Леннар ковырнул вилкой кусок нежной телятины. Попытался положить немного в ротно теперь ему самому казалось, что Кадан смотрит на него, и щеки заливал румянец.
"Почему этот мальчишка не дает мне спать", в который раз подумал он. Но некому было дать ответ.
Закончив трапезу, с разрешительного жеста командора братия встала из-за стола, и рыцари, все так же не нарушая тишины, по двое проследовали в часовню.
Ролан оказался рядом с Леннаром как по волшебствуно оба молчали. До окончания молитвы нельзя было завести разговор и даже после следовало избегать пустых и ненужных слов.
Только когда служба подошла к концу, Ролан, все еще державшийся подле Леннара, заговорил:
Твой оруженосец меня оскорбил, негромко произнес он.
Спина Ролана все еще зудела болью после того, как накануне, посреди двора, служитель, назначенный командором, отвесил ему двадцать плетей. Такова была первая часть его наказания. Второй же стало лишение мяса на десять дней.
Леннар молча двигался по коридору, не желая отвечать. Но в знак того, что услышал, все же кивнул.
Я хочу, чтобы ты передал мне право его наказать.
Если бы ты заслужил такое правотебе дал бы его Капитул, сказал Леннар и, более не обращая внимания на Ролана, ускорил ход.
Когда солнце опустилось за стены замка, Леннар отыскал Кадана на конюшнетоскливо глядя перед собой, тот чистил коней.
Пойдем, коротко приказал Леннар.
Кадан, кивнув, поднялся и последовал за ним.
Они прошли в самый конец конюшни и остановились между двух стойл.
Лицом к стене, приказал Леннар.
Кадан сглотнул, силясь подавить обиду, и, отвернувшись от него, уперся ладонями в деревянную балку.
Мне снять тунику? спросил он, видя, что Леннар медлит.
Да, подумав, ответил тот и куда-то отошел.
За то время, пока он подбирал плеть, Кадан освободился от верхней одежды и теперь стоял перед ним с обнаженной спиной. Леннар подошел и замер, глядя, как подрагивают острые лопатки. Опустил руку на них и чуть погладил.
Расслабься, тихо сказал он.
Кадан кивнул, но дрожать не перестал.
Леннар все еще медлил.
Ты боишься боли? спросил он.
Не знаю, Кадан коротко усмехнулся, я никогда не испытывал ее.
Больтолько способ очистить себя, произнес Леннар спокойно, продолжая успокаивающе поглаживать его по спине, как гладил бы взбудораженного коня. С каждым ударом грех будет покидать тебя.
Но я не
Грех будет покидать тебя, повторил Леннар тверже, если ты готов избавиться от него. Если ты признаешь, что совершил грех. Ты совершил его?
Кадан молчал. Рука Леннара исчезла и ему стало холодно.
Ты считаешь, что да? спросил он.
Леннар какое-то время молчал.
Писание учит нас, наконец сказал он, что насилие и жестокость не приумножат число добра. Понимаешь?
Кадан не отвечал.
Твой удар лишь разозлил брата Ролана. Он был унижен и испытал больи теперь захочет отомстить.
Я тоже, сдавленно произнес Кадан, был унижен. И тоже испытаю боль.
Вопрос не в том, чья боль сильней. До тех пор, пока ненависть и ярость управляют тобой, ты не сможешь разорвать круг вечного насилия и вечных смертей.
Но почему я? Почему не он?
Тому нет причин, Леннар качнул головой, но кто-то должен сделать это. И только тогда, возможно, его прощение наполнит миром и душу другого. А теперь расслабься, немного резче закончил он и чуть отошел. Взгляд невольно падал на округлые ягодицы, обтянутые узкими шоссами.
Поколебавшись, Леннар подошел к Кадану еще раз. Обнял его одной рукой, положил руку на живот и развязал шнуровку. Член Кадана невольно скользнул по его руке, когда Леннар опускал шоссы вниз. Еще расслабленный, он уже начал наливаться кровью, когда Кадан понял, в какой позе сейчас стоит.
Зад его был бесстыдно оттопырен и теперь, лишенный последнего прикрытия ткани, был виден Леннару от и до.
Леннар коротко замахнулся и нанес удар. Плеть оставила на белой коже розовую полосу. Кадан коротко вскрикнул и закусил губу.
Леннар сделал то же самоесмотреть на эти белые полушария, покорно предоставленные ему, не было никаких сил.
