Джессика уже во всех красках представила спокойный полет с шампанским, но оказалось, что путешествовать с Вейвсе равно что путешествовать с дикой обезьянкой.
Во время взлета, когда ее пришлось пристегнуть к Джессике, она пронзительно визжала. Потом, когда ей не разрешили свободно гулять по отсеку, она взвыла от гнева и возмущения. Прошло всего три месяца с момента их первой встречиа девочка уже вполне сносно научилась ходить и пыталась делать это при каждой удобной возможности.
Паоло взял ее на руки, укачивал, как мог, говорил ей, что все в порядке, но десять долгих часов полета Вей неустанно плакала и хныкала, и не давала никому ни минуты покоя.
Господи! пробормотал сидевший недалеко от них толстый бизнесмен, во время полета беспрестанно утешавший себя кларетом.
Паоло, держа маленькую Вей на руках, повернулся к нему и сказал срывающимся от гнева голосом:
Детям в самолете позволено плакать. Детям везде позволено плакать! Если вас это раздражает, то я очень сожалею. Но имейте в виду, что дети плачут везде! И если моя дочь вас чем-то раздражает, то скажите об этом мне! Не стоит бормотать что-то сквозь зубы. Лучше выскажите все мне в лицо! Вам понятно?
Испуганный бизнесмен спрятался за журналом. Паоло победоносно от него отвернулся и, все еще дрожа от волнения, продолжил укачивать Вей.
Джессика ни разу в жизни не видела его таким агрессивным. Ее муж всегда был очень мягким и воспитанным человекомименно за это (конечно, не только за это) она его и полюбила.
Но стоило какому-то бизнесмену в самолете пожаловаться на плач их ребенка, как в Паоло проснулась такая ярость, какой в нем раньше нельзя было и заподозрить.
А самое забавное, что ей такое поведение казалось самой естественной вещью в мире.
24
Это была страна ураганов.
Они зарождались где-то к востоку от Барбадосских островов и, хотя могли налететь когда угодно в период с июня по ноябрь, все же, как правило, предпочитали обходить острова с северной стороны. Но только не на этот раз.
Меган припарковала «Витару» на холме над Хоулстауном. Она уже заехала за Поппи в Плантаторский детский клуб, и ребенок теперь вполне безмятежно играл с розовым динозавром, сидя в детском кресле на заднем сиденье машины. Меган с тревогой поглядывала на небеса и видела, что они постепенно чернеют. Тучи клубились и явно приближались к тому кусочку суши, на котором находились они. Ветер выл и гнул к земле стволы пальм, в ветровое стекло автомобиля забарабанили крупные капли дождя.
Поппи, я не знаю, что делать, пробормотала Меган себе под нос. Даже не знаю, сможем ли мы при такой погоде вернуться домой.
Улицы городка быстро пустели. Местные жители поспешно забирали детей, навешивали на окна штормовые жалюзи и прятались в укрытия. Какая-то старая женщина с маленьким ребенком в одной руке и с маленьким козленком в другой постучала в стекло автомашины Меган.
Вы хотите остаться с нами, мадам? Переждать ураган? Кажется, на этот раз он идет прямо на нас.
Спасибо, но я попытаюсь добраться до дома.
Меган завела машину и медленно поехала вниз с холма к Сан-Джеймсу, постоянно опасаясь, что может забуксовать или ее занесет на мокрых пальмовых листьях или стеблях сахарного тростника, лежащих поперек дороги. Свист ветра между тем перешел в пронзительный вой, и тут впервые Меган по-настоящему испугалась, поняв, что для возвращения в Бриджтаун у них фактически не остается времени.
Она взглянула в зеркало заднего вида и поглядела на Поппи, которая продолжала беззаботно играть со своим динозавром. Будь Меган одна, то наверняка бы сейчас рискнула и поехала домой, но с ребенком в машине об этом не могло быть и речи. Меган решила, что они спрячутся от урагана в каком-нибудь близлежащем отеле и там переждут, пока он либо обрушится на них, либо пройдет стороной и ударит на Мартинику или Доминиканскую республику.
Они уже подъезжали к отелю, когда она заметила в море катер аквалангистов. Его красный с белой диагональной полосой флаг бешено бился на ветру. Очевидно, они уезжали нырять куда-то далеко и не заметили приближения урагана, и теперь катер, с трудом сражаясь с волнами, пытался повернуть к берегу. А вдруг это его катер? Сердце Меган сжалось от ужаса.
