Владислав КрапивинМушкетер и феяи другие истории из жизни Джонни Воробьева
БЕГСТВО РОГАТЫХ ВИКИНГОВ
Герои наших историй живут в подмосковном городке. На улице, которая называется Крепостная. Дело в том, что в давние времена, когда по полям шастали орды кочевников, здесь стояла крепость. Потом она сгорела и разрушилась. Остался только земляной вал да овраг, который раньше, говорят, был крепостным рвом. Но скорее всего это просто легенда, потому что овраг далеко от вала. Да еще название улицы напоминает о старине.
Вал густо порос одуванчиками. В овраге растет крапива, булькает ручеек и живут стрекозы и лягушки. На Крепостной улице живут мальчишки.
Конечно, там есть и взрослые, но речь главным образом пойдет о мальчишках.
Улица широкая, но тихая. Машины по ней не ходят, потому что она упирается в овраг. Дорога заросла, и даже сквозь узкий асфальтовый тротуар пробиваются лопухи. Домики прячутся в палисадниках с сиренью.
Сами понимаете, что такая улицарай для футбола. И для всяких других игр.
Но не все игры бывают мирные.
Об этом и пойдет речь в нашей первой истории.
В конце июня их осталось пятеро. Почти все «овражники»ребята с этого концаразъехались кто куда: в лагерь, к бабушкам, на юг, а один даже в тайгу с отцом-геологом.
А из компании Тольки Самохина никто не разъехался. Или сговорились, или случайно так получилось, но их как было, так и осталось шестнадцать, не считая всякой мелкоты.
У пятиклассника Сережки Волошина и его друзей никогда не было прочного мира с Толькиной компанией. Кто тут виноват, сказать нелегко. Однако все отмечали, что Самохинчеловек въедливый и зловредный. Он ко всем придирался и никогда ничего не прощал. Сережке он, видно, не мог простить, что тот не подчиняется. Не считает его, Тольку, за командира в здешних местах, а сам имеет «армию». Правда, Сережкина армия была не такая большая и воинственная, но пока она была в сборе, могла постоять за себя. И вдруг неприятностьразъехались!
Те, кто остался, жили в одном дворе. В двухэтажном домемальчишки, а в маленьком, в глубине двора, девчонка Виктория. Или попросту Вика. Одноклассница Сергея.
Викины родители были путешественники. Они не поднимались на снежные вершины, не искали рудные залежи и не раскапывали в песках древние города, они просто ездили. Каждый отпуск они проводили с туристскими группами то на Черном море, то в Ленинграде, то на Волге. А воспитывать Вику приглашали папину сестру Нину Валерьевну.
Нина Валерьевна была худая, длинноносая и печальная женщина. То, что она тяжело больна, подразумевалось само собой. Это все знали, когда еще Виктории на свете не было. А если кто-нибудь спохватывался и пытался узнать о ее болезнях подробнее, Нина Валерьевна медленно и выразительно поднимала глаза на невежу. «Как же вам не стыдно? говорил этот взгляд. Мучить бедную женщину, жизнь которой висит на паутинке!» И невеже становилось стыдно.
Чтобы окружающие не забывали о ее страданиях, Нина Валерьевна постоянно сообщала: «Ах, как у меня болит голова». Фразу эту она произносила регулярно через каждые четыре с половиной минуты.
То, что ей приходилось воспитывать Вику, Нина Валерьевна считала подвигом. Она так и говорила: «Надеюсь, люди когда-нибудь поймут, какой подвиг я совершаю».
Может быть, Викины родители это понимали, но они были далеко. А Вика не понимала.
Уик-то-о-риа-а! на иностранный манер голосила по вечерам Нина Валерьевна. Пора домой! Слышишь?! Все нормальные дети уже спят! Уик (ах, как у меня болит голова!) ториа. Не заставляй меня снова принимать валокордин!
Выходит, я ненормальная! шептала в каком-нибудь укрытии Вика. Ну и отлично. Тогда мы еще погуляем. Ага, мальчики?
Как все нормальные девчонки, Вика гоняла с ребятами футбол, временами дралась, ныряла с полузатопленной баржи и никогда не забывала, что она девочка. Довольно часто Вика появлялась во дворе в модном сарафане или платье и вопросительно поглядывала на ребят. Мальчишки понимали девчоночью слабость и сдержанно хвалили обнову. Платья и сарафаны Виктория кроила из прошлогодних туристских нарядов матери и шила на швейной машинке, которая постоянно ломалась.
Чинили машинку братья Дорины.
Братья были близнецы, хотя и ничуть не похожие: Стасик белобрысый, а Борька худой и темноволосый. Жили они душа в душу. И увлечения у Дориных были одинаковые. Больше всего они любили книжки про технику и роботов. Дома у них был механический кот для ловли мышей, звали его Меркурий. Правда, ни одной мыши он не поймал, зато бросался под ноги гостям и хватал их за ботинки железными челюстями
Еще в этой компании был первоклассник Джонни. Вернее, даже не первоклассник. В школу он лишь собирался, а пока ходил в «подготовишку»самую старшую группу детсада. Но ведь те, кто, например, только перешел в пятый класс, тут же называют себя пятиклассниками, не дожидаясь новой осени. Вот и Джонни не стал ждать.
Имя Джонни было ненастоящее. Вообще-то его звали Женька. Но Женькин язык имел маленькую странность: не умел выговаривать букву «ж». Получалось «дж». Вместо «железо» Женька говорил «джелезо», вместо «жулик»«джулик». И себя называл Дженькой. Но что за имяДженька! Вот и переделали в Джонни.
Детсадовскую жизнь и порядки Джонни холодно презирал. Он отлично умел читать и решать примеры с «иксами», знал, как устроены космические ракеты и электропробки и терпеть не мог всякие хороводы и «гуси-лебеди». Чахлая программа подготовительной группы была не для него.
В группу Джонни являлся в потрепанных техасских штанах с мордастым ковбоем на заднем кармане и выцветшей футболке. «Техасы» подметали бахромой паркет и пылили, как мотоцикл на деревенской улице. Воспитательницу Веру Сергеевну этот костюм доводил до истерики, но Джонни оставался спокоен. Во-первых, Вера Сергеевна была его двоюродной сестрой, во-вторых, он никогда не унижался до споров с начальством. Если жизнь в группе становилась нестерпимой, он просто брал под мышку «Сказки братьев Гримм» и уходил к малышам. Малыши смотрели на Джонни, как новобранцы на прославленного генерала. А их воспитательница на него чуть не молилась: Джонни избавлял ее от многих забот.
Ребят из младшей и средней группы Джонни любил. Конечно, они были народ необразованный, но это по малолетству, а не по глупости. И носов они не задирали. А как они слушали сказки!
Малыши верили в Джонни и чуть что бежали к нему. И в тот воскресный день, когда викинги совершили первое преступление, два пятилетних гонца отыскали Джонни.
А Джонни отыскал друзей.
Сережка, Виктория, Стасик и Борька сидели на верхней перекладине забора, которая называлась «насест». Это было их любимое место. Они сидели и бездельничали. Хмурый Джонни влез на насест и сообщил:
Самохин опять пиратничает
Что? напружиненно переспросил Сергей.
Понаделали всякого оружия и на всех лезут. У Митьки Волкова и Павлика Гаврина плотину сломали. Они ее в овраге на ручье делали, а они растоптали.
Шакалы! искренне сказала Вика. Нашли на кого нападать!
Сережка прищурился и медленно произнес:
Думают, если Санька уехал, Митьку можно задевать
Санька был братом пятилетнего Митьки и приятелем Сергея.
Пошли поговорим с ними, деловито предложил Борис.
Их шестнадцать, сказал Джонни. И мечи, и щиты, и копья. Вот они скоро здесь проходить будут, увидите.
И правда, через минуту раздался дружный топот и бренчанье. Топала Толькина компания, а бренчали доспехи.
Укройсь, велел Сережка. Они прыгнули с забора и прильнули к щелям.
По дороге шло грозное войско.
Необычный был у войска строй. Впереди шел один человек, за ним дваплечом к плечу, потом шеренга из трех, за нейиз четырех. А дальше снова шли три, два и один. Получался остроконечный четырехугольникромб.
Каждый воин держал громадный, как цирковая афиша, щит, который закрывал хозяина от щиколоток до плеч. Все щиты смыкались краями и опоясывали строй, как сплошная броня.
Но удивительней всего оказались шлемы. Чего здесь только не было! Ржавые каски, кастрюли с прорезями для глаз, колпаки от автомобильных фар, алюминиевые тазики. И каждый шлем был с рогами! Рога из железных трубок, из проволоки, из жестиприпаянные, приклепанные, прикрученныеторчали грозно и вызывающе.
