Я что, по-вашему, вчера из пещеры? Не имею понятия о книгах?
Не о твоём невежестве речь, миролюбиво заметил волхв. По молодости своей ты ещё много чего не познал в жизни, но есть вещи, о которых не дано знать и мудрецам. О Книге я спросил, согласно ритуалу для посвящённых. Хотя ты и не являешься таковым в полной мере, от тебя зависит многое, если не сказатьвсё Да. Вот так, некоторое время он ходил молча.
Послушайте, уважаемыйэ-э-э, как вас там? Кудесник. Мне дела нет до ваших тайн. Храните их для более достойных, чем дикарь, обитающий внизу, на грязной земле в отличие от вас, почти небожителей. Вы тут построили у себя монархическую утопию, и думаете, что любой, попавший в ваш рай, разомлеет от восторга и склонится перед вашей мудростью и предприимчивостью. Но хотя внизу у нас несколько иная жизнь, нам много чего не хватает, много проблем требуют решения, не такие уж мы дикари. И среди нас много достойных и умных людей, которые делают всё, чтобы помочь и защитить более слабых, чтобы облегчить жизнь.
Волхв остановился и удивлённо вскинул брови.
В твоих речах решительность и гордость человека, знающего себе цену! Это хорошо, и он возобновил своё дефиле по залу. Да, мы нашли общий язык с Деревьями. Они дают нам пищу, кров, дают всё, что необходимо для жизни. Они могли бы помочь и вам, но вы желаете не слушать, а Противостоять. Это ваш выбор. Вы понимаете, что проигрываете сражение, но продолжаете бороться, не желая видеть иного пути, иного выхода. Подобное упорство при других обстоятельствах могло бы вызвать восхищение Да. Но речь сейчас не о том. На волоске судьба мира. Нашего мира, где живёте и вы, и мы. Не имеет смысла спор о том, кто победитель, кто нет. Сейчас все в равных условиях.
Некоторое время он ходил молча. Глухой стук посоха вторил неторопливым шагам.
В любом мире, глухо продолжил, наконец, волхв, есть священная Книга, на которую занесены судьбы всего живого и сущего в нём. Мы называем её Скрижаль. Хоть она и не из камня, но несёт божественную мудрость и откровение.
Без Скрижали мир существовать не может, как не может существовать и после её изъятия. Простому смертному до неё не добраться, но в Мироздании не всё устроено просто и понятно. Есть силы, природу которых понять нам не дано. Пока не дано или вообщене могу сказать. Они есть, эти силы, и противостоять им невозможно, но можно подкорректировать результат их воздействия. В этом и состоит надежда, единственная, слабенькая, однако, рассчитывать больше не на что.
Когда исчезнет наша Скрижаль, у тебя будет десять дней, чтобы её вернуть
Подождитеподождите! Давайте по-порядку. Значит, в нашем мире есть некий таинственный папирус с описанием судеб?
Взгляд волхва невольно переместился на книгу на подставке.
Это он? То есть, она, та самая Скрижаль? Макс подошёл ближе.
Не трогай! предупредил волхв. Непосвящённому нельзя касаться. Это опасно для жизни.
Огромный и толстенный том, оправленный в кожу и бронзу, весь был покрыт какими-то письменами. Они текли, струились по рифлёной поверхности обложки, тускло мерцали. От книги шло тепло, доброе, домашнее. Присутствие её наполняло спокойствием, ощущением равновесия и скрытой могучей силы.
Здесь хранится судьба всего нашего мира, волхв подошёл с другой стороны и благоговейно погладил витой корешок книги.
И что же с ней будет? Я имею в видус книгой.
Скрижаль будет перемещена в иную плоскость бытия.
Как это? И при чём тут я?
Как это произойдёт, мы скоро увидим. Ты же отправишься вслед за похитителем по его следу, дабы вернуть на место нашу святыню.
Не понял. Вы что собираетесь сидеть и спокойно ждать, пока вашу бесценную книгу не украдут?!
Увы, ты прав. Мы будем просто ждать, но лишь потому, что всё предрешено. Изменить ничего нельзя.
Странная какая-то у вас позиция. Минуту назад вы сыпали упрёками в адрес живущих внизу за их пассивность, за нежелание искать выход из сложной ситуации, а сами спокойно сложили ручки в ожидании неприятностей?
Волхв устало вздохнул. Какой же он бестолковый, этот парень!
