Изнемогая, ставши от ришты пастухом мух.
Чувствуя себя в клетке, говорю про горе риштозное.
Болезнь эта не поддается ни лекарствам, ни мазям.
Со слезами на глазах говорю про горе риштозное.
Ришта приводит в ужас даже Рустем и Барзуи
Дехкана. Человек я с горем, болезненный, с головокружением,
Вечно с головной болью, говорю про горе риштозное 1
[1 Цитирую по книге И. А. Кассирского «Проблемы и ученые». М, 1949 г.]
Прислушайтесь к унылому и трагическому ритму этой газели, к безнадежному ее рефрену: «Говорю про горе риштозное» Даже Рустем и Барзуи, богатыри народных сказок, бессильны перед болезнью. Даже опи, бесстрашные, превращаются в «пастухов мух», ибо мириады мух вьются вокруг гниющих ран, откуда выползает проклятая ришта. «Болезнь эта не поддается ни лекарствам, ни мазям». Когда измученный риштой поэт Амир Хосрови Дехлеви (1253 - 1320) обратился к самому видному врачу города с просьбой указать верное средство протпв риштоза, медик ответил: «От этой болезни есть тысяча лекарств». Поэт понял, что обречен. Обилие лечебных средств всегда знак того, что болезнь неизлечима.
Лекарств против ришты было действительно много. Великий Ибн-Сина (980 - 1037) в своем «Врачебном каноне» говорил о благодетельном действии алоэ, пиявок, хлопкового масла и свежего молока. Ибн-Аваз рекомендовал (1424) теплые ножные ванны, Баха уд-Давла (1501) советовал избавляться от ришты с помощью семян тыквы и миндаля. Мухаммед Юсуф Табиб для этой же цели применял горох и нутряное сало козы с чесноком. Но все эти рецепты, несомненно, меркли перед рекомендациями Убайдуллы ибн-Юсуф Али аль-Каххала, который пользовал риштозных больных измельченным стеклом и голубиным пометом.
По счастью, здравый народный смысл, как правило, торжествовал над высокомудрыми советами табибов. В Бухаре, в одном из древнейших очагов ришты, более сотпи цирюльников попросту вытаскивали высунувшуюся из-под кожи ришту, наматывая червя на палочку или на кусок олова. Ничто другое не помогало. Правда, с давних пор ученые и неученые наблюдатели вполне резонно заметили связь между болезнью и питьем сырой стоячей воды из хаузов. Кое-кто из врачей даже советовал во избежание риштоза пользоваться водой проточной. Но в Бухаре, где других источников, кроме искусственных прудов, почти не существовало, даже его высочество эмир пил стоячую воду из Бола-хауза. Пил - и болел риштозом. Что уж говорить о ремесленниках, торговцах, многочисленных учениках медресе, а тем более о разносчиках воды. Искони повелось, что всякий, кого томит жажда, может сойти по каменным ступеням хауза и, опустив в прохладную воду истомленные ноги, черпать пригоршнями воду до полного насыщения. Правом пить из хаузов в Бухаре пользовались не только люди, но и собаки.
Летом 1921 года, еще до приезда Исаева, Бухару посетил профессор (впоследствии академик) Константин Иванович Скрябин. Основатель науки о паразитических червях, он привез в Туркестан из Москвы Пятую гельминтологическую 1 экспедицию и, конечно, заинтересовался бухарской риштой [1 Гельминтология - наука о паразитических червях и вызываемых ими заболеваниях]. То, что Константин Иванович увидел на берегу Ляби-хауза, очевидно, мало чем отличалось от того, что год-два спустя мог наблюдать Леопид Исаев.
«Цирюльника - извлекателя ришты нам удалось пайти в одном из переулков вблизи Ляби-хауза, причем в небольшой комнате на двух гвоздях были навешаны какие-то странные мотки длинных сухих струн, оказавшиеся экземплярами ришты, извлеченными из-под кожи человека. Знахаря дома не было Около цирюльни находилось несколько пациентов, больных риштой, с забинтованными ногами. По нашей просьбе несколько молодых бухарцев сняли повязки, пропитанные маслом, и обнажили фистулезные ходы, из которых торчали обрывки нематод2 около вершка длиною [2 Нематоды - вид паразитических червей, к которому относится ришта]. Присматриваясь к босым ногам гуляющей по набережной хауза толпы, мы заметили у громадного большинства туземцев темно-багровые пятна, чаще всего на голени - следы прежнего пребывания ришты» 3 [3 Из книги «Деятельность двадцати восьми гельминтологических экспедиций в СССР», 1926 г.].