Самохин шел первым. На нем сверкал никелированный чайник. Из носика чайника получился отличный рог. Второй рогтакой жебыл припаян с другой стороны. Крышка, видно, тоже была припаяна. Чайник закрывал лицо до подбородка. На блестящем металле чернели прорези для глаз.
Над щитами, над шлемами гордо подымались копья. Мочальные хвосты и пестрые флажки реяли у наконечников.
Ну и стадо, сказала Вика.
Смех смехом, а не подступиться, возразил Борька. Даже из рогаток не прошибешь.
В середине строя, за щитами, дробно стучал металлический барабан.
Понятно, зло сказал Сережка. Начитался Самохин про викингов. Есть такая книжка«Черный ярл». Слыхали, кто такие викинги? Это морские бродяги были вроде пиратов. Давно еще. Они в Скандинавии жили, где сейчас Швеция и Норвегия В пешем строю они всегда таким ромбом ходили. Закроются с четырех сторон щитами, и не подступишься. И шлемы у них рогатые были, чтобы страх нагонять.
Ну и страх! Потеха одна! громко заявила Вика. Что-то вы побледнели, мальчики. Животы в порядке?
Уикториа-а! укоризненно протянул Стасик. Зачем ты так говоришь? Не заставляй нас принимать валерьянку.
А ярлэто кто? спросил Борис.
Это значит вождь, объяснил Сережка. Вроде князя.
Он негр? поинтересовался Джонни.
Почему?
Ну, раз черный!
Да это прозвище. Тоже для страха.
А ярла в чайнике мы тоже боимся? спросила Вика.
Мы его вечером поймаем, решил Сережка. Когда будет без чайника.
Тольку Самохина друзья повстречали у входа в летний кинотеатр. Толька хотел попасть на двухсерийный фильм про трех мушкетеров. Он не попал. Его прижали спиной к решетчатой оградке, над которой поднималась трехметровая фанерная афиша. На афише дАртаньян ловко раскидывал длинной рапирой целый взвод кардинальских гвардейцев, но Тольке от этого было не легче.
Поговорим? сказал Сережка.
Четверо на одного? сказал Толька.
А разве много? язвительно спросила Вика. Вас-то сколько было, когда плотину у двух малышей раздавили?
Мы? Раздавили?
А не давили, да?
Мы по ней только через ручей прошли! У нас на той стороне тактические занятия были! Мы что, знали, что она сломается?
Думать надо было, наставительно сказал Борька.
Головой, добавил Стасик.
А у него не голова, произнес остроумный Джонни. У него джестянка с рогами.
Ты мои рога не тронь, мрачно сказал предводитель викингов.
Можно и потрогать, заметил Сережка.
Четверо на одного?
Пятеро!! взвился уязвленный Джонни. Только сейчас он понял, что Самохин не желает его даже считать. Вот как вделаю по уху!
Козявка, сказал викинг. Вделай.
Джонни зажмурился и «вделал»
В общем, Самохин вырвался из окружения помятый и взъерошенный. Наверно, хотелось ему зареветь. Но он не заревел. Он, часто дыша, сказал издали:
Ну, увидимся еще! Не будет вам жизни теперь ни ночью ни днем.
Друзья озабоченно молчали и не смотрели друг на друга.
Вот что, люди, заговорил наконец командир Сережка. Давайте-ка топать на свою территорию. И поскорее. Полезное это будет дело.
Он оказался прав. Едва укрылись во дворе, как Джонни известил с «насеста»:
Идут!
Все забрались на перекладину.
Противник двигался в боевом порядке. Мерно колыхались копья и звякало железо.
Красиво идут, черти, со вздохом сказал Сережка. Наверное, все-таки завидовал, что нет у него такой могучей армии.
Ну и красота! Понацепляли утильсырье откликнулась Вика.
Викинги приближались. Толька шел впереди. Рогатый чайник его вспыхивал на вечернем солнце. Лучи отскакивали от него, как оранжевые стрелы. Справа и позади командира шагал верный адъютант Вовка Песков по прозвищу Пескарь. Впрочем, знающие люди утверждают, что прозвище это надо писать через «и», потому что оно не от фамилии, а от Вовкиной писклявости. Пескарь (или Пискарь) тоже был в чайнике, только не в блестящем, а в эмалированном. Крышки у чайника не было, и в круглом отверстии торчал белобрысый хохол.
