Власти твоей нет надо мной
Глава 1
Тонкие, извилистые и закрученные лозы ежевики цеплялись за подол. Дорога, которая сперва была широкой и светлой, как-то неожиданно превратилась в мрачную узкую тропку, со всех сторон зажатую темными деревьями. От сырых листьев, бурым пожухлым ковром валяющихся под ногами, юбка намокла и тянула к земле.
Угораздило же, я в очередной раз дернула зацепившееся платье. С тихим «крак» наряд возвестил, что ткань все же не настолько крепкая, как мне казалось. Придется дома зашивать. Как только отстираю все это безобразие.И было же утром солнце.
Погода на самом деле вела себя вовсе не так, как обычно. Яркий, вполне теплый день вдруг превратился во что-то мрачное и сырое. С неба в любую минуту были готовы повалить крупные, холодные капли осеннего дождя.
И не то, чтобы я была настолько упертой, продолжая искать нужные мне грибы, просто дорога уводила совсем не туда. Я не узнавала тропу.
Главное, не паниковать, тихо напомнила сама себе, поправляя корзинку, начинающую существенно оттягивать руку.
Теперь, когда тревога поднялась откуда-то из глубины, я заметила, что молчат и птицы. Слышался только тихий и мрачный скрип деревьев, от которого даже у меня, не самой пугливой на свете, замирало все внутри.
Я остановилась, заметив, что тропа впереди почти полностью пропала, и на миг прикрыла глаза.
Тихо. Успокойся, Хлоя. Медленный вдох, выдох, и все встанет на свои места.
Почувствовав, что сердцебиение немного замедлилось, я вновь открыла глаза. Лес вокруг, кажется, и не изменился, но мрачности стало чуть меньше.
Подхватив корзинку, я уверенно развернулась в ту сторону, где мне бликами солнечных лучей виделся выход.
А затем случилось странное и пугающее.
Кто-то дернул меня за прядь, давно выбившуюся из косы. Я не видела, но чувствовала, как кто-то раз за разом дергает за волосы, и не могла ни вздохнуть, ни пошевелиться. Все тело словно окаменело и покрылось льдом, как у жабы в начале весны.
Фью!это прозвучало едва слышно, но я почти оглохла, разом упав на колени и выронив свою корзину. Светлыми пятнами по темной листве покатились рассыпанные грибы. Сердце грохотало в ушах, стучало о ребра, причиняя боль, а я, сколько ни крутила головой, не видела, кто это произнес!
Иш. Смелая, и в тихом, с шипением и шуршанием, слове то ли восхищение, то ли презрение.
Не в силах больше терпеть, я подскочила, путаясь и спотыкаясь о юбку. Под ноги то и дело кидались корни, норовя поймать, а я все бежала, чувствуя чужое щекочущее дыхание на собственной щеке у самого уха.
И тихий хохот позади. И шорохи, очень похожие на быстрые шаги. И какой-то стрекот, от которого все леденело, а глаза словно бы переставали видеть.
Споткнувшись в очередной раз, я растянулась на сырой листве, сильно ударившись коленом. От падения у меня вырвались тихие всхлипы. Я прикрыла лицо руками, не желая видеть ни того, что крадется и смеется позади, ни этой, выползающей из низин, тьмы вокруг.
Ощущение чужого присутствия усилилось. Сквозь пальцы меня обдало светом, и я решилась открыть глаза, едва тут же не ослепнув. Яркое, сияющее размытое пятно мелькнуло прямо перед носом, заставив отпрянуть.
Чувствуя, что еще немного, и сердце вырвется наружу, широко распахнув глаза от нового приступа ужаса, я вскочила на ноги ибросилась в сторону. Совсем не разбирая дороги, не зная, где давно утерянная тропинка, я неслась, а позади, словно искры из костра, мчались, не отставая, два или три огонька.
Желая поймать кого-то.
Кого-то такого, как я.
Темнота вокруг сгущалась все сильнее.
Ветви хлестали по щекам, но ощущение, что нельзя, нельзя останавливаться, было слишком ярким. Предчувствие беды переполняло, как и уверенность, что у меня только один шанс спастись, иначе я больше никогда не выберусь из этого леса, не увижу отца и брата с сестрой. Все это подгоняло не хуже плетей.
В какой-то момент в темноте, что стала почти непроглядной, мне почудилось какое-то марево, застилающее пространство перед глазами. Отмахнувшись, как от назойливых мух, я помчалась еще быстрее. И тут же почувствовала, как один из злобных огоньков вновь ухватил меня за волосы и дернул с такой силой, что голова невольно откинулась назад.
Стоило шагнуть за пелену марева, как горло мгновенно обожгло чем-то едким, словно я глотнула уксуса. Продолжая кое-как двигаться, судорожно пытаясь вздохнуть, вскрикнула, когда нога не нашла опоры. И, резко взмахнув руками, стараясь вернуть равновесие, я провалилась в ледяную черную воду, сомкнувшуюся над головой
Глава 2
Тело потряхивало от холода. Веки казались неподъемно тяжелыми, как и конечности. Я не могла шевельнуть рукой. Ощущение, что сверху давит со всей своей тяжестью небо, казалось самым настоящим из всего происходящего за последние часы.
Ветер, резкий и по-зимнему ледяной, вырвал из груди тихий мученический стон, обдав сотней острых уколов. Сырая одежда сковывала движения.
Все еще постанывая и кряхтя, как старуха, понимая, что каким-то чудом жива, я медленно открыла глаза и приподнялась. Под руками было что-то гладкое, совсем непохожее на траву и листья. Скорее какая-то плита, но в сумраке было трудно рассмотреть.
Посидев немного, стараясь избавиться от головокружения, я поняла, что пространство вокруг становится светлее. Кажется, наступало утро, хотя только что был вечер.
От того места, где я лежала, вверх шли ступени. Старые, такие же каменные, как площадка внизу и изрядно потертые. Возможно, тут рядом есть поселение или дом, где мне смогут помочь и указать дорогу.
Кое-как, превозмогая напряжение и боль в заледеневшем и совершенно неподвижном теле, я медленно встала, едва не рухнув обратно на твердую поверхность. Поморщившись от неприятного ощущения мелких камней под ногами, поняла, что где-то умудрилась потерять не только свои прекрасные сапожки, но и чулки, не заметив этого сразу из-за окончательно заледеневших ног.
Представив, с каким трудом придется возвращаться домой по лесной дороге без обуви, недовольно поморщилась. Почему-то именно это расстраивало сейчас сильнее всего остального.
Листья на ступенях выглядели не такими пожухлыми. Они сухо трещали под ногами, словно дождь не касался их никогда. Чем выше я поднималась, удаляясь от воды, тем становилось теплее. Одежда подсыхала, а ветер больше не терзал так сильно, как раньше, стоило выйти на мощеную дорожку, что вилась между светлых стволов высоких деревьев. Скоро она резко вильнула в сторону, огибая небольшой холм, а за ним показалась живая изгородь и старая, покрытая зеленым налетом, калитка.
Осторожно толкнув калитку, убедившись, что она не заперта, я шагнула в сад. Он казался собранным из разных времен года. Среди голых, черных стволов стояли покрытые золотыми листьями высокие деревья, а у их подножия яркими, нежно-розовыми красками, цвели цветы.
Что за место? тихое бормотание вырвалось само собой, пока ноги все так же несли вперед, мимо удивительных деревьев, которых не могло быть в одно время в одном и том же месте.
За очередным поворотом, когда казалось, место в саду просто должно было уже закончиться, передо мной возник дом. Старинный особняк с резными сводчатыми окнами и тяжелой дубовой дверью на стальных петлях. Сложная, многоярусная крыша, кое-где обвалившаяся штукатурка, но все еще весьма бодрый вид. С широкой светлой лестницей, у основания которой лежал как ни в чем не бывало небольшой пятнистый олень.
Увидев животное, я замерла, чтобы не спугнуть его, но олень только приподнял голову, глянув на меня огромными карими глазами, и отвернулся, словно мое появление было вовсе и не интересно ему.
Стараясь не делать резких движений, я медленно пошла вверх по широким ступеням к двери.
Пальцы, немея от всего, что произошло вчера и от нереальности происходящего сейчас, слегка подрагивали, когда коснулись дверного молотка. Зажмурившись, словно это могло укрыть от неприятностей, я опустила колотушку. Тихий гул раздался где-то в глубине этого старого поместья, а не от молотка, как это было привычно.
