На сегодня все.
В.
17 августа
Около полудня раздался звонок в дверь. Я решила, что это Линетт; она хотела занести мне «хлеб дружбы и счастья» вместе с закваской. (Насчет этого «хлеба дружбы» у меня есть своя теория. Он больше похож на пирог, чем на хлеб, естественно, ты мигом съедаешь целый кусок. Что это за друг, который даст вам целый ломоть такого хлебушка, прекрасно зная, что вы съедите его в один присест? По-моему, такой друг явно не хочет видеть вас в числе стройных.)
Распахнула дверь, уже предвкушая этот «дружеский ломоть». Передо мной стояла не Линетт, а Диана. В ковбойской шляпе из красной кожи, такой же мини-юбке и таком же красном кожаном топике на завязках. С бахромой. Единственным диссонансом в ее костюме была большая хозяйственная сумка вроде тех, которые дают за пятидесятидолларовое пожертвование на местную радиостанцию.
Ну, здорово!
Как у тебя только совести хватает здесь появляться, да еще в таком виде!
А что? У нее округлились глаза. Что я натворила?
Ты прекрасно знаешь, что ты натворила, Диана. И не думай даже морочить мне голову.
Эй. Она вскинула руки, словно сдаваясь. У тебя ложные сведения. Я же раскаялась во всем, что раньше тебе причинила. Теперь я хорошая девочка, ты же знаешь.
Неужели? Откуда в таком случае к Роджеру в руки попали фотографии нас обеих в мотеле? Фотографии, которые помогут ему получить полную опеку моего сына?
Вэлери. Диана отшатнулась. Бог свидетель, я понятия не имею. У него правда есть фотографии? Ты уверена? Господи. Неужели правда? Мне просто не верится. Ведь голая там одна я.
Диана, никаких шуток. Я там сижу рядом с тобой. На кровати. Но тебе-то терять нечего! Детей у тебя нет. Мужа тоже. Карьеру ты и так уже загубила. Вид у нее был расстроенный, скорее всего, она действительно не участвовала в этом деле с фотографиями. Роджер сказал, что они попали к нему случайно. Божий дар, как он выразился.
С этим надо разобраться. Диана решительно проследовала в дом. Можно, я позвоню Омару? Спрошу, кто за этим стоит.
Омар ничего не знает. А Роджер не скажет.
Зато адвокат Роджера знает наверняка, с жаром сказала Диана, бросая на диван шляпу и сумку. И клянусь, я это из него вытяну.
Ты знаешь Геракла Слоана?
Конечно да. Она достала из ящика телефонную книгу и побежала пальцем по строкам. Очень хорошо знаю. Он мне обязан по самые уши, деточка. Давным-давно. Самое меньшее, чем он может откупиться, рассказать, откуда взялись эти фотографии.
Но это не этично, да?
Интересно, что в этой сумке. Едой вроде не пахнет. Да у меня и аппетита нет.
Этично-шметично! Скажет как миленький. Диана фыркнула. Она уже набрала номер и нетерпеливо барабанила пальцами по столу. Пожалуйста, мистера Слоана. Ричи? Как поживаешь, солнышко? пропела, лукаво мне улыбаясь. Прекрасно, просто великолепно. Наслаждаюсь добропорядочной жизнью. Она игриво крутила локон. Ричи, слушай, я хочу попросить об одном одолжении. Ты знаешь о фотографиях? Да, о тех самых. Ага. О, спасибо. Да, я тренировалась. Слушай, солнышко, я не прошу тебя сжечь иххотя если бы ты это сделал, я была бы тебе должна по гроб жизни. Просто я бы хотела знать, откуда они взялись ну, не заставляй себя упрашивать, детка Ага поняла. Ты сокровище. Спасибо, Ричи. Привет Джеззи. Диана повесила трубку и уставилась на меня. О, Вэл. Тебе это очень понравится.
Что, Диана? Говори быстрее. Где Роджер взял фотографии? Кто их прислал?
Твой духовный наставник, был ответ. Преподобный Ли.
Очень смешно. Я была уверена, что она издевается. Кто прислал Роджеру фотографии?
Диана отщипнула виноградину от лежащей на столике грозди и бросила ее в рот.
Я же тебе сказала. Его святейшество. Добрый пастырь. Преподобный Ли.
Хватит издеваться.
Слушай, мне незачем выдумывать. Она отправила в рот еще одну виноградину. Вот скажи мне. Что этот замечательный человек мог делать в мотеле, исподтишка фотографируя нас с тобой в постели?
