- Прости, - едва слышно прошептал Шеннон, - мне действительно не стоило пить. Я подставил тебя.
- Брось, - устало усмехнулся Марк, обнимая одной рукой его за плечи и привлекая к себе.Все же хорошо, видишь? Давай спать, а то слишком много потрясений за день.
Шеннон взглянул на него из-под челки, и в его глазах вдруг промелькнуло какое-то шальное, совершенно бешеное чувство. Он медленно, не разрывая взглядов, как будто гипнотизируя его и не давая отвернуться, приблизил свое лицо почти вплотную, а затем приник губами к его губам. И тут же отстранился, так, что если бы не пьянящая гораздо сильнее виски влажность, оставшаяся на коже, Марку могло показаться, что ничего и не произошло.
- Что это было?чуть охрипшим голосом поинтересовался он. Шеннон пожал плечами.
- Благодарность. Симпатия. Просто поцелуй. Тебе было неприятно?
- Нет, - покачал головой Марк.Но я не хочу, чтобы подобные вещи делались из благодарности.
Юноша взглянул на него с каким-то особым выражением на лице, и вдруг улыбнулся, как будто получил правильный ответ, на безмолвно заданный вопрос. А затем лег рядом на одеяло, укрывшись сверху своей курткой, захваченной из машины. Марк несколько мгновений любовался оранжевыми отблесками от костра, играющими на изгибах черных волос, и тоже улегся. Поразмыслил, прислушался к собственным ощущениям и сгреб сладко посапывающего мальчишку в охапку, придвигая поближе к себе.
- М-м-м?вяло поинтересовался тот, разлепляя глаза.
- Спи. Так теплее, - шепнул Эванс ему на ухо, ощущая, как расслабляется в его руках напрягшийся было парень. Так действительно теплее и почему-то спокойнее и уютнее. Да уж, слишком много потрясений. Так сможет ли выбить его из колеи еще одно? Ничего страшного не произойдет, если он признается себе: сегодня он целовался с парнем. И ему понравилось. Господин Ли точно имел ввиду не это, когда надеялся что он сблизится с его сыном. «А меня это волнует?»
Наутро их дороги разошлись в разные стороны. Митч и «Гончие» продолжили свой путь, а Марк и Шеннон, разобравшись с картой, двинулись в сторону Миссури, про которую им конкретно прополоскали мозги. На прощанье, юноша нацарапал на сигаретной пачке свой адрес, вызвав некоторый шок у главаря байкеров, и пригласил их в гости. Всем составом. Эванс взялся за голову, но благоразумно промолчал. Они ударили по рукам и разбежались.
Поздно вечером оба невольных путешественника пришли к выводу, что Миссури была прекрасна, ужинпристоен, а мотельв меру удобен. Марк без сил вытянулся на кровати в своем номере, радуясь, что хоть этот день прошел без приключений. Прошлую ночь он помнил как в тумане. Он часто просыпался от того, что во сне зарывался носом в черные волосы, пахнущие пылью и бензином, и начинал задыхаться, то ли от недостатка воздуха, то ли от чего-то еще. Тянущего, необъяснимого, притягательного. Чего-то очень запретного и неправильного, что не давало спать и путало не слишком трезвые мысли. К утру, совершенно вымотанный мужчина провалился в тяжелый сон, чтобы, проснувшись, обнаружить, что Шеннон спит, удобно устроившись на его плече, а сам он бережно обнимает мальчишку.
Входная дверь потихоньку приоткрылась, и в проеме показалась стройная гибкая фигура, с влажными после душа волосами. Шеннон замялся на пороге и, облегченно вздохнув, скользнул внутрь, когда Марк жестом пригласил его войти. Парень явно был чем-то взбудоражен и смущен. Он не смотрел в глаза, мялся и кусал губы.
- Что случилось? - сжалился над ним Марк.
- А можно я останусь здесь?с запинкой произнес Шеннон, рискнув, наконец, взглянуть на опешившего телохранителя.Ты понимаешь, там, в номере ну немного одному
- Страшно?брови Эванса поползли вверх, а мальчишка вспыхнул до корней волос. Он развернулся, собираясь пулей вылететь из комнаты, когда Марк окрикнул его:
- Стой!
Парень обернулся, ожидая продолжения. Пришла очередь полицейского мяться, запинаться и отводить глаза.
- Тут и правда неуютно одному. Так что если хочешь только кровать одна.
Шеннон замер на секунду, а затем скинул с себя уже ставшее привычным Марку кимоно и, оставшись в одном белье, скользнул под одеяло, поворачиваясь к мужчине спиной и сворачиваясь калачиком. Тот вздохнул, поднялся, выключил свет и тоже залез в постель, обнимая своего невозможного подопечного за плечи, как накануне.
