Таким же образом, отчасти благодаря традициям, отчасти при помощи иных способов, мы вдруг обнаруживаем в себе или наших детях развитие черт, которые отличали наш род на протяжении многих веков.
Если местная традиция и записи в домовых книгах заслуживают доверия, то совершенно не подлежит сомнению, что Каресфуты из Братемского аббатства ухитрились передавать свой неповторимый характер от отца к сыну, не обращая внимания на влияние чужой крови со стороны матери
В истории семьи Каресфут не было ничего примечательного. Они с незапамятных времен были йоменами в Братемевозможно, с тех самых пор, как эта деревня вообще стала географическим фактом, однако именно с роспуском монастырей впервые приобрели некоторое влияние в графстве.
Аббатство Братем, разделившее общую судьбу католических монастырей, было подарено Генрихом VIII одному из его придворных, сэру Чарльзу Варри. Первые два года новый владелец вообще не появлялся в своих владениях, однако, наконец, приехал и направился прямиком к дому фермера Каресфута, поскольку дом выглядел наиболее респектабельным. Сэр Чарльз попросил Каресфута показать ему аббатство и земли, ему принадлежащие.
Стоял сумрачный ноябрьский день, и к тому времени, когда фермер и его утомленный гость пересекли земли аббатства и достигли большого серого здания монастыря, от него уже протянулись ночные тени, придавшие и без того безрадостному пейзажу уж совершенно невыносимое уныние.
Сыровато здесь, друг мой, не так ли? заметил сэр Чарльз, с содроганием глядя на свинцовую гладь озера, рябившую от дождя.
Вы правы, сыро тут у нас.
И к тому же безлюднопосле того, как ушли монахи?
Да, народу здесь немного. Впрочем, монахи говорили, что в этом доме остались жить души умерших! йомен понизил голос до благоговейного шепота.
Сэр Чарльз перекрестился и пробормотал:
Вполне могу в это поверить Скажи-ка, друг мой, а не знаешь ли ты человека, который купил бы у меня это аббатство, приобретя честь по чести все права и привилегии?
Навряд ли, сэр, уж больно бедна эта земля, то, что она родит, не возмещает убытков, да и дом этотсами видите, каков. Говорят, монахи прокляли его. Однако ж, сэр, если вы достаточно разумны, чтобы желать избавиться от эдакой обузыто у меня есть кое-какие деньжата, а землю я люблю с рождения и доволен всякими плодами ее, пусть и скудными, так что я дал бы вам
И этот проницательнейший из Каресфутов шепнул на ухо сэру Чарльзу весьма маленькую сумму.
Сэр Чарльз Варри рассмеялся.
Твоя цена уж больно мала, друг мой, твое «мало» это практически «ничто», да и сдается мне, что земля, на которой ты вырос, не может быть такой уж бесплодной, как ты меня хочешь убедить. Монахи не любили плохую землю. Однако ж, если у тебя есть золото, я его возьму: пойдет на уплату моих долгов, одного или двух, зато мне не придется заботиться об этой земле.
Так фермер Каресфут стал законным владельцем аббатства Братем, всех его земель и угодий, имущества и деодандовв общей сложности же хозяином более тысячи акров лучших земель Марлшира.
Та проницательность, которая позволила мудрому основателю рода приобрести это поместье, позволила и его потомкам крепко держаться за приобретенное, и хотя они, как и другие английские семейства, иногда терпели неудачи и впадали в нужду, аббатство из рук не выпускали никогда. В течение первой половины девятнадцатого столетия земля эта значительно выросла в цене, а площадь увеличилась, поскольку одной из самых сильных фамильных черт Каресфутов оказалось желание прибирать к рукам все окрестные земли. Однако именно отец Филипа, Дьявол Каресфут за пятьдесят лет владения поместьем сделал семью по-настоящему богатой, ибо обладал хорошей деловой хваткой и умел копить, а также имел прекрасную привычку жить всегда ровно на половину своего дохода. Кроме того, его поздний брак с мисс Бланд, наследницей соседних имений в Айлворте, принес ему еще две тысячи акров земли.
