Ладно,сказал Волк,больше ждал, день подожду.
Встретил Волк Зайца в воскресенье.
Ну теперь,говорит,я тебя съем.
Услышал это Заяц и из серого стал белымперепугался так. Не за Волка, уж за себя перепугался. Знал он теперь: все может сильный перед слабым, даже силой своей хвастать, и никто его не одернет. И поэтому надеяться слабый может только на самого себя.
И сказал Заяц Волку:
Дядя Волк, нельзя меня и сегодня есть. Воскресенье сегодня. У всех праздник, веселятся все, а ты меня есть будешь.
Ах ты, косой,говорит Волк,неделю только зря из-за тебя потерял. Давно бы другого более глупого зайца съел. Пошел вон.
Удирал Заяц от Волка, думал: «Ох, и плохое наше заячье житье: перед каждым волком изворачивайся, душой криви. А был бы я сильным...»
Но сильным Заяц не был и потому скрылся поскорее в осиннике.
ПРИШЛА К МЕДВЕДЮ СТАРОСТЬ
Был медведь Иван в силе, был и в почете. Шли к нему и ближние и дальние родственники.
Берлогу новую строим. Приди, посиди под матицей. Говорят, от этого берлога прочнее бывает и счастье живет в ней.
И медведь шел, сидел.
На охоту собираемся, барашка зарезали. Приди, съешь кусочек. Говорят, от этого охота удачнее бывает.
И медведь шел, ел. Спокойно возле него родственникам было: вон он, медведь-то Иван, здоровяк какой, вон в нем силы сколько. Поможет при случае.
И медведь помогал, не отказывал.
Волк Рыжий Загривок и тот к нему в родню напросился. Приходит один раз и говорит:
Сын у меня родился. Будь ему отцом крестным, а мнекумом. Попробовал было отказаться медведь Иван:
Кумовство-то вроде не в почете сегодня.
Но волк Рыжий Загривок просил, убеждал:
Нельзя от старых обычаев отказываться, душа оскудеет.
И медведь согласился быть волку кумом. Доволен был Волк. Чуть что, бывало, бежит к, медведю:
Помоги, кум.
И медведь Иван помогал ему. Говорил всем:
Не обижайте волка. Он мой кум.
И обегали все стороной волка. И был он доволен.
Но вдруг напала на медведя Ивана хворь. На глазах истаял, захирел медведь. И сразу никому не нужен стал. Сначала отказались от него дальние родственники, потом ближние. Ни под матицей в новой берлоге посидеть его не зовут, ни барашка перед охотой отведать, и в помощи ему отказали все.
Пошел тогда медведь к волку. Просит:
Помоги берлогу поставить. Мне самому не сдюжить. Ослаб я совсем.
Но отвернулся от него волк Рыжий Загривок, сказал:
Некогда мне.
Но ведь ты кумом мне доводишься, напомнил медведь.
Об этом надо забыть,сказал волк. Кумовство теперь не в почете.
Но ведь ты же сам говорил, что нужно держаться за старые обычаи, чтобы душой не оскудеть.
Верно, за старые обычаи держаться надо, но надо и новые заводить. Я решил держаться новых обычаевбез кумовства жить.
И выпроводил его за порог.
И крепко-накрепко закрыл за ним дверь.
ШЕСТОЕ ЯИЧКО
На ветке черемухи над речкой покачивался Сорокопут. Была весна и настроение у Сорокопута было весеннее. Покачивался он на ветке черемухи и чекал:
Чэк... Чэк... Чэк-чэк.
И тут окликнула его жена:
Иди сюда... Погляди, у нас в гнезде шесть яичек. Утром, когда я глядела, пять было. Полетела по речке, вернулась, смотрюшесть. Откуда шестое взялось?
Точно, Сорокопут помнитбыло пять. А теперь пять и еще одно. Оно такое же, как и другиебелое в крапинку, только чуть крупнее вроде. Утром его не было.
«Не знаю»,хотел было сказать Сорокопут, но взглянул на жену и догадался: разыгрывает она его. Сказала утром, что полетит полетает над речкой, а сама вернулась потихоньку и снесла шестое яичко, чтобы удивить его.
«Шутит жена»,подумал Сорокопут и решил поддержать ее шутку, сказал:
Это яичко я снес.
Он сказал в шутку а она поверила и всем птицам рассказала на речке:
Мой Сорокопут яйцо снес.
И села высиживать птенцов. Сидела, сидела, вывела. Из всех шести яичек птенцы вывелись.
Посмотрим,сказала жена Сорокопуту,как будет расти птенец, который вылупился из яичка, что ты снес. Он вон какой головастый и крепкий.
Посмотрим, улыбнулся Сорокопут и улетел за червяками на луг.
