Отдышался и посмотрел ей в глаза:
Что ж не убила, а, Бабочка?
Она прислонилась лбом к моему лбу, все еще тяжело дыша.
Я убью тебя потом в другой раз.
И нашла мои губы. Я так и не понял, они соленые от крови или от ее слез.
За поясом затрещала рация:
У нас прорыв с южной стороны. Люди Фрайя здесь. Обошли мины.
Не отрывая взгляда от ее лица, поднес рацию к губам:
Сейчас буду.
ГЛАВА 2. НЕОН
Их было около десяти человек: вооружены стволами и легкими стрелами с железными наконечниками, разукрашенные краской, все в зеленом камуфляже. Думали, их не заметят. Но ребята на вышке спалили лазутчиков, едва они появились на нашей территории. Фрай решил с нами справиться отрядом из десятка парней-солдат? Если это так, то он меня разочаровал. Быть мудакомэто не так страшно, чем быть мудаком-идиотом. Я приложил палец к губам и махнул рукой, показывая своим ребятам окружать придурков, которые ползли на животах между минами. Притом, ползли довольно уверенно, словно им кто-то нарисовал карту минного поля. Я отдал приказ убирать всех. Если бы среди них были игроки, мы бы вели себя иначе, но солдат Фрайя я не собирался жалетьчем меньше их станет, тем больше шансов у нас взять южную часть Острова под свой контроль.
Мы их перестреляли в два счета, некоторые подорвались, пытаясь сбежать. И в какой-то момент я начал понимать, что здесь что-то не так. Слишком все просто. Если бы это были отбившиеся или сбежавшие игроки, я бы еще мог поверить в неадекватность их поведения, но не солдаты. Когда я все понял, было уже поздно.
Ошибку сделал не Фрай, а я когда даже мысли не допустил, что мудак окажется настолько мудаком, что подставит десять человек под удар, сделав приманкой для нас и организовав более серьезную западню. Это не мы их окружили, а они нас. Сзади по периметру. И едва наши открыли огонь по мишеням, сзади открыли огонь по нам. Из-за деревьев, прямо в спины. Я слишком поздно это понял, и, когда заорал нашим падать на землю, мы потеряли уже человек пять. Затихли. Твою ж мать Я лихорадочно думал, что теперь. Если ползти вперед, мои пацаны подорвутся на минах, а если отходить назад, нас изрешетят. Мы у Фраевских как на ладони. Выбирай мишень и мочи. Рик подполз ко мне и пригнул голову, когда просвистела пуля и зарылась где-то в землю позади нас.
Мы в дерьме, Нео. В полном, мать его, дерьме.
Вижу Что наши говорят? Видят их?
Нет. Там несколько снайперов. Они просто снимают движущиеся мишени, и наши не могут выйти из укрытий. Сука хорошо подготовился. Держит на прицеле все позиции. Я думаю, с восточной вышки было бы видно, но наши не высовываются. Снайперы где-то на деревьях.
Так. Отдавай приказ выбираться на вышку. Пусть прорываются, иначе мы в этой западне будем лежать сутками. Передай: по цепочке ползти к насыпи у колючки и не высовываться.
Понял тебя.
Кто-то из ребят поднялся и тут же получил пулю в спину, я грязно выругался, а Рик стиснул челюсти до хруста.
Вик чтоб его, придурок. Эй? Живой?
В плечо попали. Жив.
Еще раз встанешьсам застрелю.
Затрещала рация, и Ияс принял вызов Рика. Я перевернулся на живот, выглядывая из-за насыпи, рассматривая базу и высокий забор. Послышались выстрелы, и мы все затаились, выжидая новостей от Ияса.
Не дают подступиться, Нео. Снимают каждого, кто появляется в пределе их видимости.
Твою ж мать.
Я сжал волосы пальцами, лихорадочно думая, как выбраться из западни. Мы увели половину ребят с собой. На базе плохая защита. Если Фрай все же не идиот, он этим воспользуется. Его снайперы уже давно донесли, сколько нас здесь.
Давай, я отвлеку, а ты попробуй снять снайперов, тихо сказал Рик.
Охренел? Да тебя подстрелят, только ты пошевелишься.
Я на раз-два-три-упал. Давай, как при взятии города, помнишь? Когда мы снайперов императора лупили?
Помню, мать твою. Тебе тогда бедро прострелили и я, бл**ь, три часа тебя на себе тащил.
Зато ты снял троих стрелков с крыши, наши прорвались в город, и мы людей спасли.
Тяжело дыша, я снова перевернулся на спину. Да, он прав. У нас нет выбора. Нужно что-то делать. Черт его знает, что происходит в лагере, пока мы тут валяемся. Словно в ответ на мои мысли снова затрещала рация.
Они подбираются к базе, с другой стороны. Всех наших с вышек сняли. Слышите меня? У нас нападение на базу.