Женщина, ставшая матерью Филипа, не слишком долго наслаждалась богатством и положением. Ее муж никогда не повышал на нее голоса, и все же не будет преувеличением сказать, что она умерла отчасти из-за страха перед ним. Это был брак по расчету, а не по сердечной привязанности; в действительности бедная Анна Бланд была тайно влюблена в пастора из Айлворта, а мистера Каресфута и его сверкающие глаза ненавидела и боялась. Однако она все же вышла за негои до самой ее смерти этот взгляд преследовал ее, словно блеск рапиры в руках опытного фехтовальщика. Умерла же она вскоре, и мистер Каресфут выслушал ее последние слова и предсмертную волю с той же изысканной и неизменной вежливостью, с какой встречал все немногие замечания, которые она сделала ему в течение их семейной жизни. Смиренно проводив миссис Каресфут в лучший из миров, ее муж отказался от всякой идеи о дальнейших приключениях на ниве брака и решил заняться накоплением богатства. Однако незадолго до кончины его жены и сразу после рождения сына в семье произошло событие, изрядно потревожившее его покой.
Отец Каресфута оставил двоих сыновейвторой был намного младше. Со временем младший брат стал очень дорог мистеру Каресфуту; его привязанность к нему была единственной брешью в его доспехах; еще трогательнее она была потому, что младший брат оказался слаб рассудком и по развитию едва ли превосходил малое дитя. Поэтому легко представить страдания и гнев мистера Каресфута, когда он узнал, что женщина, недавно бывшая служанкой в его доме, а теперь жившая в деревне, родила сына от его брата и объявила себя супругой Каресфута-младшего. Тщательное расследование лишь подтвердило неприятную истину: слабоумный брат Дьявола Каресфута угодил в сети мезальянса.
Мистер Каресфут проявил себя с наилучшей стороны. Как только его «невестка», как он ее сардонически называл, оправилась после родов, ее вызвали в господский дом. Доподлинно неизвестно, что происходило во время этого визита, однако на следующий день миссис Э. Каресфут навсегда покинула родные места, чтобы больше никогда не возвращаться, ребенок же остался с отцом. Вернеес дядей. Этим мальчиком и был Джордж. К тому времени, как началась наша история, он был уже круглым сиротойотец его умер от мозговой горячки, матьот выпивки.
Повлияли обстоятельства рождения Джорджа на любовь дяди, или же он перенес на него часть той любви, что испытывал к его отцуне столь важно; главноемистеру Каресфуту племянник был едва ли не дороже его родного сына. Однако он не позволял себе демонстрировать свои предпочтения явно, довольствуясь лишь тем, что закрывал глаза на грехи Джорджа и мгновенно замечал слабости Филипа. Стороннего наблюдателя это могло бы удивитьособенно, если бы ему пришло в голову сравнить добродушного, статного красавца Филипа и Джорджас его толстыми вялыми губами, бледной кожей и разболтанностью всего тела, унаследованными от слабоумного отца и матери-простолюдинки.
Когда Филип, с отвращением стряхнув с себя руку кузена, умчался к озеру, в душе его бушевали горечь, гнев и ярость. Он слишком ясно видел, как низко пал в глазах отца, более того, он чувствовал, как понизились его шансыи выросли шансы Джорджа. Филип был обвинен; Беллами появился на сцене, чтобы спасти Джорджа, а что хуже всегоДжорджа-лгуна. Теперь в глазах отца Филип был агрессором, а Джорджкротким ангелом с мягкими манерами и примирительными речами. Осознавать это было невыносимоФилип ненавидел сейчас своего отца, ненавидел Джорджа В мире не было справедливостиа у Филипа не было достаточно способностей, чтобы переиграть в мошенничестве Джорджа. Обстоятельства вечно были против него Филип ненавидел весь мир.
Он задумалсяи понял, что в округе есть кое-кто, к кому он не только не испытывает ненависти, но, наоборот, питает искренний интереси кто всегда готов выслушать все его жалобы. Кроме того, ноги буквально сами несли его к дому этого человека, и теперь Филип был почти у ворот. Он остановился и взглянул на часыони остановились в половине двенадцатого. Тот единственный удар, который нанес ему Джордж, кинувшись на него, оказался не только болезненным для костяшек последнего, но и смертельнымдля механизма. Впрочем, судя по солнцу, было около половины десятоговполне пристойное время для визита. Филип смело открыл калитку и направился по старой буковой аллее к квадратному зданию из красного кирпича постройки времен королевы Анны. Вскоре он уже звонил в колокольчик на двери.
