О Шенандоа,
К тебе спешу я
Через стремнину.
О Шенандоа,
К тебе спешу я,
Борясь с волнами
Полноводной Миссури.
На этот раз никто специально не фальшивил, и Бетти даже подумала, что Пса, во всяком случае, родимчик бы не хватил. Интересная учительница а дальше что она будет делать?
Теперь вот эти четыре девочки в конце второго рядапожалуйста, отдельно. Спойте то же самое ещё раз.
В конце второго ряда стояли Кейко и Бетти, а рядом Мелл и Абби из параллельного класса. Девочки растерянно переглянулись: ни одной из них не нравилось быть центром внимания. И меньше всех это нравилось Бетти. Она согнула ноги в коленях, чтобы стать пониже ростом, и тряхнула головой, чтобы волосы упали на лицо.
Начинаем. Миссис Грюнфельд снова дунула в свисток-камертон.
Девочки пропели целых два куплета, до того как учительница их прервала. Они молча ждали вердикта, но, к огромному их облегчению, ничего ужасного не последовало. Миссис Грюнфельд только улыбнулась и сказала:
Спасибо, девочки. И, пожалуй, рек на сегодня достаточно. А ещё над какими песнями вы работали? Она заглянула в лежавший на пюпитре список. «Над Потомаком тишина» «Песня бурлаков на Волге» «Река Суони» Что-то у вас тут одни реки.
Мистер Радкин сказал, что пусть песни учат нас хотя бы географии, охотно объяснил ей кто-то из первого ряда.
И как, сильно вы продвинулись в географии? Нет?.. Я так и думала. Тогда переключаемся с водоёмов на песню, которая вас совершенно ничему не научит.
И дальше время понеслось быстро. Перваявосхитительно глупаяпесенка, которую они пели, называлась «Это любовь». Потом «Твист и крик»миссис Грюнфельд даже показала им, как танцевать твист, и объяснила, что иногда музыка неотделима от танцаи «Твист и крик» как раз хороший тому пример. Мальчики из первого ряда, которым было запрещено петь, давно раскаялись в своей глупости и отбивали ритм ногами. А в конце занятия, когда хор пятиклассников под руководством миссис Грюнфельд исполнял «Я еду в Рио», довольная четвёрка уже распевала вместе со всеми. И да, именно Генри Ловенталь первым вежливо спросил миссис Грюнфельд, можно ли им уже присоединиться к остальным.
Когда ручеёк пятиклассников потёк из актового зала, настроение у всех было совсем не такое, как утром, до пения. Все были в восторге от новой учительницы. Одна девочка, правда, пожаловалась, что «твистэто же танец бабушек-дедушек», но Васудев спросил её: «Хочешь, чтобы мистер Радкин вернулся?» и на этом жалобы закончились.
Бетти продолжала ломать голову над тем, почему учительница попросила её, Кейко, Мелл и Абби спеть вчетвером.
Как ты думаешь, почему миссис Грюнфельд попросила нас спеть отдельно? спросила она Кейко.
Мы пленили её своими голосами. Кейко старательно отрабатывала движения твиста. А ты возьми и спроси. Она как раз идёт к нам.
Учительница и правда направлялась в их сторону. Бетти оцепенела, вмиг превратившись из пятиклассницы в испуганную лань. Подойдя, миссис Грюнфельд спросила Бетти, как её зовут. Поскольку Бетти продолжала оцепенело молчать, за неё ответила Кейко:
Это Бетти Пендервик.
Спасибо. А она сама разве немая?
Кейко подтолкнула подругу в бок.
Бетти, скажи что-нибудь.
Я не немая.
Ну и хорошо, сказала миссис Грюнфельд с улыбкой. Я хотела попросить тебя, Бетти, после занятий заглянуть ко мне в музыкальный класс, если ты не против.
Нет, то есть да. То есть не против.
Миссис Грюнфельд двинулась дальше, а Бетти, которой вдруг понадобилась поддержка, вцепилась в Кейко.
Я что-то сделала не так? И она решила меня наказать?
По-моему, нет, ответила Кейко. Она же тебе улыбалась.
Может, она улыбалась, чтобы смягчить удар.
Ну нет, учителя смягчают удар после того, как они его нанесут. А за пять часов до того зачем же ей тебе улыбаться? Кстати, ты написала вчера хоть один отчёт?
Не-а, забыла. Но Бетти уже напевала про себя мелодию из Марвина Гэя.
