Вот, видишь, какая консистенция? Как похоже на понос, так, значит, готово.
Действительно, сравнение было довольно точноена дне ведра паровала жижа, цветом и запахом мало чем отличающаяся от поноса.
Закрываем подачу пара,Михаил Иванович закрутил паровой вентиль,и открываем разгрузкусварили картошечку.
Он открутил вентиль на нижней трубе, и по ней зашумела, уносясь куда-то уже знакомая жидкость, которой предстояло превратиться в спирт.
Ну вот, понёсся наш понос в бродильное отделение. Там к нему дрожжей добавят и бражечку сделают,Михаил Иванович повернулся к Аполлону.Ты самогонку когда-нибудь гнал?
Нет,сознался Аполлон.
Принцип тот же. Но твоя задачасварить сырьё, остальное тебя не касается Главноечтобы всё было согласованопока один варится, второй выгружается, а потом загружается. Понял, поэт?
Мастер посмотрел на Аполлона и, видно, уловил на его лице некоторую растерянность.
Да ты не бойся,подбодрил он новичка,через пару смен асом будешь.
Михаил Иванович подошёл к стоящему у стены ведру с бурой густой жидкостью.
Иди сюда.
Аполлон подошёл.
Знаешь, что это?спросил мастер, указывая в ведро.
Нет.
Это барда А чего ж ты самогон-то никогда не гнал?
Да я, вообще-то, не пью,чувствуя, что говорит что-то неприличное, пролепетал Аполлон.
Это хорошо, что не пьёшьдругим больше достанется Короче, Есенин, это отходы производства. Спиртпродукт, его отвозим в Хутор, на базу, а бардадля скотины в самый раз.
Они снова подошли к разварникам.
При каждом спиртзаводе,продолжал мастер,откормсовхоз, потому как бардызалейся В нашем совхозе три тыщи бычков, и всем хватает, и ещё всей домашней скотине хватает, и ещё остаётся. Вот так-то! Понял? Это тебе не самогонный аппарат!
Аполлон согласно кивнул.
Ладно, пошли наверхпокажу, как загружать надо.
Они поднялись по металлической лестнице на верхнюю площадку. Михаил Иванович указал на какие-то огромные то ли мясорубки, то ли кофемолки рядом с загрузочными бункерами.
Это дробилки. Это не твоё, это Зинкино хозяйство,он повернулся к бункерам.А вот этотвоё. В эти бункера идёт картошка, или зерно, или бурак с мойки. Этим Петя занимается
Это который "И-най, и-тай"?оживился Аполлон.
Что, уже познакомился?.. Он самый. Он в своём деле ас, хорошо работает Ну вот, а твоя задача
Аполлон бросил взгляд с площадки вниз. С металлической лестницы, расположенной у противоположной стены, спускалась Катя, в белом халате, с осиной талией, и с небольшим деревянным ящичком с пробирками в руках.
Аполлон бросил быстрый взгляд на мастера. Тот что-то говорил, указывая на люки разварников и жестикулируя. Его рот открывался и закрывался, но Аполлон его не слышалв ушах у него стоял шум бешено разгоняемой сердцем крови.
Катя лёгкой грациозной походкой пересекла цех и вышла в одну из дверей.
Аполлон думал, что он следит за девушкой украдкой, но понял, что ошибается, когда услышал вопрос мастера, который, как выяснилось, уже добрых полминуты выжидающе смотрел на его затылок:
Я кому рассказываю, Твардовский?
Аполлон повернул голову и рассеянно посмотрел на мастера:
Мне Да-да, я слушаю, Михаил Иванович В эту дырку,Аполлон указал на задвижку в конусе бункера,сыплется картошка, или дурак
Мастер покачал головой:
Да-а-а, Байрон Тоже присох Если в эту, как ты выразился, дырку всыпать дурака, хороший из него супчик получится Ладно, не отвлекайся, рифмоплёт Рассказываю дальше
Аполлон сделал вид, что внимательно слушает мастера, а сам искоса поглядывал вниз за металлические перила на дверь, за которой исчезла Катя.