Слышим, мать твою. Держите ворота. Укрепите грузовиками. Будьте готовы дать жестокий отпор, но не пускайте их. Ценой жизни не пускайте. Если возьмут базунам конец.
Посмотрел на Рика.
Давай. Раз-два-три и упал. Понял? И без геройства.
Он кивнул, а я перезарядил винтовку и подтянулся к насыпи, вглядываясь в густую крону деревьев. Где-то там притаились твари. Мне придется стрелять после того, как выстрелят они. В темноте я увижу вспышку дульного пламени. Как же я так облажался, мать их?
Ну что, Нео? Как в старые добрые времена? Запевай, брат.
Да пошел ты. Спою, когда задница твоя уцелеет.
Да ладно. Давай нашу любимую.
Я выйду против всех.
Армия семи стран не совладает со мной.
Они обдерут до нитки,
Действуя без спешки прямо за моей спиной.
И я говорю сам с собой в ночи,
Я не могу забыть.
Так и вертится в голове,
За сигаретой.
А мои глаза посылают сигнал:
"Оставь эту мысль".
(с) Sеvеn nаtiоn аrmу (Whitе striреs)
Он поднялся. Два шага и упал. Между деревьев вспыхнул огонек, и уже через секунду пуля просвистела где-то рядом с нами, и я выстрелил. Понять, попал или нет, не смог. Проверять только на живца. Рик снова встал и не успел пригнуться, как пуля цепанула его, и он с рыком упал на спину.
Бл**ь.
Тихо-тихо, пополз к нему, ощупывая рану на ноге, Навылет. Жить будешь.
Быстро-то как, вот суки. Но ты видел, стреляют двое? У них всего два снайпера.
Это для нас хуже целого отряда. Они не выпустят нас отсюда. А сами тем временем окружают базу. Мать твою. Как же я так
И я знал, как. Я отвлекся. Я с ее появлением на острове вообще с катушек сорвался. Меня просто уносит и рвет на части. Потому что рядом, и я о ней думаю о ней гребаные двадцать пять часов в сутки и шестьдесят пять минут в час. Чтоб ее, сучку мелкую. Снова затрещала рация.
Мад, вздрогнул от звука ее голоса Она, что, мысли мои читает? Слышит на расстоянии? Откуда взялась сейчас из самого ада моей души? Мад, ты здесь?
Посмотрел на Рика, а тот усмехнулся и поморщился, когда я ногу его перетянул жгутом чуть выше колена.
Маааад. Отзовись. Ты цел?
Здесь, Найса. Я здесь. Цел.
Я залезла на вышку через коммуникации под землей. Нас трое женщин. Только мы смогли
Усмехнулся. Самые худые и мелкие пролезли через трубу. Моя ж ты девочка. Закрыл глаза, словно вживую представляя ее лицо с огромными, испуганными глазами, как рацию сжимает тонкими пальцами. Если б ты знала, как голос твой хотел слышать все эти годы. Как представлял его себе и бился головой о стену, потому что так плохо его запомнил.
Мы их снимем, Мадан. Продолжайте отвлекать.
Понял тебя.
Только умоляю. Не на раз-два-три, слышишь? Это много, Мадан.
И это знает Кем же ты стала, Найса Райс? В каком дерьме успела побывать? Я вернусь, и мы опять поговорим об этом только сначала я буду долго ласкать твое тело, так долго, пока пальцы судорогой не сведет. Я устал воевать с тобой, девочка. Я пи***ц как устал. Любить тебя хочу. Прямо в этом пекле любить так, как не мог там В Раю без войны.
Слышу.
Я люблю тебя
Сам не понял, как улыбаюсь пекло запахло ее волосами и телом.
Я знаю.
И добавил.
Не высовывайтесь. После выстрела сразу на живот.
Скажи.
Сказалне высовывайся.
Не это
Зачем? Ты же знаешь. Знаешь?
Помолчала, а потом так же тихо добавила.
Знаю.
Посмотрел на Рика, но тот, кажется, вырубился. Я тронул его шею пальцамиживой. Ну что начнем представление. Резко поднялся во весь рост и тут же пригнулся к земле. Выстрел последовал сразу. Быстрый взгляд на вышкуяркий огонек, и свист пули прорезал тишину. Следом за ним еще один в обратную сторону. Суки. Оба снайпера в работе. Я не попал, и она не попала.
Мааад, крик в рацию.
Живой.
Снова встал во весь рост Так не пойдет. Надо дольше. Надо, чтоб несколько выстрелов. Я ж везучий сукин сын, разве нет? Побежал в сторону деревьев. Выстрелы раздавались один за другим. Со смертью мы часто играем в прятки. Похоже, сейчас ее очередь меня искать. А вот он я. Или слишком быстро бегаю для тебя, старая?
