Малин уселся на благоухающую траву. Прекрасный вечер в конце лета, и вся полянка отдана одному лишь ему.
Впрочем нет, не только ему. Хатч вдруг услышал шелест на тропинке за спиной. Резко повернувшись, он, к безмерному удивлению, увидел, как на полянку вышла Клэр.
Увидев его, она остановилась как вкопанная, а затем густо покраснела. Одетая в летнее ситцевое платьице, длинные золотистые волосы заплетены в спадающую за плечи косу. На мгновение поколебавшись, Клэр решительно шагнула вперёд.
Здравствуй ещё раз, подскакивая, произнёс Хатч. Прелестный денёк, чтобы с тобой столкнуться.
Он постарался, чтобы слова прозвучали легко и непринуждённо. Пока он раздумывал, пожать ли ей руку или, может быть, поцеловать в щёку, время для того либо другого уже ушло.
Клэр слабо улыбнулась и кивнула.
Как прошёл тот ужин? спросил он.
Сорвавшись с губ, вопрос прозвучал до крайности глупо.
Прекрасно.
Настала неловкая пауза.
Извини, наконец, произнесла она. Должно быть, я помешала твоему уединению.
Погоди! воскликнул он, несколько громче, чем намеревался. То есть, тебе не обязательно уходить. Я просто прогуливался. К тому же, я бы хотел поговорить.
Клэр несколько нервно поглядела по сторонам.
Ты же знаешь, какими бывают маленькие городки. Если кто-нибудь нас увидит, они подумают
Нас никто не увидит, сказал он. Это же Голубиная ложбина, ты не забыла?
Хатч снова уселся и похлопал по траве рядом с собой.
Она подошла ближе и поправила платье тем самым застенчевым жестом, что хранила его память.
Забавно, что мы встретились именно здесь, а не где-то ещё, заметил он.
Клэр кивнула:
Помню, как ты нацепил на уши дубовые листья и стоял вон на том камне, цитируя «Люсидас».
Хатч справился с порывом упомянуть о кое-чём другом, что помнил сам.
Ну, а теперь я старый костоправ, сыплю налево и направо цитатами из медицинских справочников и бессвязными обрывками стихов.
Сколько прошло, двадцать пять лет? спросила она.
Ага, примерно так, откликнулся он и неловко помолчал. Итак, чем ты занималась все эти годы?
Как обычно. Закончила школу, планировала уехать в Ороно и поступить в университет штата, но вместо этого встретила Вуди. Вышла замуж. Детей нет, поведала Клэр. Пожав плечами, она уселась на стоящий рядом камень и обняла колени. Вот, собственно, и всё.
Нет детей? спросил Хатч.
Ещё в школе Клэр без конца твердила, как хочет завести детей.
Нет, буднично сказала она. Низкая концентрация сперматозоидов.
Они помолчали. А затем Хатчк собственному ужасу и по совершенно непонятной причинеощутил необоримый прилив весёлости от непредсказуемого поворота разговора. Он непроизвольно фыркнул, а затем разразился смехоми продолжал смеяться до тех пор, пока не стиснуло в груди и не потекли слёзы. Малин смутно сознавал, что Клэр тоже смеётся не хуже него.
О, Господи, произнесла Клэр, под конец вытирая глаза, какое же это облегчениепросто смеяться. А в особенности над этим. Малин, ты и представить себе не можешь, насколько эта тема закрыта у нас дома. Низкая концентрация сперматозоидов.
И они снова залились смехом.
Когда смех стих, казалось, вместе с ним исчезли прошедшие годы и вся неловкость. Хатч поведал ей истории из медицинской школымрачные выходки, что совершал в кабинете анатомии человека, рассказал о поездках в Суринаме и Сьерра-Леоне, а она, в свою очередь, поделилась рассказом о судьбах общих друзей детства. Чуть ли не все переехали в Бангор, Портленд или Манчестер.
Наконец, Клэр остановилась и помолчала.
Я должна признаться, Малин, сказала она. Наша встреча не совсем случайна.