Ему теперь некогда было на черемухе покачиваться, нужно было детей кормить. Летала с ним и жена... Прилетают они один раз к гнезду, смотрят, а в нем всего один птенец сидит, тот, что из шестого яичка вылупился.
А где же братья твои?спрашивают они его.
Там,сказал птенец и свесил лысенькую головку через край гнезда.Пристали ко мне: попестай нас, братец. Посадил я одного на спину, подбросил его слегка, а он и вывалился наружу. И остальные все попадали. Неловкие они какие-то.
Погоревали Сорокопут с женой и полетели на лугодин птенец у них все-таки остался, надо кормить его. А птенец ух каким прожорливым был. Распяливает рот до ушей, орет на всю речку:
Есть хочу.
Утром просыпается с этим криком и весь день только и слышишь его: «Есть... Есть... Есть...». По ночам и то ворочается во сне и шепчет:
Есть... Дайте мне поесть.
Сорокопут ворчал на него:
Обжора. Мы вдвоем с женой не съедаем столько, сколько ты один ешь.
А жена говорила:
Не надо, не ругай его, пусть ест. Он вон растет как. Едва в гнезде умещается. Он, наверное, будет большим и сильным, ведь он вылупился из того самого яичка, что ты снес.
Сорокопут понимал, что жене тяжело, оттого она и шутит, поддержал шутку:
Да, да, он вылупился из того самого яичка.
И полетел за гусеницами, потому что птенец кричал изо всей мочи:
Есть хочу!
Бедный, кричит и кричит,сказала Кулику Трясогузка.Одного прокормить не могут. У меня вон пятеро и все сыты.
Услышал это Сорокопут и наддал ходу: «Батюшки, что о нас с женой на речке говорят». Оглянулся на Трясогузку, хотел было крикнуть: «Пятеро... Тебе бы одного нашего, поглядел бы я тогда, нашлось бы у тебя время с Куликом болтать»,но вовремя спохватился: «Еще подумают, что я их дружбе завидую».
Так и летал Сорокопут всю весну от гнезда к лугу, от луга к гнезду, а однажды вдруг и говорит жене:
Э-э-э, ты-ы погляди, жена, ведь у нас в гнезде ку-ку-шо-нок.
Верно, кукушонок,согласилась жена и добавила:Оттого он и ел столько, в пот нас вогнал с тобой.
И теперь летает по речке и говорит всем:
Когда я несу яйца, то из них выводятся маленькие сорокопутики, а Сорокопут мой снес яйцо и из него знаете кто вылупился?
Ку-ку-шо-нок!
Слушает ее Сорокопут и хватается за сердце: ну как ее теперь убедить, что никакого яйца он не нес, что он просто пошутил тогда. А откуда у них взялось шестое яичко в гнезде, он и сам не знает.
КОМУ СНИЛСЯ ЕЖИК
Перед обедом дело было. Сидел медведь Спиридон на березовом пне у берлоги, смотрел из-под косматых бровей на солнце и качал головой:
Надо же! Не больше блюдца, а каким светом налито. И тепла много. Сиди у берлоги и грейся. Меня же в беремя не возьмешь, а нет во мне ни ясности солнечной, ни тепла его.
Зря наговариваешь на себя, дядя Спиридон,сказал, выкатываясь из-за кустика Ежик.У каждого из нас свое солнце в сердце горит. Подними тебя на такую высоту, и ты светить будешь. Тебе же делать там больше нечего будет, как только светить.
Ты думаешь?
Не думаю, а точно знаю: все, кто в небе, светят.
Эх, я бы, наверное, и тепла много дал. Я ведь вон большущий какой. Гора!
И даже больше, дядя Спиридон,туча... А ведь я к тебе, дядя Спиридон, по делу пришел. Ты меня сегодня случайно не видел во сне?
Я?
Да.
Тебя?
Да.
Ха! А зачем ты мне сниться будешь?
Это верно, зачем я тебе,согласился Ежик.Но больно ночь сегодня ясная была. И тихая. Даже слышно было, как деревья дышат. В такую ночь только и сниться кому-нибудь... А может, ты, дядя Спиридон, видел да не говоришь?
Говорю,не видел. Чего пристал?
Оно, конечно, приставать нехорошо. Но, может, ты, дядя Спиридон, видел, да сказать не хочешь, боишься, что тебя в лесу на смех поднимут. «Большому медведю,скажут,снятся маленькие ежики». Так ты говори, не бойся, я тебя не выдам, дядя Спиридон. Моя душамогила.
Знаешь что, беги ты отсюда, пока я не рассердился,сказал медведь и вдруг как рявкнет:Что ты улей с медом, чтобы я тебя во сне видел?
А Ежик на это и говорит:
Разве медведям только ульи с медом снятся? Приснится всякое может. Приснилась же мне вон однажды обезьяна.
