Мальчик слушал в глубокой задумчивости. Он от всей души жалел своего друга. Он видел его всегда усталым, запыленным, босым. Он вспоминал слова мамы о тяжком труде феллахов. Теперь перед его глазами такой труженик. Он растит овощи и фрукты. Целыми днями под знойным солнцем не разгибаясь обрабатывает каждый кустик. А когда приносит домой немного зелени, огурцов и помидоров, обязательно угощает, словно у него полным-полно в закромах. Какой добрый человек! Надо написать об этом маме.
«Дорогая мама! Любимая мама! Я так хочу тебя увидеть! Я так печалюсь! Мне очень плохо по вечерам, когда я выхожу на улицу и слышу грустные песни феллахов. Бывает, я плачу, когда слышу пение моего соседа Абуль-Фаувада. Он чинит полуразрушенную овчарню, стучит молотком и поет, словно плачет. Мама, помнишь, мы слушали с тобой сонату Моцарта. Хорошо бы мне иметь такую пластинку. Но у меня нет граммофона. Во всей деревне ни один феллах не имеет граммофона. Только помещики имеют эту дорогую музыку. А у наспастушья свирель.
Дорогая мама, мой сосед Абуль-Фаувадудивительный человек. Он великий труженик. Один обрабатывает поле с рассвета до заката. Его маленькие дети ему помогают, но он их жалеет и посылает домой. Вчера он спросил меня: «Скажи мне, мальчик, почему ты печален? Чего тебе не хватает в нашей деревне? Посмотри, наша аз-Зарка такая красивая. Школа у нас хорошая. Почему у тебя невеселые глаза?» Я ответил ему: «Бедая одинок. Я хочу домой, к маме. Я хочу, чтобы наша соседка, гречанка Медея, заводила для меня свой граммофон. Я хочу, чтобы мама читала мне стихи и сказки из «Тысяча и одной ночи». Мне здесь нехорошо»
Мама, если бы ты услышала, как стал меня утешать этот добрый человек. Он сказал, что его жена, дети и сам он любят меня, что я им как дорогой сынок. Он так сказал, что я едва сдержал слезы. Мне хотелось ответить, что никто не заменит мне моей мамы. Но я не решился, постеснялся. Я спрятался в своей комнате. Мама, я не люблю эту комнату, она противная. Но я потерплю. Когда закончу школу в аз-Зарке, я вернусь к тебе. Хорошо?
Твой любящий сын Абд ар-Рахман».
«Сын мой, дорогой Абд ар-Рахман! Какое хорошее письмо ты прислал мне. Представь себе, это грустное письмо обрадовало меня. Я узнала, что тебя любят, что твои друзья внимательны к тебе. Боже мой, как украшает человека доброта и приветливость! Твой друг Абуль-Фаувад очень хороший человек. Он жалеет своих маленьких детей, о тебе помнит и заботится. А ведь мог быть суровым и злым, обозленным на свою тяжкую долю. Спасибо ему!
Я думаю, мой дружок, что и ты, в свою очередь, добр и внимателен к этим людям. Твоя приветливость и отзывчивость, твоя добрая улыбка завораживают. Какое это счастье! Я всегда боялась, что ты унаследуешь от отца его суровость и замкнутость. Ведь он намного лучше, чем кажется. Не правда ли? Я думаю, ты уже убедился в этом. Твой отец честный, добрый и мужественный человек. Но все это спрятано в его душе. Не сразу его разгадаешь. А ты растешь человеком с нежной душой, открытой добру. Я верю, у тебя всегда будет много друзей. Это будут верные друзья, а с друзьями легче жить на свете. Я молю бога, чтобы ты всегда оставался таким же чистым, открытым и любящим человеком, каким я вижу тебя сейчас. Да благословит тебя бог!
Пиши мне, дорогой!
Твоя мама».
Как-то, вернувшись домой после беседы с соседом, Абд ар-Рахман сочинил стихи о добрых людях. Он рассказал в них о тяжкой доле феллаха, о его бедности, о его готовности поделиться последней коркой хлеба. Мальчик писал неумело, не всегда находил достаточно яркую метафору, но писал так искренне, от всей души, что до слез растрогал Абдуль-Фаувада.
Ты сочинил эти прекрасные стихи? удивлялся феллах. Ты, мой маленький друг, умеешь писать такие стихи? Это просто чудо! Позовем соседей, пусть послушают тебя. Может быть, ты еще что-нибудь написал? Прочти нам. Я всегда знал, что ты умный мальчик. Как я рад! Анистена! Ты осчастливил нас!