От нас в данном случае ничего не зависит. Мы не можем просто спрятать Скрижаль, закопать или замуровать. Где бы она ни была, всё равно похититель найдёт, поскольку настроен на неё. Я ведь говорил, что мы, к сожалению, владеем слишком малым, чтобы помешать могучим силам. Но нашей власти хватит, чтобы удержать след, по которому ты сможешь пойти.
Куда?! Куда, по-вашему, я должен отправиться?!
Если бы мы зналиволхв подошёл к окну. Солнечные лучи, проникающие сквозь разноцветные витражи, превратили его белый балахон в подобие клоунского наряда. Но смешно почему-то не было. Было грустно. И очень тихо.
Да. Если бы мы знали, могли бы лучше подготовить тебя. Но, по крайней мере, ты получил эликсир жизни, который заживляет раны, помогает справляться с болезнями, обостряет зрение и слух. Только действие его недолговечно и прекратится на десятый день, но больше и не потребуется.
А если в конце пути вообще нет воздуха? Или температура градусов пятьсот? Или то будет мир одной воды без суши?
Не стану обнадёживать, всё может быть. Всё может случиться. Но выбора нет ни у тебя, ни у нас.
Но почему я? Разве среди вас не нашлось никого, достойного великой миссии? Никого, вооружённого знаниями, магией может быть? Или нет достаточно смелого, готового взять на себя ответственность за спасение мира?
Выбор не случаен. Есть у нас и достойные, и мудрые, и ответственные. Есть те, кто умолял послать их, а не пришельца. Мы не столь уж слабы и беспомощны, как ты думаешь! Но есть несколько «но». Одно из нихзапись в Скрижали о том, что охотник, явившийся из страны внизу, изменит судьбу мира.
Я предполагал, кивнул Максим, что вы почитываете, время от времени эту книжицу. Кто же удержится от соблазна узнать судьбу? Избранные! Посвящённые! Простому смертномуне тронь! А вот вамсовсем другое дело!
Да, согласился волхв, МыПосвящённые. Ноша эта нелегка, поверь. Мало кто желает идти в волхвы, даже имея природный дар, ибо доля наша связана с отказом от многого, что доступно обычным людям и любимо ими. Мы читаем Скрижаль. Ты прав. Иногда в судьбоносное время, в трудное время, мы читаем её. Там ответы на многие вопросы. Это благо, но и большая ответственность. Мы не принимаем за людей решения, не управляем судьбами. Не уподобляемся Богу. Каждый вправе поступать так, как велят сердце и разум. Мы лишь даём советы
Но сейчас другой случай. Никто не заставит тебя силой пойти и вернуть Скрижаль, но, если откажешься, мир исчезнет. Готов ли ты взять на свою совесть миллионы жизней?
* * *
«На дальней станции сойду. Травапо пояс!..» соловьём заливался певец, ещё вчера популярный. Сегодня же записи его охотно транслировала только радиостанция со словом «ретро» в названии.
Илья чуть усмехнулся. Пейзаж за окном пусть не скорого поезда, а всего лишь пригородной электрички резко контрастировал со словами песни: глубокие сугробы местами полностью скрыли кустарники нижнего яруса леса. На ветвях елей и сосен, пригибая их к земле, лежал густой пушистый снег.
Ватага молодых людей с рюкзаками, лыжами и радиоприёмником весело галдела за пару рядов от Ильи. Больше, кроме них, никого в вагоне не было. Не очень-то рвалось городское население в холодный декабрьский вечер на природу.
Парень, закурить не найдётся? один юнец лет пятнадцати подошёл к нему. Илья полез в карман, шевельнул пальцами в магическом знаке и достал пачку «Кэмэла», ничем не отличающуюся от настоящей, но совершенно для организма безвредную.
Держи. Бери всю, у меня есть.
Спасибо, мальчишка явно остался доволен.
Далеко собрались, ребята?
На турбазу «Лесной приют». Здесь недалеко.
Я знаю, где это. Остановки три ещё ехать.
Не, мы тут выйдем, ичерез лес. Так ближе.
Вряд ли, покачал головой Илья, Быстрее не получится. Здесь граница Заповедного леса.
Ну и что? удивился пацан. Мы не браконьеры, зверей стрелять не собираемся. Просто пройдём напрямик. Это не запрещается.
Что ж, не стал спорить Илья. Удачи вам.
Вышли они из вагона все вместе.
Постарайтесь, хотя бы держаться края, посоветовал Илья. Не заходите далеко.
