Целуя обоих детей, Виктор отметил: на подставленных нежных мордочках нет свежих синяков и царапин, курточки в полном порядке не, ну, грязноватые, конечно, гуляли же, но карманы и пуговицы на месте.
Отя! Алеша прижался перемазанной подсохшей зеленой краской щечкой к щеке мужчины и замахал перед его носом листом бумаги. Смотри! Это мы с Сашей нарисовали наш будущий брак! Мы так будем после свадьбы жить!
Знающий, что способен нарисовать омежонок об отношениях полов, альфа резко напрягся и тут же одернул себя, расслабился. Изобрази Алеша неприличное, вряд ли бы воспитатель Слава сиял сейчас новенькой монеточкой хмурился б и поджимал сердито губы. Настроившийся морально на лучшее, Виктор, на всякий случай, скрепил душу и сердце и взглянул.
На картинке два человечка примитивные, четыре палки, огуречик у одного темные длинные волосы распущены, значит омега, второй коротко, по-альфячьи, стрижен
Приготовились? Точно?
Играли на зеленом лужке, среди ярких цветов, под синим небом и празднично-желтым, кривоватым, солнцем, еще с одним человечком, поменьше, очевидно, обозначавшим ребенка, и с собакой. Собака у ребят получилась куда лучше людей.
Смотри, отя, Алеша тыкал пальчиком в нечто на рисунке, в непонятную, коричневую загогулину, это Саша кинул палку! И крикнул «апорт»! А наша собака за ней бежит! Она принесет палку обратно, и Саша снова ей кинет! Мы хорошо нарисовали? Тебе нравится?
А это наш сын, мы родим! с другого бока подскакивал в нетерпении Саша, показывая, тоже пальчиком, на человечка помельче. Он альфенок! Твой внук! Отя! Тебе нравится твой внук? Скажи?
Боже. Спасибо тебе, ты есть. И ты услышал обращенные к тебе отчаянные молитвы усталого, не юного уже совсем отца. Замечательный детский рисунок, именно такой, какой должны нарисовать шестилетки солнышко, небо, цветочки, родители, их ребенок, собака, палка для собаки
Виктор задохнулся от счастья, сгреб обоих детей и прижал к себе крепко-крепко.
Это лучший рисунок, который я видел в моей жизни, сказал мальчикам искренне, и его голос сорвался от переизбытка эмоций. Он очень красивый. Клянусь. Еще такие нам с Женей нарисуете?
Алеша и Саша вразнобой, с готовностью, заверили да, нарисуют, только уже дома, потому что садик закрывается на ночь.
Подошедший воспитатель Слава кивал головой. Выглядел омега чрезвычайно довольным.
Мальчики показывали мне метки, он сиял. Рановато, конечно, в шесть-то лет, но Наверно, вы правы, что им разрешили. Алеша Его не узнать. Совершенно другой ребенок, уверенный в себе, спокойный. Будто подменили.
Алеша снизу хитро сощурил на воспитателя веки.
Меня не подменяли, возразил тоненьким голосочком-колокольчиком. Я просто остепенился. А то меня Саша передумает замуж брать. Я же его люблю и обязан быть достоин.
Ура меткам, любви и великой для омег силе понятия «замуж».
Отя! снова Алеша, еще музыкальнее, точно, нимба и крылышек не хватает, натуральнейший ангелочек. А вы с Женей будете жениться? Я хочу. А то непорядочно ведь получается выебать-то выебал
Нимбы? Крылья? Где?! Большущий кусок мыла, омежонку рот изнутри мыть! Срочно!
Алеша! взвыли на три голоса, хором, Саша, Виктор и воспитатель Слава, укоряюще. Выебать это плохое слово! Мы тебе сто раз объясняли! Ты забыл?
Алеша смутился и торопливо прихлопнул свои произнесшие запрещенную «бяку» губы ладошкой. Малыш густо покраснел, на его ресницах искрами заблестели в свете фонаря выступившие слезы вот-вот разревется от раскаяния.
Простите, прошептал он. Я нечаянно Больше не буду, обещаю
Пора была уносить, пока истерика не началась поздно уже, устал за длинный детсадовский день.
Виктор подхватил омежонка на руки и прижал к себе.
Алеш, ты в тихий час спал? спросил мужчина, чтобы перевести разговор на другую тему.
Омежонок отрицательно помотал головенкой и быстро вытер успевшую скатиться слезку рукавом.