Катя появилась из двери с ящичком с заполненными какой-то жидкостью пробирками, подошла к лестнице у противоположной стены, и начала подниматься по ней. Под халатом Кати соблазнительно двигались круглые аппетитные ягодицы.
Аполлон как завороженный следил взглядом за девушкой.
Катя ступила на последнюю ступеньку и исчезла за дверью, на которой висела табличка с надписью "Химлаборатория".
Ну вот,послышался голос мастера,теперь ты всё знаешь. А если какие вопросы возникнут, зови меня.
Аполлон предельно сосредоточенно, но, на самом деле, предельно рассеянно, посмотрел на мастера:
Да-да, конечно, Михаил Иванович.
Михаил Иванович указал на широкую открытую дверь в стене, рядом с бункерами, за которой, в глубине, виднелись ещё две двери.
Там баня, можешь помыться после смены. А рядомвыход наружу, к мойке, к Петиному хозяйству Там уборная, если приспичит по нужде. У Пети спросишь, он покажет Ну, я думаю, мы сработаемся. Если что, я в солодовне.
Выходя в противоположную дверь прямо с площадки, мастер весело подмигнул Аполлону.
Аполлон быстро сбежал вниз по лестнице и бросился к той лестнице, по которой поднялась Катя. У самых ступенек он остановился в нерешительности, повернулся и с задумчивым видом пошёл к своим разварникам.
Та "бомба", что выгружалась, уже почти не подавала признаков жизни. Новоиспечённый варщик выпустил остатки пара из разварника через специальный клапан и поднялся на площадку загрузки. Там, у "мясорубок", он заметил ещё какие-то чаны, о которых у него, отвлечённого появлением Кати, было представление только в виде фразы "это не твоё", а возле нихпожилую женщину в сером, таком же, как у него, халате, которая подметала металлический пол, собирая просыпавшееся проросшее зерно ("солод", как объяснил Михаил Иванович). В женщине Аполлон узнал свою соседку, которая утром скликала цыплят.
Здравствуйте,Аполлон широко улыбнулся.
Здравствуйте,распрямилась женщина и тоже приветливо заулыбалась.А вы наш новый генцевар?
Кто?.. А-а-а, да. Пока Макаркин в больнице.
Не повезло Юрику,сочувственно произнесла женщина,пар не сбросил, что-то там с клапаном случилось, полез загружать,она кивнула на торчащие рядом верхушки "бомб" с загрузочными люками,тут его паром и обдало. Хорошо ещё, успел глаза рукой прикрыть. Так вы, смотрЗте, осторожней будьте.
Да уж меня Михаил Иванович проинструктировал. Я и в журнале по технике безопасности расписался.
Мы с вами, вроде, как уже знакомы, только звать не знаю, как МеняЕвдокия Романовна. Можно просто тётя Дуся. А вас как?
Аполлон.
Прямо как американская ракета,засмеялась тётя Дуся.
Аполлон понял, что от родных американских ракет ему не отделаться при каждом новом знакомстве, и, обречённо вздохнув, согласился:
Да, как американская ракета.
Значит, мы кругом соседии дома, и на работе. Я тут в солодовне работаю,тётя Дуся махнула рукой в сторону двери, через которую вышел Михаил Иванович.А тут, на дробилках, моя подруга Зина работает, она отпросилась на сегодняв Сенск поехала зуб рвать Так я тебя тогда Полей буду звать?
Тётя Дуся снова простодушно засмеялась.
Зовите Полей, тётя Дуся.
Спустившись вниз и подойдя к первому разварнику, свистящему и шипящему от загнанных в него паровых атмосфер, Аполлон взглянул на манометр.
Стрелка прыгала по всей шкале безостановочно и подрагивала в такт дрожанию трубы, на которой был установлен прибор.
"Дьявол, сколько же там атмосфер?! Может, уже все десять?".