Он кивнул.
Видишь ли, я видела, как ты прошёл мимо форта Блэклок, и ну, я просто предположила, куда ты можешь пойти.
Неплохое предположение, как оказалось.
Клэр посмотрела на него.
Я хотела извиниться. То есть, я хочу сказать, что не разделяю чувств Вуди по поводу ваших действий. Я в курсе, что ты участвуешь в этом совсем не из-за денег, и хотела, чтобы ты услышал об этом от меня. Надеюсь, у вас всё получится.
Незачем извиняться, сказал он и помолчал. Расскажи, как случилось, что ты вышла за него.
Клэр вздохнула и отвела взгляд.
Неужели я должна?
Обязана.
Ох, Малин, я была так Даже не знаю. Ты уехал и ни разу мне не написал. Нет-нет, торопливо сказала она. Тебя не винюя же знаю, мы расстались ещё до того, как ты уехал.
Так и есть. Ричард Моуи, звезда-полузащитник. Ну и как там старина Дик?
Не знаю. Мы с ним расстались через три недели после твоего отъезда. Да и, в любом случае, я не слишком-то была к нему привязана. Я сильно на тебя разозлилась, больше чем когда-либо на кого-либо. Часть тебя была для меня недоступной, ты таил её от меня. На самом деле, ты покинул Стормхавэн ещё до того, как уехал отсюдаесли понимаешь, что я хочу сказать. Потом я поняла, сказала она и пожала плечами. Я продолжала надеяться, что ты вернёшься ко мне. Но потом, в один прекрасный день, вы с матерью просто взяли и уехали.
Угу. В Бостон. Думаю, я был не слишком весёлым ребёнком.
Когда ты уехал, в Стормхавэне остались всё те же парни. Боже, они были такими скучными! Я всеми силами готовилась поступать в колледж. И затем приехал этот юный священник. Он побывал в Вудстоке, понюхал слезоточивый газ в Чикаго в 1968-м. Он казался таким яростным и честным. Вуди получил в наследство миллионы, ну, ты знаешьмаргарини раздал их бедным, все до последнего пенни. Ох, Малин, как жаль, что ты не знал его раньше. Он был совершенно другимстрадал за дело, верил, что в самом деле может изменить мир. Вуди был настолько силён духом. Я не могла поверить, что он может заинтересоваться мною. И, знаешь ли, он никогда не говорил со мной о Боге, а просто старался жить по Его примеру. Я всё ещё помню, как он не мог вынести мысль, что из-за него я не продолжила учиться. Он настаивал, чтобы я поступила в колледж Коммьюнити. А ещё онединственный мужчина из всех, кого я знаю, который всегда говорит лишь правду, какой бы горькой та не оказалась.
Так что же произошло?
Клэр вздохнула и опустила подбородок на колени.
Я и сама точно не знаю. За эти годы он, кажется, в каком-то роде сник. Маленькие городки могут быть опасными, Малин, в особенности для людей вроде Вуди. Ты же знаешь, как оно бывает. Стормхавэн сам по себе небольшой мирок. Здесь никого не волнует политика, никого не заботит распространение ядерного оружия, умирающие с голоду дети в Биафре. Я умоляла Вуди уехать отсюда, но он такой упрямый Он приехал сюда, чтобы изменить этот город, и не собирался уезжать, пока ему это не удастся. О, да, люди его терпели, их словно умиляли все его идеи, попытки собрать деньги на доброе дело. Никто даже не злился насчёт его либеральных проповедей. Его просто игнорировали. Для него не могло быть ничего хуже, чем когда его просто вежливо не замечают. Он становился всё более и болееона задумалась, как лучше выразиться. Даже не знаю, как сказать. Непреклоннее и суровее в вопросах морали. Даже дома. И он так и не научился относиться к вещам проще. А поскольку у него нет чувства юмора, ему ещё тяжелее.
Ну, знаешь, к юмору штата Мэн надо ещё привыкнуть, произнёс Хатч как можно доброжелательнее.