Диана, мы не были в постели.
Ты прекрасно знаешь, о чем я. Зачем он потащился за тобой в мотель? Запал на тебя? Вэл, давай, включай мыслительный движок и подумай на эту тему.
Я подумала. И пришла к заключениюнет, ни под каким видом. Отец Ли никогда не был мной увлечен. У меня тончайший нюх на это, прямо ферромонный детектор. Обычно я чувствую подобные флюиды, но от пастора мой радар ни разу их не ловил, как бы мне этого ни хотелось. Я истосковалась по мужскому вниманию, и когда отец Ли брал меня за руку во время молитвы, его взгляд, тепло ладони казались очень чувственными. Впрочем, тогда же, помню, я была на вершине блаженства, когда старый дантист запускал мне в рот свои толстые пальцы. Говорю же, я истосковалась тогда по мужскому вниманию.
Не может быть, сказала я наконец.
Ричи Слоан не стал бы мне врать. Диана потянулась за телефоном. Позвони-ка доброму пастырю и разберись, что происходит.
Я уставилась на телефон в каком-то ступоре.
Отлично, тогда я сама позвоню. Диана схватила справочник. Какая церковь?
Новое объединение методистов. На углу Латтимер.
Диана застучала по кнопкам.
Звонит. Она протянула мне трубку. Поговори с ним.
Новое объединение, пропела секретарь Лайла. Чем могу помочь?
А э-э, отец Ли с ним можно поговорить? Я даже начала заикаться.
Представьтесь, пожалуйста, защебетала Лайла.
Это Вэлери, Вэлери Райан.
Конечно, мисс Райан. Подождите секундочку.
Я ждала, глядя, как Диана кидает в рот виноградины. Как начать? Что сказать ему? А если Слоан соврал? Надо быть поосторожнее. Ничего не спрашивать напрямую, ничего прямо не утверждать.
Вэлери! Бодрый голос без всяких подозрительных ноток. Сто лет не виделись! Как поживаете?
Как я поживаю? Счастлива, что развелась с Роджером, в ужасе жду решения об опеке сына. В восторге от нового романа. Страдаю от постоянного мелькания Роджера и его девицы. Боюсь, что новый судья отменит решение Мендельсона о состоянии Роджера.
Хорошо, сказала я.
Великолепно! Просто великолепно!
Нет, это неправда. У меня вовсе не все хорошо. Если честно, мне плохо. Я запуталась.
Может быть, мы поговорим об этом? В голосе появились мягкие отеческие нотки.
Да.
Тогда давайте договоримся о встрече. Он явно ни о чем не догадывался.
Вообще-то я хотела поговорить сейчас, накатила волна адреналина.
Ну что ж, пять минут у меня есть. Говорите.
Я глубоко вздохнула. Диана сжала мне руку и прошептала: «Давай!»
Отец Ли, вы знаете, что мы с Роджером развелись и мне принадлежит преимущественное право на опеку. Сейчас Роджер оспаривает это право. Он добивается полной опеки. И у него есть возможность получить ее. Роджер заявил, что я лесбиянка. У него есть фотографии, на которых я сижу в гостиничном номере с женщиной, которая оказалась лесбиянкой. Боюсь, что эти фотографии ставят меня в нехорошее положение. Понимаете, что я имею в виду?
О, Вэлери, это ужасно. Он сочувствовал мне, но не извинялся. Кажется, он действительно не представлял, что ему предстоит услышать.
Я попыталась выяснить, где он взял эти снимки.
И?
И оказалось, что они попали к нему от вас.
Молчание. И наконец:
Повторите, пожалуйста.
Отец Ли, я сказала, что фотографии попали к Роджеру от вас. Вы их прислали моему бывшему мужу.
Вэлери, я понимаю, на вас навалился огромный стрессразвод и все остальное бывает, что в таком состоянии люди говорят странные вещи. Совершенно бессмысленные. Это бывает.
Вряд ли он лгал. Я была уверена, что он действительно смущен и сбит с толку. Как и я сама. Значит, Геракл Слоан солгал Диане? Я посмотрела на нее. Сверкнув глазами, она лихорадочно нашла ручку с бумажкой и нацарапала: «Он женат?»
Я кивнула. «Удачно?»появилось на листке. Я пожала плечами. Откуда мне знать? Вспомнила: был слух, что однажды они расходились. Когда Мишель брала трубку, всегда говорила очень раздраженно. Едва ли она была примерной пасторской женой. Часто пропускала службы, почти не принимала участия в церковных делах. Диана опять накарябала: «Может, фотки послала жена?»
Отец Ли, я верю, что вы не имеете к этим снимкам никакого отношения. Я вам верю. Но я вынуждена спросить еще вот что: не могла ли ваша жена как-то участвовать в этом деле? Как вы думаете?
Повисло долгое молчание.
Отец?
Да, возможно, с трудом выговорил он.
Я показала Диане большой палец.
Вы не возражаете, чтобы я с ней поговорила?
Мы разошлись. Опять. Сейчас я даже точно не знаю, где она.
Отец Ли, вы не можете объяснить, зачем ваша жена следила за мной в мотеле? Пожалуйста.
Пастор уткнулся в трубку и прошептал:
Я не могу сейчас об этом говорить. Не здесь. Может быть, мы где-то встретимся?
Вечером он должен был готовиться к собранию церковного совета и до завтра вырваться не мог. Мы договорились встретиться в «Пони» в одиннадцать утра.
Положив трубку, я отчаянно захотела что-нибудь сделать, что угодно, просто почувствовать, что еще могу влиять на свою жизнь. Хотя бы выйти в Интернет и поискать что-нибудь о Мишель Ли. Может, найдется ее адрес электронной почты, телефонный номер, полицейские сообщениякто знает?
Брось, сказала Диана. Не трать время попусту. Найдешь кучу сайтов о каком-нибудь ландшафтном дизайне. Подожди, я тут принесла кое-что. Сейчас займемся.
Она потянулась к своей огромной сумке. Я в ужасе застыла.
Да не бойся, дурашка. Диана заметила выражение моего лица. Ничего тут такого нет. Вот, иди посмотри.
И достала толстую белую свечу, пучок какой-то сушеной травы, коробок спичек с красными головками и тяжелое распятие.
Что это все значит?
Это все, что нужно для очищения дома. Все, кроме священника. Но меня уверяли, что этот набор «Сделай сам» работает не хуже.
Слушай, ты вообще о чем?
О злых духах, малыш. О темных силах. Диана чиркнула спичкой о подошву ботинка и зажгла белую свечу. И о Роджере тоже.
Ты шутишь, наверное. Занялась черной магией?
Не то чтобы Диана выключила лампочку над плитой. Но я на самом деле верю, что старые любовники и мужья оставляют за собой дурной шлейф. Знаешь, как запах. Душок. Она открыла окно в гостиной, впуская в комнату ароматный воздух. Так что я полезла в Интернет поискать ритуалы очищения. Это такая смесь магических действий, но надеюсь, она сработает.
Боже.
Слушай. Это будет забавно. Диана зажгла пучок травы от свечки, дала погореть несколько секунд и задула. Пучок начал куриться, как ладан. Это шалфей. Купила в «Товарах для здоровья». Теперь закрой глаза.
Нет.
Ну, Вэл. Помоги мне.
Один глаз я закрыла крепко, сквозь второй чуть подсматривала. Диана водила пучком над головой, выписывая по комнате спирали. И пела:
Солнечный ворон, приди, где б ты не был,
дом мой очисти, и землю, и небо,
прочь злые духи, мороки навьи,
чистой душою вас заклинаю:
ночь станет вам и покрышкой и дном,
нечисть и мрак да покинут мой дом,
солнце уже закатилось за холм,
япата, япата, япата хом!
Я заклинаю именем Божьим
сгинь в пропасть ада, Тисдейл Роджер!
Здорово? Она оглянулась. Я это сама сочинила!
Танец кончился затейливым изгибом. Диана повернулась к свече, шумно ее задула. Опять глубокий вдох и шумный выдох.
Чувствуется, да?
Что чувствуется?
Что нечистый дух Роджера исчез. Воздух как будто стал чище, да?
Я скорчила гримасу и пожала плечами. Но по правде говоря, она была права.
На сегодня все.
В.
18 августа
Два часа ночи, десять минут третьего. Не могу заснуть, включила CNN. Чтобы не разбудить Пита, перешла на режим титров. Мне всегда жалко тех, кому приходится это делать. По экрану плывет такая абракадабра:
«Поскольку в Америке опасаются экономического спада, плесдент Туш общал ускорить сжижение налогов, что поможет перегревшейся экономке вернуться в нормальное сусло».
«Раскаявшийся террорист, бывший приверженец саудовского изгнунника Усамы Бенслаттена будет пееервым правительственным свидетелем в слушании дула э-ээ дела о бомбардировке псольства».