Не спааал, протянул, неспешно водя пальчиком по отиному лбу, там, где намечались вертикальные, возрастные морщинки. Я лежааал И дууумал зарааанеее Что мы с Сашей нарисуууем Чтоообы тебеее понрааавилооось И придууумааал
Ты замечательно придумал, молодец, Виктор перехватил сынишку поудобнее и подал вторую, свободную руку переминающемуся рядом с ножки на ножку Саше. Поехали домой, ребята, предложил. Нас Женя ждет, он пирог с яблоками испек.
И они поехали домой, к Жене и пирогу. По дороге заскочили в супермаркет, купили молока, хлеба и десяток бананов, Женя заказал. Уже у самого дома Виктор, повинуясь внезапному импульсу, остановил машину у небольшого цветочного магазинчика, оставил мальчиков подождать в салоне и вошел внутрь. Здесь мужчина выбрал большой, пышный букет полураспустившихся темно-красных, крупных роз, быстро расплатился и вернулся к детям.
Цветы привели Сашу и Алешу в бурный восторг, каждого по-своему.
Какие красивые! охнул омежонок, всплескивая ручонками.
Они пахнут тобой, Леша! воскликнул затрепетавший ноздрями альфенок.
Отя! А зачем ты их купил? это уже вместе, с загоревшимися любопытством глазенками.
Виктор аккуратно, чтобы не измять, положил букет на соседнее сиденье и вздохнул, неуверенный в том, что затеял и подозревающий грядущий отказ.
Для Жени, конечно. Ответил альфач неохотно. Попытаюсь сделать ему предложение руки и сердца. Правда, без кольца. Но ведь кольцо, если он согласится, можно купить и завтра, верно?
Дети не знали. У них не было опыта предложений рук и сердец.
Отя, Алеша заинтересованно, слегка испуганно затрепетал ресничками через спинку сиденья. А зачем тебе предлагаться Жене по частям? Предложись лучше целиком. Я бы от частей отказался даже с кольцом!
А рука правая или левая?упруго подскочил рядом с ним на увесистой, откормленной попенке все еще жадно нюхающий розы, более практичный Саша. И как сердце предлагать, оно же в груди? Ты себя разрежешь, что ли, ножом? Ой, папочка, не надо! Я крови боюсь...
Хохочущий Виктор вставил ключи в замок зажигания, провернул, заводя мотор, и продолжал хохотать, выруливая на дорогу.
Воистину, говорят дети. Страх и неуверенность покинули мужчину, ни капли не осталось. Если Женя не согласится сегодня, согласится через неделю или после следующей течки. Примет Виктора, рано или поздно и, разумеется, не частями, а целиком, без напрасных кровопролитий.
Никуда омега не денется. Обречен.
====== Часть 19 ======
На следующее утро, то есть в среду, Виктор остался дома поднялся простуженный до полусмерти, с лающим кашлем, насморком, дерущим горлом и стрельбищем в заложенных ушах. Похоже, умудрился подобрать вирусы сразу от обоих, уже поправившихся, детей.
Ну, и ладно. Не очень-то на работу и хотелось. Проводив, теперь на правах законного, сговоренного жениха, Женю с ребятней, альфа кинул начальству смс, мол, заболел, знаю, что конченый редиска, не виноват, заварил себе в термос чая с малиной и медом, проглотил две таблетки жаропонижающего и завалился обратно в постель, потеть и дремать.
А заснуть не получилось, сколько не ворочался. Одному, в тишине пустой квартиры, оказалось скучно, по телеку крутили муру, а книжек новых не было все давно перечитал.
Поворочившись еще малость, Виктор вдруг вспомнил про заброшенный на середине Валин дневник и, кряхтя от ноющих болей в мышцах, полез в шкаф, доставать.
Медицинские справки он снова отложил в сторону не сейчас, позже, когда-нибудь потом полистал тетрадку и нашел то место, на котором остановился в прошлый раз.
Поехали, сказал сам себе, поправляя на носу очки, и сосредоточился на рукописных строчках.
Итак. В тот вечер злой на весь мир, похмельный, качественно выпоротый и отыметый клиентом Валя решил купить розу. Обычную розу, кремовую, в обычном, расположенном возле его дома магазинчике. Просто увидел цветы через стекло витрины и захотел одну, поставить на кухне в вазу, любоваться и нюхать, пока готовит ужин. Имел право, верно?
Ругаясь сквозь зубы на дурное самочувствие, шлюхер и саб толкнул незапертую дверь и вошел внутрь. Здесь сладко пахло, разумеется, разными цветами, не только розами. К сливающимся в единое цветочным ароматам примешивался еще запах тоже приятный, земляничный, с ноткой мяты, текущего омеги.