Нет, Малин, в буквальном смысле слова. Вуди никогда не смеётся. Никогда и ни в чём не видит ничего смешного. Он просто этого не понимает. Не знаю, имеет ли это отношение к его воспитанию или генам, или ещё чему-нибудь. Мы об этом не говорим. Быть может, это одна из причин, по которым он настолько твёрд, настолько непоколебим насчёт своих убеждений, продолжила Клэр и в нерешительности замолчала. А теперь у него есть нечто, во что он верит, о да! С вашими поисками сокровищ у него появился новый стимул, новая идея. Нечто такое, думает он, о чём Стормхавэн призадумается.
В любом случае, какое всё это имеет отношение к раскопкам? спросил Хатч. И вообще, в раскопках ли дело? Он знает о нас?
Клэр посмотрела на него.
Ну конечно, он о нас знает. Давным-давно он потребовал честного ответа, и я всё ему рассказала. К тому же было не слишком-то и много рассказывать, ответила она и издала короткий смешок.
Спросил? Получи!подумал Хатч.
Ну, ему стоит подыскать себе новую идею. Мы практически закончили.
Правда? Почему ты в этом так уверен?
Наш историк сегодня утром совершил открытие. Он узнал, что Макаллан, тот парень, который построил Водяной Колодец, сконструировал его в виде шпиля собора.
Клэр нахмурилась.
Шпиль? На острове нет никакого шпиля.
Нет-нет, я имею в виду, шпиль, перевёрнутый вверх дном. Мне это тоже показалось диким. Но стоит над этим задумываться, и всё встаёт на свои места. Историк мне всё объяснил, сказал Малин. Ему нравилось говорить, к тому же он инстинктивно почувствовал, что может полностью положиться на Клэр. Видишь ли, Рэд-Нед Окхэм хотел, чтобы Макаллан построил укрытие, в котором можно укрыть сокровище временно, а потом вернуться за ним.
А по возвращениикак его достать?
Через тайный чёрный ход. Но у Макаллана родилась другая идея. В качестве мести за похищение он построил Колодец таким образом, чтобы никто, даже Рэд-Нед, не мог достать сокровище. И он намеренно подстроил всё так, чтобы, даже если Рэд-Нед попытается добраться до сокровищ, неминуемо погибнет. Конечно, Рэд-Нед умер ещё до того, как вернулся за добычей, и с тех пор Колодец успешно противостоял всем попыткам проникнуть в него. Но теперь у нас есть такие технологии, о которых Макаллан и помыслить не мог. Так что теперь Колодец осушен, и мы сумели понять, что именно построил архитектор. Макаллан конструировал церкви. Ведь ты же знаешь, что у церкви сложная внутренняя и внешняя система подпорок, чтобы они не обвалились внутрь? Так что Макаллан просто-напросто поставил свою конструкцию с ног на голову. А потом, когда Колодец был построен, он тайно удалил критически важные узлы. Никто из пиратов и помыслить не мог, что что-то не так. По возвращении Окхэму пришлось бы заново возвести дамбу, запечатать потайные туннели и откачать воду из шахты. Но потом, когда он попытался бы достать сокровище, ему на голову обрушился бы весь Колодец. Вот какую ловушку задумал Макаллан. Но мы можем стабилизировать Колодец, воссоздав нужные опоры, и спокойно достать сокровища.
Невероятно, произнесла Клэр.
Именно что.
Тогда почему ты так невесел?
Хатч помедлил.
Что, сильно заметно? негромко рассмеявшись, поинтересовался он. Несмотря на все успехи, мне иногда кажется, что я по-прежнему испытываю к проекту двойственное отношение. Золото, или тяга к золоту, делает с людьми нечто странное. И яне исключение. Снова и снова повторяю себе, что пошёл на всё это ради того, чтобы наверняка узнать, что случилось с Джонни. Я планировал отдать свою долю в благотворительный фонд его имени. Но раз за разом ловлю себя на мысли, что бы мог сделать со всеми этими деньгами.
Это же вполне естественно, Малин.
Может быть. Но осознание этого не приносит никакого успокоения. Твой муж раздал всё состояние, помнишь? пояснил Хатч и вздохнул. Наверное, в конце концов он прав насчёт меня. Как бы то ни было, до сих пор он, кажется, не причинил нам ни малейших проблем.
Насчёт этого ты ошибаешься, глядя на него, сказала Клэр. Знаешь что-нибудь о воскресной службе?
Что-то о ней слышал.
Он прочёл отрывок из «Откровений», на рыбаков это очень сильно повлияло. А ты знаешь, что он показал Проклятый Камень?
Нет, нахмурившись, признал Малин.
А ещё он сказал, что сокровище стоит два миллиарда. И что ты солгал ему, притворился, что оно стоит намного меньше. Это правда, Малин?
Язаговорил было Хатч, и умолк, не в силах понять, на кого злится большена Вуди Клэя или на самого себя. Думаю, мне пришлось защищатьсяон припёр меня к стенке на ежегодном пикнике. Ида, я несколько принизил цифры. Я не хотел вооружать его большим количеством информации, чем нужно.
Ну, а теперь он вооружён. В этом году улов ещё меньше, чем раньше, и в глазах рыбаков это прямо связано с раскопками. Ему на самом деле удалось разделить город насчёт этого. Наконец, он нашёл благодатную тему, которую двадцать лет не мог найти.
Клэр, улов меньше с каждым годом! Они пятьдесят лет ловили рыбу и омаров безо всяких ограничений.
Ты это знаешь, и я это знаю. Но теперь у них появился кто-то, кого можно в этом обвинить. Малин, они собираются как-то протестовать.
Хатч посмотрел на неё.
Я не знакома с деталями, но никогда не видела Вуди таким энергичным, ни разу со дня свадьбы. Всё сложилось воедино за последние день или два. Он собрал рыбаков, и они планируют что-то большое.
Ты можешь разузнать подробности?
Клэр молча уставилась в землю.
Хватит того, что я уже рассказала, ответила она через несколько мгновений. Не проси меня шпионить за мужем.
Прости, сказал Хатч. Я не имел это в виду. Ты же знаешь, это последнее, о чём бы я тебя попросил.
Неожиданно Клэр опустила лицо в его ладони.
Ты не понимаешь, воскликнула она. О, Малин, если бы я только могла!
Её плечи содрогнулись от рыданий.
Малин нежно опустил её голову на плечо.
Прости, пробормотала она. Я веду себя, как ребёнок.
Ш-ш-ш! тихо шепнул Малин, обнимая её за плечи.
По мере того, как всхлипывания становились всё тише, он отчётливее ощутил исходящий от волос аромат зелёных яблок, почувствовал влажное дыхание, проникающее под ткань рубашки. Она прижалась к нему щекой и, когда пробормотала что-то неразборчивое, Малин почувствовал, как его губ коснулась горячая слезинка. Он слизнул её. Когда Клэр повернулась к нему, он отодвинулся ровно настолько, чтобы соприкоснуться с ней губами. Хатч ласково поцеловал её, чувствуя мягкую нежность губ, осязая её полуоткрытый рот. Неуверенно поцеловал ещё раз, затем ещёуже настойчивей. И затем, неожиданно, их губы соединились в одно целое, и она запустила руку в его волосы. Удивительные звуки прибоя, теплота ложбины, казалось, удалились в никуда. В один миг весь мир сузился лишь до них двоих. Его сердце учащённо забилось, когда он просунул язык между её губ, и она впилась в него. Теперь её руки сомкнулись на его лопатках, зарываясь ногтями в рубашку. Он смутно сознавал, что, будучи юными, они ни разу не целовались с такой страстностью. Или, может, мы просто не знали, как это делают? Он жадно склонился к ней, одной рукой нежно лаская волоски на шее и почти непроизвольно позволяя второй скользнуть по изгибам её блузки, на талию, и дальшек неплотно сжатым коленкам. С губ Клэр сорвался стон, когда она позволила ногам разойтись. Малин почувствовал узкую полосу пота, увлажняющего внутреннюю часть бёдер. Заполненный ароматом яблок воздух смешался с запахом мускуса.