Она припарковала машину и быстро отстегнула Поппи от сиденья. Вестибюль отеля был почти пустым, только за регистрационным столом сидела знакомая Меган девушка.
Пять минут присмотрите за ней, прошу вас! попросила Меган, вручая ей Поппи. Ребенок сперва было заскулил и захныкал, но тут же успокоился, когда девушка с утроенной энергией начала восхищаться ее розовым динозавром.
Меган бросилась к выходу, едва не поскользнувшись на мокром каменном полу вестибюля. В крошечном кафе на берегу бассейна деревянные жалюзи все еще были подняты. Мимо нее по берегу прокатился сорванный пляжный зонтик, а затем вдруг оторвался от земли и полетел. С ужасом она посмотрела на море и увидела, что катер аквалангистов исчез. Тогдауже гораздо медленнееона пошла вдоль берега к дайвинг-центру, и от ветра у нее слезились глаза, а мокрый песок больно натирал пятки.
С виду дайвинг-центр казался покинутым. Все катера для катания на водных лыжах, байдарки и доски виндсерфинга с яркими парусами были убраны с берега подальше от шторма. Но сам центр не был заперт, и внутри него чувствовалось какое-то движение. Именно там она нашла его с той самой скандинавской туристкой. Они сидели в неосвещенном углу дайвинг-центра среди пустых кислородных баллонов, мокрых водолазных костюмов и перепутанных трубок регуляторов. К тому времени они уже, очевидно, закончили, вновь облачились в шорты и майки и даже не испытывали потребности касаться друг друга. Но Меган уже не могла себя обманывать. Она прекрасно понимала, что это значит. Это значит, что она снова осталась одна, причем с ребенком на руках.
«И, кажется, подумала Меган, нет на свете большего одиночества, чем одиночество с ребенком».
Заглянув в огромную витрину автосалона братьев Бареси, можно было увидеть, как два молодых человека в куртках с капюшонами взламывают дверцу «Альфы Ромео».
Паоло замер перед витриной, как вкопанный, и решил подождать, пока появится его брат с бейсбольной битой в руках, или, на худой конец, с мобильным телефоном, чтобы позвонить по номеру 999. Но Майкла не было и в помине, и молодые люди в капюшонах спокойно продолжали свое дело, никем не прерываемые.
Паоло забарабанил в стекло. Но к тому времени они уже справились с дверцей, включилась сигнализация, и из-за ее воя невозможно было услышать ни их криков, ни ругательств. Когда Паоло ворвался в салон, они уже были в машине, и один из них подбирал к зажиганию ключ из имевшейся у него связки.
Эй! заорал что было мочи Паоло. Я вызову полицию!
Из-под капюшонов на него взглянули хищные глазки злобных обитателей Мордора, и внезапно они выскочили из машины и пошли прямо на него. У одного из них в руках был воровской лом, которым он недвусмысленно размахивал над головой. Паоло сперва было тоже пошел на них, но потом вовремя отпрянул назад и с облегчением позволил им уйти, но, отдышавшись, огляделся и обнаружил, что стоит посреди своего дочиста разграбленного салона.
В нем остались только две машины: одна та самая взломанная «Альфа Ромео», а другаястарая «Мазератти». Исчезли две «Феррари» и «Ламборджини Галлардо». Кроме того, исчезла добрая половина оборудования, причем наиболее дорогого. Теперь Паоло оставалось выяснить, каким путем исчезло это оборудованиебыло украдено или продано, и можно делать выводы, в каком братья теперь состоянии: все еще богаты или разорены.
Майкла он нашел в офисе. Тот лежал на полу с бутылкой виски в руках. Паоло встал на колени и долго тряс его за плечи.
Где оборудование, Майкл?
А? Что? Паоло?
Скажи мне, что ты его продал! Ты ведь его продал, так? Здесь было все, ради чего мы работали!
Майкл с трудом сел и громко икнул.
Произошло что-то вроде кражи со взломом.
Паоло взял из его рук бутылку и грохнул ее о стену.
Ты глупый, безмозглый подонок, Майкл!
Расслабься. Мы ведь застрахованы, не так ли?
Ты думаешь, нам за это заплатят? Ты пропил свои мозги и прохлопал момент, когда здесь побывали целые орды диких мальчиков из Холоувей. Страховщики подумают, что мы специально это затеяли. Нам бы самим избежать тюрьмы!