Обладатель этого, безусловно, привлекательного запаха стоял в углу, где распологались в ведрах лилии, разглядывал букет розовых хризантем, который держал в руке, и размышлял, покусывая накрашенный алым лаком, короткий ноготок.
Молодой омега резко обернулся на звук шагов. Потасканного вида, одетый в непонятные, мешковатые, яркие шмотки, густые рыжие волосы связаны на макушке в неопрятный, закрепленный воткнутым карандашом, пышный узел, на миловидном, но помятом лице следы плохо смытой косметики, возлияний и любовных безумств. Похоже, «гулял» всю ночь, как и Валя. Может, коллеги?
Привет, спросил парень просто, будто Валя был ему хорошо знаком, и светло, белозубо улыбнулся, сразу из симпатичного превратившись в красавца. Тебе что больше нравится хризантемы или лилии? А, пожалуй, возьму три розы, и хватит.
Не настроенный поболтать Валя в ответ промолчал, скривил рыжику противную мордочку и выдернул из общей кипы роз ту, которая привлекла внимание с улицы. Теперь расплатиться, заскочить в супермаркет за пивом и домой, лечить похмелье. А, да, извините, еще в аптеку, обезболивающих купить. Хотя бы для жопы нужно, еле булками шевелит.
Не дождавшийся ответной улыбки рыжик равнодушно пожал плечами, признавая право другого держать дистанцию, вытянул откуда-то из-под свитера изящный, бисерный кошелек и прошел к продавцу. Хризантемы он на место не вернул. Все-таки решил взять их? А чего тогда глумил мозги про розы? Чудак
Валя выкинул странного омегу из головы, сунул подоспевшему продавцу, не глядя, мятую купюру и покинул магазин. Ему было плоховато.
Спустя десять минут парень повторно столкнулся с рыжиком у стеллажа с пивом, и сбежал, схватив упаковку своего любимого «Гиннеса».
И ради чего сбежал-то? Чтобы еще через пятнадцать минут встретить красавца в аптеке! Преследует его омега, что ли?
Неа. Страдает теми же, как и Валя, последствиями ночных пьяных гулек. Взял себе упаковку ректальных свечей с анестетиком и общее обезболивающее в таблетках.
Гыыы. Не смешно. Потому что у Вали не хватило денег на свечки. Всего жалкой тридцатки. Зря розу купил, блядь. Роза, конечно, красивая, но разъебанной в пещеру жопе от нее не холодно и не жарко.
Задумавшийся о превратностях суки-судьбы, Валя вздрогнул, когда чужие прохладные пальцы вложили в его ладонь несколько монет.
Долго тут подыхать собираешься? рыжик смотрел серьезно. Плати и пошли уже? Я рядом живу, второй дом направо. Кстати, меня Максом зовут. А тебя?
Омеги обменялись коротким рукопожатием, и Валя представился.
«А почему, собственно, нет? подумал он. Кто меня в квартире ждет? Никто. Соответственно, и терять нечего».
Кривовато, сквозь мутную головную боль, шлюхер улыбнулся Максу, перехватил поудобнее выскальзывающую упаковку пива, и парни пошли укреплять знакомство совместным лечением похмелья.
У Макса оказалось удивительно прибрано и уютно. Две небольшие комнаты его расположенной на третьем этаже квартирки лифта не имелось, пришлось тащиться пехом, ох, жопа были обставлены со вкусом недорогой, но качественной мебелью, полы радовали глаз пестрыми, без соринки, ковриками, на распахнутых окнах колыхался белоснежный тюль.
Кухня, куда провел, разувшись у порога, рыжик, тоже маленькая, сверкала чистотой. Не то что у Вали вечный бардак, разбросанное белье, косметика, где попало и посуда в раковине грязная с горой навалена.
Садись, Макс кивнул на приткнутый к стене диванчик, почесал кончик носа и полез сначала в шкаф, достал два высоких стеклянных бокала, после закопался в холодильнике, вытащил упаковки с копченой рыбой и сырной нарезкой, буханку хлеба.
Ничего снаружи не оставишь, посетовал печально, ножом вспарывая полиэтиленовую упаковку своего пива, удерживающую банки вместе и ловко, над раковиной, откупоривая одну: Сразу тараканы набегают. Вот, даже хлеб прячу.
Валя нахмурился и предпочел промолчать, устыдившись у него на кухне тараканы были непуганые.
«Вернусь домой приберусь, поклялся себе он. А то совсем засрался».