Неожиданно она отстранилась.
Нет, Малин, хрипло сказала она, поднимаясь на ноги и отряхивая платье.
Клэрзаговорил было он, пытаясь дотянуться до неё.
Но она уже отвернулась.
Хатч смотрел, как Клэр, спотыкаясь, возвращается на тропинку и стремительно исчезает среди зелёных стен, окружающих полянку. Сердце бешено колотилось, по венам неслась неописуемая смесь похоти, чувства вины, адреналина. Любовная связь с женой пастора; Стормхавэн бы этого никогда не простил. Он только что совершил один из самых безумных поступков в жизни. Ошибка, идиотская потеря самоконтроля И, однако, когда Малин поднялся на ноги и медленно направился прочь другой тропой, воспалённое воображение снова и снова возвращалось к тому, что могло случиться, если бы Клэр не отстранилась.
35
Ранним утром следующего дня Хатч рысью преодолел короткую тропинку к Главному лагерю и распахнул дверь офиса Сен-Джона. К его удивлению, историк уже сидел там, отодвинув пишущую машинку в сторону. Перед ним возлежали с полдюжины открытых книг.
Не думал, что вы будете здесь так рано, выпалил Хатч. Как раз собирался оставить вам записку, чтобы вы нашли время зайти ко мне в медпункт.
Англичанин откинулся в кресле, потирая пухлыми пальцами уставшие глаза.
Если честно, я в любом случае хотел с вами поговорить. Я сделал интересное открытие.
Я тоже.
И, не говоря ни слова, Хатч выложил перед Сен-Джоном толстую пачку жёлтых страниц, сложенных в несколько папок. Расчистив место на заваленном столе, историк разложил папки перед собой. Пока он их просматривал, усталость как рукой сняло. Поднося к глазам очередной старинный пергамент, Кристофер перевёл взгляд на доктора.
Где вы это раздобыли? спросил историк.
В старом шкафу на чердаке. Это записи исследований моего дедая узнал почерк на некоторых листах. Он стал одержим сокровищем, знаете ли, и это его погубило. После того, как дед умер, мой отец сжёг почти все записи, но, думается мне, упустил эти.
Сен-Джон снова уставился на документ.
Удивительно, пробормотал он. Некоторые из этих данных ускользнули даже от наших исследователей в Archivos de los Indios в Севилье.
Я основательно подзабыл испанский, поэтому не смог перевести всё. Но меня больше всего заинтересовал вот этот материал, сказал Хатч, указывая на папку с надписью Archivos de la Ciudad de Cadiz. Внутри лежала потемневшая, нечёткая фотография оригинального манускрипта, основательно потрёпанного.
Так, посмотрим, сказал Сен-Джон и приступил к чтению. "Записи двора города Кадис, 1661-1700. Восьмой месяц шестнадцатого числа. Хм Всё правление Святого Римского Императора Каролуса IIиными словами, Чарльза IIнас сильно тревожили пираты. Лишь в одном 1690-м году Королевский Морской Флотили серебряный, хотя на Flota de Plata также перевозили немало золота
Читайте дальше.
Был захвачен и разграблен подлым язычником, пиратом Эдвардом Окхэмом, который нанёс короне ущерб в девяносто миллионов реалов. Он стал нашей величайшей чумой, истинным злом, натравленным супротив нас самим диаволом. После долгих размышлений, тайные советники дозволили нам получить в распоряжение Меч Святого Михаилавеличайшее, самое секретное и ужасное наше сокровище. Во имя Святого Отца, да сжалится Господь над нашими душами за деяние сие.
Сен-Джон опустил папку и заинтересованно наморщил брови.
Что значит величайшее, самое секретное и ужасное наше сокровище?
Понятия не имею. Может быть, они считали, что меч обладает чудодейственной силой, что он испугает Окхэма. Что-нибудь вроде испанского Эскалибура.
