Не хочешь ли кляпа собачьего!
Делать нечего, давай поп с мужиком судиться. Дошло дело до архиерея. Поп одарил его деньгами, а мужик холстом; архиерей и не знает, как их рассудить.
Вас, говорит им, так не рассудишь! А вот что я придумал. Теперь ступайте домой, а завтра кто из вас придет раньше утром ко мне, тому и коровы достанутся.
Поп пришел домой и говорит своей матке-попадье:
Ты смотри, пораньше меня разбуди утром!
А мужик не будь дурак как-то ухитрился, домой-то не пошел, а забрался к архиерею под кровать. Здесь, думает себе, пролежу целую ночь и спать не стану, а завтра рано подымусь, так попу коров-то и не видать!
Лежит мужик под кроватью и слышит: кто-то в дверь стучится. Архиерей сейчас вскочил, отпер дверь и спрашивает:
Кто такой?
Я, игуменья, отче!
Ну, ложись-ка спать, игуменья, на постель. Легла она на постель; стал архиерей ее щупать за титьки, а сам спрашивает:
Что это у тебя?
Это, святой отче, сионские горы, а нижедолы.
Архиерей взялся за пупок.
А это что?
Это пуп земли!
Архиерей спустил руку еще ниже, щупает игуменью за пизду.
А это что?
Это ад кромешный, отче!
А у меня, мать, есть грешник надо его в ад посадить.
Забрался на игуменью, засунул ей грешника и давай наяривать; отработал и пошел провожать мать-игуменью. Тем временем мужик потихоньку выбрался и ушел домой.
На другой день поп поднялся до света, не стал и умыватьсяпобежал скорее к архиерею, а мужик выспался хорошенько, проснулсяуже давно солнце взошло, позавтракал и пошел себе потихоньку. Приходит к архиерею, а поп его давно ждет.
Что, брат, чай, за жену завалился! подсмеивается поп.
Ну, говорит архиерей мужику, ты после пришел
Нет, владыко, поп пришел после, неужели ты позабыл, что я пришел еще в то самое время, как ты ходил по сионским горам да грешника сажал в ад!
Архиерей замахал обеими руками.
Твои, говорит, твои, мужичок, коровы! Точно, твоя правда: ты пришел раньше!
Так поп остался ни при чем; а мужик зажил себе припеваючи.
ЖАДНЫЙ ПОП
Жил-был поп, имел большой приход, а был такой жадный, что великим постом за исповедь меньше гривенника ни с кого не брал; если кто не приносил гривенника, того и на исповедь не пустит, а начнет срамить:
Экая ты рогатая скотина! За целый год не мог собрать гривенника, чтобы духовному отцу за исповедь дать. Ведь он за вас, окаянных, Богу молится!
Вот один раз пришел к этому попу на исповедь солдат и кладет ему на столик всего медный пятак.
Поп просто взбесился.
Послушай, проклятый! говорит ему, откуда ты это выдумал принести духовному отцу медный пятак? Смеешься, что ли?
Помилуй, батюшка! Где я больше возьму? Что есть, то и даю.
По блядям да по кабакам носить небось есть деньги! А духовному отцу одни грехи тащишь! Ты на этот случай хоть укради что да продай, а священнику принеси что подобает, заодно уж перед ним покаешься и в том, что своровал, так он все тебе грехи отпустит!
И прогнал от себя поп этого солдата без исповеди.
И не приходи ко мне без гривенника!
Солдат пошел прочь и думает:
Что мне с попом делать?
Глядит, а около клироса стоит поповская палка, а на палке висит бобровая шапка.
Дай-ка, говорит сам себе, попробую эту шапку утащить.
Унес шапку и потихоньку вышел из церкви да и прямо в кабак. Тут солдат продал ее за двадцать пять рублей, припрятал деньги в карман, а гривенник отложил для попа. Вернулся в церковь и опять к попу.
Ну что, принес гривенник? спросил поп.
Принес, батюшка!
А где взял, свет?
Грешен, батюшка! Украл шапку да продал за гривенник! Поп взял этот гривенник и говорит солдату:
Ну, Бог тебя простит, и я тебя прощаю и разрешаю.
Солдат ушел, а поп, закончил исповедовать своих прихожан, стал служить вечерню, отслужил и стал домой собираться, бросился к клиросу взять свою шапку, а шапки-то нет: так и домой пришел. Пришел и сейчас послал за солдатом. Солдат спрашивает:
Что угодно, батюшка?