Весёлая ватага разобрала лыжи и, сверившись по компасу, покатила вглубь леса. Ил покачал головой и пошёл в другую сторону, где у самой границы, отмеченной огромными величавыми елями, приютился небольшой деревянный особнячок, обнесённый скромным штакетником, не в пример высящимся километром дальше массивным кирпичным заборам.
Толкнул калитку. Пожилая женщина в шубе, платке и валенках чистила дорожку к дому снеговой лопаткой.
Здорово, мать. С чего это ты занялась таким неблагодарным трудом? Дунула бы разочек, ни снежинки бы не осталось.
Женщина глянула на него из-под низко надвинутого платка, ничего не сказала и продолжила грести снег. Илья терпеливо ждал возле калитки.
Отставив, наконец, лопату, дама прошлась метёлкой по чистой дорожке, приводя последнюю в идеальный порядок.
Ну? строго спросила, отряхивая снег с рукавичек. Чего надо?
Ягулечка, я замёрз. Давай в доме поговорим.
А кто ты таков есть, чтобы я тебя в дом пускала?
Илья устало вздохнул, но произнёс-таки длинную фразу-пароль. Лицо женщины смягчилось.
Так бы и давно. И необязательно было мёрзнуть, коли бы сразу всё сказал. Пойдём. Лопату захвати. В сенях поставишь.
Нет, вот ты ответь, Илья пристроил лопату и вошёл в просторную комнату, бюрократияэто последнее твоё хобби или часть профессии?
Что тебе не нравится? дама вошла следом. Вместо старой неказистой шубы на ней был розовый мохеровый пуловер и кожаная юбкамини. Модная короткая стрижка переливалась совершенно невероятным, густо-лиловым цветом. Илья улыбнулся.
Ну, ты даёшь, мать! А чего же валенки не сняла? Они как-то не вяжутся с твоим супер обликом.
Ноги, пожаловалась ЯгаА бюрократия не бюрократия, порядок должен быть.
Американское кино, да и только!
А ну тебя, махнула рукой Яга. Не я придумала. Самому и жалуйся, коли недоволен. Чаю будешь?
Нет, спасибо. Мне бы дотемна добраться. Ключ нужен.
Вот всегда так! Яга пошарила в кладовке. Вспоминают, только когда нужна. А просто так в гости зайтине дождёшься.
К тебе зайдёшь! хмыкнул Илья. И лопатой получишь! Снеговой!
Лопатаэто так, для гимнастики, для разминки, Яга явно не расслышала всей фразы. Не всё ж за работой сидеть! Хотя и дел хватает. Вон, час назад сигнал был: границу леса нарушили! Непорядок!
Пацаны молодые совсем на турбазу пошли. Не трогала бы ты их.
Порядок для всех един! Не положено, значит, не положено.
Яга вынырнула из кладовки с длинной палкой, покрытой засохшей мелкой хвоей.
Погуляют до утра вокруг старого пенька, в следующий раз не сунутся.
Замёрзнут! А с ними две девушки.
Ладно, смягчилась Яга. До утра не буду держать. Дойдут затемно. Но попугать придётся, чтобы впредь неповадно было. Ты ведь наверняка предупредил?
Конечно.
И указатели всюду расставлены Держи вот. Еловый! Яга протянула ему палку. Дух-то, какой! Дух! Понюхай! Парфюм настоящий, природный! Не химия какая-нибудь!
Благодарствуйте, Яга-бабушка, поклонился Илья.
Ну, какая я тебе бабушка?! полушутя рассердилась Яга. Ко мне вон на днях свататься приезжали. Олигарх один. Жизни, говорит, без тебя не мыслю! Всё богатство к твоим ногам брошу!
А ты еголопатой! расхохотался Ил. Он же пароль не знает!
Ничего-то ты не понимаешь! Яга мечтательно вздохнула. Разве ж можно лопатой, когда в любви объясняются? Не романтичный ты.
Ладно. Мне пора.
Раз чаю не хочешь
Счастливо оставаться. Да, совсем забыл! Илья полез в сумку и достал прозрачный пакет с чем-то белоснежным, невесомо пушистым. Это тебе. Настоящий, оренбургский, сквозь кольцо можно протянуть.
Увязая по колено в снегу, Илья пробирался по лесу и жалел, что не догадался попросить у Яги лыжи.
Небо затягивала плотная, беловатая туча. Скоро из неё посыпались крупные пушистые хлопья предновогоднего снега. Смыкающиеся высоко вверху ветви елей, густо покрытые тяжёлым снегом, образовали подобие туннеля, отчего, несмотря на холод, было уютно и сказочно. Тишина, ничем не нарушаемая, придавала пейзажу величие.
