Конечно, Меган тоже к ней заходила, и именно Меган выдаивала из себя мизерные порции молока, но к губам малышки это молоко подносили именно медсестры из отделения интенсивной терапии. Потому что они-то не были измучены ее рождением до полусмерти.
Сама Меган пролежала в больнице всего неделю и покинула ее с таким чувством, словно ее сперва разрезали пополам, а потом кое-как сшили заново. Каждый день она приходила в больницу и сидела с дочерью. И чувствовала себя при этом еще большей неудачницей, чем прежде. И на работу она не могла выйти, и за своей дочерью не могла ухаживать. «Я и не мать, и не врач, с горечью думала она. Я вообще никто. Лауфорд и другие принимают моих пациентов, а медсестры в больнице присматривают за моим ребенком».
Но теперь все будет иначе. Теперь она, наконец, отвезет свою дочь домой и останется с ней один на один. Медсестры бережно завернули Поппи в ее не по росту большие зимние одеяльца и вынесли из больницы.
Пока Меган пыталась сладить с ремнями безопасности на заднем сиденье «Альфы Ромео» Джессики, медсестры держали Поппи на руках. В конце концов они же помогли управиться с ремнями, и Поппи была водворена на сиденье. Меган ежилась, с ужасом думая о том, как они поедут по перегруженным улицам Лондона.
Джессика вела машину так, словно везла взрывоопасный груз, Меган переживала и дергалась. Больше всего ее раздражали воинственные мотоциклисты, которые с ревом проносились мимо или маневрировали у них едва ли не под самым бампером, и еще владельцы громадных «БМВ» и фургонов, которые считали, что правила написаны не для них и они не обязаны считаться с прочими участниками дорожного движения. Поппи всю дорогу проспала.
Кирк ждал их у дома.
Что он здесь делает? прошипела Меган. Он что, собирается торчать здесь каждый день? Взял себе моду появляться без предупреждения!
Меган! попыталась образумить ее Джессика. Он же отец!
Кирк жадно всматривался в окно автомобиля, и при виде Поппи его лицо расплылось в широкой улыбке.
Не набрасывайся на него, как тигрица, продолжала Джессика. Он без ума от Поппи. Не отнимай у него дочь.
Потом Джессике с Меган пришлось повозиться с ремнями, но тут помог Кирк, который быстро освободил детскую колыбельку от удерживающих ее пут. Меган отнесла спящую дочь наверх, на последний этаж, в полную силу ощутив все шумы этого дома: вечно матерящийся сосед на первом этаже, нескончаемый тяжелый рок на втором, визгливая семейная пара на третьем и так далее. Все эти звуки вдруг предстали перед Меган в новом, устрашающем свете.
«Как я могла привезти ребенка в такое место?»подумала она. Ей стало стыдно. По пятам за ней следовали Кирк с Джессикой. И снова в ней поднялось это сокрушительное чувство полной беспомощности и никчемности. Она привыкла всегда быть на высоте, но теперь ей казалось, что жизнь одерживает над ней верх.
Меган положила все еще спящую Поппи в кроватку. Джессика поцеловала свой палец, а затем приложила его к крошечному лобику девочки.
Примите мои поздравления, прерывающимся от волнения голосом сказала она. Вы оба. Она восхитительна! Теперь у вас есть маленькое сокровище!
А потом сестра ушла.
Некоторое время они смотрели на спящего ребенка, и Меган непроизвольно улыбнулась. Малышка, казалось, чувствовала себя как дома. Три недели от роду, весом с маленькую рыбку, и тем не менее у нее был такой вид, словно она здесь полноправная хозяйка! Меган с Кирком на цыпочках вышли из комнаты.
Ничего, что я пришел без звонка? спросил он. Я звонил в больницу. Там мне сказали, что Поппи сегодня выписывают.
Ничего, ответила Меган. Только в будущем все-таки звони.
Хорошо.
Она слабо улыбнулась.
Я имею в виду, не надо вести себя так, будто мы женаты и все такое прочее.
Хорошо, но ты тоже должна меня понять.
Что я должна понять?
Я хочу участвовать в жизни ребенка. Я хочу поддерживать вас всем, чем смогу. И, кроме того я ее люблю. Это самое главное. Я люблю нашу дочь. Она классная. Она бесподобная! Настоящий маленький боец. Она так хорошо со всем справилась. Вы обе просто молодцы.
