Шнырова в автобусе всегда ездила на передних сидениях.
Дрондина в автобусе всегда ездила сзади.
Яблочный вор, урча и дрыгая короткими лапами, катался по земле, яблоки насаживались на шипы.
Разбудила мама. Она трясла меня за плечо. В плохом настроении. Когда мама в хорошем, она щекочет меня за пятку.
Просыпайся! Ваня! Просыпайся!
Что?не понял я.
Просыпайся!
Я открыл глаза. Часа три. Ночь еще не закончилась, но луна светила уже бледным, яблоки погасли. Я обнимал керосиновую лампу.
Что случилось?спросил я.
Уезжаем,ответила мама.Давай, поторапливайся, времени мало.
Почему
Когда будет почемупоздно будет. Не тупи, хорошо?! Собираемся!
Мы начали собираться.
Мама трамбовала сумки, я заколачивал окна. Притащил лестницу, достал из сарая доски и прибивал их поперек окон, по три на каждое.
Яблоки падали. На землю, на крышу, катились по шиферу, шмяк, мир вокруг меня был наполнен падением.
Доски не от воров, а от яблонь, когда в доме нет хозяина, деревья любят заглядывать внутрь.
За десять минут управился. Утром молоток звучал дико, дом вздрагивал от каждого удара, я постарался закончить поскорее. Сарай заколотил, а то барсук заживет. Вернулся домой. Не знал, куда молоток пристроить, поставил его на печку. Мама скатывала половики, загоняла их под столы и кресла, на полу оставались выгоревшие взлетные полосы.
На Новый год приедем,говорила она.Вещи надо забрать, да и проверить тут все. А потом опять лето. Я слышала, что на севере детей из школы отпускают уже в мае А я на работу устроюсь, в школе полы мыть, или нянечкой в детский сад, мне тоже отпуск дадут. А на Новый год сюда!
Мама трусила из банки крысиный яд по углам, по полу раскатывались красные гранулы. Ни один Джерри не устоит.
Елку поставим, санки Девчонки приедутим же надо дома проверить
Зимой здесь действительно здорово. Можно не то что лыжный склон, можно бобслейную трассу устроить.
Что ещемама огляделась.Ах, да!
Она выкатила из-под стола бидон и стала убирать в него макароны, сахар, крупу, а поверх посуду, вилки и ложки. Задраила крышку.
Как мы доберемся до города?
Сегодня суббота. Все поедут на рынок, кто-нибудь подберет
Мама села на бидон, вспоминала.
Все равно что-нибудь забыли,сказали она.Нельзя хоть чего-то да не забыть Ничего, зимой заберем
Мама замерла, закрыла глаза. Зачем молоток оставил на печке? Надо было на столе.
Пора,мама поднялась.Пора-пора
Мама вручила мне сумку, стала закрывать дверь. Дверь не хотела, не поддавалась, сколько мама не налегала. Я оставил сумку и навалился плечом, косяк скрипнул, петли сошлись, мама вставила замок.
Всевыдохнула мама.
Дверь на веранду не сопротивлялась.
Ну, вот теперь все,мама нервно прятала ключи в сумочку.Все, калитка осталась Нет, я сама!
Это такая приметазамки надо закрывать одной рукой. От крыльца до калитки под ногами хрустели яблоки, не распинать.
Калитка тоже дурила, дужка замка оказалась слишком толстой, сколько мама не старалась, впихнуть ее в петлю щеколды не получилось.
Да кому это нужносказала мама и швырнула замок в крапиву.
Мама закинула сумку на плечо и пошагала вниз по улице Волкова.
Догоняй, нечего тут.
Тихо, словно все, что было вокруг, задержало дыхание и взглянуло на меня.
Я стоял возле калитки дома, в котором прожил всю жизнь, и на меня смотрел Туманный Лог. Мой дом, сквозь доски заколоченных окон, дом Дрондиных и дом Шныровых, тополя, безмолвие, яблони, сады, улица Волкова, дорожки и тропки, трава, овраг и ручей, все то, что я знал.
Я хотел слова. Напутствия на дорогу, пожелания удачи, привета, эй, не уезжай, эй, возвращайся. Туманный Лог молчал.
Я отвернулся и пошагал вслед за мамой по улице и вниз, к реке. Почему-то я знал, что больше не вернусь сюда никогда.