Один, сказал Леннар.
И тут же нанес второй удар.
Кадан вскрикнул еще раз.
Леннар не выдержал. Подошел и погладил то место, где только что прошлась плеть, силясь снять боль.
Кадан слабо застонал и прогнулся навстречу его руке.
У Леннара перехватило дух. Он все отчетливее понимал, что каждое мгновение этого наказания становится испытанием лично для него.
Невыносимой была сама мысль о том, что он причиняет Кадану боль. И в то же время эта мысль возбуждала, заставляя кровь бежать быстрей.
Леннар ударил еще рази тут же поймал третий вскрик в ладонь. Наклонился к самому уху Кадана, с трудом удерживаясь от того, чтобы запечатлеть на его шее утешающий поцелуй.
Тише шепнул он, и горячее дыхание, коснувшись нежной кожи юноши, вызвало новую дрожь.
Кадан кивнул, и Леннар с неохотой отстранился, а затем нанес еще один удар.
Каждый новый удар распалял его все сильней. Он постепенно забывал, что гладит Кадана лишь для того, чтобы облегчить больпальцы сами собой стремились забраться в узенькую ложбинку, и Кадан не сопротивлялся, выставляясь лишь сильней.
Восемнадцатый удар пришелся уже туда, по розовой звездочке, вид которой вызывал у Леннара нестерпимую жажду и мучительную злость.
Кадан коротко вскрикнул и почти что проплакал:
Лен-нар.
Леннар ударил еще раз, наискосок. И не удержавшись в последний разснова по розовым складочкам.
На глазах Кадана показались слезы от нестерпимой боли, но Леннар поспешил накрыть его собой и обнять. Плеть выпала из его рук.
Кадан обернулся и, прижавшись к его груди, разрыдался.
Леннар знал, что не должен его утешатьпотому что Кадан получил то, что заслужил. Потому только прижимал его к себе и гладил его по волосам, силясь справиться с желанием вдохнуть их аромат.
ГЛАВА 12
Епитимья Кадана, тем не менее, продолжалась, и он день ото дня становился все мрачней.
Леннар отлично видел это, но поделать ничего не мог.
Кроме того, со дня наказания его преследовало видение, которое теперь уже не ограничивалось только сном. Он без конца видел Кадана, прогнувшегося перед ним, будто бы готового ко всему.
Ролан на некоторое время пропал с глазпо крайней мере, он не приближался ни к одному, ни к другому несколько дней. И все же Леннара не переставали беспокоить его просьба и то, что произошло. Хоть он и знал, что Ролан бывает излишне жесток, но не представлял себе, что могло заставить того перейти черту и тронуть чужого оруженосца. И, если тот уже пересек чертучто помешало бы ему перейти ее еще раз.
Как-то вечером, когда обитель уже отходила ко сну, Леннар услышал негромкий, но пронзительный голос, похожий на плач или скрип сломанного колеса. Он не сразу понял, что голос не снится ему, потому что уже слышал его во сне несколько раз.
Леннар оставил свои дела и отправился на звук.
Миновав серые корпуса гарнизона, он поднялся по лестнице и увидел, что Кадан стоит на стене, глядя на запад. Он изменился и мало походил на того юношу с нежным лицом, спрятанного в бархат и шелка, которого Леннар увидел несколько месяцев назад.
Фигура Кадана осталась такой же стройной, и теперь черная туника послушника обрисовывала ее достаточно хорошо. Волосы все так же стлались по плечам, хотя и спутались немного, а от локонов пропал и след. Контуры лица заострились, и в уголках губ залегла печаль.
И песня Кадана тоже стала другой. Голос теперь был негромким, и больше Леннару не казалось, что он властвует над стихией и взывает к богам. Кадан казался тростинкой, колышимой на ветругнущейся под ветром и покорной ему.
Леннар бесшумно подошел к нему со спины и опустил ладони на плечи.
Вы так грустны, тихо сказал он, вам совсем не по нраву та роль, что вы приняли на себя.
Кадан вздрогнул в первую секунду этого прикосновения, но уже через мгновение совладал с собой. Однако не подался Леннару навстречу, как это бывало до того. Он ссутулился и замер, устало глядя на горизонт.
Я совру, если скажу, что понимаю ваш путь, после долгого молчания произнес он, но я готов разделить его.