Вскочил медведь с березового пня, затопал ногами:
Во-он! Разорву в клочья, если не исчезнешь.
Побледнел Ежик, попятился под куст, залепетал:
Исчезну, дядя Спиридон, исчезну. Теперь я вижу, что не тебе снился. Лосю, наверное. Он большой, толстый, поспать любит. К нему сбегаю. Чувствую, кто-то видел меня во сне сегодня, а вот кто, пока еще не нашел. Но найду, всех в лесу обегаю, но найду.
И убежал, а медведь походил-походил вокруг берлоги, успокоился. Сел на свой пень и опять стал солнышку удивляться:
Надо же! Лапой прикрыть можно, а сколько огня в нем, всю землю греет. Но я бы еще больше грел, если бы меня на такую высоту подняли. И света дал бы я много.
Но тут вспомнил медведь Ежика, вспомнил, как кричал на него и ногами топал, и вздохнул:
Какое уж во мне тепло. Рык один. Он, Ежик-то, может, поесть ко мне приходил... Семья у него большая, не каждый день ест досыта. Может, приходил он, чтобы помог я ему, а я его прогнал.
Посидел медведь, поскреб в затылке, сказал:
Большое сердце нужно иметь, чтобы светить миру. Если бы меня даже и подняли туда, где солнце, все равно никто бы меня не назвал солнцем. Все показывали бы на меня снизу и говорили: смотрите медведь в небе.
Так рассудил медведь Спиридон, а Ежик в это время топтался перед Лосем и в который раз спрашивал у него:
Может, я все-таки приснился тебе, Лось, да ты не смеешь признаться? Боишься, смеяться над тобой будут, что большому Лосю снятся маленькие ежики? Так ты не бойся. Я никому не скажу. Моя душамогила. Будем знать вдвоем только с тобой: ты да я.
Да нет же, говорю тебенет. За всю мою жизнь ты ни разу не снился мне. Ну что ты ко мне пристал?мотал рогатой головой Лось и был готов разреветься от отчаяния.
А Ежик глядел с отчаянием на него и спрашивал:
А может, все-таки видел, а?.. Может, видел все-таки?
ВСЕ ЕЩЕ ИЩЕТ ЛИСА
Надоела всем Лиса своими плутнями. Собрались звери, подумали и решилиповесить ее. Видит Лисаплохо дело, всерьез за нее взялись, конец ей приходит. Попросила:
Раз уж вы решили повесить меня, воля вашавешайте. Но исполните по древнему обычаю мое последнее желание: разрешите хоть дерево самой выбрать.
Это можно,сказали ей.Выбирай.
И подвели Лису к березе. Спрашивают:
На ней повесить тебя?
Обошла Лиса березу вокруг, оглядела со всех сторон, сказала:
На ней можно бы, да низковата она немного. А вы уж меня на таком дереве повесьте, чтобы далеко меня видно было.
Это верно, тебя нужно повыше повесить, чтобы все видели, что мы у себя в роще с плутами делаем,сказали звери.
И подвели Лису к сосне.
На ней,говорят,в самый раз тебе висеть будет. Вон она высокая какая.
Оглядела Лиса сосну, покачала головой:
На сосне можно бы повисеть, да сучьев на ней мало. А мало сучьев, мало тени. Высохну быстро. А вы уж меня так повесьте, чтобы я долго висела.
И это верно. Ты должна подольше повисеть, чтобы все запомнили, что мы у нас в роще с плутами делаем,сказали звери.
И подвели Лису к дубу.
На нем,говорят,тебя повесим. На нем ты не вдруг высохнешь. Вон он сколько тени дает.
Оглядела Лиса дуб со всех сторон, сказала:
Можно, конечно, и на нем повисеть, но вы посмотрите, сколько ветвей на нем. Меня среди них и не видно будет. Рядом пройдут и не заметят, что вишу я. А вы уж меня так повесьте, чтобы откуда ни поглядел, увиделвон она я, покачиваюсь.
И все опять согласились:
Верно, тебя нужно так повесить, чтобы кто ни поглядел, обязательно сказал: вон она, плутовка, висит.
И подвели лису к осине. Но и у осины нашла Лиса изъян. И у ясеня тоже. По всей Гореловской роще провели ее и во всей роще не нашла Лиса дерева подходящего, на котором ей было бы приятно висеть.
Пойдемте,говорит,в Осинники. Там поищем.
Но у всех были дома дела, и потому все сказали ей:
Иди одна. Найдешь, кликнешь нас. Мы придем и повесим тебя.
Пусть так будет,сказала Лиса и ушла в Осинники.