С тех пор соседи часто собирались у дома Абуль-Фаувада и слушали юного поэта. Некоторые строки они стали распевать, пользуясь народными мелодиями, которые были им знакомы с детства и неведомо кем созданы. В такие дни юный аль-Хамиси забывал о своем одиночестве. Рядом были люди, которые искренне его любили. Как это хорошо!
А занятия в школе шли своим чередом и приносили Абд ар-Рахману всё новые знания, но и ставили много вопросов. В этой школе не было тягостных часов ожиданиякогда же наконец закончится урок? Особенно радостными были занятия на уроках литературы. Преподаватель был просвещенным человеком. Он стремился открыть детям красоту и величие арабской литературы, знакомил их с европейской поэзией. Он читал им лирические строки из поэзии Древнего Египта и главы из «Илиады» Гомера. Дети с увлечением писали школьные сочинения на самые разнообразные темы. Как-то учитель предложил написать сочинение о закате солнца. Его любимый ученик написал это сочинение стихами. И так были хороши стихи девятилетнего аль-Хамиси, что учитель счел необходимым прочесть их перед классом.
После занятий в школе аль-Хамиси садился у крошечного окошка своей комнаты и читал книги, которые ему давал преподаватель литературы. А в сумерках, когда становилось грустно, он вспоминал дом мамы и гречанку Медею с ее граммофоном. На этот раз он вспомнил рассказ Медеи о священном греческом городе Дельфы, о руинах храма Аполлона, где в давние времена могли предсказывать будущее. Она показала ему альбом, где были цветные изображения таинственной рощи; мраморные белые колонны с капителями и каменный алтарь, под которым сидела Пифия. Глядя на этот алтарь, хотелось представить себе, как толпы людей подходят к колоннаде, как долго стоят в ожидании своей очереди, когда Пифия ответит им на вопросы. Наконец жаждущий стоит у алтаря и слышит хриплый голос пророчицы. Понять ее бормотание может только жрец. Он стоит рядом. Он вручает ответы, написанные на папирусе или пергаменте. Ведь человек, пожелавший получить ответ на трудные вопросы, давно уже отдал жрецу письмо с этими вопросами.
«Какие вопросы задавали люди, прибывшие в Дельфы?»спросил тогда любознательный Абд ар-Рахман.
«Разные. Купец спрашивал: стоит ли ему отправиться в далекую страну, будет ли ему удача при продаже серебряных сосудов и шерсти? Молодой человек спрашивал: счастливым ли будет брак с юной красавицей? А больной старик, задыхаясь от кашля, хотел знать, есть ли целебное зелье от удушья?»
Сейчас юный аль-Хамиси думал о том, что охотно пошел бы в Дельфы, чтобы узнать свое будущее. Это так интересно! Вдруг ты узнаешь, что через много лет какой-то журнал напечатает два твоих стихотворения. Только два. Но весть об этих стихах облетит весь Египет. Люди узнают его мысли, а мысли будут хорошие, разумные.
«Дорогая мама! Моя любимая мама! Сабах аль-хир! Доброе утро! Сабах аль-вард! Розовое утро!
Пусть оно будет ароматным, розовым и радостным для тебя, моя добрая мама! Как мне хочется увидеть тебя! Как мне хочется пройтись с тобой по набережной Порт-Саида. Помнишь, как мы гуляли в последний раз? Я никогда не забуду то утро и тебя, мама, в голубом платье. Ты была такой доброй и такой красивой. Как я могу тебя забыть? Беда, отец не позволяет мне поехать к тебе повидаться. Он говорит, что такое свидание принесет мне вред. Какой жестокий человек! Зачем он говорит такие слова? Разве он не знает, что мое желание увидеть тебя так велико, что я готов пойти пешком, как шел пешком в аль-Мансуру мой дед аль-Хамиси-мамлюк. Ему было семь лет, когда он шел пешком целых три месяца. Шел голодный и полуголый. А мне уже девять лет. Я мог бы запастись лепешками от бабушки, я бы не голодал. Но нельзя мне прийти к тебе, дорогая мама. Отец не пускает. Если бы он знал, как я одинок! Только воспоминания о счастливых днях, когда ты читала мне стихи и старинные истории, приносят мне утешение. А помнишь, как добрая гречанка Медея пригласила меня послушать граммофон?
