Было достаточно ощущения твердых обветренных губ, на которых сохранился вкус табака. Горьковато-терпкие, они послушно раздвигались, чтобы впустить его язык, и потом внезапно ускользали, подразнивая, но не прерывая контакт до конца. И от этих полуприкосновений, невесомых касаний, между ними, как между соприкоснувшимися электродами, пробегали искры.
- Так почему он живет с бабушкой? - немного охрипшим голосом поинтересовался Костя, когда они отстранились друг от друга. Стас несколько мгновений раздумывал, не скинуть ли и в самом деле нахала с подоконника, а потом придвинулся ближе.
- Знаешь, какое у меня раньше прозвище было, до того, как я стал начальником отдела? - очень тихо, вымораживающе, произнес он на ухо Косте. Тот мотнул головой, задев подбородком плечо Стаса. - Лазарь. Думаешь, из-за фамилии? Не совсем. Я, когда в Чечне служил, почти сдох. Стреляли в меня. Ну, там во всех стреляли, но в меня, к сожалению, попали. Все думали, что я умер, кроме приятеля одного, который меня и вытащил. Тот еще дурак - трупак вытаскивать. А я, представляешь, воскрес. Вот и окрестили меня Лазарем.
Он слегка отстранился и обхватил ладонями костино лицо, заставляя смотреть себе в глаза.
- А потом, уже здесь, в меня опять стреляли, Костенька. И опять попали, сволочи. И я, по всем прогнозам, сдохнуть должен был еще до приезда скорой. А я вот, живой, как видишь. А гаденыш тот - в земле вместо меня. Меня нельзя убить.
Он неосознанно сместил руки ниже, поглаживая большими пальцами пульсирующую на горле жилку, и Костя ощутимо напрягся, но освободиться не попытался.
- А вот Антона - можно, - слегка ослабив хватку, продолжил Стас. - Вокруг меня, случается, палят. Поэтому ему лучше быть подальше. Понятно?
- Более чем, - вздохнул Костя. - Но это как-то... неправильно.
- Привыкай, - безжалостно разочаровал его Стас. - В жизни ничего и никогда не бывает правильно. А если тебе показалось так, то это иллюзия, Костенька. Просто иллюзия.
Воцарилось молчание. Каждый, казалось, думал о своем, но это не напрягало, а казалось естественным.
- Пойду я, - Костя легонько толкнул его в плечо, собираясь встать, и Стас отстранился. Волшебство закончилось, вернулась реальность, в которой были нерешенные проблемы, больная мать и десятилетний ребенок, которого не стоило оставлять одного. И Стас решился.
- Если уж из тебя такая хорошая нянька вышла, - попустив в голос немного сарказма, сказал он, провожая Костю в коридор, - то, может, ты присмотришь за ним завтра? Я предупрежу в школе, что его заберет... дядя. Побудь с ним пару часов и вали куда хочешь. А там и я уже вернусь.
- Чего не сделаешь, лишь бы не работать, - пошутил в ответ Костя и кивнул. - Но, Стас, каждый день это не прокатит. У меня тоже дел по горло.
- Разберемся, - буркнул Стас и бесцеремонно вытолкал его за дверь, понимая, что еще немного, и присутствие Антона будет его очень мало волновать. Костя понимающе хмыкнул на прощание и, насвистывая себе под нос какую-то простенькую мелодию, сбежал вниз по лестнице, игнорируя лифт. Спортсмен, хренов. Стас проводил его взглядом, захлопнул дверь и, обернувшись, обнаружил в коридоре Антона, который смотрел на него распахнутыми глазами.
- А он еще придет? - с надеждой поинтересовался мальчишка, и Стас не знал, радоваться ли ему, что Антон впервые после ссоры сам обратился к нему, или злиться, что это произошло из-за Кости. Подумав, он выбрал первый вариант.
- Он завтра заберет тебя из школы. Учительнице скажешь, что он твой дядя, как и в больнице. Кстати, кто это придумал?
- Дядя Костя! - обрадовано сообщил ребенок. - Он хороший, правда? Он мне понравился. А можно мы завтра погулять сходим?
- Сами решите, что делать, - отрезал задетый за живое Стас. Ему Антон никогда не предлагал куда-нибудь сходить. Или он не слышал? - Я, кстати, тоже, может быть, гулять хочу. Пойдем?
- Сейчас? - просиял мальчишка. - Темно же уже.
- А ты у меня что, трус? - беззлобно поддел его Стас и похлопал по плечу. - Со мной идешь, значит бояться нечего. Бегом одеваться!
И Антон, совершенно счастливый, унесся в комнату.