Аполлон струхнул. Быстренько завинтил подачу пара, взял пробу. Консистенция была та, что надокак в туалете после слабительного. Открыл выгрузку и подошёл к только что загруженному картошкой разварнику. Потихоньку стал откручивать подачу пара, поглядывая на манометр. Стрелка сначала стояла на месте, как вкопанная, потом дёрнулась, затем прыгнула в конец шкалы, возвратилась назад, задёргалась в мелкой дрожи и, наконец, запрыгала со всем размахом.
"Да они же оба не работают",дошло, наконец, до Аполлона. Его охватила паника. Он пулей, позабыв о своей болячке в штанах, влетел на верхнюю площадку.
Тётя Дуся заканчивала уборку.
Тётя Дуся, где солодовня?
А что такое? Я сейчас туда иду.
Позовите, пожалуйста, Михаила Ивановича. Срочно. Он в солодовне должен быть.
Хорошо, я ему скажу. Да что случилось-то?
Видно, у Аполлона был здорово перепуганный вид. Но на вопрос тёти Дуси он только махнул рукой и сбежал вниз. На всякий случай прикрутил вентиль подачи пара.
В этот момент из двери, ведущей в кочегарку, появился чумазый парень в испачканных в угольной пыли брюках и рубашке. Он изучающе посмотрел на перепуганного Аполлона:
Привет! Ты, что ль, новый генцевар?
Да,Аполлон повернулся к парню.
А я в кочегарке работаю,проинформировал тот, вытер чёрную от угля руку о штаны и протянул её для рукопожатия.Ну, будем знакомы: меня Вася зовут. А тебя как?
Аполлон,Аполлон пожал протянутую руку.
Что, прямо так и зовут? Как американскую ракету?
Аполлону ничего не оставалось, как обречённо вздохнуть и подтвердить:
Да, как американскую ракету.
Вася засмеялся:
Американец, значитон повернулся к притихшему разварнику.А чё не варишь, генцевар?
Аполлон кивнул на манометр:
Да манометр не работает.
Вася удивлённо уставился на Аполлона:
А он когда-нибудь работал?в его голосе слышалась ирония.
Не знаю
Не зна-а-аюпередразнил Вася.Да-а-а, Американец, если ты будешь всю смену на манометр зенки пялить, то никогда каши не сваришь.
Вася подошёл к паровой трубе и быстренько открутил вентиль до упора. В разварнике зашумело, загудело, всё сооружение вместе со всеми трубами и клапанами задрожало, как голый негр на сибирском морозе, и окуталось паром. Стрелка на манометре запрыгала, как бешеная.
Аполлон с ужасом проследил за действиями кочегара и попятился назад. "Настоящая бомба!",мелькнуло у него в голове.
Вот это другое дело,удовлетворённо изрёк Вася.
Ты что делаешь?пришёл, наконец, в себя Аполлон.Он же взорваться может. Мы ж не знаем, сколько там атмосферманометры ж не работают!
Что, Наполеон сказал тебе четыре атмосферы держать?
Какой ещё Наполеон?
Ну, Павленко Михал Иваныч.
Да-а-а,удивлённо проронил Аполлон.
Поня-а-атно,протянул Вася с хитрой улыбочкой.Это у него шутка такая А манометры тут и на хрен не нужны.
Вася с сочувствием посмотрел на Аполлона.
Не бойсь, Американец, не взорвёмся. Объясняю для тугодумов. У наших котлов в кочегарке запас прочности меньше, чем у твоих разварников. Так что, скорей шарахнет котёл, чем генцы. Да только котёл, скорее, не шарахнет никогда, чем шарахнет. Ты думаешь, у нас на котлах манометры работают?в голосе Васи слышались поучающие нотки.Они там тоже на хрен не нужны, потому как на том угле, что привозят, и борща как следует не сваришь.
Вася снова засмеялся, глядя на растерянного Аполлона:
Да не ссы ты, Американец. Что ты дрожишь, как этот генец?!
Из одной из дверей в цех вошли два парня в одинаковых серых халатах. Только у одного из нагрудного кармана торчал разводной ключ, а у другогоотвёртка и плоскогубцы. Парни подошли к стоящим у разварников Аполлону и Васе.
Вот, мужики,обратился к ним Вася,это наш новый генцевар, вместо Макаркина Аполлоном звать.