Подальше от этого театра навсегда.
Буду работать среди соломы,
Да так, чтобы пот лился ручьем.
Я истекаю, истекаю, истекаю
Кровью перед богом.
Все слова вытекут из меня,
И я закончу петь.
А пятна от моей крови велят:
"Возвращайся домой".
(с) Sеvеn nаtiоn аrmу (Whitе striреs)
Послышался треск веток. И что-то с грохотом упало на землю. Молодец, девочка. Сняла одного.
Маад, снова ее голос в рации, Маад, Уже громко, истерически громко.
Живооой, Бабочка, живой.
Упал на живот, чтобы отдышаться, глядя на звезды. Еще один рывок вперед, отвлекая снайпера и надеясь, что мелкая попадет в него, как можно быстрее, а то так можно и разозлить старуху. Выстрелы раздавались почти беспрерывно. Я склонялся к земле и снова бежал к дороге, отвлекая огонь на себя и надеясь, что парни ползут в сторону деревьев, а не ждут моего приказа.
Когда все стихло, я все еще стоял в полный рост а потом рассмеялся.
Бабочка.
В рации тишина, и по телу поползла ледяная паутина ужаса. Схватил рацию и сжал в пальцах до боли в суставах.
Найса. Ответь, мать твою? Живая?
Живая. Лолу зацепили Наши открыли огонь. Слышишь? У нас получилось.
Я слышал. Я отчетливо слышал вакханалию у базы и смеялся. Вот так, суки, вы все же облажались. И в этот момент почувствовал, как пуля впилась мне в бок, упал на колени, прижимая руку к ране. Я не понял, откуда стреляли, оглядывался по сторонам но ведь там наши? Или кто-то из Фраевских солдат выжил?
Мад не молчи.
Все хорошо, маленькая. Все хорошо.
Лжешь. Я больше тебя не вижу. Где ты?
Отдыхаю. Скоро пойду дальше.
Лжешь. Тебя ранили, да?
Слегка зацепили.
Куда?
В бок. Чуть мяса выдрало. Не серьезно.
Я заберу тебя оттуда.
Не высовывайся из лагеря. Не выходи, слышишь? Там месилово. Не смей. Это приказ.
Плевать я хотела на твои приказы, Мадан Райс. Ты мне не командир.
Лег опять на спину, зажимая рану рукой.
А кто я тебе?
Мой.
Твой кто, девочка?
Мой и все. Какая разница кто. Просто мой.
Приказ не нарушать. Поняла? На месте оставайся. Меня Ияс заберет.
Она слегка задыхалась, и я понял, что ползет обратно по трубе, голос доносится в какой-то глухой тишине. Опустил руку с рацией и нащупал пистолет за поясом. Меня подстрелил кто-то из наших. Этот же "кто-то" передал карту Фраю. Набрал на рации комбинацию цифр, связываясь с Иясом.
Что у вас?
Они отступают, Мад. У нас раненые и четверо убитых дозорных. Отстреляемся и выйдем за вами. Ваши потери?
Пока не знаю. Рик ранен. Меня слегка задело. Берегите патроны. Они и так уйдут. Не добивайте.
Понял тебя. Держитесь. Мы скоро.
Закрыл глаза, зажимая бок и чувствуя, как кровь сочится сквозь пальцы. А потом резко распахнул глаза, почувствовав, что кто-то стоит надо мной, направив на меня пушку. Ухмыльнулся, узнав одного из игроков-перебежчиков, которого спасли от казни несколько недель назад.
Что ж с первого раза промазал, м? Или снайпера своего испугался?
Так я сейчас не промажу. Ты брата моего убил, сука.
Мои соболезнования, я поморщился и достал из-за пазухи флягу, не дергайся, дай спирту хлебнуть перед смертью. Помянуть братца твоего, хотя я в упор не знаю, кто это был.
Хлебай. Все равно пристрелю.
Сделал большой глоток алкоголя и выдохнул, когда горло перехватило огнем.
Так кем был твой брат?
Тебе какая разница, мразь? Будь ты проклят и молисьты сейчас сдохнешь.
Т-ц-ц. Я не верю в Бога, и я и так проклят.
Вдалеке раздался рокот приближающегося мотоцикла, и в ту же секунду парень взмахнул руками и завалился на спину, мне на лицо брызнула его кровь, и я вытер ее тыльной стороной ладони и сделал еще один глоток спирта.
Упокой, Господи, его душу без молитвы.
Приподнялся, опираясь на локоть, вглядываясь в силуэт на мотоцикле. Узнал, и внутри что-то дернулось. Упрямая ведьма. Таки приехала. Шлем сняла, и волосы веером взметнулись. Бежит ко мне и уже через секунду губами горячими лицо обжигает, стоя на коленях.
