ваня откинулся на подушку и сам не заметил, как уплыл в исцеляющий, восстанавливающий силы сон.
Когда омега проснулся, уже темнело, а его родные давно ушли, оставив на тумбочке у кровати букет цветов и подарки свежие фрукты и вкусные булочки с творогом и изюмом.
Ими-то Ваня и поужинал, ведь больничную раздачу порций он благополучно продрых. Зато чувствовал себя не в пример лучше и бодрее, голова была ясной, мысли не путались, а ноги стали держать крепче и не норовили больше подогнуться.
Сползя с кровати, молодой папа, подковыливая, но уже не шатаясь, сходил на пост к медбратьям, получил порцию лекарств, в основном, обезболивающих, комлект из чистого полотенца и свежей пижамы, с наслаждением, без помощи кого-либо, вымылся в душе, после чего опять лег и крепко уснул.
До самого утра.
====== Часть 17 ======
Семку, а именно так назвали после общего семейного голосования альфенка, отдали домой лишь через месяц пока раздышался, пока стал сам сосать, пока отъелся до нужного веса.
Домой малыша забирали Ваня с родителями, Сима, Максим и его беременный супруг, между прочим, к сведению, являвшийся Саньке любимым младшим братом. А Саня не смог, хоть и очень-очень хотел находился в этой же больнице, но в приемном покое, накладывал Диме гипс на сломанное утром, при падении с дерева, предплечье. Каким загадочным образом омежонка занесло на дерево по дороге в садик? Чудо, не иначе. Впрочем, у кого есть дети, тот поймет. Обошлось без пробитой головы или свернутой шеи счастье и спасибо Господу, уберег.
А виноват оказался сам Саня, отвлекшийся, всего на короткий миг, на телефонный, с работы, звонок. Пока лез в карман, пока отвечал а малец, шустряга, уже все оперативно успел и забрался, и кувыркнулся, и ревет. В общем, вместо садика к врачам попал. Случается
Но мы сейчас о другом. О Семочке.
Крошку принесли домой, тщательно завернутого от уличного холода в кружевной, голубой конвертик, торжественно распаковали до распашонки, ползуночков и чепчика, тоже, разумеется, сплошь голубеньких и кружевных, и водрузили в новенькую, только позавчера привезенную, деревянную кроватку. А потом все взрослые столпились вокруг и наперебой засюсюкали, умиляясь такой младенчик был хорошенький, так славно высовывал и посасывал кончик алого язычка, так бодро махал ножонками и кулачками.
Недолго не прошло и пяти минут, как альфенок передумал радоваться и поднял отчаянный крик. Может, проголодался, или покакал, или просто требовал рук, ведь на руках куда комфортнее и веселее, чем лежать в кроватке?
Не имеющий ни малейшего понятия, чего требует Семочка, Ваня очень испугался и поспешил подхватить обожаемого до судорог сыночка и закачать. А Семочка продолжал орать, громко и вдохновенно. Неужели у малыша что-то болит?
Проверка показала мешает грязный подгузник. Едва избавившись от раздражающей нежную кожицу попенки бяки, младенец мгновенно замолчал и вдруг улыбнулся склонившемуся к нему папе. Широко, беззубыми десенками. В первый раз в своей коротенькой жизни.
Ох, только и сумел сказать чрезвычайно впечатленный Ваня, оседая на пол. Нет, омега не хлопнулся в обморок, просто ноги подкосились от переполнившего и выплеснувшегося через край счастья.
Сема продолжал улыбаться в папино сияющее лицо, внимательно смотрел темно-серыми, широко распахнутыми ясными глазками. Изучал. Впитывал информацию.
Узнавал ли он уже папу? Скорее, да, чем нет. Ведь столько раз папа точно так же склонялся, в больнице поцеловать, переодеть, накормить
Сзади к Ваниной спине прильнул теплым, упитанным пузиком Сима, положив ручонки на папины плечи, и спросил тихонько, в ухо:
Пап А когда Семка подрастет, он будет с нами по деревьям лазать? Или вы с отей ему не разрешите?
Ваня с трудом склепал серьезную моську улыбка рвалась выползти без участия разума и ответил:
Разрешим. Но с условием ты и Дима будете ему помогать. Лично мне одного гипса достаточно, я предпочитаю целых детей.
На том и порешили. Не подозревающий, по возрасту, о скорой участи древолаза Семка перевел взгляд с папы на старшего брата, покряхтел, сосредотачиваясь, и прицельно выпустил Ване в физиономию желтую струйку. Ваня не успел ни зажмуриться, ни отвернуться.
Младенческая моча обильно оросила волосы, нос, лоб и щеки омеги и каплями побежала к подбородку. Принявший знакомое любому родителю сыновей боевое крещение Ваня фыркнул и отшатнулся было, ошарашенный нежданным дождиком, нахмурился на короткое мгновение, но сразу же опомнился и рассмеялся, корпусом поворачиваясь к вошедшим именно сейчас, ни минуткой раньше, ни позже Сане и Диме. Омежонок держал у груди свеженький, снежно-белый гипс.
Сашка, меня наш ребенок описал, сквозь хохот сообщил обтекающий Ваня мужу и вскочил, легко, окрыленный грядущим замечательным будущим. Я умываться, срочно. А ты его одень, пожалуйста? Лады?
Саня довольно ухмыльнулся, прихлопнул убегающего в сторону ванной любимого раскрытой ладонью под ягодицы и присел рядом с младшеньким, выдернул из протянутой Симой упаковки подгузник.
Папа пост сдал, отец пост принял, с готовностью, чуть ли не песни от счастья распевая. Нет проблем, однака. Сколько их тому же Димке в свое время переменял, не считано. Эка невидаль.
Тем более своему, родному альфеночку. Долгожданному.
Макс, мужчина прихватил Семкины дрыгающиеся ножонки за щиколотки. Гляди и учись, показываю спецом для тебя: берешь ребенка вот так, приподнимаешь ему попу, и второй рукой подсовываешь Начнет орать внимания не обращай, суй все равно. А теперь
«А когда-то, кажется, вчера, но почти три года пролетело, когда успело, непонятно совершенно, чуть не убили друг друга из-за Иви. Неужели и правда дрались, катались по полу сцепившимися, бешеными, рычащими котами, изрыгая проклятия и рыча? Куда что делось? А, дело прошлое. К тому же, ничто так не укрепляет мужскую дружбу, как хорошая, с выбитыми зубами, драчка. Ну, и братик еще малой, омежечка, в один прекрасный день сюрпризом притащивший под очи семьи коллегу-жениха, знакомиться перед свадьбой. Истинные они оказались. Грех препятствовать»