Парни обменялись с Аполлоном рукопожатиями:
Нас обоих Николаями зовут
А чтоб не перепутать, этого зовут Колянон слесарь по оборудованию, а этого, электрослесаряКолёк,пояснил Вася, подмигивая.
И кто ж тебя как американскую ракету назвал?спросил Аполлона Колян.Это ж надо!
Отец,вздохнул Аполлон.
Вася, Колян и Колёк между делом с нетерпением поглядывали вверх, на площадку лестницы у двери химлаборатории.
Щас появится,Колёк посмотрел на часы.Я по ней свой "будильник" сверяю.
И в самом деле, вслед за его словами дверь химлаборатории открылась, и из неё вышла Катя с уже знакомым нам ящичком с пробирками.
Во, появилась,обрадовался Колёк.
Впрочем, было очевидно, что обрадованно оживились и остальные трое. Появился и ещё одинпо лестнице, ведущей к загрузочной площадке, громыхал большими резиновыми сапогами Петя, в фуражке лесника, в распахнутом сером халате, за которым виднелся китель с россыпью медалей и значков.
Во, по нём тоже можно часы сверять,указал на Петю Колян.
Катя тем временем успела спуститься, и подошла к чану с жидкими дрожжами, стоящему посреди цеха. Она озорно посмотрела на привычную троицу у разварников и слегка смутилась, заметив среди парней Аполлона.
Но тут обзор Аполлону заслонила широкая спина Пети, который уже успел спуститься и приближался к Кате.
Вася, Колян и Колёк стартовали в том же направлении, позабыв про существование нового варщика со столь редким именем.
Катя поднялась на невысокий настил у чана. Её тут же облепили четверо воздыхателей и наперебой затараторили:
Катюха, давай мы тебе мензурки наберём
И-най, и-тай, и-най
Аполлон в растерянности смотрел на это столпотворение, пытаясь высмотреть милое личико средь мельтешения мужественных пролетарских фейсов. Оно мелькнуло лишь на мгновениеКатя между голов своих поклонников заинтригованно смотрела на Аполлона.
И тут позади Аполлона послышался голос сменного мастера, появившегося из двери кочегарки:
Ну, Маяковский, докладывай, что тут у тебя стряслось?
Аполлон обернулся.
Раскрасневшееся лицо Михаила Ивановича сияло, глаза хмельно поблёскивали, а от всего его организма исходил запах спиртного вперемешку с луком.
Через несколько дней Аполлон в смене уже был в доску своим. Познакомился и с будущими коллегамишоферами. И почти все, не только в смене, но и вообще, кто его знал, звали его Американцем. Один только Михаил Иванович-Наполеон называл его поэтом и всякими производными от этого слова именами собственными. Поскольку Аполлон уже был проинформировал, что его разварники "никогда не шарахнут", все страхи перед взрывоопасностью "источников вдохновения" отпали, со своей, в общем-то, немудрёной работой он справлялся играючи, и даже успел придумать усовершенствование со взятием пробы. И у него ещё оставалась уйма свободного времени, чтобы вплотную заняться неприступной Катей Теньковой. Впрочем, памятуя о предыдущем печальном опыте и своей относительной недееспособности, он не торопил события, не шёл на плотное, или, если хотите, плотское, сближение, что стоило ему больших усилий, медленно, но уверенно подготавливал почву к решающему штурму. Хотя, в подготовке-то как раз особых усилий с его способностями и не требовалосьКатя, ввиду излишней мужественности местных кавалеров, которые и звали-то её не иначе как Катюха, не избалованная галантным обращением, была просто сражена изысканными комплиментами и неистощимым остроумием нового варщика.
Катя, ты сегодня просто неотразима!бывало, встречал он пришедшую за анализами Тенькову, бросал восторженный взгляд на шикарную грудь, рвущуюся из распахнутого белоснежного халатика сквозь тонкую ткань нового платья.На тебе сегодня такое красивое платье! Как оно тебе идёт!
И тут же, подмигнув ей, подковыривал кого-нибудь из вертящихся рядом воздыхателей, Петю, например:
Смотри, Петя от восхищения так просто дар речи потерял.