Завтра встречаюсь с отцом Ли. Наконец станет ясно, какую роль его жена играет во всей этой истории.
На сегодня все.
В.
18 августа, позже
Лучший способ начать деньхорошая зарядка. Тай бо, например. Но секс лучше. Билл позвонил в восемь тридцать пять, как раз когда тронулся школьный автобус. В восемь тридцать девять я скакала на нем, крепком, потном, как дикая лошадь. К половине одиннадцатого, вымытая под душем, высушенная феном, подкрашенная, полностью одетая, я направлялась на встречу с отцом Ли.
Подъезжая к центру, огибая кварталы и пролетая по улицам, я слышала, как в ушах звучит ликующий голос: «Это был секс! Аллилуйа! Это был секс! Амен!» (на мотив Its Raining Men). Знать ничего не хочу о бывшей жене и детях Билла Строппа, о его шинных магазинах, о любимых блюдах и травмах детства. Мы просто два тела, слившиеся в поисках наслаждения, свободы и чувства удовлетворенности. Временно.
Когда я подъехала к «Пони», там было почти пусто. Помощники официантов разносили приборы и салфетки к обеду, менеджер раздвигал шторы, впуская в зал яркие полосы света. Отец Ли сидел в отдельной кабинке в глубине зала. Это было отделение для курящих. Видимо, кабинка была выбрана за ее укромное расположение, я ни разу не видела, чтобы он курил. Он встал мне навстречу, нервно улыбнулся.
Кофе?
Конечно.
Отец Ли позвал официанта, долговязого старшеклассника с темно-русым хвостиком на затылке. Мы оба смотрели, как он наливает мне кофе, потом наполняет чашку отца Ли.
Я уже подготовился к холодам, начал он.
Эту фразу я слышала не меньше пятидесяти раз за последний месяц. Здесь все так говорят, классический пример начала неторопливой провинциальной беседы. Обычно всегда киваешь, соглашаешься, говоришь что-нибудь столь же бессмысленное вроде: «Да уж, кроме шуток». Но по правде говоря, зимы я жду не дождусь. Я не против, чтобы она длилась двенадцать месяцев в году. Двенадцать месяцев безразмерных свитеров, легинсов с поясами на резинке, пальто и пиджаков, скрывающих мою здоровенную задницу. Впрочем, хватит уже о погоде.
Отец Ли, так что произошло?
Он пристально смотрел в чашку, словно ответ вот-вот отразится на поверхности кофе.
Я могу только предполагать, начал он. Тяжело вздохнул, не отрывая взгляда от чашки. Мишель очень ревнивая женщина. Девять лет назад, когда я был помощником пастора в методистской церкви Оунсборо, была допущена одна неосторожность с прихожанкой. Как видите, у Мишель были основания. Для ревности, я имею в виду.
Я вспомнила свои звонки ему домой. Как возмущенно Мишель отвечала, когда я просила позвать к телефону ее мужа.
Значит, вы думаете, это она стоит за фотографиями?
Да. Она следила за вами.
Наняла частного детектива?
Он кивнул.
У нее есть фотографии нас обоих у меня в офисе: мы держимся за руки, молимся вместе. Есть и фотографии, где я у вас дома после смерти Мэри.
Я вздрогнула.
Но э-э предосудительными можно счесть только те, которые сделаны в мотеле. Их она и послала Роджеру.
Но вас-то там не было!
Отец Ли пожал плечами.
Ей все равно. Мишель считает, что у нас был роман. Она возненавидела вас и хотела вам навредить. Он взял меня за руку. Вэлери, я даже не знаю, что сказать. Я могу только искренне просить у вас прощения.
Еще бы, чуть не заорала я. Вы крутите романы, а расплачиваться приходится мне! Может, я родилась под несчастливой звездой? Или проклята? Может, я попала в кармический круг очищения и расплаты за грехи? Господи, ну почему, почему я? Почему все эти люди вечно извиняются передо мной за обманы и предательства? Почему я не могу жить нормальной жизнью домохозяйки Среднего Запада без всяких приключений? Просыпаться каждое утро рядом с верным лысеющим мужем, отправлять Пита в школу, съедать низкокалорийный завтрак, пылесосить дом, готовить кастрюлю супа для благотворительного обеда и полноценные питательные блюда для семьи, вечером отбыть секс в миссионерской позиции с моим верным лысеющим мужем и спокойно заснуть. Но это не для меня. Я связалась с распутным дерьмом, ранее называвшимся моим мужем. Все остальноетолько следствия, грязные пятна от этой ошибки.