Через минут десять Марк решил, что это была плохая идея. Нет, она была просто ужасная. Мальчишка пах чем-то нежным и цветочным, сладким, но не приторным, а свежим. «Пионы!»вспомнил Эванс.«Так пахли пионы у него в комнате. Черт, я, похоже, больше никогда не смогу нюхать эти цветы, не испытывая желания? Марк, побойся бога, это парень, несовершеннолетний парень! Возьми себя в руки! Ох, вот это была плохая идея» Чтобы хоть как-то облегчить свое состояние, он отодвинулся на край кровати, но Шеннон в тот же миг перевернулся на другой бок, устраивая голову у него на плече и закидывая ногу на бедро. Это было уже невыносимо.
- Шеннон!он легонько потряс парня за руку, и тот моментально поднял на него черные, абсолютно несонные глаза.Это плохая идея. Лучше иди спать к себе.
- Ясно, - процедил мальчишка сквозь зубы.Я так и знал, что тебе будет противно.
Он приподнялся, готовый уйти, но Марк схватил его за запястье, разворачивая лицом к себе.
- Мне. Не. Противно, - отчетливо, чуть ли не по слогам, произнес он.Но ты должен уйти. Так будет лучше и безопаснее для тебя.
- Я не понимаю - растерянно пробормотал юноша. Эванс стиснул зубы, усмиряя не вовремя напомнившее о себе тело, и пояснил:
- Парень, я взрослый мужчина. У меня есть некоторые ээээ потребности и желания, которые ты как бы так сказать провоцируешь своим присутствием. И если ты сейчас здесь останешься, мне будет очень трудно сдержаться, а я бы не хотел
- Не хотел чего?очень серьезно спросил Шеннон, глядя прямо в глаза. И Марк ответил.
- Я бы не хотел обидеть тебя. Или напугать. Или сделать больно. Черт, парень, тебе семнадцать! Это же А твой отец?
- Мне будет восемнадцать через полтора месяца, - Эванс с ужасом наблюдал, как разгорается поистине дьявольское пламя в почти черных глазах.А по поводу отца мы что, будем докладывать ему обо всем? Он хотел, чтобы я нашел друга. А если я найду нечто большее, кто будет против?
Он склонился низко-низко, выдыхая слова прямо в приоткрытые губы Марка, который с какой-то заторможенной отрешенностью ощутил, как рушится, плавится, растекается его железная выдержка. И сам, первый, потянулся вверх за поцелуем.
Теперь его повсюду преследовал тот самый цветочный аромат. Он ощущал его в сладости податливых губ, чуть солоноватой влаге, выступившей на коже, запахе волос и отсветах уличного фонаря, лежащих на простыне и подушках. Медленно, жадно, они изучали друг другана ощупь, на вкус, на запах. Пьянило все: от кончиков пальцев, скользящих по спине, до наливающейся болезненной тяжести внизу живота. Все было ново, немного страшно, но удивительно приятно.
Губ, рук и поцелуев вскоре стало недостаточно, и Марк запоздало сообразил, что для подобного секса лучше бы было озаботиться какой-либо смазкой. И хотя раньше схожий опыт он имел только с женщинами, справедливо было предположить, что и мужчину следует подготовить, дабы не причинить повреждений.
- Шеннон!он выставил руки вперед, отстраняя от себя парня, потерявшего голову от возбуждения.А у нас есть, что-нибудь
Тот понял его без дальнейших объяснений и нырнул куда-то, выуживая свое кимоно. Через мгновение он сунул в руки Марка небольшой тюбик.
- Что это?поинтересовался тот, выдавливая на пальцы нечто холодное и гелеобразное.
- Крем от ожогов, - хихикнул Шеннон. Марк поднял бровь, оценивая юмор ситуации, а затем напрягся от неожиданной догадки.
- Ты! Ты заранее подготовился!
- Скажем так. Это была удачная заготовка.
- Вот паршивец!искренне восхитился Марк, ощущая себя грамотно соблазненной девицей. Он хотел добавить что-то еще, но его ртом решительно завладели чужие губы, и все остальное стало совершенно неважным.
Он помнил. Помнил, как впивался в нежную кожу, оставляя на ней метки, о которых утром будет жалеть. Помнил, как проникали внутрь чужого тела его пальцы, подготавливая и лаская. Как ловил губами всхлипы и стоны, не разбирая уже свои это или того, другого. Как придерживал за бедра, не позволяя себе войти сразу, до конца, стискивая зубы и борясь с сумасшедшим опьяняющим желанием. Как двигался, сперва медленно, осторожно, чутко ловя реакцию мальчишки. Как не сдерживался потом, когда тот выгнулся с диким стоном острого удовольствия, впиваясь пальцами в его бедра. Как ни один из них не продержался долго, оба слишком возбужденные для долгого и неторопливого секса. Как сияющая чернота вспыхнула и раскололась, доводя их до предела, а затем схлынула, оставляя усталость и приятную опустошенность. Марка хватило даже на то, чтобы дойти до ванной за полотенцем и кое-как вытереть почти засыпающего мальчишку, а потом и себя. Дальше он уже ничего не помнил.