Вам не место в Ордене, Кадан. Вы не рыцарь и для вас еще есть путь назад. К тому же, многие снимают с себя плащ в наши дни.
Кадан стиснул зубы и прикрыл глаза, силясь скрыть слезы, проступившие на ресницах.
Я не могу оставить вас, сказал он, когда ком, наполнивший горло, немного отступил, мне снятся сны. Вы бы сказали, что дьявол искушает меня.
Леннар молчал. Неприятное чувство, будто по спине пробежал холодок, коснулось его.
Что вам снится? спросил он глухо, хотя и сам догадывался, какой услышит ответ. Однако то, что он услышал, превзошло все его ожидания.
Мне снится, сказал Кадан очень тихо, что мы с вами в маленькой избушке, и за окнами идет снег. Стены кругом сложены из бревен, и множество, множество гобеленов покрывает их. Я лежу спиной на сундуке, поверх вороха драгоценных одежд, а вы стоите передо мной, меж моих раздвинутых ног. И он сглотнул, и не заставляйте меня описывать, что бывает потом. Вы должны бы это и сами понимать. Я вижу еще много, много таких снов. Они кажутся порой более живыми, чем все, что происходит кругом. И не говорите, что я должен читать молитвы еще чащеэто не помогает, сэр Леннар. Я не могу думать ни о чем, кроме вас. Но это только моя беда. Тем лучше я буду служить вам, ведь так?
Нет, не так. Вы не должны оставаться в Ордене, если дело Храма не интересует вас. Вы не должны оставаться в нем ради меня. Уезжайте домой. Вам будет лучше с отцом. Зачем мучить себя?
Кадан чуть обернул лицо, и слезы снова блеснули в его глазах.
Я не могу оставить вас, упрямо повторил он, меня терзает чувство, что скоро с вами случится беда. И если это будет такя буду рядом с вами до конца.
Леннар глубоко вдохнул и, крепче прижав его к себе, уткнулся носом в рыжеволосую макушку. То, что говорил Кадан, пугало его. Он и сам видел точно такой же сон. Но в эти секунды Леннар думал о другом.
Скоро закончится сбор урожая, сказал он, в городе будет большая ярмарка. Хочешь съездить на нее?
Кадан повел плечом, но все же искоса глянул на Леннара.
Нельзя же. В город без разрешения
Я договорюсь, чтобы нас отправили за зерном.
В глазах Кадана на секунду блеснула прежняя игривая искра.
Я бы хотел, осторожно сказал он.
Хорошо, Леннар кивнул, тогда постарайся лишний раз не привлекать к себе внимания до воскресенья.
Он хотел отстраниться, но не удержался и напоследок поцеловал Кадана в висок.
Ролан стоял на другом конце двора и наблюдал, как расходятся в стороны две фигуры, только что обнимавшие друг друга на стене. Он видел и те, другие объятья, когда Леннар наказывал Кадана на конюшнеи тогда уже с трудом мог сдержать злость, которой сам не понимал до конца.
Ролан знал Леннара давно. Леннар был спокойным и серьезным юношей, а вступив в Орден, стал таким же серьезным и благочестивым братом.
Решение принести присягу они принимали вдвоем. Но Ролан больше думал тогда о славе, которой было не снискать при дворе захудалого барона, а о чем думал ЛеннарРолан не знал.
Ролана Орден разочаровал. Но сколько бы он ни пытался говорить об этом с Леннаром, тот отвечал ему ясным, как синева утреннего неба, взглядом, и высокопарными речами, позаимствованными, видимо, из воскресных проповедей капеллана.
Тогда уже Леннар начал вызывать у него злостьи вся прежняя дружба затрещала по швам.
Теперь же тот факт, что Леннар, столь благочестивый и праведный, притащил себе из-за моря мальчика, чтобы лапать его и не делиться ни с кем, не давал Ролану покоя.
Оруженосец Ролана был красив. Он походил на девушку, и Ролан не мог отрицать ни изысканности вкуса своего брата, ни его хитроумиятак защититься от любых нападок своим деланным благородством, чтобы никто и не подозревал за ним темного грешка.
Ролану же оставалось скрипеть зубами и бережно нести обеты, которые никогда особенно не беспокоили его.
Развернувшись так, что белый плащ взлетел за его спиной, он направился в гарнизон.