Расстреляю за то, что приказа ослушалась, а сам отвечаю на ее поцелуи и волосы глажу ладонью окровавленной. дура мелкая
А как же только после тебя? улыбается и трется щекой о мою щеку, и я млею, бл**ь плыву на хрен на волнах бешеного кайфа от этой улыбки. Сколько лет она мне не улыбалась?
Поэтому не сегодня, улыбаюсь в ответ, а она на ладони мои окровавленные смотрит и лихорадочно футболку задирает, открывая рану.
И правда, слегка.
Ну я же сказал, пока смачивает вату спиртом, глажу ее волосы, пропуская сквозь пальцы, и, когда обжигает дикой болью, продолжаю гладить. Я подыхать от боли буду, но, если она рядом, ни одна анестезия не нужна.
Тылжец.
Заставил посмотреть себе в глаза и сильнее прижал ее пальцы с ватой к своему боку.
Я никогда не лгал тебе, Бабочка.
Лгал
ГЛАВА 3. МАРАНА
Я чувствовала, как обнимает меня сзади горячими ладонями и дышит в затылок прикусывает кожу под рев мотоцикла, и пальцы мне ребра сжимают все сильнее и сильнее. Под майку забираются, накрывая грудь и заставляя судорожно всхлипнуть.
На дорогу смотри, Бабочка-а-а.
Вцепилась в руль и смотрю вперед, кусая губы, пока он, едва касаясь, дразнит соски и проводит языком по шее, обжигая горячим дыханием.
Обожаю, когда они вот так сжимаются и твердеют. Я голодный, Найса. Я такой голодный.
Его откровенность всегда повергала в шок. Он редко говорил двусмысленно. Называл вещи своими именами, заставляя дрожать от возбуждения. Так было всегда. Мадан не играл в игры. Он требовал и брал, и лишь тогда начинал дразнить долго и мучительно, озвучивая каждое прикосновение, рассказывая, что сделает дальше, и вызывая у меня едкий румянец на щеках и пульсацию между ног.
Ты ранен, пытаясь сбросить его руку.
Плевать. Когда смерть так близко, любить хочется втройне. Я валялся там и думал не о том, что могу сдохнуть, а о том, что не до любил тебя. Все эти годы я мог по пальцам пересчитать, сколько раз тебя брал Мало. Ничтожно мало. Трахать тебя хочу. Нежно и долго трахать, Наааай. Ты так пахнешь твою мать, я так голодал по твоему запаху. Я знаю, ты уже влажная для меня.
О нет, не просто влажная, мои колени стиснули мотоцикл, и я прижимаюсь к его груди спиной, чувствуя, как все тело покрывается мурашками от этих мучительно медленных ласк и от его слов. Едва касается ребер, скользит по бокам и снова возвращается к соскам, пока не сжал грудь сильно, заставляя всхлипнуть.
Я хочу тебя сейчас хочу. Сворачивай к деревьям, Бабочка.
Нет, прибавила газу, и мотор яростно взревел под нами.
Нет? все так же кончиками пальцев по животу, заставляя его судорожно сжиматься. Потянул подол застиранного мешковатого платья вверх. Скользя между ног и сжимая плоть через материю трусиков, Каждую ночь я представлял, как ты извиваешься подо мной и стонешь мое имя. Люди умирали вокруг, воняло мертвецами, кровью, гарью и смертью, а я думал о тебе, двигает пальцем по материи, то надавливая, то едва касаясь, и я, тяжело дыша закатываю глаза, теряя управление, и тут же открываю, чтобы смотреть вперед. Чокнутый мы же разобьемся.
Его голос обволакивал, просачивался в каждую пору на теле. Он голодал? Он не представляет, в каком аду жила я сама. И сейчас я в аду, и огненные языки лижут мой позвоночник от копчика к самому затылку. А он дразнит намеренно медленно, намеренно с этим потрясающе-пошлым шепотом мне на ухо, от которого сладко тянет низ живота. Его голос. Он умел им доводить до безумия, до той тонкой, как волосок, грани, когда я могла взорваться лишь от его хриплого приказа сделать это. Проникает в меня пальцем на всю длину, и по моему телу проходит судорога. Мотоцикл виляет на дороге, прыгая по щебенке.
Какая горячая. Огненная. Бл*****ь, Найса, останавливайся. Иначе мы на хрен разобьемся, когда ты будешь кончать.
Боишься, застонать от резкого толчка и от ощущения, как он сильно сжал сосок, посылая по моему телу разряды в пятьсот вольт электричества, одновременно впиваясь зубами мне в затылок, разбиться?
Ну что ты, еще один толчок, и я шиплю сквозь зубы, сжимая его пальцы мышцами изнутри, я просто тоже хочу кончить, выскальзывает наружу, размазывая влагу по моему клитору, и снова резко внутрь, до того, как мы сдохнем, чертова эгоистка.