Когда Эванс проснулся, было уже позднее утро. Солнце било в окно, а в комнате было подозрительно пусто. Шеннон ушел. Чертыхнувшись и выругав себя последними словами, Марк наспех оделся и ринулся на поиски. Неужели он что-то сделал не так? Напугал? Обидел? Причинил боль? Страх стискивал сердце ледяными обручами, чуть разжавшимися, когда Эванс обнаружил парня, сидящего на веранде и потягивающего кофе. Полицейский перевел дух и плюхнулся на соседний стул.
- Доброе утро. Кофе хочешь?как ни в чем не бывало, поинтересовался Шеннон.
- Хочу. Я еще хочу знать, почему ты ушел. Тебе было плохо?
Юноша поперхнулся и закашлялся. Справившись с собой и вытерев выступившие слезы, он удивленно покосился на любовника.
- Почему ты так решил? Все хорошо.
- А почему ты сбежал?
- Знаешь, - медленно, с садистским удовольствием произнес парень, откидываясь на спинку стула.Есть люди, которые не нежатся в кровати до полудня. Они встают, пока некоторые полицейские спят, принимают душ, пытаются растолкать дрыхнущее без задних ног тело и, потерпев неудачу, идут пить кофе в одиночестве. И все это без глубокой психологической подоплеки.
- Ты идиот!с облегчением выдохнул Марк, до еще спящего мозга которого, наконец, дошел смысл заковыристой тирады, сводящейся к тому, что Шеннон банально устал ждать, когда он проснется и ушел завтракать.Так и говори, что все в порядке.
- Так я и сказал, - насмешливо поднял бровь парень, в глазах которого плясали самые настоящие черти. Он быстро оглянулся по сторонам, убеждаясь, что их никто не видит, и молниеносно прижался к губам телохранителя, оставляя на них легкий привкус кофе и пионов.
После завтрака они собрались и покинули гостиницу. Впереди лежали Великие равнины.
Они миновали Оклахому, свернули к легендарной Колорадо, несколько раз звонили Вилли, интересуясь состоянием здоровья миссис Эванс. Марк чувствовал себя странно, непривычно. Он наблюдал за Шенноном, который буквально расцвел на глазах. Мальчишка наслаждался их путешествием, наполненным километрами дорожного покрытия, чужими городами, гостиничными номерами и любовью. Марк не знал, как еще назвать то теплое, спокойное, но очень сильное чувство, которое вызывал в нем колючий, ехидный, совершенно невыносимый парень, деловито изучавший в этот момент карту.
Дни стали длиннее, а ночи значительно короче, скрадываемые почти неутолимым желанием. Позади осталось озеро Пауллз, а впереди ждал Лас Вегас.
Город-рай для азартных людей всех встречал огнями и вывесками казино. Глаза разбегались от сияния витрин и ярких реклам, шум мегаполиса бил по ушам, несколько поотвыкшим от такого за последние несколько дней. Они просадили в рулетку тысячу долларов, а затем еще сотен пять на автоматах, и, совершенно счастливые, отправились гулять по улицам, окрашенным неоновыми огнями.
Крем от ожогов давно кончился, поэтому подвернувшийся по дороге в гостиницу магазин интимных принадлежностей оказался как нельзя кстати. Марк мужественно преодолел охватившую его робость и нырнул внутрь, оставив несовершеннолетнего Шеннона снаружи. Через минут десять он вернулся, красный, словно маков цвет, но с добычей. Переглянувшись, они заторопились в номер.
Выдержки обоих хватило лишь на то, чтобы дождаться, пока за ними закроется дверь. Марк приподнял мальчишку, тут же обвившего его ногами за талию, и, не отрываясь от одуряющих на вкус губ, понес к кровати. Едва не потеряв равновесие, опустил спиной на постель, и тут же опешил от неожиданности, когда его потянули на себя, а затем перекатили так, что Шеннон оказался сидящим верхом на его бедрах. На губах парня блуждала шальная улыбка, которую Марк с удовольствием слизнул языком, пытаясь вернуть себе инициативу, но его мягко, и в тоже время уверенно откинули назад.
- Можно?шепот обжег щеку, когда юноша склонился к нему, забираясь руками под футболку, лаская живот и грудь неторопливыми расслабляющими движениями.Можно, сегодня я? Ты не против?
Марка прошиб холодный пот. Однако
- Нет.