Петя, никогда не имевший этого дара с самого рождения, а может, и потерявший его ещё в утробе матери, радостно склабился в подтверждение Аполлоновых слов. Такая уж выпала Пете судьбане дал господь способности говорить и позаботился о том, чтобы отпущенная человеку жизненная мощь у Пети ушла, в основном, на комплекцию и силу, а голове оставив лишь доверчивую и наивную простоту. Вот и работал Петя на одной из самых простых на заводе должностейпроталкивал с разгружаемых машин картошку или свёклу в мойку, да засыпал в бункера перед разварниками. А по вечерам с азартом гонял после киносеанса хохочущих девчат по заплёванному подсолнечной шелухой клубу. Те наперебой приставали к нему с неизменным вопросом: "Петя, а меня любишь?". "Гы-ы-ы",радостно склабился Петя и лез целоваться к чересчур осмелевшей озорнице. А другая его слабостьстрасть к какой бы то ни было униформе и значкам,наверное, была просто одним из способов завлечения этих самых девчат. Ну какая красавица может устоять перед таким добрым молодцем в красивой униформе, да ещё с богатырской грудью, сплошь увешанной яркими значками.
Пацаны охотно пополняли его нагрудную коллекцию, конечно, как мы уже успели убедиться, сначала подразнив и заставив погоняться за новой наградой. А уж произвести Петю в генералы мечтал каждый из них.
Глупые клубные хохотушки, продолжавшие над ним издеваться, даже и не подозревали, какое наслаждение могли бы получить от Пети где-нибудь в укромном месте после того, как Шнурок со товарищи приобщил его к высшему плотскому наслаждениюоргазму. Впрочем, они для него были всего лишь развлечением. А вот Катю Тенькову Петя трепетно и нежно любил, прямо как сопливый мальчишка. Ходил за ней по пятам, как привязанный, робел, заикалсяхотя, чего уж там!, смущённо трепетал под взглядом её больших синих глаз. Если бы только он мог объяснить ей, что готов пойти за ней на край света, выполнить любое её самое безумное желание, валяться в её ногах и целовать кончики её туфелек! Но он не умел говорить, и писать тоже не умел. Поэтому он только ходил за ней по пятам, ловил её взгляд, трепетал под ним
Глава VIII
Снова в нокауте
Наконец настал день, когда после традиционного вечернего осмотра своего травмированного хозяйства Аполлон стряхнул с него последние отставшие струпья. Привычными возбуждающими движениями быстренько привёл его в боевую готовность. Механизм функционировал безотказно, даже ещё лучше, чем до травмы. Не зря, значит, его знакомый бостонский эскулап Лэрри всё любил повторять, что у любой болезни есть свой плюспосле неё организм как бы заново рождается, появляется, можно сказать, второе дыхание. Аполлонова заново родившаяся или получившая второе дыхание деликатная часть организма так и рвалась в бой. После длительного воздержания Аполлону стоило больших трудов удержаться от того, чтобы не довести дело до логического завершения прямо тут же, сидя без трусов на кровати. На своё счастье он вовремя вспомнил рассказанный вчера помощником кочегара Васей анекдот.
Дело было во времена Сталина. Вызывают мужика в НКВД. "Как вы с женой выполняете супружеский долг?"спрашивает опер. "Обыкновенно,отвечает мужик,она снизу, яна ней". "Так,говорит опер,вы обвиняетесь в давлении на массы. Расстрелять!". Вызывают другого мужика. "Как спите с женой?"спрашивают. А до мужика уже дошли слухи о предыдущем случае. Он решил перехитрить опера, и говорит: "Я снизу, она наверху". "Вы идёте на поводу у масс,заключил опер.Расстрелять!". Вызывают в органы третьего. А тот уже был в курсе, и на провокационный вопрос дал заранее приготовленный ответ: "А мы это делаем, лёжа на боку". "А вы с какого бока лежите?". "С правого",говорит мужик. "Расстрелять за уклон вправо!". Четвёртого расстреляли за уклон влево. Вызывают пятого, а тот думает, что ж сказать, уже и способов никаких, вроде, нет. И придумал. "Я,говорит,вообще с женой не сплю". "Как так?". " А вот так. Я онанизмом занимаюсь",отвечает мужик. Опер почесал затылок, подумал и вынес приговор: "Расстрелять за сожительство с кулаком и разбазаривание народного семени!".