Ну скажи, свет, по правде, ты мою шапку украл?
Не знаю, батюшка, вашу ли украл я шапку, а только такие шапки одни попы носят. Больше никто не носит.
А из какого места ты ее утащил?
Да в нашей церкви висела на поповской палке, у самого клироса.
Ах ты сукин сын, такой-сякой! Как смел ты украсть шапку у своего духовного отца?
Да вы, батюшка, сами меня от этого греха освободили и простили.
СМЕХ И ГОРЕ
В некотором царстве, к некотором государстве жил-был поп; жил он над рекою и содержал на ней перевоз. Приходит к реке один раз бурлак и кричит с другого берега:
Эй, батька, перевези меня!
А заплатишь, свет, за перевоз?
Заплатил бы, да денег нет!
А нет, так и перевозить не стану.
Если перевезешь, батька, я покажу тебе за то смех и горе.
Поп задумался, захотелось ему увидать смех и горе.
Про что такое, думает он себе, говорил сейчас бурлак?
Вот он сел в лодку и поехал на тот берег, посадил с собой бурлака и перевез на свою сторону.
Ну, батька, поверни лодку вверх дном! сказал бурлак.
Поп перевернул лодку вверх дном и ждет себе: что будет.
Бурлак вынул из порток свой молодецкий хуй и как ударит по днутак лодка и развалилась пополам. Поп увидал такой здоровенный хуй и рассмеялся; а после как раздумался о своей расколотой лодкетак стало ему жалко, что даже заплакал с горя.
Что, доволен мною, батька? спрашивает бурлак.
Шут с тобой! Ступай куда идешь!
Бурлак простился с попом и пошел своей дорогой, а поп вернулся домой. Только перешагнул через порог в избу, вспомнил о бурлаковском хуе и засмеялся, а потом вспомнил о лодкеи заплакал.
Что, батька, с тобою произошло? спрашивает попадья.
Ты не знаешь, матка, моего горя!
И сдуру рассказал ей обо всем, что с ним случилось.
Как услышала попадья про бурлака, сейчас напустилась на своего батьку.
Ах ты, старый черт! Зачем ты его от себя отпустил? Почему домой не привел? Ведь это не бурлак, это мой брат родной! Верно, родители послали его нас с тобой проведать, а ты нет, чтоб догадаться Запрягай-ка скорее лошадь да гони за ним, а то он, бедный, блудить станет и, пожалуй, домой вернется, нас не повидавши. Я хоть на него, голубчика, посмотрю, да про родителей-то расспрошу.
Поп запряг лошадь и погнал за мужиком, нагнал его и говорит:
Послушай, добрый человек! Что же ты мне не сказал: ведь ты моей попадье родной брат. Как рассказал ей про твою удаль, она сейчас тебя признала и попросила вернуть.
Бурлак сразу догадался, к чему дело клонится.
Да, говорит, это правда: я твоей попадье родной брат, да тебя, батюшка, прежде никогда не видал, а поэтому и признать тебя не смог.
Поп схватил его за руку и тащит на телегу.
Садись, свет, садись! Поедем к нам. Мы с маткою, слава Богу живем в достатке и благополучии, есть чем тебя угостить. Привез бурлака, попадья сейчас выбежала к нему навстречу. Бросилась бурлаку на шею и целует его.
Ах, братец любезный, как давно тебя не видала, ну что, как наши-то поживают?
По-старому, сестрица! Меня послали тебя проведать.
Ну и мы, братец, пока Бог грехи наши терпит, живем помаленьку.
Посадила его попадья за стол, наставила перед ним разных закусок, яичницу и водки, и ну угощать:
Кушай, любезный братец!
Начали все они трое есть, пить и веселиться до самой ночи. А как стало темно, постелила попадья постель и говорит попу:
Мы с братцем вот здесь ляжем да поговорим про наших родителей: кто жив и кто умер; а ты, батька, ложись один на лавке или на полатях.
Вот легли спать; бурлак влез на попадью и начал ее попирать своим хуищем так, что она не утерпелана всю избу завизжала. Поп услыхал и спрашивает:
Что там такое?
Эх, батька, ты не знаешь моего горя: мой отец умер.
Ну, царство ему небесное, сказал поп и перекрестился.
А попадья опять не выдержала да в другой раз еще сильнее того завизжала. Поп опять спрашивает:
О чем еще плачешь?
Эх, батька, ведь и мать-то моя умерла!
Царство ей небесное! Со святыми упокой!