Скрябин увез из Бухары приятные воспоминания об экзотическом городе и богатую коллекцию паразитических червей. Нельзя сказать, что он остался равнодушен к страданиям бухарцев. Но для творца гельминтологии риштоз был частным, сугубо местным случаем зачервления. Четыре года спустя Константин Ивапович выдвинул теорию дегельминтизации, начертил, так сказать, катехизис борьбы с паразитами в масштабах планеты. У Исаева же встреча с цирюльниками и с больными вызвала стремление уничтожить именно ришту. И притом немедленно, сейчас же. В 1922 и 1923 годах главным врагом города оставалась малярия. Но уже в те дни Леопид Михайлович в одном из писем заметил: «С риштой после покончим, собрал пока 92 случая» 4.[4 Письмо Л. М. Исаева Е. И. Марциновскому. 22. IX. 1923 г. (подлинник)].
Девяносто два случая - это не карточки, составленные на прочитанную литературу, и не заспиртованные черви. Это - больные люди, у которых удалось выспросить все обстоятельства их заражения, которым оказана медицинская помощь. Это начало учета больных, начало научной борьбы.
Но в науке так: пока не узнаешь, что сделали другие, нельзя двигаться вперед. Самым серьезным исследователем ришты в прошлом был натуралист XIX века А. П. Федченко. Исаев взялся перечитывать его труды.
Алексей Павлович Федченко (1844 - 1873) - личность в науке исключительная. Мало кто успел в жизни столь короткой (он погиб двадцати девяти лет) сделать так много. Судьбу его можно сравнить разве что с судьбой Шелли в поэзии или Добролюбова в критике. Творческая пора его жизни продолжалась всего пять-шесть лет, а самые главные открытия свои совершил он за те три года (1869 - 1871), что путешествовал по Туркестану. Этому рослому, мужицкой складки ученому таланта и трудолюбия отпущено было на троих. И действительно: он преуспел и в зоологии, и в ботанике, и в географии. Федченко был первым натуралистом, вступившим на только что присоединенные к России среднеазиатские территории. Он открыл русскому обществу целый, почти неизвестный прежде мир, по размерам едва ли не превышающий половину Европы. Доныне значатся эти открытия на географических картах, в учебниках зоологии и ботаники. А свежо написанное «Путешествие в Туркестан» и сегодня доставляет читателю истинное удовольствие.
Должен сказать, однако, что лично меня книга Федченко и его переписка с генерал-губернатором Туркестана Кауфманом привлекли не столько хорошим слогом, сколько подробностями одного открытия. Открытие было сделано в Самарканде в июне - июле 1869 года. «Главный предмет моих занятий в эти месяцы составлял изучение паразита, от которого страдает здешнее население - ришта (Fillaria)», - писал Федченко К. П. Кауфману 3 августа. И в другом послании снова: «Несмотря на близкое отношение ришты к человеку, строение ее было крайне мало известно Причина тому, конечно, редкость ришты в европейских музеях и нахождение ее в таких странах, куда редко попадает микроскоп Мне удалось разъяснить почти все вопросы относительно ее строения» [1 А, П. Федченко, Сборник документов. Ташкент, 1956 г.].
Впрочем, для Федченко главный интерес представляло пе строение ришты, а ее физиология, характер поведения в природе и в теле человека. Было известно, что зрелая самка ришты высовывает из-под кожи свою головку для того, чтобы выбросить наружу восемь - десять миллионов зародышей - микро-филлярий. Все это воинство для жизни нуждается в воде, на суше оно быстро гибнет. А дальше? Как зародыш ришты возвращается в тело животного или человека, чтобы продлить свой вечный биологический круговорот? С питьем? С пищей? Ученые кормили микрофилляриями собак, но псы упорно не хотели заражаться риштозом. Из этой неудачи зоологи сделали вывод, что ришта заражает свои жертвы не через питье, а как-то иначе. Очевидно, плавающая в воде пруда микрофиллярия попросту внедряется в кожу хозяина и пребывает в его теле, пока не вырастет и не высунет голову, чтобы извергать наружу новые миллионы зародышей.
Внедряется - не внедряется Сто лет назад проблема эта даже специалистам-зоологам представлялась не столь уж значительной. Нужен был острый ум и недюжинная проницательность, чтобы в этом узко зоологическом вопросе увидеть человеческие судьбы, нащупать путь, который ведет к спасению тысяч людей от червя-паразита.
Алексей Федченко уловил социальную сторону скромной зоологической проблемы. Если паразит входит в человека с питьевой водой, нужны одни меры борьбы с ним, если же микрофиллярия активно внедряется через кожу, то и бороться с ней придется по-другому.
Летом 1868 года, собираясь в Среднюю Азию, Алексей Павлович провел несколько месяцев в научной командировке в Австрии и Италии. В Вене он познакомился с зоологом, который интересовался гельминтами домашних птиц. Оказалось, что один из видов птичьего паразита тоже имеет обыкновение выбрасывать свои микроскопические зародыши в воду. Эти личинки быстро находят в пруду нового хозяина - мелкого прудового рачка и в нем как бы дозревают. Гуси или утки снова заглатывают паразита, уже зрелого, в «живой упаковке». Может быть, и зародыши ришты находят в воде стоячих хаузов такого же временного хозяина?
В Самарканде Алексей Павлович попытался проверить эту гипотезу. Он долго бродил по берегам окрестных прудов и разыскал немало рачков, очевидно пригодных в качестве временного пристанища для микрофиллярии. Но в хаузах Самарканда не оказалось зародышей ришты. Риштоз - болезнь очаговая, в Средней Азии ею были поражены всего три города: Бухара, Карши и Джизак. Ни в один из этих городов летом 1869 года Федченко не собирался. Поэтому он временно оставил мысль о физиологии ришты и решил заняться пока анатомией червя. Для этого попросил знахаря-табиба доставить ему из Бухары несколько экземпляров ришты, чтобы детально исследовать ее строение. Так как возить огромных червей по июльской жаре предприятие рискованное, Федченко, чтобы уберечь гельминтов от порчи, дал табибу бутыль со спиртом. Заспиртованная ришта могла сохраняться месяцами. Но тут в расчеты ученого вмещалось обстоятельство непредвиденное. Хотя коран запрещает правоверным вкушать вино и водку, табиб выпил спирт, а несколько экземпляров ришты привез из Бухары в воде, зачерпнув ее из какого-то хауза. Этот, мягко выражаясь, самовольный поступок и положил начало замечательному открытию.
Злополучную бутыль Алексей Павлович получил пятого июля. Он сразу заметил, что ришта лопнула и вода буквально кишит микроскопическими червячками - живыми микрофилляриями. В бутыли резвились также циклопы - маленькие рачки, каких немало в каждом среднеазиатском пруду. Натуралист, не теряя времени, сел за микроскоп, навел объектив на циклопа и сквозь полупрозрачную оболочку тельца его увидел внутри рачка несколько опять-таки живых микрофиллярий. Как они туда попали? Федченко поставил опыт, тот самый, который описал в письме к Кауфману. На часовом стекле в капле воды поместил филлярий и двух рачков. Очень скоро зародыши ришты оказались в желудках у циклопов. «Мне удалось проследить и дальнейшие изменения, которым подвергается зародыш, вошедший в рачка, и проследить первую линьку, сопровождающуюся изменениями зародыша, что окончательно убедило меня, что зародыши попали именно в то животное, в котором они проводят часть жизни, прежде чем попадут в человека» 1 [1 Письмо туркестанскому генерал-губернатору К. П. Кауфману, 3 августа 1869 г. Цитирую по книге А. П. Федченко. Сборник документов. Ташкент, 1956 г.]. Дальнейшие опыты открыли и весь последующий жизненный путь микрофиллярий. Из хаузов вместе с питьевой водой зараженные циклопы попадают в организм человека, разрушаются в желудке, и освобожденные при этом личинки ришты начинают самостоятельное развитие в своем новом доме. У молодого зоолога не оставалось сомнения: «Человек заражается риштой через питье, а не через кожу, как до сих пор предполагали».
Из своих личных наблюдений Федченко сделал, как мы уже говорили, социальные выводы: «Развитие ришты, по-видимому, стоит в связи с тем, что за недостатком воды жители этих городов вынуждены употреблять воду из прудов, в которых она меняется в Джизаке дважды, а в Бухаре один раз в месяц» 2 [2 ЦИА УзССР, фонд II, дело 438, лист 29-30.]. Когда читаешь отчеты и научные доклады Федченко, видишь, что этот неравнодушный к человеческим страданиям натуралист упорно несколько раз возвращается к мысли о том, как помочь жертвам ришты. В 1871 году он даже выпустил в свет популярную книжку на эту тему. Книжку «для народного чтения» перевели на узбекский язык. Но рекомендация пить только кипяченую воду, а на крайний случай проточную (циклоп с зародышами ришты никогда не встречается в проточной воде), произвела на бухарцев в 1871 году ничуть не больше впечатления, чем в 1921-м, когда город посетил профессор Скрябин. Константин Иванович даже произнес по этому поводу обличительную филиппику.