Постепенно установился некоторый распорядок. Стас каждый день навещал мать, пристально наблюдая, чтобы врачи делали все, что нужно, и успел запугать почти весь персонал, кроме старшей медсестры, оказавшейся женщиной бойкой и не пугливой. В ней было всего-то метра полтора роста и килограммов сорок веса, но перед ее решительностью отступил даже Стас, поняв, что в данном случае возможны только мирные переговоры. Дела, в общем-то, шли на лад.
Костя, когда мог, присматривал за Антоном, и их все больше крепнувшая дружба радовала и раздражала Стаса. Он не понимал: то ли ревнует сына, то ли боится за него, ведь Костя, как ни крути, был вольной птицей, и мог легко потерять к мальчику интерес. Стас попытался осторожно поговорить об этом с Антоном, но наткнулся на такой взгляд, что не решился продолжать разговор. Он понял: его сын приобрел то, в чем так долго нуждался - отца. Сам же он, по всей видимости, остался за бортом.
Можно было разорвать эту неожиданно возникшую связь - по живому, с кровью. Стасу было не привыкать к жестким мерам, но... Антон ему не простит. Это станет последней каплей, которая погребет все хорошее, что у них могло быть. Стас оказался не готов к этому.
Костя тоже вел себя странно. От встреч он не увиливал, но держался как-то нервно, неуверенно, как человек, пребывающий в растерянности. Он словно тоже оказался в ситуации, которую не предвидел, и с которой не знал, что делать. Это настораживало. Стас, не забывший, с чего все началось, старательно пытался раскопать хоть что-нибудь про его прошлое, но информации было катастрофически мало. Ее приходилось добывать по капле, муторно, долго, но поиск все-таки увенчался успехом. Теперь он знал хотя бы имя.
Виталий Чернов. Его вспомнила бывшая коллега Артемьева, случайно подглядевшая в его телефоне фотографию, выставленную на один из контактов. Поговорив с ней, Стас уверился, что случайности в этом не было - девица была попросту влюблена в Костю и устроила собственное расследование касательно его личной жизни. Ни к каким выводам она, однако, не пришла, так и не докопавшись до правды. Теперь оставалось только найти этого Чернова среди пяти десятков тезок.
- Лазарев - это вы?
Мужчина, поймавший его около дежурки, сразу произвел неприятное впечатление, несмотря на дорогую одежду и стильную оправу очков. Его выдавал взгляд - бегающий, крысиный. Таких субъектов Стас чуял за милю - они пахли легкой поживой. И иногда падалью.
- Я, - ответил он. - С кем имею честь?
- Меня зовут Пальчиков Семен Евгеньевич, - представился тот, нервно теребя лацкан пальто. - Я... потерпевший по одному из дел... У меня жену хотели убить.
- Не убили же, - усмехнулся Стас и пожал плечами. - От меня-то чего хотите?
- Дело в том, что ваш следователь, Артемьев, разваливает дело! - быстро выпалил Пальчиков, словно боясь, что его проигнорируют. Напрасно: при упоминании фамилии, Стас весь превратился в слух.
- Пройдемте в кабинет, - уже совсем другим тоном предложил он.
В кабинете Пальчиков занервничал еще сильнее, и это не укрылось от Стаса.
- Продолжайте, - сухо велел он.
- Вы понимаете, - зачастил мужчина. - Там все предельно ясно. Это я виноват, связался с этой дурой...
- Вы убили... тьфу... хотели убить жену? - изумился Стас, и Пальчиков затряс головой.
- Нет, конечно! Я ее люблю! Просто я... ну, вы понимаете... гульнул на сторону. А девчонка психованная оказалась, да еще наркоманка. Она меня выследила, убить угрожала. А потом на жену накинулась. Она вообще невменяемая была, под дозой! Скорая их обеих и увезла. Жена в коме, а дура эта... А ваш следователь все лезет и лезет!
- Странно...
Все действительно казалось непонятным. С чего бы Косте так тщательно разбирать кристально ясное дело, от которого сам Бог велел избавиться, как можно быстрее? Хотел слупить с терпилы? Вряд ли, непохоже на него. Вывод напрашивался только один: не все обстояло так гладко, как пел этот хлыщ.
- Я пока решил поговорить по-хорошему, - продолжал ободренный его молчанием Пальчиков, - но предупреждаю: муж моей сестры работает в прокуратуре!
- По-хорошему? - недобро оскалился Стас. - Это как же?
- Вот... - Пальчиков полез в сумку и вытащил оттуда конверт. - Скажем так: это пожертвование в фонд милиции. Вас устроит?