Едва ли. Мир вступил в эпоху Просвещения, не забывайте, а Испания в те годы была одним из самых цивилизованных государств Европы. Не сомневаюсь, что тайные императорские советники не верили в средневековые предрассудки, и уж тем более не полагались на них в делах государственной важности.
Если меч и в самом деле не был проклят, в шутку пробормотал Хатч, драматически закатывая глаза.
Сен-Джон не улыбнулся.
Вы успели показать это капитану Найдельману?
Нет. Если честно, я собирался по электронной почте отослать запись старому другу, которая живёт в Кадисе. Маркизе Гермионе Конца де Хоенцоллерн.
Маркиза? переспросил Сен-Джон.
Хатч улыбнулся.
По внешности вы бы так не сказали. Но она обожает нудить о своём знатном происхождении и длине родословной. Я познакомился с ней, когда работал с "Medicins sans Frontiures". Крайне эксцентричная особа, ей почти восемьдесят, но она прекрасный исследователь, читает на всех европейских языках и множестве древних диалектов.
Наверное, это хорошая мысльпопросить помощи извне, сказал Сен-Джон. Капитан слишком загружен Водяным Колодцемсомневаюсь, что он вообще захочет взглянуть на эти документы. Знаете, он пришёл ко мне вчера после того, как уехал страховой агент, и попросил сравнить глубину и ширину Колодца со шпилями разных соборов. И ещё он хотел получить набросок дополнительных опор, которые поддерживают кафедрал, чтобы воссоздать напряжения и нагрузки на первоначальный шпиль Макаллана. То есть, в сущности, чтобы победить Колодец.
Я так и подумал. Уйма работы, правда?
С самой конструкцией проблем не так уж много, ответил Сен-Джон. Но исследование, что за ним стоитэто да, при этих словах он указал на россыпь книг. Отняло у меня остаток дня и всю ночь, прежде чем я закончил наброски.
Тогда вам лучше немного отдохнуть. Сейчас я иду на склады, чтобы посмотреть на вторую часть журнала Макаллана. Спасибо, что помогли с переводом.
Хатч собрал папки и повернулся, чтобы уйти.
Минутку! воскликнул Сен-Джон.
Когда Хатч обернулся, англичанин уже был на ногах и обходил стол.
Я упомянул, что сделал открытие.
Ах, да, совсем забыл.
Оно связано с Макалланом, продолжил Сен-Джон и застенчиво поправил галстук. Ну, не напрямую Взгляните-ка сюда.
Он взял со стола листок бумаги и передал доктору. Хатч внимательно просмотрел на единственную строчку, что на ней отпечатана:
ETAONISHRDLCUGMWFPYBKVJXZQ
Похоже на бессмысленный набор символов, сказал Хатч.
Обратите внимание на первые семь букв.
Хатч принялся зачитывать их вслух:
E, T, A, O Эй, погодите-ка. Ета Онис! Та самая, которой Макаллан посвятил книгу по архитектуре.
Он умолк, не отрывая взгляда от листа.
Это частота встречаемости латинских букв в английском, пояснил Сен-Джон. Порядок, в котором буквы чаще всего встречаются на письме. Криптаналитики используют её для расшифровки кодированных сообщений.
Хатч присвистнул.
И когда вы об этом узнали?
Сен-Джон, казалось, смутился ещё сильнее.
Если честно, на следующий день после смерти Керри. Я никому об этом не сказал, мне было стыдно. Так глупо себя чувствовал! Подумать только, всё просто лежало на поверхности! И чем больше я размышлял, тем больше вещей оно объясняло. Я понял, что Макаллан был несколько больше, чем просто архитектором. Если он знал о частотной таблице, значит, по всей видимости, он работал на королевскую разведку или, по меньшей мере, на какое-то тайное общество. Поэтому я провёл дополнительное исследование и нашёл несколько мелких деталей, слишко интригующих, чтобы считать их простым совпадением. Теперь я уверен, что в течение вычеркнутых из жизни лет Макаллан работал на Чёрную палату.