- Нет?в голосе Шеннона не было обиды, лишь какая-то легкая отстраненность, напугавшая Марка гораздо больше.
- Нетв смысле не против, - решился произнести он.
- Ты уверен? Я не настаиваю.
- Дьявол, вот ты сейчас о чем меня спрашиваешь?взорвался Марк.Нет, я не уверен. Я, черт побери, не знаю, что это такое, но но с тобой я готов попробовать не только это.
Он сунул руку в карман, достал оттуда баночку со смазкой и, не колеблясь, протянул ее Шеннону.
- Я буду нежен, - сверкнул провокационной улыбкой тот, принимая из его рук гель и отставляя на время в сторону.
- Да уж, постарайся, - ворчливо отозвался взъерошенный и трогательно взволнованный Марк.
Он напомнил себе, что сам делал это с парнем уже с десяток раз, и тот остался не только жив, но и доволен.
Он вспомнил, что тому сперва было несколько больно.
Он приказал себе встряхнуться и не забывать, что он мужчина и должен уметь терпеть боль.
Он сообразил, что все происходящее идет в разрез с предыдущим утверждением.
Он подумал, что надо дышать.
Он услышал стоны и осознал, что стонет он сам.
Он не почувствовал боли.
Он понял, что ему фантастически, просто нереально хорошо.
И он бросил это дурацкое и бессмысленное занятиедумать и рассуждать.
- Марк, что у нас с деньгами?расслабленный и разморенный удовольствием парень лежал, положив голову на живот старшему любовнику, а тот так же лениво и устало перебирал пальцами длинные шелковистые пряди. Вопрос выдернул его из изнеженной дремоты.
- Что? Не знаю, номер уже оплачен, остатков точно хватит на бензин до дома, ну и останется, наверное, сотни четыре. Мы сегодня погуляли от души.
- Сотни четыре, ага - задумчиво потянул юноша, глаза которого затянулись мечтательной дымкой.
- Что это ты придумал?заинтересовался Марк.
- Ну, смотри. Ты там, когда на своего Вилли орал, что говорил? Сводить по притонамэто было. Мы с тобой и в бар, и на дискотеку заглянули, и в казино. Потомпроститутка. Ну, с этим ты и сам справился. Ай! Больно же!
- А ты не неси ерунду, - ответил Марк и мстительно еще раз дернул его за волосы. Шеннон обиженно зашипел, но продолжил:
- Так вот, осталось последнее. Помнишь?
- Нет, - честно признался Эванс. Что он там такое сказал в запале Мэдисону?
- Диснейленд!торжествующе провозгласил парень.
- Что?! Я правильно понял?Марк приподнялся на локте, заглядывая в лицо развеселившемуся юноше.А тебе в детстве он не надоел? Наверняка же водили?
- Водили, - скривился Шеннон, - но это же разные вещи! Ходить со сверстниками или воспитателем, или с любимым человеком.
- Что?Марку второй раз показалось, что он ослышался. Юноша опомнился, сообразив, что его язык как обычно сработал на опережение, и приподнялся, порываясь слинять от обернувшегося неожиданным признанием разговора. Его поймали за плечи и уложили рядом, обнимая почти до хруста костей.
- Я пойду с тобой в этот чертов Диснейленд, - прошептали на ухо.Дьявол, я даже с Микки Маусом сфотографируюсь, если ты захочешь.
- Так вот что ты имел в виду, когда говорил, что со мной готов попробовать не только это, - ехидно усмехнулся совершенно счастливый Шеннон. Его укусили за шею в наказание и прижали еще крепче. До дома оставалось примерно двести километров.
Часть 5
Анахайм, Калифорния. Диснейленд. Почти дома. Почти все. Марк, которого разгоряченный Шеннон за руку тащил сквозь толпу, рассеянно думал о том, что будет уже через считанное количество часов. Сегодняшний день был последним, и они готовились насладиться им по максимуму.
Оба веселились как дети, чередуя экстремальные аттракционы с комнатой смеха и тиром, где Марк уверенно выбивал десятку одну за другой. Шеннон надулся, проиграв вчистую, и потащил Эванса на горки, в отместку за свое поражение. Полицейский упирался, демонстрируя немощную бледность лица, но сдался под насмешливым взглядом темных глаз и угрозой заставить его фотографироваться с Микки Маусом или Гуффи. На выбор.
Потом они ели мороженное, разговаривая ни о чем, но умудряясь при этом сказать самое важное, смотрели, как садится солнце, отражаясь бликами на капоте их машины, и смеялись.
- Пожалуй, мне придется сказать «спасибо» и Вилли и твоему сумасбродному отцу, - покачал головой Марк, слизывая с пальцев подтаявшую сладость. Шеннон кивнул в знак согласия и добавил: