Сам видишьебу!
А что ж у тебя хуй торчит наружу?
Не попаду!
Да ты кого ебешь?
Да кого скажешь, того и стану.
Черт видит, что солдатпарень ловкий, а им таких и надо, взял его к себе. Солдат теперь живет богатокаждый день пьет горилку, курит махорку, редькой закусывает.
НИКОЛА ДУПЛЯНСКИЙ
Жил-был старик, у него была жена молодая. Повадился к ней в гости ходить парень молодойТереха Гладкой. Узнал про то старик и говорит жене:
Хозяйка! Я был в лесу, Миколу Дуплянского нашел; о чем его ни попросишьто и даст тебе!
А сам наутро побежал в лес, нашел старую сосну и заполз к ней в дупло. Вот баба его напекла пирогов, яиц да масленых блинов и пошла в лес молиться Миколе Дуплянскому. Пришла к сосне, увидала старика и думает:
Вот он, батюшка Микола Дуплянский-то! Давай ему молиться:
Ослепи, батюшка Микола, моего старика!
А старик отвечает:
Ступай, жинка, домой, будет твой старик слеп, а корзину с пирогами оставь здесь.
Баба поставила корзину с пирогами у сосны и воротилась домой. Старик сейчас вылез из дупла, наелся пирогов, яиц и блинов, высек себе дубинку и пошел домой. Идет ощупью, будто слепой.
Что ты, старик, спрашивает его жена, так тихо ползешь? Разве не видишь?
Ох, женушка, беда моя пришла, ничего-таки не вижу!
Жена подхватила его под руки, привела в избу и уложила на печку. К вечеру того же дня пришел к ней дружокТереха Гладкой.
Ты теперь ничего не бойся! говорит ему баба. Ходи ко мне в гости, когда хочешь. Я нынче ходила в лес, молилась Миколе Дуплянскому, чтобы мой старик ослеп; вот он воротился недавно домой и уж ничего не видит!
Напекла баба блинов, поставила на стол, а Тереха принялся их уписывать за обе щеки.
Смотри, Тереха! говорит хозяйка, не подавись блинами; я схожу масла принесу!
Только вышла она из избы за маслом, старик взял самострел, зарядил и выстрелил в Тереху Гладкого; так и убил его насмерть. Тут соскочил старик с печки, свернул блин комком и пихнул Терехе в рот. Будто он сам подавился; сделал так и влез на печь. Пришла жена с маслом, смотрит: сидит Тереха мертвый.
Говорила тебе: не ешь без масла, а то подавишься, так не послушал: вот теперь и помер!
Взяла его, отволокла под мост и легла одна спать. Не спится ей одной-то, и ну звать к себе старика; а старик говорит:
Мне и здесь хорошо!
Полежал-полежал старик и закричал, как будто во сне:
Жена, вставай, у нас под мостом Тереха лежит мертвый!
Что ты, старик! Тебе во сне приснилось.
Старик слез печки, вытащил Тереху Гладкого и поволок к богатому мужику; увидал у него бадью с медом, поставил около бадьи Тереху и дал ему в руки лопаточкубудто мед колупает. Смотрит мужик: кто-то мед ворует, подбежал да как ударит Тереху по голове: тот на землю и повалился, как мертвый. А старик выскочил из-за угла, схватил мужика за ворот:
За что парня убил?
Возьми сто рублей, только никому не сказывай! говорит мужик.
Давай пятьсот, а то в суд поволоку!
Дал мужик пятьсот рублей; старик подхватил мертвеца и поволок на погост; вывел из поповой конюшни жеребца, посадил на него Тереху, привязал вожжи к рукам и пустил по погосту. Поп выбежал, ругает Тереху и хочет его поймать; жеребец от попа, да прямо в конюшню, да как ударит Тереху Гладкого о перекладинуон упал и покатился наземь. А старик выскочил из-за угла и ухватил попа за бороду:
За что убил парня? Пойдем-ка в суд!
Делать нечего, дал ему поп триста рублей.
Только отпусти да никому не рассказывай.
А Тереху похоронил.
ХИТРЫЙ БАТРАК
Жил-был поп с попадьей, завела попадья себе любовника. Батрак заметил это и стал ей всячески мешать.
Как бы избыть его, думает попадья и пошла за советом к старухе знахарке, а батрак с ней давно сговорился. Приходит и спрашивает:
Родимая моя! Помоги мне, как бы от работника с попом избавиться!
Поди, говорит старуха, в лес; там явится Никола Дуплянский, его попросион тебе поможет.
Побежала попадья в лес искать Николу Дуплянского. А батрак выпачкался сам весь и бороду свою выпачкал мукою, влез на ель и кряхтит. Попадья глядьи увидала: сидит на ели белый старец. Подошла к ели и давай молить:
Батюшка, Никола Дуплянский! Как бы мне избавиться от батрака с попом?
О жена, жена! отвечает Никола Дуплянский. Совсем извести грех, а можно ослепить.
Возьми завтра напеки побольше да помасленей блинов, они поедят и ослепнут; а еще навари им яиц, как поедят, так и оглохнут.
Попадья пошла домой и давай делать блины. На другой день напекла блинов и наварила яиц. Поп с батраком стали собираться в поле; она им и говорит:
Вперёд позавтракайте!
И стала их угощать блинами да яйцами, а масла так и подливает, ничего не жалеет.
Кушайте, родные, масленее, макайте в масло-то, повкусней будет!
А батрак уже и попа научил. Поели они и стали говорить:
Что-то темно стало!
А сами прямо-таки на стену лезут.
Что с вами, родные?
Бог покарал: совсем ослепли.
Попадья отвела их на печь, а сама позвала своего дружка и стала с ним гулять, пить и веселиться.
Дай-ка теперь мне поеть, просит гость у попадьи. Только давай с заду, как козел козу ебет!
Попадья задрала хвост и стала раком, а гость и влез на нее. Тут поп с батраком слезли с печи и ну их валять со всего махуважно отдули!
ДВА БРАТА-ЖЕНИХА
Жил-был мужик, у него было два сынапарни большие. Стал старик со старухою советоваться:
Какого сына женить нам, Грицька или Лавра?
Женим старшего, сказала старуха.
И стали они сватать за Лавра и сосватали ему невесту на самую масляницу в другой деревне. Дождались святой недели, разговелись; вот и собирается Лавр вместе с братом Грицьком ехать к невесте. Собрались, запрягли пару лошадей, сели в повозку. Лавр, как жених, за барина, а Грицькоза кучера, и поехали в гости. Только выехали за деревню, как Лавру захотелось уже срать; так налупился на разговенах!
Брат Грицько, говорит он, останови лошадей.
Зачем?
Посрать хочу.
Экий ты дурак! Неужели ты станешь на своей земле срать? Потерпи маленько, съедем на чужое полетам вали хоть во все брюхо!
Нечего делать, поднатужился Лавр, терпитаж в жар его бросает и пот прошибает. Вот и чужое поле.
Ну, братец, говорит Лавр, сделай такую милость, останови лошадей, а то невтерпеж: до смерти хочу срать!
А Грицько в ответ:
Экий ты глупой! С тобой пропадешь; отчего не сказал, как ехали мы через свое поле; там смело бы сел и срал, пока хотел. А теперь сам знаешь: как срать на чужой земле! Еще, не ровен час, какой черт увидит да поколотит нас обоих и лошадей отберет. Ты потерпи маленько; как приедем к твоему тестю на дворты выскочи из повозки и прямо в нужник, и сери себе смело; а я тем временем лошадей выпрягу.
Сидит Лавр на повозке, дуется да крепится. Приехали в деревню и пустились к тестиному двору. У самых ворот встречает своего будущего зятя теща.
Здравствуй, сынок, голубчик! Уж мы тебя давно ждали!
А жених, не говоря ни слова, выскочил из повозки и прямо в нужник. Теща думала, что зять стыдится, схватила его за руку и говорит:
Что, сынок, стыдишься? Господь с тобой, не стыдись, у нас чужих людей никаких нету, прошу покорно в избу. Втащила его в избу и посадила за стол в переднем углу.
Пришло Лавру невмоготу, начал под себя валить и насрал полные штаны, сидит на лавке, боится с места пошевелиться.
Теща-то суетится: наставила перед гостями закусок, взяла бутылку с вином в руки, налила и подносит первый стакан жениху. Только поднялся жених со стаканом и встал на ногикак поплыло говно вниз по ляжкам да в голенища, пошла вонь на всю избу. Что за причина! Воняет! Теща бросается по всем углам, глядит: не ребятишки ли где напакостили? Нет, нигде не видать, подходит к гостям.
Ах, любезные мои! У нас на дворе-то не совсем чисто; может, кто из вас ногой в говно попал; встаньте-ко, я посмотрю: не испачкан ли у кого сапог? Осмотрела старуха Грицьканичего нету, подошла к Лавру:Ну-ка, зятек, ты как приехал на двортак и побежал к нужнику; не вляпался ли в говно?