- Меня - да, - навскидку прикинув по объему конверта, находящуюся в нем сумму, хмыкнул Стас. - Но мне же еще и следователя уговаривать. Усекаете? А прокуратурой пугать не надо. Это увеличивает цену.
- Я так и знал, что этим не обойдется, - вздохнул Пальчиков и снова полез в сумку. В этот раз конверт оказался менее пухлым. - Так?
- Лечите жену, - сказал Стас, криво улыбаясь. - И не трахай больше наркоманок. А то, видишь, как они тебе дорого обходятся.
- Я жду результатов! - нервно дернулся Пальчиков и подскочил на ноги. - А свою иронию можете оставить при себе!
- Ждите, - отрезал Стас и кивнул на выход. Пальчиков побагровел и быстрым шагом удалился из кабинета, громко шарахнув дверью.
В конвертах оказалась вполне приличная сумма. Стас хмыкнул. Похоже, у Кости были все основания придержать дело, раз уж этот хмырь так засуетился. Сам хотел грохнуть женушку, что ли? Какая разница... За ту наркоманку вряд ли кто-то вступится.
Поднявшись, он отправился разыскивать Костю. Тот нашелся у себя в кабинете.
- Что у тебя там за дело, по попытке убийства женщины? Пальчикова, кажется.
- Пальчиков - это ее муж, - поморщился Костя, очевидно вспомнив упомянутого субъекта. - Его жена - Матвеева Елена Игоревна, сейчас в больнице. Кома. Неизвестно выйдет ли, но состояние стабильное. Задержанная - Симцова Татьяна Александровна, двадцать пять лет. А тебе зачем?
- Ты, Костенька, слишком усложнять все любишь - поигрывая взятой со стола ручкой, ответил Стас. Костя понимающе присвистнул. - Да-да, надо бы попроще, побыстрее разобраться. Понимаешь?
- Понимаю, - кивнул Костя, но не успел Стас обрадоваться, как он добавил:
- Но не буду этого делать. Стас, этот козел сам ее убить пытался. Из-за денег. Он, вообще-то, никто, альфонс. Все на нее было записано и ею же заработано. Две квартиры, дом, все остальное имущество принадлежало жене. А она, по словам ее подруги, разводиться собиралась. Понимаешь?
- Мне это не интересно, Костенька, - Стас положил ручку на стол и оперся на него, наклонившись к Артемьеву. - Ты оставляешь дело, как оно есть. Без своих догадок и глупых предположений. Доказуха на девчонку есть? Вот и отлично. Закроют ее - и дело с концом.
- Но она ни в чем не виновата, Стас! - вскинулся Костя, яростно сверкая глазами. - А этот урод доведет начатое до конца, да?
- Доведет - мы и его закроем, - пожал плечами Стас и выпрямился. - Я тебе все сказал. Выполняй.
- Ты как хочешь, - упрямо мотнул головой Костя, - но я продолжу. Я на этого подонка все соберу. Мне такое на совести не надо.
- Ну смотри, - холодно ответил Стас. - Как бы тебе не пожалеть об этом.
- Угрожаешь? - поднял бровь Артемьев.
- Предупреждаю, - поправил его Стас. - Мне, как ты понимаешь, наплевать. Я этому козлу деньги все равно не верну. А ты - подумай. Принципы зачастую дорого обходятся.
- Я заплачу, - усмехнулся Костя, слегка расслабляясь. - Я вот что подумал... У меня завтра выходной. Антона до трех дома не будет. Улавливаешь, на что я намекаю?
Проблема Пальчикова как-то сразу отступила на второй план. Стас демонстративно наморщил лоб, выказывая глубочайшую задумчивость, и кивнул.
- Кажется, у меня тоже выходной. С утра, по крайней мере.
Пальчиков звонил еще два раза, но Стас каждый раз находил причину не общаться с ним. Полученные деньги, как и было сказано Косте, он возвращать не собирался. Вот еще. Таких ушлых Пальчиковых за все время его работы мимо прошло немало, но никто и никогда не решался жаловаться, что их взятка не сработала. Так недолго и самому сесть. Поэтому Стас быстро забыл об этом инциденте.
Гораздо больше его интересовал пресловутый Виталий Чернов. Стас отсеял из списка всех, кто не подходил по возрасту, и начал проверять остальных. Это нужно было делать очень аккуратно, чтобы ни в коем случае не засветиться перед Костей, ревностно оберегавшим свое прошлое. Слишком ревностно. На вопросы о семье он отвечал уклончиво, лишь общие факты. Друзей, как показалось Стасу, у него тоже не было, по крайней мере, близких. Звонили не часто, обычно по работе, сам он брался за телефон и того реже. Одиночка? Не похоже на него.