Хорошо, промямлил Майкл.
Хорошо что?
Тебя не было три месяца. Три месяца ты проболтался в Китае. Я тут три месяца колупался один, ты только один раз осчастливил меня своим мимолетным визитом. В следующий раз не будешь исчезать так надолго.
Ты ведь говорил, что со всем справишься! Ты обещал, что присмотришь за салоном, пока меня нет! Паоло встал и зашагал по комнате, ероша волосы. Господи, Майкл, что же теперь с нами будет? У меня же семья!
В глазах Майкла появилось злобное, завистливое выражение.
Счастливый ты, сказал он.
Когда они начинали бизнес, у них не было ничего. Братья работали таксистами, а потом решили испытать удачу и взять заем в банке. И вот теперь они снова оказались на нуле. Паоло хотел устроить своей дочери прекрасную жизнь. Таким был его план. Он хотел обеспечить ее всем самым лучшим. И вот теперь, когда они еще не успели распаковать чемоданы, он вынужден был признать, что прекрасной жизни девочке на новой родине не светит.
Из демонстрационного зала салона донесся какой-то шум, и Паоло вышел посмотреть, что происходит. Там стоял коренастый мужчина с толстой шеей и коротко подстриженными волосами и сумрачно разглядывал взломанную дверцу «Альфы Ромео».
Мы закрыты, сказал Паоло как можно спокойнее.
Ты Майкл Бареси?
Паоло внезапно узнал этого человека: перед ним стоял муж Джинджер. Он подумал о своем брате, пьяном и валяющемся на полу, о его разоренной и разбежавшейся по свету семье, и не смог найти в себе сил, чтобы обрушить на Майкла еще одно унижение. Он глубоко вздохнул и громко сказал, пытаясь перекричать сигнализацию:
Да, это я. Майк Бареси.
Потом Паоло увидел поднятый кулак и был бы рад избежать встречи с ним, но времени у него не хватило, и в следующую минуту этот кулак со всей силой обрушился на его физиономию, и он почувствовал в нем что-то твердое и металлическое (может быть, обручальное кольцо? Вот было бы забавно!), и его нижняя губа была рассечена в кровь. Кроме того, этот удар едва не свалил Паоло с ног, и он завертелся на месте в поисках равновесия, а когда снова повернулся к мужчине, то увидел, что тот собирается ему что-то сказать. Произнести спич.
Она вернулась ко мне и к детям, сказал мужчина. Я не знаю, чем ты заморочил ей голову. Но она тут ни при чем, это точно.
Когда мужчина ушел, Паоло запер салон и попытался отключить сигнализацию на «Альфа Ромео», потом вернулся в офис и нашел Майкла плачущим. Паоло обнял брата и несколько раз легко поцеловал его в макушку.
Я потерял ее, Паоло, плакал Майкл. Я потерял любовь всей своей жизни.
Сперва Паоло решил, что его брат печалится о Наоко, своей верной и красивой жене, которая от него ушла. Потом подумал, что речь идет о Джинджер, уставшей домохозяйке, которая вышибла из него мозги, а затем благополучно вернулась к мужу. Но потом понял, что речь совсем о другом, вернее, о другой. Речь о любви всей его жизни, фотографии которой хранились и у Паоло в ящике стола.
Ею могла быть только Хлоя.
Кэт остановилась у витрины благотворительного магазина и начала изучать выставленные там детские коляски.
Вот старомодный агрегат, какие можно было видеть на черно-белых фотографиях межвоенного периода. Обычно его толкали по площади Беркели строгие няни, одетые в униформу.
На какие-либо трансформации он был не способен, но его добротность не вызывала сомнений. Конечно, это не оригинальный продукт, а его современная копия в стиле ретро, однако Кэт подумала, что вещь, в сущности, неплохая.
Она вошла в магазин, решив познакомиться с коляской поближе. Удивительно прочная и надежная. Именно такими вещами она хотела окружить будущего ребенка, именно таких вещей ей самой не хватало в течение всей жизни. Однако, с другой стороны, коляска слишком громоздкая. Возить в ней ребенкавсе равно что возить его в танке. Перед мысленным взором Кэт возникла картина, как она сражается с этой коляской в дверях супермаркета: ребенок вопит, все глазеют.
Кэт!