«Таблица чтения пятиклассников» мисс Роу висела на стене прямо у Бетти перед глазамикак постоянное напоминание о её бедствии. Чтобы не видеть эту таблицу, можно было немного сдвинуться вбок, но тогда перед глазами оказывался Генри и начинал корчить рожи, а Бетти начинала смеяться. Мисс Роу в сотый раз говорила ей сесть прямо, и эта ужасная пустая строка против «Б. Пендервик» опять торчала прямо перед глазами. Кроме Беттиной, в таблице была ещё одна пустая строканапротив Васудева, но это не очень утешало, потому что Васудев вообще-то уже сочинил положенные десять отчётов, просто забывал их сдать. У всех остальных после фамилии стояло примерно по пять звёздочекпо одной за отчёт. У Кейко восемь. А у Джиневры Сантолери уже четырнадцать. А сегодня она подскочила к учительнице и сдала ещё два отчёта. И мисс Роу тут же, на глазах у всего класса, взялась приклеивать к таблице дополнительную полоску бумаги, чтобы рисовать на ней звёздочки, которые не влезли в основную строку.
Но всё равно сегодня эта ужасная таблица словно бы потеряла для Бетти часть своей привычной ужасности. Потому что её мысли то и дело возвращались к миссис Грюнфельд. Чудесный был урок пения! Но интересно: о чём она собирается говорить с Бетти после занятий? Над этим вопросом Бетти размышляла сначала целый урок про облака, потом урок про возведение в степень, потом про влияние глобального потепления на гренландскую тундру. И только когда они уже добрались до середины Древнего Египта, Бетти осенило. Наверное, она, Бетти, когда пела в хоре, шевелила пальцами, как будто играла на фортепиано. А миссис Грюнфельд заметила и теперь хочет предложить ей аккомпанировать хору. Но если так, то ничего не получится: из-за стеснительности Бетти никогда не осмелится играть перед всеми пятыми классами. Так что она, конечно, откажется, но зато поблагодарит миссис Грюнфельд за «Я еду в Рио» это было супер.
Прежде чем отправляться в музыкальный класс, Бетти нужно было забрать Бена: по возрасту ему пока ещё не полагалось ходить домой самостоятельно. К тому же стоит Бену увидеть на дороге камень, как он забудет, куда шёл, и потеряется, и все Пендервики с ума сойдут от беспокойства.
Коридор в той части школы, где обитали второклассники, выглядел сегодня странно: как будто раньше здесь была огромная карта Соединённых Штатов, но она почему-то взорвалась, и теперь большие белые её кускиотдельные штатыползали по коридору и натыкались друг на друга. Под некоторыми, самыми большими, было практически не видно таскавших их второклассников. Штат Орегон кружил бестолковыми кругами, будто не мог сориентироваться на местности. Аляска упёрлась в стену и ни туда ни сюда, Нью-Йорк наехал на Неваду, Пенсильвания подсекла Техас, который из-за этого уронил свою коробку для завтрака.
Бетти подняла коробку и вернула её Техасу.
Спасибо, Бетти. Под Техасом оказалась Реми, с которой Бен дружил, ещё когда они вместе ходили в садик Голди.
Какой большой тебе достался штат, Реми, сказала Бетти.
Маленькие сразу разобрали. Я хотела Делавэр, у меня там живёт тётя Кортни. Она работает в музее. Реми поправила Техас, чтобы он не сваливался с неё на один бок, и побрела дальше, чудом разминувшись с летевшей наперерез Айовой.
Прямо перед Бетти стояли Миннесота и Флоридав обычной жизни Бен и Рафаэль. Бен был страшно доволен, что ему удалось ухватить Миннесоту. Выглянув, как из-за угла, из-за северной её оконечности, он объяснил Бетти:
Каждый должен украсить свой штат тем, чего в этом штате много. А мисс Ламберт сказала, что в Миннесоте много камней.
В любом штате много камней, возразила Бетти. Камни есть везде.
В Миннесоте больше, чем в любом. Мисс Ламберт так сказала.
А я выбрал Флориду, потому что там аллигаторы, сообщил Рафаэль. И ещё камни могут расти прямо из-под земли. Это только во Флориде, больше нигде. Что-то там такое особенное с почвой.
Бетти давно уже научилась не задавать Рафаэлю лишних вопросов. Малейшая попытка что-то уточнитьи его безудержное воображение унесёт его ещё дальше от реальности.
Бен, идём, нам пора, сказала она.
Бен с торжественным и серьёзным видом обернулся к Рафаэлю. У этих двоих была особая церемония прощания с секретным шифром и специальными жестами, но Бетти сейчас слишком торопилась к миссис Грюнфельд и не могла дожидаться, пока мальчики исполнят все свои ритуалы. Поэтому она взяла Бена за руку и потащила его вместе с Миннесотой в сторону музыкального класса.
Мы куда? прокричал Бен, когда из вестибюля они свернули не на улицу, а почему-то опять в один из школьных коридоров.
Мне надо в музыкальный класс.
К мистеру Радкину, что ли? Мистера Радкина недолюбливали даже второклассники.
Мистера Радкина нет. Вместо него у нас сегодня была новая учительница. И она попросила меня зайти после уроков.
А зачем? У тебя проблемы, да? Это было странно, ещё страннее желания поговорить с мистером Радкином. У Бетти ни разу в жизни не было в школе никаких проблем. Из-за этих отчётов, да?
Бен знал, что Бетти не написала ни одного отчёта о чём-то прочитанном, и ждал, что её в любую минуту могут бросить в школьную тюрьму.
Вряд ли. Учителям музыки отчёты не нужны.
Дверь с табличкой «Музыкальный класс» отворилась сразу, как только Бетти постучала. Миссис Грюнфельд улыбалась.
Привет, Бетти. Спасибо, что пришла. И тому, кого я не разгляжу за Миннесотой, тоже спасибо, что пришёл.
Это мой брат Бен, он подождёт в коридоре.
У Бетти проблемы, да? спросил Бен.
Какие ещё проблемы? удивилась миссис Грюнфельд. Хочешь, заходи и ты вместе с сестрой.
Бен предпочёл остаться в коридорепоразмышлять о достоинствах штата, славного своими камнями, и Бетти вошла в класс одна. В углу стояло пианино, Бетти была рада его видеть. К тому же пианино подтверждало её первую догадкучто учительница попросит её аккомпанировать.
А пригласила я тебя, сказала миссис Грюнфельд, чтобы попросить мне что-нибудь спеть.
Спеть?.. Бетти захотелось немедленно выскользнуть за дверь. Нет, она не может взять и вот так прямо начать петьодна, да ещё перед учительницей, которая столько всего знает о музыке. Зачем?
Утром, когда все пели хором, мне показалось Она замолчала. Нет, лучше спой, тогда я скажу точнее.
Я никогда не пою, никому, только Лидии, это моя сестра, но она не считается, ей всего два года.
Хорошо, а если я закрою глаза, это поможет? Или давай мы обе закроем глаза, и ты споёшь. Миссис Грюнфельд и правда зажмурилась. Вот. Меня здесь нет.
Миссис Грюнфельд, не заставляйте меня, пожалуйста
Учительница открыла глаза.
Ну что ты. Мне бы и в голову не пришло тебя заставлять! Но я надеялась: может быть, ты согласишься доставить мне удовольствие послушать твой голос.
Доставить удовольствие? Ничего себе. Прямо удивительная какая-то учительница.
Хорошо, я попробую. А что петь?
Что угодно кроме «О Шенандоа»! Миссис Грюнфельд опять закрыла глаза и стала ждать.
Бетти попыталась что-нибудь вспомнить, но весь её репертуар внезапно исчез, испарился и улетучился. Может, это из-за того, что она стоит тут посреди комнаты, как в витрине? Она с надеждой обернулась к фортепианной скамье.
А можно я сяду вот здесь? спросила она.
Ты играешь? Отлично. Садись за фортепиано, девочка, и откройся для музыки.
Бетти села и поставила пальцы на белые клавиши. И от этих клавиш, от знакомого ощущения под руками мужество вернулось к ней, и в голове, сначала робко, потом смелее, зазвучала музыка. Это был Шопенпесня из одного альбома, подаренного Джеффри. И как же хорошо, что Бетти сидела к миссис Грюнфельд спиной: это помогало даже больше, чем закрытые глаза. Наконец она опустила руки на колени и запела.
Я всегда гонюсь за радугой,
Созерцаю облака
Хорошо, что она выбрала Шопена. Восхитительная мелодия вела сама, даже не надо было ни о чём думать и ничего бояться, но тут песня вдруг кончилась и опять всё стало очень странно: неужели она, Бетти Пендервик, только что пела в музыкальном классе перед учительницей, которую впервые в жизни увидела сегодня утром? Бетти обернулась, понятия не имея, чего ждать дальше.
У миссис Грюнфельд глаза были по-прежнему закрыты.
Это была тональность «соль»? Попробуй «до».
Нет, надо всё-таки постараться ей объяснить.
Но начала Бетти.
И чуть медленнее. Larghetto.
И Бетти запела «Я всегда гонюсь за радугой» ещё раз, larghetto и в тональности «до», и в середине песни поняла, что в этой тональности петь ей гораздо удобнее, а larghetto даёт время прочувствовать каждый переход шопеновской мелодии. «Ого», сказала Бетти про себя. Раньше ей и в голову не приходило думать о таких вещах.
На этот раз, когда, закончив, Бетти обернулась, глаза у миссис Грюнфельд были открыты, а лицо было очень, очень довольное.
Спасибо, Бетти, сказала она. Я не ошиблась сегодня утром. У тебя редкой красоты голос. Настоящее чудо.
У меня?!
Тебе что, это не нравится?
Бетти это ни нравилось, ни не нравилось. Она знала, что музыка для неёэто фортепиано. Так было всегда.
Просто я никогда об этом не думала.
А в семье у тебя поют?
Нет. Бетти решила не объяснять, что вообще-то поют, но только вместо пения получается блеяние унылых овец. Миссис Грюнфельд, а вы уверены? В смысле, про мой голос.
Совершенно уверена.
Бетти поёрзала на фортепианной скамье, пытаясь уложить всё это в голове. Она, конечно, и сама чувствовала, что в последнее время её голос сделался каким-то тягучимбудто раньше он был сироп, а теперь стал мёд. Но она не обращала вниманиядумала, так и должно быть: она же растёт.
Раз это новость для тебя, сказала миссис Грюнфельд, значит, вокалу ты не училась.
В смысле не брала уроки?
Да, уроки. Так вот, когда и если ты решишь брать уроки, пожалуйста, выбери себе преподавателя, который не будет учить тебя белтингузнаешь этот жуткий приём, которому теперь модно всех обучать? Художественный ор. Он звучит со всех телеэкранов, и люди начинают думать, что так и надо петь.
Миссис Грюнфельд протянула руки вперёд и запела сразу громко и с вибрацией в голосекоторая, вероятно, должна была придавать пению выразительности, но вместо этого придавала глупости.
Да, правда по телевизору так и поют, сказала Бетти немного удивлённо.
Это очень вредно для голоса, особенно детского.
Я не буду художественно орать, честное слово, пообещала Бетти, хотя и подумала, что странно обещать не делать того, что ей и так в голову не пришло бы делать. Не буду даже пробовать в ближайшие много лет. А может, вообще никогда.
Отлично. Миссис Грюнфельд с довольным видом кивнула. Если у тебя появятся какие-нибудь вопросы о пении, заглядывай ко мне. Договорились? Я бываю по вторникам и пятницам.
Спасибо, миссис Грюнфельд.
А тебе спасибо за то, что спеладля меня это нечаянная радость. Как встретить орхидею на ромашковой лужайке.
Бетти вышла из музыкального класса как зачарованная. Орхидея на ромашковой лужайке папа будет в восторге, когда услышит!
Что там было? спросил Бен. Я слышал, кто-то вопил.
Миссис Грюнфельд показывала мне художественный ор.
Это зачем?
Долго объяснять. Тем более что Бетти и не собиралась пока что ничего Бену объяснять. Правильнее будет сначала объяснить всё папе с Иантой. Забудь. И дай мне слово, что никому ничего не скажешьни дома, ни Рафаэлю, никому.
Ладно. Бен очень сомневался, что Рафаэлю или кому-то другому будет интересно слушать про вопли учительницы в музыкальном классе.
Нет. Поклянись честью семьи Пендервик.
Да пожалуйста! Клянусь честью семьи Пендервик. А ты за это дотащишь до дома мою Миннесоту?
По дороге домой Бетти, прячась под Миннесотой, представляла папино лицода и все остальные лица, когда она будет петь дома для всей семьи: сколько будет изумления и гордости! Да, и начать с «Я всегда гонюсь за радугой» будет очень правильно. А дальше можно спеть что-нибудь из «Битлз», папа очень любит «Битлз».
Но тут Бетти вспомнила о Розалинде. Нет, надо обязательно дождаться приезда Рози! Вот только сможет ли она, Бетти, хранить эту прекрасную тайну так долгодвадцать три дня? И да, если она сможет выдержать целых двадцать три дня, то уж как-нибудь потерпит и ещё один! И споёт сразу всем Пендервикам в день своего рождения. Это будет её совершенно особенный, необыкновенный деньрожденный подарок самой себе.