Солнце уже опускалось за дома, играя последними лучиками на золотой листве редких деревьев. Узкие улочки полнились людьми, маленькие домишки лепились боками друг к другу, сдавливая прохожих между собой.
На главной площади жонглеры и факиры метали в воздух разноцветные кегли и дышали пламенем, опаляя зевак.
Сердце Кадана громко стучалоон не видел столько людей, столько жизни и смеха с тех пор, как покинул дом.
Цепляясь за плащ Леннара, он пробирался по толпе вперед, жадно впитывая каждое мгновение и каждую краску.
С тоской смотрел он на разноцветные ткани, разбросанные по прилавкам, понимая, что жизнь эта более недоступна для него. И хотя спина его ощущала горячую грудь Леннара рядом с собой, казалось, что рыцарь по-прежнему остается далеко.
Выполнив поручение Ордена и сделав заказ зерна, они побродили немного по рядам.
Вам не становится веселее, сказал Леннар, придерживая его перед собой.
Простите, Кадан опустил взгляд, я не хотел, чтобы мое расстройство передалось вам.
Они добрались до небольшой сцены, где разыгрывали свое представление кукловоды, но сколько бы Кадан ни смотрел на противных носатых кукол, ему не становилось смешней.
Давайте уйдем, сказал Леннар наконец.
Кадан обернулся, один из прохожих толкнул его сзади, и он рухнул в объятия рыцаря. Глаза их и лица оказались близко-близко, и Леннар чувствовал, как бьется сердце Кадана напротив его.
Желание коснуться губ юноши стало нестерпимым. Кадан потянулся к нему, но Леннар торопливо прикрыл его губы кончиками пальцев.
Брат Кадан, тихо сказал он, прошу вас
Да-да-да, Кадан оттолкнул его. Знаю я, обеты. Иногда мне кажется, что вы не человек, а каменная стена.
Сочту это за комплимент. Идемте домой.
Обратный путь они проделали в молчании. Леннар мучился непреодолимым желанием приблизиться к Кадану и успокоить его, но удерживал себя, понимая, что лишь даст юноше надежду, которая не осуществится никогда. Кадан же напрочь ушел в себя, он казался прозрачным, как призрак, на фоне сумрака ночи, и Леннар не мог отделаться от ощущения, что еще мгновениеи он, взлетев, растворится в ночном небе, став сизой дымкой.
Добравшись до командорства, Леннар пожелал ему спокойной ночи и сам намеревался отправиться спать, когда один из прислужников окликнул его.
Вас желает видеть командор, брат Леннар, сказал он.
Леннар кивнул и направился следом за ним.
Командор ожидал его в библиотекеи Ролан стоял по другую сторону письменного стола от него. Командор был мрачен, как ночь за окном, а в глазах Ролана сверкала неуемная злость.
Завидев его, Марк фон Хойт кивнул, и Леннар отвесил в ответ поклон.
Вы были в городе? спросил он.
Да, по вашему поручению, брат Марк.
Все прошло хорошо?
Да, брат Марк, еще один поклон.
Вы кого-то брали с собой?
Моего оруженосца, на случай если понадобится проследить за конем.
Да
Командор отвернулся, делая вид, что рассматривает книжные полки, и на какое-то время замолк. Потом, не оглядываясь, глухо произнес:
У брата Ролана к вам вопрос. Даже обвинение, можно сказать.
До Капитула осталось еще три дня, почему мы рассматриваем этот вопрос так?
Командор повернулся.
Потому что брату Ролану достало вежливости сначала изложить свои сомнения мне. И я рад этому, потому что его откровенность на Капитуле произвела бы немалый шум, командор посмотрел на Ролана и спросил, скажете вы или я?
Лучше, если он услышит это от вас.
Леннар переводил спокойный взгляд с одного на другого.
Итак командор прокашлялся, у брата Ролана есть определенные сомнения в вашем благочестии. Он видел, как вы нарушаете главнейшие предписания устава, обнимая своего оруженосца. И, более того, пронаблюдав за вами достаточно долго, он считает необходимым доложить Капитулу о том, что вы впали в грех содомии, брат Леннар.
Леннар побледнел, кровь отлила от его лица.
Что? инстинктивно спросил он.
Командор снова прокашлялся.
Вы слышали меня, произнес он и торопливо добавил, как вы понимаете, это серьезный вопрос. Если братия узнает о том, что подобные подозрения были в отношении вас, то даже оправдательный приговор не многое изменит для вас.