Рори. На его лице играла робкая, удивленная улыбка. Сперва Кэт подумала, что он шел за ней по пятам, но потом увидела, что он держит в руках две большие спортивные сумки, полные белых каратистских костюмов.
Вот, сдаю это в магазин. Ученики имеют обыкновение вырастать из своей одежды, а некоторые ребята не могут начать заниматься боевыми искусствами только потому, что у них нет формы. Хочешь купить эту коляску?
Просто присматриваюсь.
Кэт почувствовала, что краснеет. Надо же, покупать вещи для своего неродившегося малыша в благотворительном магазине. Что это с ней случилось? До чего она докатилась? Ее словно вытолкнули на обочину жизни.
Знаешь, в том, что касается ребенка, я готов помочь, сказал Рори. Что бы между нами ни произошло. Что бы ты обо мне ни думала. Я хочу помочь. Стоит тебе только попросить. Он подозрительно разглядывал допотопный четырехколесный агрегат. Может, мы подберем что-нибудь поновее
Я не считаю товары секонд-хенд признаком поражения, огрызнулась Кэт. Мои младшие сестры выросли в моих старых платьях. И ничего страшного, никакого вреда им это не принесло.
Разумеется, в этом нет ничего страшного, как можно мягче подтвердил Рори. А ты как сама-то? Ничего?
Она потрогала живот и в который раз удивилась тому, что с ней происходит: ей это казалось, с одной стороны, чем-то удивительным и невероятным, а с другойестественным. Эта новая жизнь, растущая внутри нее самой. Часть нее, которая продолжит жить на земле после того, как сама Кэт ее покинет.
Ребенок развивается хорошо.
Она увидела на лице Рори заметное облегчение. Он прекрасно знал, что значит быть родителем. Уж он-то имел представление о том, что во время беременности может случиться масса непредвиденных вещей.
Сканирования показывают, что все идет нормально.
Только не утаивай от меня свои проблемы, Кэт.
В сущности, Рори хороший человек. Она прекрасно это понимала. Именно поэтому она его и полюбила. Но ведь одной любви недостаточно. И желания поступать правильно тоже недостаточно. Потому что как они будут жить после того, как он их бросит? Ее сердце наполнится еще большей горечью, и на свете появится еще один несчастный ребенок, чьи родители ненавидят друг друга.
Я же тебе говорила. Я не хочу связываться с человеком, который не может пройти дистанцию до конца. Все говорят о женщинах, которые слишком стары, чтобы иметь детей, а я считаю, что нельзя забывать о мужчинах, которые слишком стары, чтобы иметь детей. Причем не обязательно в биологическом смысле. Но и в эмоциональном. В психологическом. В них иссякла жизненная энергия. Ты знаешь, кого я имею в виду?
Кэт увидела, как на его лице промелькнуло выражение возмущения и обиды. На нем было словно написано: «Ведь это и мой ребенок тоже!» Но потом это выражение исчезло и вместо него появилась некая решимость, словно он не собирался так просто сдаваться.
Надо полагать, ты вспоминаешь мне старые должки, Кэт. С этим я ничего не могу поделать. Но я не думаю, что кто-то обзаводится детьми, не прилагая никаких усилий. Ты, кажется, хочешь иметь пожизненные гарантии? Таких гарантий никто тебе дать не может.
Продолжай. Скажи мне, что, если я хочу иметь гарантии, то мне надо купить тостер или утюг.
Знаешь, что я недавно понял? Семьяэто нечто суетное и обременительное. Даже если она хорошая! Все равно, это нечто суетное, обременительное и хаотичное. Так тебе нужны деньги?
Могу я вам чем-нибудь помочь?
К ним подошла пожилая продавщица в толстых двухфокусных очках.
Я тут кое-что принес, сказал Рори.
Старая дама заглянула в одну из сумок:
О, кажется, что-то стоящее! Какой-то весьма лакомый кусочек!
Это одежда для карате, объяснил Рори. Вся прошла чистку, но боюсь, что некоторые вещи все же несколько изношены.
О, дети рады всему! хихикнула старая продавщица. Так уж они устроены: рады всему, что им дашь.
При этом лицо продавщицы расплылось в такой сладкой улыбке, что чем-то стало напоминать рождественскую открытку.
Что с твоей губой? спросила Джессика и, взяв Вей под мышку, потрогала свободной рукой разбитую губу Паоло.
Тот фыркнул.