Тут же дверь тихо, со скрипом, отварилась небольшой щелью, и из мрачных помещений мне послышался лай. Звук, заставляя сердце замирать, все нарастал. Пытаясь сдержать страх, которого и так было слишком много за последние часы, я отступила на шаг от двери, но та вдруг распахнулась, и меня обдало сладким и сильным запахом корицы. Что-то , по цвету напоминающее ту же редкую пряность и не имеющее четких очертаний, пронеслось мимо.
Олень недовольно поднял голову и громко фыркнул, тряхнув головой, когда ветер коричного цвета пронесся вокруг, словно бы дернув зверя за уши.
Я стояла, ни жива ни мертва, совсем не понимая, куда попала, и что делать. Чем дальше, тем больше все происходящее походило на сон, или на картинку из какой-то детской книжки. Из тех, что мама читала нам по вечерам.
Хозяин?тихо, наблюдая за оленем и коричным ветром, в котором вдруг проявились на пару мгновений очертания большой, тонконогой собаки, сипло позвала я.Дома есть кто?
Мне было немного страшно привлекать внимание этого странного пса, но надеяться на то, что он может не заметить вторжения, не стоило. Так что самым верным решением было попытаться докричаться до владельца особняка.
Но из-за тяжелой, резной двери не доносилось ни звука. А вот пес-ветер, повернул голову в мою сторону. Я не могла сказать, почему так решила, но очень четко ощутила на себе этот взгляд, хотя контур зверя то и дело менялся. А через миг мое сердце едва не рухнуло в пятки, когда коричный ветер в один вздох оказался рядом и толкнул под колени. Потребовалось несколько минут, чтобы сообразить, чего именно требует это нечто, но я шагнула в дом, боясь почувствовать призрачные зубы на своей ноге.
Внутри оказалось не так и мрачно, как все выглядело снаружи. Даже в коридоре было множество окон, через которые лился теплый солнечный свет, а на стенах висели странные, украшенные мутными узорами зеркала, которые позволяли лучам преломляться десятки раз и рассеивать темноту даже в самых дальних углах. Удивляло только одновезде под ногами шуршали все те же опавшие золотисто-рыжие листья.
Хозяин? Ау?сделав еще пару шагов вперед, я остановилась. Мне казалось совершенно неправильным вот так врываться в дом, даже если дверь была не заперта.
Под колени опять ткнулась морда пса, и я машинально опустила руку, погладив между ушами, поглощенная разглядыванием интерьера. У правой ноги кто-то довольно заурчал, и сердце пропустило удар. Скосив глаза, я рассматривала, как очертания моей руки немного преломляются и смываются, прячась в теплых потоках коричного ветра, так похожего по ощущениям на короткую и гладкую собачью шерсть.
Хороший мальчик, тихо, как делал отец, приводя в дом нового охотничьего пса, произнесла я. В ответ раздалось довольное урчание. Как бы то ни было, есть меня пока не собирались. Но кто знает, как надолго подобное настроение может сохраниться у этого зверя.А где твой хозяин?
Поток ветра одним порывом вырвался из-под пальцев, и через мгновение рядом раздался радостный лай. Видно, этот странный, практически неразличимый пес требовал, чтобы я шла за ним.
Хозяин там?с напускным воодушевлением спросила я, силясь не потерять из виду этого полупрозрачного провожатого. И уже куда тише, скорее для самой себя, добавила:Надеюсь, он чуть больше подходит для моих глаз. Иначе я просто сойду с ума к обеду.
Этот странный пес, меньше всего похожий на что-либо виденное мной ранее, продолжал толкать под колени и временами тянуть за подол, хотя мне вовсе не хотелось бродить по чужому дому без ведома хозяина.
Остановившись у одного из зеркал, частично затянутых мутным узором, я с ужасом глянула на свое отражение. Разделенное рисунком, оно тем не менее было весьма жутким. На лице то тут, то там, виднелись темные пятна и ссадины. Кудряшки, выбившиеся из косы и местами покрытые грязью, делали меня похожей на деревенскую ведьму на спине которой уже начинали расти грибы, вперемежку со мхом.
Да погоди ты!шикнув на пса-ветра, пытаясь не обращать внимания на сильный запах корицы, от которого уже начинало щекотать в носу, я нервно оглядела коридор, и поплевав на палец, попыталась оттереть хотя бы те пятна, что были на щеках. Вряд ли в таком виде можно кого-то убедить, что я приличная девушка из хорошей семьи, просто заблудившаяся в лесу.