Лето она в Осинниках провела, а на зиму в Дубовую рощу перебралась, там зимовала. Сейчас, говорят, собирается идти в ясеневый лес. Все еще ищет Лиса и никак не может найти для себя подходящее дерево.
Я,говорит,и не думала раньше, что во всех наших рощах нет истинно хорошего дерева, на котором хотелось бы висеть.
НАВЕСТИЛ МЕДВЕДЬ ДРУГА
Жизнь свою медведь Спиридон прожил бок о бок с медведем Лаврентием. Крепкая у них дружба сложилась. Соберутся, бывало, у медведя Спиридона гости, зовет он медведя Лаврентия:
Идем, Лаврентий, без тебя вроде И за столом пусто.
А соберутся гости у медведя Лаврентий, он зовет Спиридона. Горой друг за дружку стояли и помощь всем в роще оказывали. Надо медведице Авдотье берлогу к зиме отремонтироватьидут. Надо Ванин колодец почиститьчистят.
Жизнь так прожили, а минувшей осенью ушел Лаврентий к сыну в Осинники и осиротел без друга медведь Спиридон. Всю зиму толковал о нем и весной из берлоги прежде времени вылез. Ходил по роще, печатал следы по ноздреватому снегу, говорил:
Спит еще, поди, Лаврентий, а то бы давно навестил меня или весточку прислал.
Посидит у своей берлоги, идет к берлоге медведя Лаврентия. Поглядит в окошкопусто. Вздохнет:
Нежилым пахнет.
И глядит на просеку: не идет ли Лаврентий. Он, медведь Спиридон, сам бы давно сходил к нему, да не знает, где теперь живет Лаврентий. Тоскует о нем. Лежит по ночам у себя в берлоге, глядит в темный потолок и думает:
«Что же ты забыл обо мне, Лаврентий, я ведь совсем, совсем один...»
Ни за ягодами, ни за грибами в это лето медведь Спиридон не ходил, боялся.
Уйду я,говорит,а Лаврентий придет. Увидитнет меня, уйдет. И мы не встретимся. Я лучше без ягод и без грибов побуду, да повидаюсь с другом.
Но друг не шел. Напрасно просиживал медведь Спиридон на завалинке, поджидая его. Садился раненько поутру и сидел. Хрустнет сухая ветка в чаще, встрепенется медведь:
Не Лаврентий ли это.
И уж готов подняться навстречу, да не идет никто. Свесит большую голову на грудь и сидит, угрюмый. И так до вечера. Поглядит иной раз на берлогу медведя Лаврентия и вздохнет тяжело:
Как быстро дичает она. Травой уже заросла, будто и не жил в ней никто.
А вечером поднимется и скажет:
Значит, и сегодня не будет.
И идет в берлогу. Но и в берлоге все о том же думает. Ляжет в постель, а покой не берет.
Что же не идешь ты, Лаврентий?.. Или сообщил хотя бы с кем, где живешь ты, я бы сам навестил тебя. Говорил когда-то: ото всего отрекусь, а с тобой не расстанусь... Эх, ты.
И вспоминал последнюю встречу с медведем Лаврентием. Минувшей осенью это было. Сидел Лаврентий возле медведя Спиридона и жаловался:
Сова из Осинников прилетела, сказывала: опять со всеми соседями переругался Афоня мой. Хотят его из Осинников выселить. И что ему добром не живется?.. Решил я к нему пойти. Внуков нянчить буду да и Афоне мудрость свою житейскую передам.
Простились они. Ушел Лаврентий, а медведь Спиридон всю зиму ворочался в берлоге да думал:
«Ох, Лаврентий, Лаврентий, не повезло тебе с сынком твоим...»
И с первых дней весны все ждал медведь Спиридонвот навестит его Лаврентий или весточку пришлет. А Лаврентий ни сам не шел и не присылал никого.
«Может, болеет»,думал по ночам медведь Спиридон. И однажды, перед осенью уже, решился:
Пойду, Осинники не так уж велики. Кто-нибудь укажет, где живет Лаврентий.
Долго добирался медведь Спиридон до Осинников. Не те годы стали, чтобы в эдакую даль по гостям ходить, да и в Осинниках не вдруг отыскался Лаврентий. Не знали его еще в Осинниках, а про Афоню медведь Спиридон спросить не догадался. Но все-таки нашел. Подходил к берлоге, тревожился:
Застать бы дома. Вдруг я к нему иду, а он ко мне отправился? Ждать придется.
Но зря тревожился Медведь Спиридон. Дома был Лаврентий. Сидел на лавке в берлоге, внука причесывал. Увидел медведя Спиридона, обрадовался:
Спиридоша! Ты!
И медведь Спиридон ему обрадовался:
Лаврентий! Живой!
И прижал его к груди, по спине похлопал. Повторял, роняя на плечо друга скупые старческие слезы: