Ты здесь лежал, когда был младенцем, сказала Аврора. Но теперь ты уже большой.
Ты тоже лежала на нём, Аврора, заметил папа. Надо же, как быстро летит время! Я уже почти не помню, какими маленькими бывают новорождённые.
Долго ему гадать не пришлось, через час они уже прибыли. Дядя Бранде одолжил у семьи Теге их синюю машину, и он вместе с Аннет и двумя младенцами занял в ней все места.
Наконец они поднялись наверх. Аннет несла одного младенца, а дядя Брандевторого, и пока они шли по коридору, в нём открывались многие двери и жильцы их приветствовали. Скоро оба младенца уже лежали в колыбели: одинголовой в одну сторону, другаяв другую, а дядя Бранде покачивал их обоих сразу, чем был ужасно доволен.
Сократ пристально посмотрел на новорождённых, потом засмеялся и снова на них посмотрел, он ещё никогда не видел таких маленьких людей, а тут увидел их сразу двоих.
Позже в тот же день, когда их пеленали, ему и Авроре позволили на этот процесс взглянуть. Сократ не проронил ни единого слова, он только стоял и смотрел, а Аврора давала всем советы, она ещё хорошо помнила, как пеленали Сократа.
Когда Аннет покормила новорождённых, а дядя Бранде прибрался в ванной, он так устал, что пошёл и ненадолго прилёг в спальне, и Аннет поступила так же.
Младенцы лежат сейчас в колыбели в гостиной, сказал папа, а мы теперь будем жить в детской комнате, чтобы никому не мешать.
Так детская комната стала их домом. Туда снесли всю одежду. Ещё они позаимствовали у мамы Нюсси две раскладушки, которые днём собирали, а на двух выдвижных кроватях укладывались Аврора с Сократом. Так они отдыхали все четверо.
И нам нисколько не тесно, говорил папа. Многие так живут постоянно, да ещё в неотапливаемых комнатах, и дома не обедают. Так что мы какое-то время проживём без особых трудностей.
Да, какое-то время мы обойдёмся малым, сказала мама и чуть зевнула.
Папа читал, Аврора раскрашивала рождественскую открытку, а Сократ сидел и о чём-то размышлял. Через некоторое время он вышел из комнаты, и все подумали, что он удалился по малой надобности, но он всё не возвращался, и папа сказал:
А куда делся Сократик? Не потревожил ли он наших друзей?
Аврора с папой потихоньку вышли из детской. Они не нашли Сократа ни на кухне, ни в ванной. Аврора приоткрыла дверь в гостиную и чуть было не вскрикнула. Хорошо, что папа чуть придержал её за локоть.
Не напугай его! Иначе он их уронит.
По гостиной, нарезая круги, ходил Сократ. В каждой руке он держал по младенцу.
Тссссссссс! Тссссссссс! пришёптывал Сократ. Аврора как-то сказала ему: что таким образом папа успокаивал его самого, когда он был маленький.
Ты такой большой и сильный, сказал ему папа. Надо же, ты носишь их обоих сразу, но сейчас их следует уложить в колыбельку. Новорождённые должны только лежать и спать. Вот так давай уложим его, и вот такеё!
А мы их не искупаем?
Не сейчас. Это решают их родители, понимаешь? Давай, Сократик, пойдём!
Аннет и дядя Бранде очень удивились, когда проснулись и обнаружили, что младенцы спят голова к голове.
Как они сумели перевернуться? удивился дядя Бранде. Они уже сейчас могут переворачиваться?
Я думаю, им немного помог Сократик, признался папа. Но я обещаю вам, что это не повторится.
В тот же день папа сходил в магазин и купил двух пластмассовых младенцев, хотя денег у него на них не было. Но они с мамой решили, что это необходимо. Аврора и Сократ получили по одному, хотя Аврора понимала, что, если Сократу вздумается искупать их обоих, ей придётся отдать ему своего, иначе Сократ попробует искупать настоящего.
До Рождества оставались считаные дни, и папа с мамой вздохнули наконец с облегчением. Скоро-скоро они снова сядут в свою маленькую синюю машину и отправятся к папиной маме и Лужице, хотя до этого им ещё предстояло попрощаться со своими знакомыми в Тириллтопене и с обитателями дома в лесу. В Нурланн они отправятся, как только отпразднуют Рождество. Папа решил, что было бы печально прощаться с друзьями ещё один раз, так что лучше было сразу после Рождества поехать из Бесбю на железнодорожную станцию в городе, а оттуда уже прямо, не заезжая в Тириллтопен, отправиться в Нурланн. Так, во всяком случае, считала Аврора.
К счастью, в доме у папиной мамы и Лужицы младенцев, которых мог бы купать Сократ, не было. Но пластмассовых близнецов они с собой взяли, и Сократ купал их по нескольку раз в день, чтобы Рождество они в любом случае встретили чистыми. И в сочельник пластмассовые близнецы вместе со всеми водили хоровод вокруг рождественской ёлочки в Бесбю, что, конечно, не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось в доме Теге в Тириллтопене: там близняшки водили хоровод с их папой и мамой вокруг ёлочки перед каждым пеленанием, ведь дядя Бранде обещал приучить новорождённых любить всё зелёное.
Только Нильс путешествует в одиночку
Аврора стояла в поезде, поезд стоял на станции, а на перроне стояли папина мама, Лужица и дядя Бранде. Больше никого из знакомых там не было, ведь никто из них не знал, что именно в этот день Аврора с родителями и Сократом уезжали в Нурланн.
Папина мама плакала, хотя и делала вид, будто ничего особенного не происходило.
Я, наверное, простыла, говорила она, утирая нос. Всё-таки это чересчур далеко. Всё равно что переезжать в Америку.
На самолете мы бы перелетели в Нурланн за пару часов, сказала папа.
Тогда зачем вам понадобилось выбирать самый дальний путь? не понимала папина мама. Сначала на поезде через половину страны, а потом на теплоходе вдоль всего длинного-длинного северного побережья, да ещё зимой, когда море штормит.
Послушай меня, мама. Мы ведь в первый раз едем на север и, если бы туда полетели, оказались бы на месте в мгновение ока и совсем не почувствовали бы, как далеко уехали.
Да, но вы бы почувствовали это даже сильнее, если бы отправились туда на машине, осторожно заметила Лужица. Я просто не могу отвязаться от мысли об огромных и тёмных волнах на море ночью.
Нет, а я только рада, что они на машине не едут, возразила папина мама. Ведь дороги такие скользкие. Им вообще не стоило ехать на север. Как бы мы радовались, если бы Мари устроилась помощником судьи в Бесбю!
Ну да, сказала мама, это было бы очень удобно, но понимаете, мы сами решили ехать на север. Жить в Норвегии и знать только нижнюю, южную, её оконечностьэто же вздор!
Вот именно, подтвердил папа. А вот на тележке едут наши чемоданы. Все десять штук.
У вас будет замечательное путешествие! сказал дядя Бранде.
Аврора стояла и смотрела на уезжавшие в багажный вагон чемоданы. Потом послышался свисток, и папина мама сказала:
Поезд отправляется. Напишите, если вам что-нибудь понадобится.
Спасибо, поблагодарил папа. Приезжайте к нам летом!
Об этом и речи идти не может, отрезала папина мама. Меня туда силком не затащишь.
Поезд тронулся, сказала Аврора.
Поезд всё дальше увозил их от папиной мамы, Лужицы и дяди Бранде, и теперь слёзы из глаз папиной мамы полились водопадом, дядя Бранде приобнял её, а другой рукой замахал им вслед, а Лужица, отдавшая свой носовой платок бабушке, чтобы она им махала, сорвала со своей головы шляпку.
Ну вот мы и уехали, торжественно провозгласил папа, и нас ждёт увлекательное путешествие.
Мы впервые едем не на нашей синей машине, сказала Аврора.
И это была правда. Как раз в это время за её рулём сидел дядя Бранде, а на задних сиденьяхпапина мама и Лужица. Дядя Бранде отвозил их в Бесбю, а потом отправлялся домой в Тириллтопен, чтобы потом летом, когда дороги будут безопаснее, усадив в машину Аннет с близнецами, съездить в гости в Нурланн, оставить там машину и оттуда рейсовым теплоходом вернуться домой. Если маленькая синяя машина и удивилась подобным замыслам, своего удивления она не выказала. Дядя Бранде вёл её очень умело, а Тириллтопен она уже очень хорошо знала. Машина привыкла стоять у корпуса «Ц» вместе со всеми другими. И никакой грусти она не испытывала, своих пассажиров она всегда ждала спокойно, даже когда ждать приходилось по нескольку месяцев.