В то утро, когда отец увел меня, Медея поставила свою любимую пластинку«Лунную сонату» Бетховена. Я часто вспоминаю последнюю часть. Она звучит в моих ушах, когда мне печально. Мама, у меня хорошие товарищи, я их люблю. Дорогая мама, на днях мальчики назвали меня героем. Вот как это случилось. Я шел к поезду, чтобы взять провизию у бабушки. Шлагбаум перекрыл дорогу, а по ту сторону железнодорожного полотна дрались двое мальчиков. Тот, что постарше, стал нещадно бить меньшего. Я подумал, что он может его убить. Я прыгнул через ограду и задел рукой гвоздь, он глубоко засел в моем пальце. Я вскрикнул от боли, но не оставил без помощи мальчика. Я подоспел к нему вовремя. Он плакал, но был невредим и побежал домой. Какая-то женщина увидела мою окровавленную руку, повела в свой дом, промыла рану, перевязала, даже смазала йодом. Рука зажила, а шрам остался на всю жизнь. Он будет мне напоминать о добром поступке. Я помню, мама, ты всегда говорила мне, что надо помогать людям в беде.
Твой сын Абд ар-Рахман».
Живой, общительный, любящий пошутить мальчик с темными горящими глазами становился совсем другим, когда возвращался из школы в свою пустую комнату, где никогда не было собеседника и никто не ждал его с обедом. В эти часы он остро чувствовал свою беззащитность. Абдель Малик аль-Хамиси так и не нашел пути к сердцу своего сына. Возможно, потому, что духовный мир девятилетнего мальчика был значительно выше духовного мира этого ограниченного и сурового человека. Их встречи не приносили радости мальчику, он предпочитал беседу с дедом аль-Хамиси, который снискал уважение своей отвагой в семилетием возрасте. По мере того как шло время и круг интересов Абд ар-Рахмана ширился, по мере того как возникало много житейских вопросов, всякий раз в трудную минуту маленький аль-Хамиси вспоминал путешествие мамлюкского мальчика в аль-Мансуру. И тогда он понимал, что его положение намного лучше.
* * *
Шел третий год учения в школе аз-Зарки. По-прежнему любимым предметом у Абд ар-Рахмана была литература. Любимым учителем был Ахмад Мухаррам. Каждый новый урок литературы приносил Абд ар-Рахману открытие того загадочного и пленительного мира, который манил юношу, будоражил его мысли. И сегодня урок начался с чтения древнего папируса, написанного во времена Рамсеса II. Учитель читал:
Мудрые писцы
Они не строили себе пирамид из меди
И надгробий из бронзы.
Не оставили после себя наследников,
Детей, сохранивших их имена.
Но они оставили свое наследство в писаниях,
В поучениях, сделанных ими
Мы благодарны этим безвестным писцам, говорил учитель. Они донесли до нас мысли и чувства далеких предков. Они сохранили бесценные строки поэтов древнего Египта и рассказали нам о мудрости египтян, живших на нашей земле тысячи лет назад. Как поэтично и торжественно написаны гимны солнцу и Нилу. Вот несколько строк из «Гимна солнцу»:
Тыдневное светило, Атон всемогущий.
Тыжизни источник для множества стран и народов.
Великому Нилу ты дал в небесах уместиться.
Над горными кряжами ходят волны его,
Под стать исполинскому морю,
И поливают пажити возле селений.
Ученые предполагают, что этот гимн сочинил фараон Эхнатон. Он правил Египтом в конце XV века до н. э. «К богине Хатор»так называется песнь, посвященная богине любви и судьбы, написанная известным поэтом древнего Египта в XV веке до новой эры. Вот несколько строк из песни:
О, как благостно и приятно, когда расцветает
Золотая,
Когда лучится она и расцветает!
Пред тобой ликуют небо и звезды,
Тебе воздают хвалу солнце и луна,
Тебя славят боги,
Тебе воздают хвалу богини.
В этих строках и восхищение красотой цветущей земли, и любовь к жизни. Эти прекрасные черты свойственны людям Египта во все времена. Послушайте строфы поэта 18 века Хасана ал-Аттара, который творил в Каире в дни нашествия Наполеона Бонапарта. Он обращается к человеку, который оправдал доверие на высокой должности:
Вставай, ибо полчища мрака уже рассеялись, отступив перед снявшим чадру утром.
Листья запели на своих ветвях, призывая стаю пить вино.
Цветок заулыбался на возвышенности, когда из глаз облака полились слезы дождя.
Ветви деревьев, горделиво покачивавшие своими цветами, уподобились связанным в ожерелье жемчужинам.
Дальше поэт сообщает о достоинствах героя касыды и завершает ее строками:
Бог будет постоянно давать тебе удачу на этом посту.
Мы нашли в тебе все, чего ожидали.
Живи среди нас во здравии. Салам!
Поэт и богослов Хасан Аттар был свидетелем горестных событий наполеоновского нашествия. Оплакивая человеческие жертвы и разрушения, он в стихах и прозе увековечил события тех дней. Я прочту вам описание тех красот, которыми славился Каир до нашествии врагов. Поэт был свидетелем того, как сгорели целые улицы красивых домов и погибли цветущие сады. Исчезла красота, созданная руками египтян, а то, что сохранила память поэта, дошло до нас, подобно памятнику истории.
«Около площади ал-Азбакийя находились дома эмиров и жилища высокопоставленных лиц. Они были окружены густыми и тенистыми садами, подобных которым нет нигде. Густая зелень, в которой утопали белые дворцы, напоминала зеленую тафту платья, затканного серебром. Ночью озеро освещалось множеством светильников и ламп. Около него никогда не прекращалось и не запрещалось веселье. Красота его вселяла радость в сердца и, как хмельное вино, дурманила разум. Сколько наполненных радостью дней и ночей провел я в этих местах! Эти замечательные часы сияют в ожерелье дней моих подобно редкостным жемчужинам. Я смотрел на лунный лик, отразившийся на его щеках, и на серебристый блеск, разлившийся по его поверхности. Легкий ветерок полыхал, словно оперение, серебряное водяное одеяние озера, играющие волны которого разрезал берег подобно мечам.
На вершинах растущих на его берегах огромных деревьев пели птицы, наполнявшие сердца радостью. Жизнь, полная наслаждений, не прекращалась там ни на минуту
Время и события уничтожили все это были разрушены красоты этих мест и опустошены жилища. Все это результат несправедливости и деспотизма».
Мы испытываем благодарность к поэту, который увековечил память об ушедшем. С какой любовью он описал Каир. С великой горечью он писал о гибели людей. Но подробности нашествия Наполеона вы узнаете в старших классах. На уроках истории и литературы вы познакомитесь с поэтами и писателями разных эпох, которые с великой любовью к своей стране, к нашему прекрасному Египту, рассказали о событиях, свидетелями которых они были.
И вы, мои юные друзья, станете свидетелями кипучей жизни и борьбы египетского народа за лучшее будущее своих детей. И кто-нибудь из вас, овладев словом ярким и емким, расскажет о пережитом в книгах. Я буду счастлив дожить до того дня, когда сумею прочесть книгу одного из моих учеников. Да благословит вас Аллах!
* * *
«Сабах аль-фулль! Жасминное утро! Дорогая мама!
Цветет жасмин. Под моим маленьким окном большой куст. Он излучает столько красоты и благоухания, что хочется писать о нем стихи. Но я напишу тебе несколько строк другого стихотворения. Прочти, и ты поймешь мои мысли.
Лишь только утра легкие персты
Лица коснутся, боль мою врачуя,
Как снова к солнцу радостно лечу я,
Неся свои надежды и мечты.
Найти разгадку вечной Красоты
В полете очарованном хочу я.
Зовя меня в звенящую безбрежность,
Все чувства оживают и поют
И тайну этой жизни познают,
Отдав ей нерастраченную нежность.
Дорогая мама! Мне очень нравится наша школа в аз-Зарке. Даже жалко расставаться с ней. Я многое постиг за годы, проведенные здесь. Я уже могу совершить путешествие по земному шару, а лучше всего по Африке (на глобусе). Я знаю все арабские страны и народы, их населяющие. Мне нравится география, но еще больше история. Я бы смог кое-что тебе рассказать о фараонах. Теперь я знаю, что Тутанхамон знаменит не подвигами, а тем, что любящая Анхесенпаамон велела положить ему в гробницу несметные сокровища. Когда мы с тобой рассматривали золотую маску Тутанхамона в Каирском музее, я думал, что он великий завоеватель, а учитель сказал нам, что юный фараон еще ничего не успел в своей жизни, он умер в возрасте восемнадцати лет. И как трогательно с ним простилась его красавица жена, дочь Эхнатона. Она сплела ему венок из нежных полевых цветов и положила в золотой саркофаг рядом с золотыми украшениями. Их было великое множество. Как хорошо, что воры Древнего Египта не успели разграбить гробницу. Теперь мы можем видеть эту красоту. Говорят, веночек сохранился. Он довел до слез дочь лорда Карнарвона, который потратил полученное богатое наследство на раскопки гробницы. На уроке истории мне пришли в голову вот эти строки:
Ты зеркало, в котором отразились
Процессии бесчисленных эпох
Как ты думаешь, мама, можно такими строками сказать о Древнем Египте?
Я совсем забыл сообщить тебе о главном. Мой любимый учитель Ахмад Мухаррам отослал в журнал мое стихотворение. Он сегодня сказал мне об этом. Сказал потому, что ему обещали его напечатать. Боюсь только, если они узнают, что мне всего двенадцать лет, стихотворение не будет напечатано. Когда мальчики узнали об этом стихотворении, они стали дразнить меня: «Поэт! Поэт!» Я не люблю, когда они дразнят на улице. Люди оглядывают меня, словно перед ними живой джинн.