Дома ли мисс Ли? Да, мисс Ли в теплицевозможно, мистеру Филипу угодно пройти в сад?
Мистер Филип это и сделал.
Как поживаете, Филип? Я рада вас видеть, вы пришли вовремяпоможете мне совершить убийство.
Уби убийство? Убийство кого? Свинью зарезать?
Нет, убить тлю. Я собираюсь истребить тысячи.
Какая вы жестокая девушка!
Полагаю, вы правы, это жестоконо мне все равно. Грампс всегда говорит, что у меня нет сердца, и что касается тли, Грампс, разумеется, права. Взгляните на эту лилию. Это Ауратум. Я отдала три шиллинга шесть пенсов (из моих карманных денег, между прочим) за луковицу прошлой осенью, а теперь из-за тли эти цветы не стоят и двух пенсов. Если бы я была мужчиной, я бы поклялась отомстить. Пожалуйста, сделайте это за меня, Филип. Идите и сделайте, чтобы я не мучилась угрызениями совести. Да, о мести! Я совсем забыла, но вы знаете, я полагаю Мне должно быть очень стыдно
Почему же, в чем дело? Кто-то умер?
О, нет, намного лучше. Грампс им попалась.
Попалась Куда попалась? Кому попалась? Кто такие «они»?
Ну, Канцелярия же! Я всегда имею в виду Канцелярию, когда говорю «они». Я не хочу произносить лишний раз это словоя слишком сильно «Их» боюсь. Меня могут заставить «давать объяснения», а потом возьмут да и запруттак часто случается с теми, кто «дает объяснения». Вот с Грампс, например. Сейчас она «дает объяснения», а потом ее наверняка запрут. Когда она выйдетесли она вообще когда-нибудь выйдетто, полагаю, в будущем станет избегать общения с Канцелярией. Слишком уж они друг другу понравятсяи слишком богатый опыт общения у них будет
Ради всего святого, о чем вы говорите, Мария?! Что случилось с миссис Грегсон? (таково было настоящее имя Грампс).
Что ж, как вы помните, один из моих опекунов, вернее сказатьжена одного из моих опекунов назначила ее моей компаньонкой, но мой другой опекун хотел назначить кого-то другого. И вот через восемнадцать месяцев он отправился в суд и заявил, что Грампс «не является подходящей особой». Ну, то есть Грампснеподходящая особа, понимаете? Она чуть в обморок не упала, когда услышала, и поклялась, что если переживет это все, то и на милю ко мне не подойдети к любой другой воспитаннице тоже, даже если та будет из приюта. Я сказала, что ей надо быть поосторожнее, иначе ее обвинят в «неуместном презрении», это ее еще больше перепугало, она едва разговаривала, пока не уехала вчера вечером. Бедная Грампс! Думаю, сейчас она сидит на хлебе и воде впрочем, если будет вести себя с вице-канцлером хоть вполовину так же неприятно, как со мной, то не думаю, что они задержат ее надолго. Она изведет судей, тюремщиков и тюремные стены, она выест им мозг из костей, и тогда они ее выпустят. Ах! Звонят к ланчу, а ни одна тля еще не убита! Ну, неважно, убью их завтра. Страдания Грампс в застенках стали бы невыносимы, знай она, что мы собираемся на ланч вдвоем. Ну же, Филип, пойдемте скорее, иначе котлеты остынут, а я ненавижу холодные котлеты!
С этими словами мисс Ли поспешила к дому, а смеющийся Филип последовал за нейтеперь он снова выглядел весьма привлекательно.
Марию Ли вряд ли можно было назвать красавицей для ее возрастаа было ей 18 летно она являла собой прекрасный образец английской девушки, живущей в деревне: свежая, как роза, звонкая, как колокольчик, наделенная живым умом и доброжелательная ко всему миру. По сути дела, она была типичной и яркой представительницей того класса англичанок, который и делает английский средний класс тем, что он есть: одним из самых достойных и здравомыслящих в мире. Филип, следуя за Марией, думал о том, что она очаровательна. Кроме тогопоскольку он принадлежал к роду проницательных Каресфутовдумал он и о том, что Мария Ли должна унаследовать доход полторы тысячи в год, что совершенно не умаляло ее прелести.
Котлеты были превосходны, Мария съела три штуки и все время мило шутила насчет покинувшей их Грампс; любой, не знакомый с обстоятельствами, слушатель решил бы, что эта достойная дама вполне заслуживает вызова в суд. Филип был не так безоблачно веселего угнетали воспоминания о случившемся утром и опасения по поводу грядущего
В чем дело, Филип? спросила девушка, когда они встали из-за стола и устроились в тени деревьев на газоне. Я же вижу, что-то произошло. Расскажите мне все, Филип!
И он, разумеется, рассказал ей все, не скрывая ни своей сердечной боли, ни своих злых поступков. Когда он закончил, Мария некоторое время молчала и размышляла, задумчиво постукивая маленькой ножкой по упругому газону.
Филип! наконец, сказала она совершенно другим тоном. Мне кажется, с вами обходятся не слишком хорошо. Я не думаю, что ваш кузен относится к вам доброжелательноно также не думаю, что вы повели себя достойно. Мне не нравится эта история с десятью фунтами, и я думаю, вам не стоило трогать Джорджаведь он гораздо слабее вас. Пожалуйста, постарайтесь брать пример со своего отца и делать так, как он говорито, я не удивлюсь, если вы его побаиваетесьверните его расположение, а если у вас снова будут какие-то неприятности, то приходите и расскажите мне обо всем до того, как совершите какую-нибудь глупость. По словам Грампс, я довольно глупано две головы все же лучше, чем одна.
Карие глаза Филипа налились слезами, пока он слушал девушкуоднако он справился с ними и произнес:
Вы очень добры ко мне вы единственный мой друг. Иногда мне кажется, что выангел.
Чепуха, Филип! Если бы вас услышали, вы бы отправились вслед за Грампс. Не хочу больше слышать ничего подобного!
Она говорила довольно резкооднако почему-то при этом вовсе не выглядела недовольной.
Мне надо идти! вздохнул он через некоторое время. Я обещал отцу вместе с ним осмотреть новые постройки на ферме Рейнольда. Через двадцать минут я должен быть дома.
Они поднялись и вошли в дом через большое французское окно, выходящее прямо на лужайку, где они сидели.
В столовой Филип повернулся и после недолгого колебания выпалил:
Мария, не сердитесь на меня, но Можно вас поцеловать?
Мария Ли вспыхнула, как маков цвет.
Как вы смеете просить меня о таком? Но поскольку старая Грампс нас покинула, а новой Грампс пока не предвидится, мне приходится прислушиваться исключительно к собственным советам и действовать в соответствии с собственными пожеланиями и потому, если вы действительно этого хотите, Филип, то можно!
Филип поцеловал ее.
Когда он ушел, Мария Ли прислонилась лбом к холодному мраморному камину.
Я его люблю! прошептала она. Никаких сомнений!
Глава III
Филип не очень-то любил прогулки с отцомс тех самых пор, как обнаружил, что в девяти из десяти случаев они сводятся к довольно сухим лекциям по поводу управления имуществом, либо к коротким назидательным рассказам, касающимся поведения Филипа и содержащим строгую мораль. Сегодня совместная прогулка обещала стать особенно неприятной, поскольку отец вел себя прямо-таки ужасающе, убийственно вежливопосле утренней сцены иначе и быть не могло. О, насколько было бы приятнее провести этот день с Марией Ли! Дорогая Мария, он непременно навестит ее завтра
Когда Филип вернулся домой, опоздав на десять минут, он обнаружил, что его отец стоит с часами в руках возле больших напольных часов в холлесловно собираясь сверять каждую секунду опоздания Филипа.
Когда я просил тебя пойти со мной, Филип, я, если мне не изменяет память, особо упомянул, что ни в коей мере не хочу нарушать твои планы. Я прекрасно понимал, насколько мало интересав отличие от твоего брата Джорджаты испытываешь к ведению хозяйства в нашем поместье, и совершенно не собирался навязывать тебе свое общество в столь неинтересном мероприятии. Однако, поскольку ты любезно согласился сопровождать меня, теперь я весьма сожалею, что ты не посчитал нужным соблюсти пунктуальность. Я жду тебя уже семнадцать минутпозволь заметить, что в моем возрасте я уже не могу себе позволить так транжирить время. Могу я спросить, что тебя задержало?
Эта длинная речь позволила Филипу восстановить дыхание, поскольку домой он возвращался бегом. С ответом он не медлил.
Я завтракал с мисс Ли.