«И невзирая на то что свыше пятидесяти лет назад профессор Федченко установил связь между заболеванием ришты и бухарскими хаузами, невзирая на наше знание цикла развития и способа заражения риштой, невзирая на все эти научные завоевания, бухарские туземцы и поныне омывают ноги, изъязвленные паразитом, в этих хаузах, засевают мириадами личинок паразита свои водоемы и, утоляя тою же водой свою жажду, самозаражаются, так сказать, при посредстве рачков-циклопов, этим филлярным заболеванием. Получается заколдованный, бесконечный замкнутый круг вследствие того, что завоевание науки не смогло до сих пор проникнуть сквозь толщу невежества туземцев» 1 [1 В книге «Деятельность двадцати восьми гельминтологических экспедиций в СССР». М. 1926 г.].
В этой речи вроде бы все правильно. Древние традиции, предписания шариата действительно веками поддерживали в народе гигиеническую безграмотность. Но кто и когда за пятьдесят лет после Алексея Павловича Федченко попытался всерьез осветить мрак туземной жизни факелом науки? Не речи нужны были гражданам молодой Бухарской республики, а дела. И Леонид Исаев еще летом 1923 года, в разгар борьбы с малярией, включил проблему ришты в план работы Бухарской экспедиции. А два года спустя писал Марциновскому: «Я ставлю определенную задачу - в 1927 году ришты в Средней Азии пе будет» 2 [2 Письмо из Старой Бухары Е. И. Марциновскому от 3. X. 1925 г.].
Что это такое: полностью уничтожить болезнь? Это значит, говорят ученые, уничтожить на данной территории ее возбудителя. Полностью, как биологический вид. Убить всех микробов? Покончить со всеми вирусами? Погубить всех животных-паразитов? Но ведь это, простите, фантазия! Да, фантазия. Большинство паразитологов и эпидемиологов в этом абсолютно убеждены. Совершенно уничтожить инфекционную болезнь невозможно, - заявил в июле 1966 года на IX Международном конгрессе микробиологов в Москве виднейший американский ученый, автор многочисленных вакцин Гарри Копровский. Невозможно? - возразил советский эпидемиолог Лев Громашевский. - Но разве в природе не вымирают постоянно целые виды живых существ? Этот процесс вечен, как мир. Палеонтология и палеоботаника - пауки о прошлом животного и растительного мира - рассказывают о сотнях катастроф, которые свели на нет сотни тысяч видов. Жестокий суд природы не знает апелляций. Всякий раз, когда среда обитания изменяется слишком резко и в слишком короткие исторические сроки, когда отступают океаны, надвигаются ледники, изменяется климат, неизменно погибают все те, кто не успел приспособиться к новым условиям. Вместе с ящерами и первоптицами, вместе с гигантскими хвощами и ископаемыми рыбами ушли их болезни, их микробы и паразиты. Почему бы человеку с его концентрированной волей не попробовать свои силы там, где до нас буйствовала лишь стихия? Возбудитель болезни всегда паразит. Его среда обитания - тело животного, человека и некое пространство вокруг них. Может ли современная наука создать в среде обитания паразита невыносимые для него условия? Я считаю, что может.
Дойдя в своем докладе до этого места, профессор Громашев-ский вынужден был остановиться и признать, что ему неизвестно пока ни одного случая в человеческой истории, когда хоть одна заразная болезнь была бы полностью сметена с лица Земли. И это неудивительно. Земля разделена на более чем сто пятьдесят суверенных государств, где и болезни распространены по-разному, и медицинские возможности различны. И тем не менее ученый верит: уничтожить болезни возможно. Не все и не по всей планете, но добрые 15 - 20 наименований вполне можно сдать в архив.
Действительный член Академии медицинских наук СССР профессор Лев Васильевич Громашевский видит три пути, следуя которым современный медик может приблизить эту благословенную пору. Первый: обезвредить, очистить от заразы тело больного. Для этого у нас есть многочисленные химические лекарства и антибиотики. Подчас болезнь можно сводить на нет и более простыми средствами - изолируя больного (проказа, сыпной и возвратный тифы) или забивая зараженный скот (сап, бешенство). Второй путь - с помощью вакцин и сывороток сделать человека, вернее, человечество иммунным, невосприимчивым к той или иной болезни. Наконец, третий путь для медика-максималиста состоит в том, чтобы разрушать природные механизмы, с помощью которых возбудители проникают в наш организм.