Скорее создавалось впечатление, что Костя сам выбрал довольно уединенный образ жизни. Причем, не так давно. В отделе у него сложились ровные отношения со всеми, без неприязни, но даже приятелем его не мог назвать никто. Странно, при таком располагающем характере. Романов он тоже не заводил, хотя в этом факте как раз не было ничего удивительного. Еще бы! Стас в очередной раз разложил перед собой фотографии и задумался.
Он явно что-то упускал во всей этой цепочке событий, какое-то главное, объединяющее звено, только никак не мог понять - что. Это раздражало, Стас терпеть не мог неопределенность, но спешить было слишком опасно. Поэтому он медлил, взвешивая каждый шаг, руководствуясь не часто применяемым в жизни принципом "не навреди". Ему было что терять в случае неудачи.
Около дежурки подпирали стену несколько человек, воодушевленно что-то обсуждавших. Стас, еще с утра выведенный из себя звонком начальства, быстро подошел к ним, и болтовня тут же стихла.
- У вас что, - не повышая голос, сказал он, но его услышали все, - работы нет? Чего вы тут орете, как бабуины на случке? Давайте, шевелитесь!
Компания, обменявшись недовольными взглядами, быстро рассосалась. Стас повернулся к дежурному.
- Где Артемьев?
- В отделе, - с готовностью отозвался Сорокин. - Где-то тут...
- Где-то, - прищурившись, повторил Стас, и Валентин отвел взгляд. - Как истина агента Малдера. Где-то там.
- Что? - не понял Сорокин, и Стас с силой саданул кулаком по стене.
- Где Артемьев, я тебя спрашиваю? В отделе его нет, это точно.
- Не знаю, Стас! - начал оправдываться дежурный. - Не приходил еще. Может, заболел?
Стас отвернулся и, вытащив телефон, набрал нужный номер. Вызываемый абонент оказался вне зоны действия сети. Не пришел и не отвечает? Творилась какая-то чертовщина.
- Найди мне его домашний телефон и... Что?
Проследив ошарашенный взгляд Сорокина, уставившегося куда-то ему за спину, Стас повернулся и едва сдержал ругательство. Стоявший перед ним Костя имел неважный вид.
- Тебя переехал трактор? - совладав с собой, холодно поинтересовался Стас. Костя болезненно усмехнулся, кривя разбитые губы. Правая бровь была рассечена, и Костя то и дело вытирал со щеки кровь. Судя по состоянию формы, его умудрились повалять по земле.
- В мой кабинет, живо, - скомандовал Стас и пошел вперед, пытаясь усмирить взвившихся в душе демонов. Он не знал, в какие неприятности Костя влип на этот раз, но собирался в этом разобраться. Желательно - не прибив чересчур проблемного следака.
- Сядь, - резко бросил он, когда Костя вошел в кабинет вслед за ним. Затем, дождавшись, когда его указание будет выполнено, замкнул дверь на ключ и медленно, внимательно разглядывая Костю, подошел к нему.
- Не говори, что ты поскользнулся в ванной.
- Не скажу, - вздохнул тот.
- Сколько их было? - все так же выдерживая равнодушный тон, поинтересовался Стас, тщательно скрывая, как сильно он злится. То, что это нападение идеально укладывается в головоломку, не вызывало никаких сомнений. Он обошел стол и вытащил из нижнего ящика вату, перекись и марлю. Оторвав тряпицу побольше, он сложил ее вдвое и, смочив водой из графина, вернулся к Косте. - Голову подними.
- Четверо их было, - Костя послушно запрокинул голову и зашипел, когда Стас начал осторожно оттирать присохшую кровь. - Эй! Осторожнее!
- Ты еще подуть попроси, - одернул его Стас, безжалостно продолжая свои манипуляции. - Тоже мне, самбист фигов.
- Ну, Стас, ты же не видел в каком состоянии остальные, - резонно заметил Костя, морщась от его прикосновений. - Это я так... от неожиданности пропустил. Да и, все-таки, четверо. Я же не Терминатор. Я думал, ты меня похвалишь.
- Я тебе сейчас еще добавлю, - отозвался Стас и отступил, оглядывая результат своих трудов. Похвастаться было нечем. - Тебе к врачу надо. Проверить, целы ли ребра, нет ли сотрясения. Хотя, сотрясения точно нет.
- Почему? - искренне удивился Костя, попавшись в невинную ловушку. Стас усмехнулся, придав лицу зверское выражение.
- Потому что мозга нет. Чего они хотели?
- Не важно, - Костя дернул плечом и собрался подняться, но Стас, подавив желание треснуть его по голове, пресек это намерение на корню. - Стас, отойди, а?