Макс, не заметивший смущения нового приятеля, продолжал непринужденно болтать. Парень разлил пиво в бокалы, пододвинул Вале пластиковый подносик с сыром и предложил:
Дриньк?
Дриньк, согласился Валя.
Пиво приятно защекотало язык горчащими пузырьками и покатилось в желудок усмиряющей похмелье волной.
Закусывай, напомнил Макс. А я сейчас нам картохи пожарю. Будешь картоху, Валь? Квашеная капуста еще есть, с перепоя, под пиво, вкуснота. И кури, если куришь, вот пепельница. Я тоже курю. Сигареты есть? Держи пачку. Кстати, омега поднял вверх указательный палец и подал Вале забытый им, растерявшимся, осматривающимся, пакетик со свечами. Туалет первая дверь по коридору направо. Сначала ты ты гость. А я после тебя, потерплю малек, не сахарный.
Так оригинально началась их дружба с анестезирующих свечек и пива. Настоящая, искренняя и крепкая дружба двух одиноких, неприкаянных душ, в корне изменившая никчемную, напрочь запущенную, бардачную Валину жизнь. В лучшую сторону.
Увы, ненадолго.
====== Часть 20 ======
Макс отличался от Вали многим, не только внешностью и манерами. Как и Валя, зарабатывающий на жизнь и университет, учился на пятом курсе медицинского проституцией, он не унижался до поиска клиентуры по клубам и имел постоянную, в количестве шести небедных альф и одного богатого, пожилого, предпочитавшего однополую любовь, омеги. Бдсм рыжик признавал лишь в виде шлепков по заднице и связываний, но вкусы нового приятеля парня не оттолкнули и отвращения не вызвали.
Главное тебе нравится, пожал плечами, остальное не мое дело.
Зато состояние квартиры Вали ввергло его в ступор.
Ну, и свинарник, заявил Макс, пройдясь по комнатам и качая, с осуждением, головой. Ты правда здесь живешь, Валь? Жуть!
И это после того, как Валя относительно прибрался, убив на складывание вещей по шкафам и бегание с мокрой тряпкой полдня.
Еще давай, скажи ты сюда клиентов приводишь, рыжик, брезгливо скривив сочный рот, сколупнул с покрывающей кухонный стол клеенки прилипшую крошку и ребром ладони шуганул пробегающего мимо, по своим делам, таракана. Неудивительно, что клиенты тебе нихрена, толком, не платят. Я бы на их месте тоже много не заплатил. И развел руками, очеркивая засаленные дверцы кухонных шкафчиков и прочее.
У тебя сегодня выходной, Валя, объявил изменившимся, похолодевшим тоном, тряхнув связанными в узел волосами. Будем отдраивать твою берлогу до приемлемого. Приказ!
О, приказы Валя понимал! Потому, не возникнув ни слова протеста, а внутри сладко передернувшись саб есть саб покорно прошептал, склонив голову: «да, конечно, Макс» и потрусил за моющими средствами и шваброй.
Чтобы тут же быть остановленным за рукав.
Ты не понял, извини, голос Макса прозвучал мягко и музыкально. Это, скорее, дружеское предложение. Можешь, вполне, отказаться, если тебе так комфортно.
Валя очнулся, похлопал ресницами и не стал отказываться, уже по доброй воле и без всяких подчинительных инстинктов.
В результате омеги провозились до позднего вечера, вымели и выгребли кучу грязи, измазались от макушек до пяток и основательно пропотели, ну, и устали до мушек перед глазами. Зато какая теперь у Вали стала чистая квартира, закачаешься! Сверкала.
Сидя вдвоем в гостиной, после душа, у телевизора и потягивая из бокалов пивко выяснилось, что Макс прямо из банок не признавал Валя оглядывался и тихо балдел. Ему было хорошо в преображенном жилище.
Мы огромные молодцы, славно впахали, похвалил себя и приятеля довольно улыбающийся рыжик: Теперь поддерживай, пожалуйста, и не засирайся.
Так Валя узнал, что отношения бывают бескорыстными ведь Максим ничего не потребовал за помощь взамен.
Ночевали вместе, в одной постели. Захмелевший Валя, заплетаясь языком и роняя слезы, рассказывал не менее нетрезвому Максу о себе, жаловался на не балующую судьбу и слушал ответные, весьма горькие, откровения.
Потом парни уснули, обнявшись. И Вале снова было хорошо, спокойно, тепло и уютно. Может, потому, что бок грело тело друга, и его же дыхание щекотало висок?