Итак, измученный воздержанием Аполлон едва удержался от того, чтобы не разбазарить своё пролетарское семяблагоразумно решил, что лучше, всё-таки, поберечь всю скопившуюся мощь для успешного штурма Кати Теньковой. Это же надо, две недели простоя! Зато вряд ли кто теперь козлом обзовёт Катюша Это ж сколько душевно-плотских мучений стоило сдерживаться рядом с такой куколкой! Одной её джокондовской полуулыбки не стСят натужные искусственные оскалы всех голливудских див вместе взятых!.. Вся мужская часть смены ходит за ней по пятам все восемь часов, как привязанная. А Петя-то, Петя! Вот Ромео! Жалко его, бедолагу А она им всем даже дотрагиваться до себя не разрешает. Да, зря ребята напрягаются
Аполлон тут же разработал план действий. Сегодня они заступают в последнюю ночную смену, завтра отсыпной, потом выходной, перед тем как пересесть на машину Значит, сегодня на смене он берёт Катюшу в окончательный оборот и приглашает на завтра к себе в гости. По этому случаю уже давно припасено изысканное для данной местности и невиданное для уровня местных женихов угощениебутылка шампанского и килограмм шоколадных конфет. К шампанскому даже и приличные фужерчики приобретены. Надо сказать, что Аполлон уже успел привести свою кадепу в более-менее цивилизованный вид: наклеил обои, повесил пару картин, приобретенных в райцентре у местных художников, купил цветной телевизор и даже умудрился обзавестись холодильникомможно даже сказать, специально для охлаждения шампанского
Распланировав таким образом предстоящую операцию, Аполлон со сладкими предчувствиями прилёг вздремнуть на остававшиеся до начала смены пару часиков. И сладкие предчувствия совершенно естественным образом трансформировались в сладко начавшийся сон.
Аполлон и Катя в кадепе сидят за празднично убранным столом, на котором стоят бутылка шампанского, фужеры, ваза с конфетами.
Аполлон нежно целует Катю в её сочные чувственные губы, и их уста сливаются в жарком затяжном поцелуе. Когда, наконец, их губы размыкаются, Катя берёт бутылку шампанского в руку, снимает с горлышка серебристую обёртку и вдруг, ни с того, ни с сего, превращается в тётю Дусю. И эта тётя Дуся начинает стучать бутылкой по столу и неожиданно резко требует: "Открой, Поля, открой скорей!". Аполлон начинает её успокаивать: "Ну что ты, тёть Дусь, так волнуешься? Сейчас открою". Но тётя Дуся никоим образом не желает успокаиватьсяэко, видать, шампанского жаждет, ещё сильнее стучит бутылкой по столу и ещё громче и настойчивей кричит: "Поля, Поля, открой скорее!"
Аполлон резко вскинулся на кровати в полутёмной комнате. От входной двери слышались бешеный стук и испуганный крик:
Поля, Поля, открой скорее!..
Полусонный Аполлон вскочил, бросился к двери, откинул крючок. В кадепу пулей влетела запыхавшаяся, насмерть перепуганная, тётя Дуся, захлопнула за собой дверь, набросила крючок.
Тотчас же дверь вновь затряслась под ударами.
Американец, открой!послышался снаружи требовательный злой голос Антона Зубарёва, работавшего на заводе шофёром и жившего в одном из соседних домов, известного пьяницы, но, в общем, тихого и незлобивого мужика.
Аполлон с недоумением посмотрел на тётю Дусючего, мол, старушка натворила? Затем перевёл взгляд на дверь, за которой уже более просительным тоном орал Антон:
Открой, Американец, выпусти их.