Так-то вся ночь у них и прошла.
Поутру бурлак стал домой собираться, а попадья его угощать на прощанье и вином-то, и пирогами, так и суетится около него:
Ну, братец любезный, если опять будешь в этой стороне обязательно к нам заходи!
А поп вторит:
Не обходи нас; мы тебе всегда рады!
Попрощался с ними бурлак. Попадья напросилась провожать братца, а за ней и поп пошел. Идут да разговаривают; вот уже и поле. Попадья говорит попу:
Воротись-ка, батька, домой, что тебе идти, я одна теперь провожу братца.
Поп воротился, прошел шагов с тридцать, остановился и глядит: далеко ли они ушли? А бурлак тем временем повалил матку на пригорок, влез на нее и ну отжаривать на прощанье; а чтобы убедительнее надуть попа, надел ей на правую ногу свою шапку и велел задрать ногу-то кверху. Вот ебет ее, а попадья то и дело ногой да шапкой качает. Поп стоит да смотрит.
Видишь, говорит сам себе, какой родственный человек-то! Далеко ушел, а все кланяется да шапкою мне машет! Взял да скинул с себя шапку и давай кланяться:
Прощай, шурин, прощай!
Отвалял бурлак попадью, да так ее утешил что три дня под подол заглядывала. Догоняет она попа, а сама с радости песни поет.
Сколько лет с ней живу, сказал поп, а никогда не слыхал от нее песен!
Ну, батька, говорит попадья, проводила я братца любезного, придется ли еще повидаться с ним в другой раз!
Бог не без милости, небось придет!
ЧУДЕСНАЯ МАЗЬ
В некотором царстве, в некотором государстве, жил-был мужик, парень молодой. Не везло ему в хозяйстве, все коровы и лошади подохли, осталась одна кобыла. Стал он эту кобылу беречь пуще глаза, сам недоедает, недосыпает, а все за ней ухаживает: раздобрела кобыла? Раз как-то убрал он свою лошаденку, начал ее гладить да приговаривать:
Ах ты, моя голубушка! Матушка! Нет милее тебя!
Услыхала эти слова соседская дочьдевка рыжая, и как собрались на улицу деревенские девки, она им и сказала:
Ох, сестрицы! Я стояла у себя на огороде, а сосед наш Григорий убирал в то время свою кобылу, потом слазил на нее и целовал и приговаривал:
Ах ты, голубушка моя, матушка! Нет тебя милее на свете!
Вот девки и начали над парнем смеяться. Где только ни повстречают его, так и закричат:
Ах ты, матушка моя, голубушка!
Что делать парню; никуда глаз показать нельзя.
Стал он печалиться. Вот увидала его старуха тетка.
Что, Гриша, не весел? Что головушку повесил?
Он ей и рассказал про все это дело.
Ничего, Гриша, сказала старуха, все поправлю. Приходи-ка завтра ко мне. Небось перестанут смеяться!
Старуха-то была лекарка, да такая важнаяна все село. А в избу к ней сходились на вечеринки девки. Вот она вечером-то увидала ту девку, что рассказала о Григории, как он кобыле под хвост лазил, и говорит ей:
Ты, девушка, заходи ко мне завтра поутру, мне надо кое о чем с тобой поговорить.
Хорошо, бабушка!
На другой день встал молодец, оделся и пришел к старухе.
Ну, смотри, Гриша, чтоб у тебя припас-то готов был! А теперь становись за печку да стой смирнопока не позову.
Только стал он за печкою, пришла и девка.
Здравствуй, бабушка!
Здорово, головушка! Вот что, девушка, хочу тебе сказать: ведь над тобою худое делается, ведь ты, родимая, очень больна
Э, бабушка, я, кажется, совсем здорова!
Нет, голубушка, у тебя внутри такое делается, что и подумать-то страшно! Хоть теперь и не больно тебе, а как дойдет до сердцав то время уж ничем не вылечишь; так и помрешь! Дай-ка я тебя за живот пощупаю.
Пощупай, бабушка! говорит девка, а сама чуть не плачет со страху. Стала баба щупать ее за живот и говорит:
Видишь, я правду сказала! Как только вчера на тебя взглянуласразу догадалась, что с тобой недоброе делается, у тебя, голубушка, возле сердца желтуха
Полечи, пожалуйста бабушка!
Уж если хвораешь, так надо полечить; только стерпишь ли, ведь больно будет?
Что хочешь делай, хочешь ножом режь, да вылечи!
Ну встань же ты вот здесь, высунь голову в окошко и примечай: с какой стороны, с правой или с левой, больше народу будет идти? А назад-то нельзя оглядываться, а то все мое лекарство даром пропадет, тогда и двух недель не проживешь!
Девка высунула свою голову в окошко и ну глазеть по сторонам; а старуха задрала ей хвост и говорит:
Нагнись-ка туда за окошко побольше да не оглядывайся: сейчас стану мазать тебе помазком да деготьком!
Тут вызвала старуха потихоньку парня:
Ну, работай!
Вот он и засунул девке помазок свой на целую четверть вглубь, и как стало у них заходитьсястала девка жопою вертеть, а сама просит:
Бабушка, голубушка! Мажь, мажь побольше своим деготьком да помазком!
Парень отвалял ее и ушел за печку.
Ну, девушка! сказала старуха, теперь такая будешь красавица, что любо-дорого!
Девка поблагодарила старуху:
Спасибо, бабушка! Какое хорошее у тебя лекарство-то, просто сласть!
У меня ничего плохого нет, а это лекарство для баб и девок очень пользительное. А с какой стороны народу шло больше?
С правой, бабушка!
Видишь, какая ты счастливая! Ну, иди с Богом домой.
Девка ушла, ушел и парень. Вот он пообедал и повел свою кобылу на реку поить. Девка увидала его, выскочила и кричит:
Ах ты, матушка моя, голубушка!
А он обернулся и ну передразнивать ее:
Ох, бабушка-то, голубушка! Мажь, мажь побольше своим деготьком да помазком!
Тут девка язык прикусила и стала жить с парнем дружно.
СЛАВНАЯ МАЗЬ
Жил-был молодец, повадился ходить мимо купеческого дома: как идетпрокашляется и скажет:
Гуся ел, да запершило в горле!
Вот купеческая дочь и говорит:
У моего батюшки много денег, но каждый день мы не едим гусей.
Это бывает не от богатства, а от жадности, отвечал молодец и пошел домой.
А купеческая дочь позвала какую-то старую нищенку и приказывает:
Иди за этим молодцем вслед да узнай, что он там обедает, я тебя награжу за это.
Молодец пришел домой, а за ним и нищенка просится отдохнуть в избе; тот ее и пустил. Только молодец жил в большой бедности.
Матушка, говорит он, нет ли чего поесть?
Щи вчерашние, да позавчерашняя каша.
Давай-ка сюда кашу.
Подала мать кашу:
А масла, говорит, нет? А нет ли хоть сальной свечки?
На вот огарочек.
Положил он свечной огарок в кашу и давай уплетать. Нищенка все это и рассказала купеческой дочери. Вот идет молодец мимо купеческого дома да опять прокашлялся и сказал:
Гуся ел, да запершило в горле!
А купеческая дочь в окошко кричит:
Сальный огарок с кашей ел!
Ах, мать твою! Почему она знает? Верно, это нищенка ей сказала.
Отыскал он нищенку и стал ее просить:
Нельзя ли как поправить это дело? Если будут деньги, заплачу тебе!
Хорошо, сказала старуха. Сейчас пошла к купеческой дочери.
Как, сударыня, поживаешь?
Не совсем здорова, бабушка: все живот болит Нельзя ли помочь моему горю?
Можно, прикажи истопить баню, я вам живот-то потру мазью.
Вот истопили баню; старуха заранее спрятала там молодца, потом привела купеческую дочку, раздела всю донага и говорит:
Ну, сударыня, надо завязать тебе глаза, чтоб дурно не сделалось!
Завязала ей платком глаза, положила ее на лавочку и говорит:
Теперь стану мазать легкою мазью!
И провела по брюху рукою раза два.
А теперь будет потруднее!
Тут сказала молодцу, он влез на девку, всунул ей свой кляп, да так, что она на всю баню закричала.
Потерпи маленько, сударыня! Всегда сначала больно бывает, а как разработаетсятак как по маслу пойдет, и живот заживет!
Начал он махать купеческую дочку, забрало ее за живое, хорошо показалось; она и говорит:
Мажь, бабушка, мажь! Хорошая твоя мазь!
Сделал молодец с нею раз и спрятался; старуха развязала купеческой дочери глаза. Та посмотрела, а под нею кровь.
Что это, бабушка?
Это дурная кровь из тебя вышла; полегчало тебе?
Полегчало, бабушка! Ах какая у тебя славная мазь, слаще меда! Нет ли еще?
Разве еще хочется?