Строй викингов остановился, нацелившись острием на забор.
Ну, чего расселись, как курицы? глухо спросил Самохин из-под шлема. Идите, побеседуем.
Сено к корове не ходит, сказал Сережка.
Трусы, заявил Толька, презрительно глядя сквозь прорези. Это вам не пятеро на одного.
Джонни гордо улыбнулся.
И не шестнадцать на двух малышей, сказала Вика.
Пескарь, давай, приказал Самохин.
Адъютант вышел из строя и приблизился к забору. Тонким голосом он отрапортовал:
Объявляем вам всем смертельную войну до полной победы, чтоб не было вам нигде проходу!
Всё? спросил Сережка.
Всё, сказал Пескарь и нерешительно оглянулся на ярла.
Объявил и катись отсюда, хмуро предложил Сережка.
Сам катись, ответил Пескарь, потому что приказа отступать не было.
Джонни деловито плюнул, целясь в неприкрытую макушку викинга, но не попал. Оскорбленный Пескарь поднял копье, чтобы отомстить обидчику. Борька и Стасик ухватили копье за наконечник, дернули к себе. Пескарь не ожидал такого фокуса и выпустил оружие. Дорины тупым концом копья трахнули Пескаря по щиту, и посол викингов шлепнулся на асфальт, раскидав худые, как циркуль, ноги.
Викинги склонили копья и ринулись к забору. Пятеро друзей, как парашютисты, посыпались вниз, во двор.
Минуточку! крикнула Вика и метнулась к своему крыльцу. Буквально через несколько секунд она примчалась с ведерком. Вода блестящим языком перехлестнула через забор. Послышались яростные крики, и викинги отступили. Вика снова уселась на шатком заборе.
Эй вы, мелкий рогатый скот! радовалась она. Обезьяны в дырявых мисках! Получили? Мы вас всех переловим по одному, рога пообломаем!
Уикто-ориа-а! раздался позади возмущенный вопль. Что ты говоришь! Сию же минуту ступай домой! Ты сведешь меня в могилу!
Сведешь тебя проворчала Вика и шумно упала с забора. До завтра, мальчики. Сегодня меня весь вечер будут перевоспитывать.
Держись, откликнулся Сережка. Утро вечера мудренее.
Но утро не оказалось мудренее. Оно не принесло ни радостей, ни свежих мыслей, ни особых новостей. Была только одна новость: Джонни оказался именинником. Ему исполнилось семь лет, и он на законных основаниях не пошел в детский сад.
Уговаривали, сказал Джонни. Хотели, чтобы я туда до самой осени таскался. Я сказал, что фиг. Джирно будет.
Не было теперь нужды дразнить своим видом воспитателей. Поэтому Джонни явился к друзьям не в обычном ковбойском костюме, а в октябрятской форме, купленной вчера в магазине «Светлячок».
Джонни, тыгенерал, сказала Вика, разглядывая синюю пилотку и голубую рубашку с погончиками. Тебя, именинника, надо бы за уши потаскать, да я подступиться боюсь.
Мы ему железного кота подарим, пообещал Стасик.
Слова о генерале повернули все мысли к военным делам.
Эти паразиты вчера до ночи маршировали, сказал Борька.
Сережка вздохнул. Это был вздох полководца без армии.
Сережка сказал:
Набрать бы человек двадцать, поставить бы впереди всех Джонни с барабаном Дали бы мы этой рогатой банде!
Может, на них вашего кота напустить? спросил Джонни у Дориных.
Мелковат, сказал Борька.
А если что-нибудь покрупнее смастерить? оживилась Вика.
Пушку? спросил Борька.
За пушку влетит, рассудительно заметил Джонни.
Броневик бы склепать задумчиво произнес Стасик. И на всем ходу на них: др-р-р-р!
«Др-р-р!»передразнил Борька. На каком ходу? Двигатель где возьмешь?
А на педалях?
Много ты наездишь на педалях? спросил Сережка. Тебя в этом «броневике» как в мышеловке накроют.
Мы и так, как в мышеловке, сказал Стасик. На улицу не сунешься, чтоб футбол погонять.
Вот в августе вернутся наши, тогда мы дадим жизни, мечтательно сказала Вика.
В августе! возмутился Джонни. А сейчас как воевать?
Настроение было неважное, и Вике захотелось поспорить:
Вам, мальчишкам, только воевать да футбол гонять!