Аполлон хотел, было, откинуть крючок, выяснить, что там происходит, но тётя Дуся повисла у него на руке и торопливо перепугано зашептала:
Не открывай, Полечка! Не открывай! Антон с ума сошёл!
Как с ума сошёл?ничего не понимающий спросонья Аполлон уставился на неё.
Ой, не открывай,продолжала причитать тётя Дуся, дрожа при этом, как осиновый лист.
Да что случилось-то?
Дверь по-прежнему сотрясалась от мощных ударов, как видно, уже ногами.
Открой, Американец. Я видел, они у тебя спрятались,уже более спокойно кричал Антон.Ну, Американец, от кого, от кого, а от тебя я этого не ожидал
Под эти стуки и крики тётя Дуся, на которой лица не было, всё так же шёпотом поведала, что случилось:
Мы с Зинкой решили сегодня пораньше на смену выйти. Она зашла за мной, посидели мы с ней чуть-чуть у меня, потом вышли на улицу. Я повесила на дверь замок, и мы пошли. На улице ещё не крепко темно. Только мы из палисадника вышли, как из-за сараев выскочил Антон в одних трусах и с коромыслом в руках, и кинулся на нас. Мыв разные стороны. Зинка успела в бельё замотатьсяу меня как раз там на дворе сушится,он и не заметил, за мной погнался. Вот я к тебе, Поля, и заскочила.
Пока она рассказывала, стук и крики постепенно затихли.
Ясно,сказал Аполлон.Не бойся, тётя Дуся, сейчас мы разберёмся.
Не надо, не открывай, Полечка,уцепилась за него тётя Дуся.Он же с ума сошёл.
Но Аполлон вежливо отстранил её от двери.
Да он уже ушёл, тётя Дуся. Ничего ж не слышно,сказал он успокаивающим тоном.
Ой, не открывайон там
Аполлон посмотрел на тётю Дусю подбадривающе, откинул крючок и, открыв дверь, ступил в темноту.
Этот, прямо сказать, опрометчивый шаг оказался единственнымв следующий момент на голову отважного рыцаря обрушился страшный удар заляпанным бардой коромыслом. Но то, что коромысло было не очень стерильным, Аполлон уже не видел, поскольку последнее, что уловили его захлопывающиеся глаза, был сноп искр
Очухался Аполлон снова на исходной позиции, то есть, на той самой кровати, с которой вскочил энное количество времени назад. Сколько его прошло, этого самого времени, трудно было сказать. Можно было судить только по косвенным признакам, а именно, по изменениям в окружающей среде. Ну сколько может понадобиться времени для того, чтобы в комнате, кроме ранее присутствовавшей тёти Дуси, оказалось ещё несколько личностей? На одной из двух необжитых кроватей рядом с тётей Дусей сидели её подруга Зина и жена Антона Шурканесмотря на внушительные габариты бойкая женщина, то и дело замахивавшаяся на своего непутёвого муженька рукой с неизменным восклицанием: "У-у-у, ирод!". А муженёк её покоился на расстеленных на второй запасной кровати газетах, связанный по рукам и ногам верёвкой, в одних трусахкак и Аполлон, дико пучащий ничего не понимающие глаза во все стороны. Ноги его по колено были заляпаны коровьим дерьмом, на бёдрах и на трусах виднелись живописные пятна, оставленные тем же специфическим материаломвидно, в беготне за сараями он умудрился "подорваться" на одной из коровьих "мин", этом весьма распространённом в сельской местности, особенно в районе сараев, биологическом оружии. В простенке на стуле сидел хромой старик Семён, по прозвищу Атавизьмауже знакомый нам охранник с проходной завода, с ружьём между ног и с папиросой в закопченных никотином усах. Видимо, успел за это время побывать на месте происшествия и ещё кто-то, потому что среди всеобщего галдежа проскакивала информация о том, что кого-то послали за какой-то Бобрихой.
Все наперебой делились впечатлениями о только что случившемся и не заметили, что Аполлон, с мокрым полотенцем на голове, продрал глаза, в которых некоторая растерянность сочеталась с удивлением.
Захожу я, значит, в хату,рассказывала Шурка,а онтут она снова угрожающе замахнулась на несчастного притихшего Антона.У-у-у, Ирод!.. А он, значит, сидит на стуле, тихо так, и, вроде, как прислушивается к чему-сь. Я ему говорю: "Антон, ты чего?". А он мне: "Тихо ты! Вон будильник говорит. Он всё знает, всё рассказывает, ты вот лучше послушай". Я, дура, сначала и вправду прислушиваться начала, а он тут как вскочит и на окошко пальцем тычет. "Вон они,говорит,черти ломовские. А-а-а, я вас узнал, в Ломовке видел. Ку-уда полезли?". Тут он подбег к окну и давай кабель антенный дёргать. "Вижу,кричит,что вы в дырку для антенны лезете". Потом выскочил в коридор, примчался оттуда с топором, и давай по хате бегать, топором махать. Бегает и орёт: "А ну, выметайтесь! Что вам тут надо?!". Вроде как выгоняет их. Гонял, гоняля уж перепугалась, думала, щас меня топором тюкнет,потом выскочил в коридор, там погонял, всё погромил У-у-у, ирод!
Шурка опять замахнулась на Антона. Тот сжался, насколько ему позволяли путы, и зажмурился.
Аполлон, хоть ещё ничего толком и не соображал, но из рассказа Антоновой жены сделал вывод, что ещё хорошо отделался: коромысло, всё-таки,- это не топор.
Это ж надо, что ему примерещилось,в один голос пропели бабы и закачали головами.
Ну вот,продолжала свой рассказ Шурка,вроде как выгнал он их с хаты, дверь на крючок закрыл, топор в коридоре оставил. Только зашёл с коридора, и опять назад кинулся, и кричит: "Чего стучите? Мало вам? Снова лезете? Щас добавлю". Тут я опомнилась, да за нимдумаю, опять топор, чего доброго, схватит. А он, слава богу, коромысло ухватил, крючок откинул, ина улицу. Начал по двору, за сараями гонять. Я уж и не знала, что делать
Тут её перебила Зина:
А мы с Дуськой как раз с хаты вышли, а он навстречу с коромыслом. Я в простыню замоталась, там у Дуськи как раз бельё сушится, а он, слава те господи, за ней погнался, а то б мне
Тут женщин, отошедших, наконец, от пережитого страха, прорвало. Они начали смеяться, наперебой рассказывая, как убегали и прятались от Антона.
Включился в разговор попыхивавший папироской и молчавший до этого Атавизьма:
А я слышу, вроде как в дверь хтой-то тарабанит, и кричит в ентой стороне. Вышел с проходной, слышу, вроде как в комнату для приезжих хтой-то ломится. Ну, думаю, кому енто там надо-ть к Мериканцу ломиться-то? Парень он, вроде, спокойный, тихий Потомача затих ентот шум. А потомача опять загрюкало, ещё сильней, чем раньше. Ну, думаю, чтой-то ж тама происходит. Я ружьё схватил, и туды. Только я подбег, а он, атавизьма на теле социализьма, как раз Мериканца коромыслом по черепушке оховячил. Хорошо, что тута как раз и успокоился. А то б я его,тут Атавизьма выразительно мотнул головой на отставленную к стене берданку,солью в задницу Как раз удобно-ть скрозь одни трусы-то.
Дед Семён хихикнул, подкрутил рыжие, прокуренные усы.
А када мы его с Дуськой связывали, так он дажить и не сопротивлялся
В коридоре послышался шум, и через пару секунд в комнату вошли Перепелиное Яечко и Бобрихаместный фельдшер. Вообще-то фамилия её была Боброва, но все звали её Бобрихой, хотя на бобра она не очень-то была похожамаленькая и плотная. Никаких прославленных бобровых зубов у неё не было. Это была, можно даже сказать, симпатичная женщина раннего пенсионного возраста, в очках с толстыми стёклами, флегматичная, излучающая спокойствие, не теряющая самообладания в самых невероятных, даже близких к летальным, ситуациях, с чемоданчиком в руке. Она всю жизнь проработала фельдшером, и этот опыт не пропал даром.