Стала его щупать, и только дотронулась между коленвсю руку выпачкала. Заругалась она на жениха:
Что ты, с ума сошел, что ли? Кой черт тебе сделалось! Ты, верно, не в гости приехал, а насмехаться над нами; подлая твоя душа! еще не пил, не ел, а за столом обосрался! Ступай же к черту, будь ты зятем, но не нам!
Тотчас призвала старуха свою дочь и говорит:
Ну, дитя мое любезное! Не благословляю тебя выходить за этого дрянного засерю, выходи за его брата: вот тебе жених!
Тут Лавра в сторону, а в передний угол посадили Грицька, начали пить, есть и прохлаждаться до самого вечера. Подошла ночь, пора и спать ложиться. Старуха говорит гостям:
Ну, ступайте с Богом спать в новой избе, а ты, дочка, снеси туда перину да постели жениху, а этому засере ничего не стели, пусть на голой лавке валяется!
Вот легли они спать, Грицько на перине, а Лавр скорчился на лавке; не спится ему, все думает, как бы отомстить брату его насмешку. Слышит, что Грицько заснул крепко, он встал с лавки, взял стол и тихонько перетащил его к самым дверям; асам опять улегся на лавке. В самую полночь проснулся Грицько, встал с перины и идет до ветру прямо к дверям, подошел да как ударится о стол.
Что такое? Где же двери? думает он. Воротился назад, давай искатькуда ни сунется, все стены.
Куда же двери-то девались?
А срать так приспичило ему, хоть умирай! Что делать? Сел у стола и насрал такую кучу, что на лопате не унесешь. Насрал и раздумался:
Дело-то неладно, надо говно до утра убрать! Поглядел кругом и увидел в стене большую щель, как ляпнетв щель-то не попал, а прямо в стену, говно отвалилось назад да прямо ему в рыло. Утерся Грицько руками, забрал еще пригоршню, бросил в другой разопять то же самое. И стены вымазал и себя самого выпачкал. Надо умыться: стал искать воды; искал-искал и нащупал в, печи чугун с красною краской, что яйца к празднику красят. Вытащил и стал умывать руки и голову.
Ну теперь ладно будет!
Лег Грицько спать и только заснул. Брат его взял потихоньку стол и перенес на старое место. Стало совсем рассветать, пришла невеста жениха будить.
Вставай, душенька! говорит она ему. Уж завтрак готов.
Да как глянула на него и видит, что жених рожею на черта смахивает, испугалась и побежала вон. Прибежала к матери, а сама-то заливается.
Что ты плачешь? спрашивает мать.
Как же мне не плакать? Ведь я совсем пропала: поди-ка сама посмотри, что у нас в новой-то избе делается!
А что делается? Там жених твой с братом.
Какой жених? Это черт, а не жених!
Пошли все трое: отец, мать и невеста, в избу, где жених спал. Только вошлижених увидал их и усмехается с радости: одни зубы белеют, а лицо все синеенастоящий бес! Они бежать вон. Старик запер избу накрепко и пошел к попу.
Поди, батюшка, освяти у нас новую избу да выгони оттуда нечистую силу: завелась-таки проклятая!
Как, у тебя черти завелись? Да я, чертей-то сам боюсь!
Не бойся, батюшка! У меня есть кобыла: если что случитсясадись на нее верхом и уезжай. Так не то чертптица не поймает!
Ну, так и быть, пойду выгонять нечистую силу, только чтоб кобыла была моя!
Ваша, батюшка, ваша! говорит мужик, а сам ему кланяется.
Поп пошел к избе, захватил с собой дьячка и пономаря, нарядился в ризу, взял в руки кадильницу с огнем, посыпал ладаном; ходят они кругом избы и поют:
Святый Боже!
Ишь, думает Грицько, поп ходит с крестом, встану у дверей, а когда взойдет в избутак попрошу у него благословения. Стал у двери и дожидается.
Поп обошел кругом три раза, подступил к дверям и только отворил да сделал шаг за порогГрицько и протянул к нему свою синюю руку. Поп как бросится назад, да на кобылу верхом и давай стегать ее по бокам кадильницей вместо кнута. Кобыла помчалась во весь опор, а поп знай ее по бокам поджаривает да как-то махнул и попал ей невзначай под хвост горячим, кобыла еще быстрее понеслась, бьет задом и передом, споткнулась и грянулась наземь, поп через нее кубарем, сломал себе голову и умер, а женихи-дурни воротились себе домой ни с чем.
НЕВЕСТА БЕЗ ГОЛОВЫ
Жил мужик с бабою. Повел он на ярмарку корову и продал мужику из другой деревни, выпили магарыч и стали сватами.
Ну, сват, будь завсегда теперь своим, родным!
Как же, сват, как же!
С тех пор где они ни встретятся, величают друг друга сватами и угощают водкой. Случилось один раз встретится им в харчевне.
А здравствуй, сват!
Здорово, сват! Как твоя коровушка?
Слава Богу!
Ну, слава Боту лучше всего. А вот, сват, как бы нам с тобой породниться по-настоящему?
Ну что ж? У тебя сына время женить, а у меня дочьхоть сейчас выдавай замуж!
Так, значит, по рукам?
По рукам!
Потолковали и разъехались. Воротился домой мужик, что корову-то продал, и говорит сыну:
Ну, сынок, радуйся: я тебе невесту нашел, хочу тебя женить.
Где же так нашел, батюшка?
А помнишь того свата, которому недавно я корову-то продал?
Знаю, батюшка!
Ну вот, у этого свата дочкараскрасавица!
Неужели ты видел?
Сам-то я не видел, а от свата слыхал.
А не видал, так и хвалить нечего. Сам знаешь: заглазного купца кнутом дерут! Ты пусти меня, я схожу в эту деревню, посмотрю хорошенько и разузнаю: что из себя представляет эта девка?
Ну, ступай с Богом!
Парень надел на себя самую плохую одежду, перекинул узду через плечо, взял кнут в руки и отправился к свату. Пришел уже вечером и стучится под окошком у сватовой избы.
Здорово, хозяин!
Будь здоров, добрый человек, отвечает мужик, чего тебе надо?
Пусти к себе от темной ночи укрыться.
А ты откуда?
Издалека, верст за сто, ищу, дядюшка, хозяйских лошадей. Был я на ночлеге с лошадьми, у меня двух лошадей и увели. Вот третий день ищу, а толку нет
Пожалуй, переночуй у нас!
Вошел парень в избу, снял узду с плеча и повесил на гвоздь, сел на лавку и поглядывает на невесту. Старик спрашивает у своего ночлежника:
А что в вашей стороне хорошего слыхать?
Хорошего, дяденька, ничего, а плохого много.
Что же это такое?
Да вот что: кажную ночь волки людей едят: уж недели с две редкая ночь пройдет, чтобы волки не сгрызли пять или десять человек!
Потолковали и лети спать. Старик со старухою в доме, дочь в сенях на койке и ночлежник в сенях, только на сене, что наверху было на досках накладено. Парень лежит да все прислушивается, не придет ли к девке какой любовник?
Прошел час и два, вдруг постучался кто-то в двери и говорит:
Миленькая, открой!
Девка встала потихоньку, отперла дверь и впустила своего любовника, он разделся и лег с нею спать. Поговорили между собой и до того договорились, что гость взобрался на девку и ну валять ее во все лопатки. Отзудил раз, отзудил и другой.
Послушай, дорогуша, я слыхала от баб, что если привязать ноги веревкою и притянуть покруче к самой шее, то пизда вся снаружи будет и что эдак-то хорошо еться: не надо и подмахивать. Попробуем-ка, дружок!
Гость долго не думал, взял свой кушак, привязал к ее ногам, притянул их покруче к шее и давай качать. Тут ночлежник как бросится сверху да закричит во все горло:
Караул! Лови, хозяин! Твоя дочь пропала, волки голову отъели.
Любовник соскочил да и к дверям, а ночлежник схватил его за шиворот.
Нет, брат, стой, погоди маленько!
Старик со старухою услышали крик, что волки у их дочери голову отъели, выбежали из избы и к дочерниной постели. Щупает ее старик руками и нащупал впотьмах пизду и жопу, оробел. Ведь это, думает, одно туловищеголовы-то нет. И закричал на старуху:
Давай скорее огня! Теперь нашей дочки нет живой на свете! А сам крепко ухватился и держит за пизду и жопу и плачет по дочери. Принесла баба огня. Глядь, а дочка-то связана!
Господи Боже мой, что это такое?
А вот он, дядюшка, волк-то! говорит ночлежник, держа любовника за ворот.
Эка ты, сукин сын! закричала старуха. Разве не мог поеть ее попросту?
Давай бить любовника в шею, так и вытолкали. А дочь развязали.
Сделай милость, дружок, просит старик ночлежника, не рассказывай никому нашего горя, вот тебе за то двадцать пять рублей.