Забавно, не правда ли? Можно любить ребенка, совершенно его не зная. Со взрослыми такого не случается. Невозможно любить кого-то, не зная его. Даже чтобы ему просто симпатизировать, нужно его для начала узнать.
Ты ведь о нас говоришь, да? Кирк улыбнулся. Ты хочешь сказать, что ты меня совершенно не знаешь?
Он заглянул в ее бесстрастное лицо. «До чего же мы далеки друг от друга!»подумал он. До чего же далеки от нас все женщины, с которыми мы когда-то были близки. Нет на свете более незнакомых друг другу людей, чем бывшие любовники. «Но кое-чего Меган не понимает, думал он. Между нами еще не все кончено».
Ну что ж, наверное, пришло время узнать меня получше, продолжал он.
Зачем?
Затем, что у нас есть ребенок, а ты совершенно одна.
Меган бросила на него злобный взгляд.
Я не одна, парень. Не смей говорить мне такое. Я не нуждаюсь в жалости какого-то официанта. У меня есть сестры и Поппи. Я не одна! И с тобой я уже вполне знакома, с этаким стареющим серфингистом, которому захотелось поиграть в счастливую семейную жизнь, потому что всем остальным он сыт по горло.
Я не серфингист. Я ныряльщик. А кроме того ты что, думаешь, тебя трудно разгадать?
Меган недоверчиво фыркнула. Каков наглец!
Что ж, попробуй!
Кирк скрестил на груди руки и измерил ее взглядом с ног до головы.
Ты самый младший ребенок в семье, избалованный ребенок. В школе ты хорошо успевала, с легкостью сдала все экзамены. Но потом первый же серьезный бойфренд разбил маленькой принцессе сердце.
А потом она встретила парня на вечеринке, продолжила она. И быстренько с ним перепихнулась.
А потом она встретила одного парня на вечеринке. Переспала с ним. Потому что он очень милый.
Заблуждаешься. Просто он оказался в нужное время в нужном месте.
Может быть. А, может, в нем просто было немного больше жизни, чем во всех этих занудах из медицинского колледжа.
Ты их совсем не знаешь!
А девять месяцев спустя Или только восемь месяцев, кажется? Она превратилась в мать-одиночку из Хокни. Итеперь догадайтесь сами! маленькая принцесса вдруг обнаружила, что все это для нее слишком. Что груз навалившихся проблем ей не по плечу.
О, иди к черту!
Сама иди!
Тут из соседней комнаты раздалось странное, настойчивое мяуканье. Что-то кошачье и очень тихое, как отдаленный звук гудящей пилы.
Меган с Кирком посмотрели друг на друга. А потом вдруг поняли, что это плачет их дочь.
Ребенок делает человека мягче, добрее, сказал Майкл Джессике. Они вместе наблюдали за тем, как Хлоя ковыляет через комнату, похожая на маленького алкоголика. Ты вдруг понимаешь, что просто не имеешь права умереть! Ты должен быть здесь, рядом с этим маленьким существом, которое сам же и породил. И в то же время ничто так не приближает тебя к смерти, как ребенок. Будущее принадлежит ему, а не тебе. И ты понимаешьвпервые в жизни понимаешь, что тебе отпущено на земле весьма ограниченное время. И тогда жизнь берет тебя в заложники. С одной стороны, ты не можешь умереть, а с другой, ты прекрасно понимаешь, что умрешь.
Хлоя была одета в трусики и майку. В кулачке она сжимала ободранную и заляпанную видеокассету. Она вставила ее в портативный плеер, стоящий на диване, и тут же на экране появился огромный красный автобус по кличке Бип, который ехал по зеленым горам и помигивал фарами, и при этом смеялся каким-то дурацким, заливистым смехом. Заиграла музыка, старая детская песенка под названием «Колеса автобуса». Хлоя начала раскачиваться из стороны в сторону.
И Джессика подумала: «Таково разделение этого мира. Грань проходит не между бедными и богатыми, не между молодыми и старыми, а между теми, кто имеет детей, и теми, кто их не имеет».
Смотри, они танцуют раньше, чем начинают ходить! сказал Майкл, удивленно качая головой. Даже раньше, чем начинают ползать. До чего же странно, тебе не кажется? Танецодин из основополагающих человеческих инстинктов. Такой же основополагающий, как еда и сон. У нас врожденное желание танцевать.
Было время, когда Джессика не могла выносить присутствия Майкла. Сама мысль о том, что он так дурно поступил с Наоко, что посмел рисковать счастьем Хлои, приводила ее в бешенство. Но где-то в глубине души она очень быстро простила деверя, хотя и понимала, что не ее это делопрощать его или нет.
Джессика простила его не потому, что, как она знала, он всегда ей симпатизировал. И не потому, что он изо всех сил старался наладить отношения с Наоко. И даже не потому, что он обладал своеобразным шармом, который в присутствии Джессики включал на полную мощность. Нет, Джессика простила Майклу все его грехи за то, что он любил свою дочь. Мужчина, который так любит своего ребенка, не такой уж и плохой, вам не кажется?
В комнату вошли Паоло и Наоко с подносами в руках. На подносах стояли крошечные кофейные чашки и тарелки с итальянскими бисквитами, которые так любили братья.
Чем это пахнет? поморщившись, спросил Паоло.
Все посмотрели на Хлою. Девочка стояла, держась за диван, в полном неведении относительно своего проступка, и продолжала покачиваться в ритме песенки «Колеса автобуса». Вот она подняла вверх ножку, и сквозь трусики и памперс немедленно полилась желтоватая струя. Четверо взрослыхМайкл, Наоко, Паоло и Джессикадружно рассмеялись.
Очень забавный ребенок, сказал Майкл, подхватывая на руки Хлою и запечатлевая на ее бесстрастном личике поцелуй. Она продолжала, не отрываясь, смотреть на экран. В высшей степени забавный ребенок.
Вечером, собравшись ехать домой, Джессика и Паоло некоторое время сидели в машине и молчали. Он ждал, когда она подберет нужные слова. Потом она сказала:
Все, что у тебя есть, это я.
А мне больше ничего не надо, ответил Паоло.
17
Он вошел в клинику с робкой улыбкой на лицеогромный мужчина с какой-то медлительной, тигриной грацией в движениях.
Он сильно отличался от других мужчин, которые приходили на прием к Меган, и не только тем, что у него не было пивного животика, а его кожа не отливала синевой из-за нездорового питания (это являлось нормой для большинства живущих в окрестностях людей). Да, он был гораздо более подтянутым, но главное его отличие от остальных состояло в том, что он обладал какой-то старообразной вежливостью и мягкостью манер.
Боксер.
С кем же вы сражаетесь на этот раз? спросила Меган.
С одним мексиканцем. Восходящей звездой. Я видел его пленки. Меган уже усвоила: это значит, что он уже просмотрел бои противника на видео. Очень техничный боксер. Для мексиканцев это редкость. Как правило, они любят молотить и отбиваться.
Звучит устрашающе.
Робкая улыбка на лице.
Посмотрим.
А ваша дочь, Шарлотта, пойдет за вас болеть?
Шарлотта. Нет, она останется с матерью.
Боксер был отцом-одиночкой. Его жена, также пациентка их клиники, когда-то бросила мужа с ребенком. У нее появился другой мужчина и на подходе был другой ребенок. Шарлотту воспитывали отец и его мать. Бабушка сидела с девочкой во время его тренировок. «Если бы не было бабушек и нянь, думала Меган, то наш район стал бы районом сирот».
Каждый раз перед боем боксер должен был проходить в клинике полное медицинское обследование. Последний раз у него вышел облом: Меган нашла в его моче следы крови, которые сигнализировали о том, что в почках имеется какая-то патология. У нее не было другого выхода, и она написала об этом в его медицинском заключении, после чего его не допустили к соревнованиям. Он был страшно разочарован, но принял приговор молча, как очередной удар судьбы. Большинство ее пациентов в таких случаях тут же начали бы кричать и скандалить. Но он был не из таких.
Теперь она смерила ему давление, проследила сердечный ритм, изучила сетчатку. Прослушала его голос на предмет хрипоты или глотания слов. А потом вручила ему маленькую пластиковую бутылочку.
Нет проблем, сказал он.
Меган испытывала к нему симпатию. Драться на ринге было для него единственным способом поддержать дочь. Но годы брали свое, бесконечные тренировки оказывались еще брутальнее, чем сами бои, и с каждым разом ему все труднее было проходить положенное медицинское обследование. Но что она могла поделать? Она должна была давать объективную информацию. Таков закон.
Боксер вернулся из туалета с мочой в пластиковой бутылочке. Меган взяла ее, чтобы написать имя, дату и подготовить к передаче в лабораторию. И застыла на месте.
Бутылочка была абсолютно холодной.
Меган взглянула на боксера. Даже несмотря на кофейного цвета кожу, было заметно, как тот покраснел.
Это была не его моча. В противном случае она была бы еще теплой. И Меган знала, что при анализе этой мочи в лаборатории в ней не обнаружат ни малейших следов крови.
Но она ничего не сказала, и пару дней спустя подтвердила, что боксер прошел обследование благополучно.
Потому что Меган начала понимать, что ради своего ребенка человек пойдет на все.
На все.
Есть нечто, о чем я тебе раньше никогда не говорила, сказала Джессика.
У нее не было ни малейших причин признаваться в этом. А уж сегодня ночью тем более. Вообще не было никаких причин ему об этом рассказыватьни сегодня, ни когда-либо еще. Но Джессика чувствовала, что ее слишком тяготит этот секрет, который она держала в себе так долго. Ее муж имел право знать.
Паоло перекатился на свою сторону кровати и подпер голову рукой.
Так что же это? спросил он.
У меня был аборт.
В слабо освещенной спальне повисло молчание. Это тяжелое слово «аборт» словно возвело между ними преграду. А потом Паоло постепенно начал понимать.
Ты хочешь сказать что? Ты хочешь сказать, что у тебя был аборт до нашей встречи? Еще до меня?
Она кивнула.
Это было задолго до нашей встречи. Тогда я училась в школе. Мне было шестнадцать лет.
Он пытался осознать эту информацию. Факт аборта и его жестокую иронию. Женщина, которую он любил, которая больше всего на свете мечтала стать матерью, в прошлой жизни прервала беременность. Нет, это случилось в той же самой жизни, в какой она вышла замуж за него, Паоло.
Зачем ты говоришь мне это теперь, Джесс?
Я хочу, чтобы ты все понял. Это наказание за мой аборт.
Наказание?
Причина, по которой я не могу родить. Я однажды убила своего ребенка!
Джесс, ты не права. Никакое это не наказание.
Я разрушила себя изнутри. Я знаю, что это так. Она говорила абсолютно спокойным голосом. Свое положение она обдумала давным-давно. И теперь должна была принять этот приговор как данность. И ничьи слова не убедят меня в обратном. Это мое наказание. Я его заслужила. Мне очень жаль, что ты подвергаешься этому наказанию вместе со мной.
Джессика Это никакое не наказание. Просто так случается. Сколько тебе тогда было лет? Шестнадцать? Ты не могла тогда рожатьты сама еще была ребенком.
Кэт меня выходила. Отец вообще ничего не знал. Мы все устроили так, словно я поехала на экскурсию. И теперь я думаю: как я обошлась со своим телом? Я убила своего ребенка. И теперь мне приходится за это расплачиваться.
Никакого ребенка ты не убивала, Джесс.
А потом мы удивляемся, почему наши тела отказываются работать! Паоло, я не знаю, что со мной: то ли я подорвала свое здоровье, то ли Бог преподает мне урок.
Бог не может быть таким жестоким.
Но я твердо уверена, что все мои проблемывсе наши проблемыначались именно тогда, в тот самый день. Это наказание. Как еще это назвать?
Ты любила этого парня?
Ему очень хотелось ее успокоить. Искренне хотелось. Но в то же время в нем поднималась ревность: оказывается, кто-то еще обладал женщиной, которую он любил! По природе он не был жестоким человеком, но сейчас, попадись ему этот мужчина (не мужчина, а гнусный щенок!), он бы ему врезал как следует!
Он учился в нашей школе. Был футбольной звездой. Все девчонки сходили по нему с ума. Не знаю, можно ли это называть любовью, но тогда мне так казалось. Прости, прости меня!
Все нормально.
Паоло был тронут. Он не перестанет ее любить. Ничто не может заставить его разлюбить эту женщину. Их любовь не зависела от внешних обстоятельств и прочих условностей.
Мы были вместе только один раз. И когда на следующий день я пришла в школу, оказалось, что он разболтал об этом своим друзьям, и все надо мной смеялись. Они говорили, что я шлюха, хотя он-то знал, что я была девственницей. У меня даже кровотечение еще не остановилось, а они надо мной насмехались.