Итак, семья Теге уже ехала в поезде, и Авроре с Сократом разрешили сесть у окошек. В первые минуты они с интересом следили за движением вагона, и даже Сократ вёл себя очень тихо и с замиранием сердца смотрел в окошко. Сначала весь вид из него заполняли провода, кабели и рельсы, бегущие совсем рядом. Чуть дальше от них проплывали домасовсем обычные домики со шторами и цветами в окнах. Интересно, как в них люди живут? Аврора решила, что, если бы она жила в одном из них, она бы всё время сидела у окна и смотрела на поезда, со свистом пролетавшие мимо. Она махала бы рукой тем, кто сидел в вагонах, ведь, наверное, некоторые из них ехали в одиночестве и им было бы приятно знать, что кто-то машет им вслед. Аврора огляделась. Кое-кто ехал в одиночестве в их вагоне тоже. Вон неподалеку сидит мужчина, и рядом с ним лежит папка, а вон там чуть подальше сидит ещё одинтоже с папкой, а вот напротив него стоит мужчина с чемоданом и папкой, сейчас он укладывает свой чемодан на полку.
Я не хочу больше сидеть, пожаловался Сократ.
Вот как, вздохнул папа. Он, наверное, подумал: сейчас только утро, а им ехать на поезде ещё целый день. После отъезда прошло всего пять минут, а у Сократа уже кончилось терпение.
Ну хорошо, походи немного! сказала мама. А ты, Аврора, за ним присматривай!
Аврора тоже поднялась с места: интересно проверить, каково этостоять, когда поезд идёт. Вагон немного покачивался, и, когда она стояла обеими ногами на полу, ничто не мешало ей, нужно было только двигаться в такт поезду, и это немножечко завораживало: казалось, что поезд движется быстрее, когда она стоит, а не сидит. Время от времени она выглядывала в окошко; они ещё не выехали из большого города, хотя теперь дома стояли от железной дороги намного дальше.
Аврора, позвал папа. Взгляни вон туда!
Аврора посмотрела туда, куда указывал папа, и тут она увидела на взгорке высокие корпуса Тириллтопена, тянувшиеся до самого леса.
Ах, вот как! Это же это же
Да, это наши дома. Вот ты и попрощалась с Тириллтопеном.
Поезд шёл дальше, а вместе с ним и Аврора и все остальные. А Сократу это, по-видимому, уже надоело, и он сидел прямо на полу.
Давай вставай! позвала его Аврора. Держись крепче за кресло, тогда ты сможешь встать.
И Сократу удалось встать. Поначалу ему показалось интересно стоять, в то время как поезд шёл, но потом ему и это наскучило и он захотел чего-то другого.
Мы не нарушим правил, если пойдём и устроимся там, где никто ещё не сидит? шепнула Аврора папе.
Всё в порядке, ответил папа. Как раз поэтому удобно ездить зимой в поезде. В нём просторно.
Аврора подвела Сократа к четырём незанятым креслам. Здесь они могли свободно посидеть и представить себе, что это они управляют поездом.
Будто мы с тобой едем одни, самостоятельно, сказала Аврора.
И будто ятвой папа, решил Сократ.
Нет, ведь это явзрослая. Давай сделаем вид, будто каждый из нас едет сам по себе, совершенно самостоятельно. Ты садись здесь, а явон там!
Хорошо. Сократ был ужасно доволен тем, что Аврора играет с ним как со своим сверстником. Он чувствовал себя совсем взрослым и взглянул на сестру. Как она к нему относится? Но она только кивнула ему головой. Она сидела и притворялась, будто онаэто мужчина с папкой, который сидит и смотрит в окошко.
Сократу не нравилось, когда Аврора не обращала на него внимания. Он взобрался на стол и посидел немного на новом месте. Отсюда вести поезд, как он считал, было приятнее. Поезд будто летел по воздуху.
Но потом, когда и это ему надоело, он слез и встал перед мужчиной, который в самом деле ехал куда-то по делам совершенно один. Мужчина за своей газетой словно проснулся и взглянул на Сократа.
Привет, сказал он. Как тебя зовут?
Сократ. И ещё Нильс и Теге. А как зовут тебя?
Меня зовут только Нильс, но ещё по фамилии Берамсен, и я не Сократ.
Ах, какой ты несчастный.
Когда Аврора услышала, что Сократ разговаривает с мужчиной, она тоже быстро слезла с кресла и превратилась в обычную Аврору.
Это твоя сестра? спросил мужчина.
Да. Сократ строго взглянул на сестрёнку и добавил: Скажи, как тебя зовут!
Аврора. И она обратилась к тому, кто назвал себя «только Нильсом» и ещё Берамсеном: Вы едете совершенно один?
Ну сейчасда. А дома у меня есть маленькая дочка, совсем как ты, и ещё два больших мальчика.
Ах, вот как, а я-то думала, вы совсем одинокий.
Нет, я одинокий, только когда в дороге. А в дороге я постоянно.
Дзинь-дзинь! прозвучал маленький колокольчик в руке у проходившего по коридору человека в белом пиджаке. Колокольчик походил на настоящий золотой, хотя, конечно, золотым не был, а скорее всего, латунным. Он бренчал и в то же время звенел.
Добро пожаловать в вагон-ресторан на завтрак. Свободные места к вашим услугам.
Мы туда пойдём? спросила Аврора.
Нет, ответила мама. Но мы там пообедаем, когда будем проезжать горы.
Аврора уже была в горах один раз летом, но она никогда не видела их зимой. Как замечательно, что поезд пойдёт по горам. Интересно, он будет взъезжать на вершины, а потом съезжать с них вниз?
Ничего подобного, поезд мчался по горным равнинам, а высокие вершины пролетали мимо них справа и слева. Время от времени они пропадали: их заслоняли изгороди, защищавшие путь от заносов. Так что даже в метель, когда ничего кроме летящего снега не видно, колёса сами находили железные рельсы. Но сегодня стояла прекрасная погода и снег сверкал на солнце. Семья Теге уютно расположилась у окна в вагоне-ресторане и с аппетитом обедала, любуясь горными видами.
Один только Сократ ими не восхищался. Он, сопя, был полностью поглощён едой.
На десерт им подали чернослив с молоком. Мама, папа и Аврора наливали в тарелку с черносливом молоко из кувшинчиков, и когда папа хотел помочь в этом Сократу, тот рассердился: если другие наливают себе молоко в тарелку сами, почему не сумеет то же самое сделать он? И он сумел бы налить себе молоко, если бы вагон не качнулся как раз в тот момент, когда он наклонил кувшинчик, и вместо тарелки Сократ вылил его на себя.
Ничего страшного не случилось, но это было страшно обидноон ведь знал, что смог бы налить себе молоко аккуратнее.
Это не из-за тебя, поспешила успокоить его Аврора. Понимаешь, это качнулся поезд.
Сократ поджал губки, потом открыл рот, но не разревелся, как делал это обычно в те моменты, когда действительно злился, он просто молча заплакал, так что его слёзы покатились на черносливины.
Возле них тут же появился человек в белом пиджаке с кувшинчиком молока, и мама хотела налить молоко в тарелку Сократа, но папа сказал:
Сократ справится с этим сам, нужно только подождать, пока поезд не пойдёт по рельсам ровнее.
Сократ взглянул на папу, твёрдо взял свой кувшинчик в руки и осторожно, очень осторожно налил молоко. На этот раз у него получилось. Губы Сократа вернулись на своё обычное место, слёзы тут же перестали катиться, и он благоговейно съел все до одной черносливины, а из косточек выложил в тарелке круг.
Все сидели и с облегчением и радостью наблюдали за благополучной развязкой.
Но когда они поднялись, чтобы пойти и занять прежние места, Сократ обнаружил, что история с черносливом и молоком ещё не закончилась. Его брючки и свитерок промокли насквозь.
Вот ведь беда, сказала мама. Вся одежда Сократика лежит в одном из десяти чемоданов.
Она так и останется в багажном вагоне, сказал папа. Мы не сможем достать её оттуда сейчас.
Мама с папой пошептались, и папа забрал Сократа с собой в туалет. Когда они вышли, Сократ выглядел импозантно. Вместо штанов папа надел на него свою футболку, а вместо свитерамамину кофту, на ногах красовались папины варежки, они стали чем-то вроде колготок.
А как мы поступим с его промокшей одеждой? спросила мама. Не можем же мы сойти с поезда в таком виде.
Под моим креслом тепло, заметил папа. Наверное, где-то там расположены батареи.
Аврора походила по вагону а потом крикнула:
Вот здесь, здесь тоже очень тепло.
В результате мокрые трусики Сократа попали на тёплую трубу, проходившую чуть ниже кресла, его рубашкана трубу под другим креслом, свитерок устроили под третьим, брючкипод четвёртым, а два маленьких чулочкапод пятым. Так вагон никогда ещё не украшали, и батареи сделали всё, что могли, чтобы высушить одежду Сократа. Сам же он в это время спал.