На что?
Это потрясающе, честно. Видите ли
Сен-Джон внезапно умолк и посмотрел через плечо. С болью сочувствия, Хатч догадался, что историк смотрит в направлении офиса Вопнера в предчувствии язвительной реплики насчёт того, что пыльный старый историк находит таким потрясающим.
Продолжайте, сказал Хатч. Можете объяснить мне по дороге на склады.
Чёрная палата, продолжил Сен-Джон, выходя вместе с доктором в утренний туман, это тайный отдел Английской почты. В их обязанности входил перехват запечатанных сообщений, переписывание содержимогопосле чего письма заново запечатывали поддельными печатями. Если переписываемый документ был зашифрован, его отсылали в отдел дешифровки. Настоящий текст письма в конце концов попадал к королю или одному из главных министров, в зависимости от содержимого.
В эпоху Стюарда было столько шпионов?
Причём не только в Англии. Во всех европейских странах действовали подобные структуры. В действительности, это было излюбленным местом работы для сообразительных честолюбивых аристократов. Если из них выходили хорошие криптаналитики, они вознаграждались щедрой оплатой и положением при дворе.
Хатч покачал головой.
Я и представить себе не мог
И это ещё не всё. Между строк старинных придворных записей я вычитал ещё кое-что, и теперь думаю, что Макаллан был, скорее всего, двойным агентомработал ещё и на Испанию из-за симпатий к Ирландии. Но его раскусили. Действительная причина, по которой ему пришлось бежать из страны, попытка спасти свою шкуру. Я так считаю. Возможно, его направили в Америку не только для того, чтобы построить кафедральный собор в Новой Испании, но и по другим, тайным причинам.
И Окхэм перечеркнул все эти планы.
Да. Но в лице Макаллана он обрёл намного больше, чем мог надеяться.
Хатч медленно кивнул.
Это объясняет, почему Макаллан с такой лёгкостью использовал шифры и невидимые чернила.
И почему второй шифр оказался таким дьявольски сложным. Немногие сохранили бы такое присутствие духа и решились тщательно спланировать обманку, подобную Водяному Колодцу, добавил Сен-Джон и мгновение помолчал. Я упомянул об этом в разговоре с Найдельманом вчера днём.
И?
Он заявил, что это очень интересно, что как-нибудь мы обязательно должны в этом разобраться, но что сейчас самое важноестабилизировать Колодец и поднять золото, при этих словах историк криво улыбнулся. Так что едва ли у нас имеются достаточно веские причины, чтобы показывать ему те документы, которые вы нашли. Он просто-напросто слишком погружён в раскопки, чтобы думать о чём-то, что впрямую их не касается.
Они добрались до барака склада. Со времени первых находок в пиратском лагере склад заметно увеличился в размерах, теперь ничем не напоминая прежнюю ветхую лачугу. Оба небольших окошка сейчас укрылись за решётками, а в дверях появился охранник «Талассы», прилежно записывающий в журнал всех, кто входит и выходит.
Простите меня, с гримасой произнёс Сен-Джон, когда Хатч запросил расшифровку журнала и предъявил заполненную форму от Найдельмана. Я бы с радостью распечатал для вас копию, но на следующий день явился Стритер и слил на жёсткий диск все материалы, имеющие отношение к расшифровке. Все, целикомвключая логи. Потом с серверов всё было стёрто, а резервные копии уничтожены. Если бы я лучше разбирался в компьютерах, мог бы попытаться
Его речь была прервана громким восклицанием из тёмных внутренностей сарая. Мгновение спустя появилась Бонтьер с пюпитром в одной руке и необычным круглым предметомв другой.
Двое моих самых обожаемых мужчин! воскликнула она, широко улыбнувшись.
Сен-Джон, неожиданно смущённый, смолк.
Как дела в городке Пиратов? спросил Хатч.
Мы почти закончили, ответила Бонтьер. Сегодня утром работаем на последнем участке. Но, как и в занятиях любовью, самое лучшее случается в конце. Только гляньте, что вчера откопали мои землекопы!