Примерно через час, когда заметно стемнело. Илья вышел, наконец, на широкую поляну, ничем не примечательную среди прочих, кроме огромного, в рост человека, камня. На одной из его граней, гладко стёсанной, ещё можно было прочесть остатки надписи, не тронутые временем «ПОЙДЁШЬ НАПРАВО». Расчистив перед камнем снег, у самого основания, где соединились две линии, указывая некую точку, Илья воткнул еловый ключ. От камня сразу побежала тонкой нитью извилистая дорожка. Подождав пару минут, Илья вытащил ключ и пошёл по направлению, указанному волшебным клубочком, что катился уже далеко впереди.
Первый Барьер был на месте. Зря надеялся Ну что ж. Постараемся потихоньку, потихоньку, а вдруг получится, не нашуметь?..
Не получилось. С ветки сорвалась птица, обрушив вниз ком снега, а по лесу покатилась волна, беззвучная, неосязаемая человеком, но прекрасно слышная всем остальным обитателям Заповедной зоны. «Тревога! Тревога! понеслось по лесу во все стороны. Нарушена Граница!»
Ну и ладно, решил Ил. Не получилось, так не получилось. И двинулся напролом, набрав в грудь побольше воздуха и приготовившись к неприятным ощущениям.
Он много раз проходил сквозь барьеры, но по возможности старался избегать их: не мог, ну, не получалось привыкнуть к глухой тоске, к слабости и боли в суставах, к совершенно диким желаниям, вроде воя на луну. Всё моментально исчезало, как только кончался барьер, но ведь до него ещё надо дойти, до конца, то есть.
Колдовская дорожкаей-то хоть бы что! упрямо бежала вперёд, не замечая никаких препятствий: ни деревьев, ни ям, скрытых сугробами, ни каких-то там барьеров
Он отряхнул снег с сапог, поднялся по скрипучим ступенькам на высокое крыльцо, толкнул массивную дверь.
В горнице слышались голоса, кто-то оживлённо спорил, но, когда Илья вошёл, за столом возле большой русской печи, украшенной изразцами, сидел один старик. Сухонький, щупленький, с торчащей в разные стороны седой бородой, он сказочным видом своим вызывал лишь умильную улыбку. И никто из людей, кроме знающих его, конечно, не мог заподозрить в смешном дедульке могущественного Хозяина леса.
Здорово, Осиныч! Илья бросил свою сумку на лавку, переведя дух, сел рядом. От его ладоней шёл пар.
И ты здрав будь, добрый молодец, Илья Муромец, отозвался старичок. Садись, почаёвничаем. С дороги притомился, поди? Думал, не увидимся, потом слышуидёшь! Эк, тебя разгорячило-то!
А что ж ты, дед, если слышал, барьеры не убрал?
Ох, батюшки! всплеснул руками Осиныч, не сообразил! Запамятовал. Ты уж прости старика.
Ладно, устало вздохнул Ил. Проехали. А вот насчёт «запамятовал», другому кому-нибудь сказки рассказывай. Твоей памяти любой молодой позавидует.
Выходи, Никодим. Свои!
Из-за огромного круглого самовара степенно вышел человечек, ростом не более полуметра. Как и Осиныч, он имел густую растительность на лице, но его борода была аккуратно расчёсана и цвет имела не седой, а густо-каштановый. Никодим явно был моложе. На пару веков
Человечек сел на чурочку на столе, поставленную для него. На такую же, но повыше, поставил чашку с блюдцем, опять же подходящим по размеру. Глянул из-под косматых бровей на гостя.
Хоть бы ты, Муромец, повлиял на этого старого вреднюку!
А что такое?
Я ведь домовой, а не наездник! Мне для работы покой требуется, тишина, сосредоточенность. А о каком покое и тишине может идти речь, если мало того, что этот пень замшелый целыми днями по лесу шныряет, так он ещё и избу за собой таскает!
А что ж, подбоченился Осиныч, я должен, как волк под кустом ночевать что ли? Старый березняк подправить надо? А стволов, поваленных сколь лежит! И у кромки бора ели сохнуть стали. Фон, значитца, проверить на радиацию придётся. Делов-то не меряно!
Помочь?
Справлюсь я, Муромец. Первый день, что ль на посту?
Вот и поговори с ним, вздохнул Никодим, налил чаю в блюдце, подул и с шумом выпил.
Я, вообще-то, проститься зашёл.