Посмотрев на тщетность собственных трудов, от которых грязь только растерлась по коже, как жирная краска, я тяжело вздохнула, пытаясь пригладить хотя бы волосы, когда невидимый пес нетерпеливо рыкнул, и вновь толкнул плод колени, куда-то подгоняя.
Вот до чего ты неугомонный зверь,опустив ладонь и потрепав его между ушей, уже совершенно не боясь этого чуда, я пошла в ту сторону, которую мне навязывали. Надеюсь, твой хозяин не слишком щепетилен? Не хотелось бы ругаться из-за того, что я вошла без спроса. Все же, дверь открылась сама
Коридор вдруг резко вильнул, и я, шокированная, остановилась в огромном холле. Высокие колонны, целые потоки света и купол потолка вовсе не соответствовали тому, что я видела с улицы. Две широких витых лестницы вели на второй этаж, примерно посередине соединяясь в один величественный пролет. Всюду были арки, лепнина и свет. Много, просто невозможно много солнечного света, который лился со всех сторон.
А еще были цветы и лианы. Белые грозди, свисающие с перил, вьющиеся под арками. И все живые и свежие, несмотря на сухую золотистую листву под моими ногами.
Не понимая, как именно все это может быть, откуда всему этому взяться одновременно и из ниоткуда, я попыталась проследить, куда уходит ствол одного из вьющихся растений, но получалось, что оно ползло прямо из стены, при этом совершенно не нарушая целостности кладки.
Так не бывает, покачала я головой, и тут же вздрогнула от громкого призывного лая. Мутный поток ветра, поймавший, кажется, десяток лепестков, носился вверх-вниз по лестнице, и я была готова поклясться, что этот пес сейчас виляет хвостом. Не понять, что именно от меня хотят, было невозможно.Да-да. Я иду.
Оказалось, что я попала в дом с какого-то бокового входа, и теперь парадный холл открывался мне во всей своей невероятной красе, стоило войти в основную часть здания. Такие непривычные сочетания старых стен, кое-где покрытых мелкими трещинами, и золотой лепнины на полотке, придавали всему окружающему ореол таинственности. От этого становилось еще интереснее, кто же хозяин подобного дома.
Мне представилась древняя дама в пыльных шелках, с высоким седым париком, украшенным жемчужными нитями, с пожелтевшими кружевами на лифе и рукавах. Представилось, как ее огромный кринолин подхватывает и метет листья по полу, стоит хозяйке выйти из собственной спальни. Казалось, еще немного, и я смогу услышать стук трости, без которой пожилая хозяйка не может, или просто не желает ходить.
Но вокруг стояла тишина. Только легкие порывы ветра, гуляющего по залам, шуршали листьями, да Корица нетерпеливо поскуливал, ожидая, когда я уже пойду за ним.
Ладно, показывай куда, ощущение, что я нарушаю чужой покой, стало вдруг невероятно сильным, заставив поежиться. Да и одежда не успела просохнуть окончательно, добавляя неудобств и начиная натирать под руками.
Мы поднялись по широкой лестнице на второй этаж, и Корица, этот ветреный пес, повел меня какими-то поворотами. Через несколько минут, сообразив, что, скорее всего, сама не смогу выбраться из этого дома, я оказалась в светлой комнате с разбитыми окнами.
Высокие арки, колонны, листья под ногами, но ощущения были совсем иные, не такие, как в остальном доме. Словно здесь стояла глубокая осень. Не единого зеленого пятна или цветка, свисающего с потолка. Только пожухлая листва вокруг, аромат увядания, и пара старых кресел перед разбитыми окнами.
Корица крутанулся по центру круглой комнаты, отчего опад взвился вверх небольшим ураганом, тихо шурша, и громко гавкнул.
И что? Я просила привести меня к хозяину, уперев руки в бока, строго, как отец говорил со своими охотничьими псами, произнесла я.
Пес тихо заскулил, и на мгновение мне показалось, что его очертания стали более четкими. Судя по всему, это была легавая, с гладкой шерстью и повислыми ушами. Но образ размылся так быстро, что я невольно тряхнула головой. Странное ощущение, что собственным глазам нельзя доверять, немного пугало.