Она вытянула руку с непонятным предметом, а улыбка стала ещё шире.
Хатч увидел искусно выделанную штуковина, судя по всему, бронзовую. На внешней стороне аккуратно выдавлены числа. Две металлические стрелки исходят из центра, подобно минутной и часовой.
Что это? спросил он.
Астролябия. Ей пользовались, когда надо было вычислить долготу по высоте солнца. Для любого моряка эпохи Рэд-Неда она стоила в десять раз больше своего веса в золоте. Тем не менее, её тоже оставили здесь, объяснила Бонтьер и погладила металлическую поверхность большим пальцем. Чем больше находок, тем сильнее я теряюсь.
Неожиданно поблизости раздался громкий вопль.
Что это было? вздрогнув, спросил Сен-Джон.
Похоже на крик боли, произнёс Хатч.
Мне кажется, он донёсся из хижины geologiste.
Все трое наперегонки помчались к расположенному недалеко офису Рэнкина. К удивлению Малина, оказалось, что светлобородый мужчина вовсе не бьётся в агонии, а напротивсидит в кресле и переводит взгляд с монитора на длинную распечатку, и обратно.
Что здесь стряслось? крикнул Хатч.
Не глядя на них, Рэнкин поднял руку, чтобы они соблюдали тишину. Он ещё раз внимательно посмотрел на распечатку, и его губы шевельнулись, будто он что-то подсчитывал. Затем геолог опустил бумагу на стол.
Дважды проверено, с обеих сторон, произнёс он. На этот раз ошибки нетникакой это не артефакт.
Он что, стал совсем fou?спросила Бонтьер.
Теперь Рэнкин повернулся к ним.
Всё так, возбуждённо сказал он. Вопрос снят. Найдельман без конца требовал от меня данных насчёт того, что захоронено на дне Колодца. Когда его, наконец, осушили, я подумал, что все странности исчезнут. Но они не исчезали. Что я только не пробовал, каждый раз получал разные данные. До сих пор. Взгляните!
Он дал им распечаткунеразборчивую серию чёрных пятнышек и линий вдоль нечёткого тёмного прямоугольника.
Что это? спросил Хатч. Отпечаток пещеры матушки-природы?
Нет, парень. Это железная комната, быть может, десяти футов в длину, в пятидесяти футах под вычищенной частью Колодца. Кажется, вода туда не попала. И я только что сумел узнать, что в ней находится. Помимо прочего, там имеется масса в пятнадцать или, может быть, двадцать тонн плотного цветного металла. Плотностью чуть больше девятнадцати.
Минутку, сказал Малин. Есть лишь один металл такой плотности.
Рэнкин расплылся в улыбке до ушей.
Угу. И это не свинец.
Короткая напряжённая пауза. А затем Бонтьер завизжала от счастья и бросилась в объятья Малина. Рэнкин снова завопил и похлопал Сен-Джона по спине. Четвёрка высыпала из хижины, крича и беснуясь.
По мере того, как всё больше народу слышали гам и подбегали узнать, что происходит, слух об открытии Рэнкина стремительно разносился по острову. Моментально дюжинаили около тогосотрудников «Талассы», до сих пор продолжавших работу на острове, организовали импровизированное празднество. Подавленное настроение после трагической гибели Вопнера, от непрестанных задержек и жёсткого рабочего графика, моментально забылось в бешеном, чуть ли не истеричном ликовании. Скопатти принялся выделывать коленца, подбрасывая в воздух ласты и зажав нож меж зубов. Бонтьер убежала на склад и вернулась с древней абордажной саблей, откопанной в лагере пиратов. Она отрезала полосу от шорт и повязала на один глаз, после чего вывернула карманы и оттяпала от блузки знатный кусок ткани, между делом продемонстрировав щедрую порцию груди. Размахивая саблей, она стала развязно прохаживаться взад-вперёд, злобно кося глазом; оказалось, что имидж распоясанного пирата ей очень идёт.