Темуджин нерешительно перерезал веревки. Толку от неё сейчас всё равно не было, а защищать её не было сейчас никакой возможности. И отпустил.
Полчаса он ничего не замечал вокруг себя, кроме криков битвы, крови, хлеставшей во все стороны то тут, то там, красных всполохов горящих юрт, перевернутых котлов с остывшем варевом. Кедаев в волчьих шапках с длинными хвостами, прыгающими по широким спинам, их смуглых утонченных лиц, словно выветренных, высушенных на солнце, и так явно отличающихся от местных лиц: белых, круглых, похожих на свежую, пышную лепешку, замешанную на хорошей сибирской закваске. Как во сне двигались около него тенями и другие лица, знакомые, но такие далекие, что Темуджин встряхнул головой, сбрасывая липкий морок. Они преследовали его во время долгих сновидений, то умиротворяя и успокаивая, то вызывая глубокую невыносимую тоскудо кома в горле, до крика в тёмной пустоте гулкой пещеры. От него, собственно, Темуджин и проснулся.
Отряхнув голову так, что слеза, внезапно выкатившаяся из глаза, полетела прочь как пуля, стремясь достигнуть целина поражение. Её поймал воин совсем рядом, перерубив надвое стрелу, пущенную в Темуджина неприятелем. Они посмотрели друг на друга. Темуджин увидел большую армию Ханны, вливающуюся в его ряды, и дал знать командирам, что они будут биться на их стороне.
Сражение длилось вечно. По крайней мере так казалось Ханну, которая уже не в силах стоять, упала на мёртвую тушу лошади и молча взирала на то, как Темуджин гонит жалкие остатки кедайских воинов к челнокам, и те спешно покидают долину не в силах даже грести. Их долблёнки несёт по течению как ветки, брошенные ветром, крутит в волнах и прибивает к берегу у скал очень далеко от места битвы.
Их много, их очень много. Они соберут новую армию и снова придут.
Тогда и мы соберём, хмуро буркнул Темуджин, и, звеня оружием, грузно сел на камень.
Глава тринадцатая. Сотворение мира
На следующий день воины долго не просыпались. Один дозор сменял другой, и снова валились с ног после сытной похлебки. Всех падших в бою лошадей освежевали, мясо уложили слоями в большие ямы, пересыпав солью и закрыв толстым слоем лапника. Они не собирались уходить.
А Темуджин и Ханну, подождав с неделю, отправились в Грустину. Ханну не отставала от хмурого военачальника ни на шаг. Она убеждала, рассказывала, советовалась и советовала.
Эй, женщина! он схватил её за локоть и развернул так резко, что её лицо быстро оказалось рядом. Не завидую твоему мужу, если таковой появится. Можно хоть на один день оставить меня в покое! приблизившись почти шёпотом произнес он и так же резко отпустил Ханну, уходя, а внутри неё екнуло и упало вниз живота что-то тяжёлое, и тепло разлилось по всему телу. Это смутило Ханну, и она в этот день всеми силами убеждала себя держаться подальше от грузной фигуры, чёрным демоном сидящей на скале у реки.
А его мучили прежние тени воспоминаний: Тома, капризная и высокомернаяплывущая по широкой реке, изо всех сил глотающая ртом воздух, ловящая его взгляд на другом берегу, каждый раз поднимаясь над бурунами. Нана, тихо лежащая у ног, то рычащая, то поскуливающая во сне; она перебирает лапами быстро, быстро, ещё быстрейТара с большими синими глазами качает на руках маленького батыя, румяного крепыша. Вокруг шум да гам, и Темуджина за обе руки тянет ребятня. Голова кружится, и он падает, роняя всю эту галдящую ораву на траву. Взгляд его упирается в синее небо и большие птицы, как самолёты, кружат над ним с громким клёкотом. «А что такое самолеты?».
«Видимо есть в этом какая-то правда», подумал однажды Темуджин, и, подойдя как-то к Ханну, ответил согласием на просьбы поехать к матери в Грустину.
Ханну отправила гонца к матери, чтобы предупредить о приезде. Может удастся собрать и других родичей?
Через три дня они уже были в пути.
Мои надежды оправдались, с радостью восклицала Большая Эска. Эра, Темуджинушка едет домой! рассказывала она всем, кто навещал её в Грустине. Она отправила гонцов на юг и на запад к родичам, но сын и внучка быстрее преодолеют путь, ведь от Енисея идти гораздо быстрее. Остальных придется ждать дольше.
Хватит бесконечных войн и потерь, нужно что-то предпринять в залог мира, настаивала она, когда все наконец собрались. Темуджин сидел тихо в углу большой избы и молча слушал своих родственников. Память возвращалась постепенно, но он чувствовал неудобство и вину. Больше неудобство. Брататься вот так с далёким прошлым было не по нутру, проще породниться с волками, у них законы просты, а мысли чистые как слеза, недалекие, но понятные. А, главное, они, как верные псы, всегда были рядом. «Может и смогу быть рядом с ними, если и вправду удастся установить мир» подумал он, глядя на Ханну.
Решение было принято: идти вглубь вдоль Саян, вдоль Байкала, договариваясь с кедайцами о мире или вытесняя их с этой земли силой, как они когда-то вытесняли местных из этой Сибирской Италии, отвоевывая себе место под солнцем. Ханну страдала и плакалась Темуджину в богатую песцовую жилетку о том, что невыносим для женщины такой вот походный образ жизни:
Не спрятаться, не в порядок себя привести. Везде мужчины. Устала я от этого. Может, останусь здесь? умоляла она холодного Эра, как звали его вояки. Но Эра стойко терпел её капризы. Она знала меру, а он слишком боялся остаться в одиночестве. И однажды на долгой стоянке с десятком других рукастых мужиков построил ей юрту на колесах. С одной стороны не нужно лишний раз собирать-разбирать. С другой и самому удобно отдохнуть в пути. Да и Ханну почувствует комфорт и заботу.
Вот, сестричка, тебе подарок! торжественно произнес он. Ханну была беременна. Уже второй малыш дожидался минуты появиться на свет. Периодически у неё завязывались романы, особенно на длительных стоянках, и Эра прощал ей эту слабость. Он сам был грешен. Целый обоз баб и детишек шёл позади войскасолдатские семьи. Старший сын Эра имел наглость заглядываться на Ханну. А ведь она была главным военачальником среди них. Юрта на телегеназывали это сооружение кедаи: гер-терег. Они тоже ставили круглые юрты, и звали их герами. Им понравился дом на колесах, ведь сейчас они тоже постоянно передвигалисьих нагоняли Ханну и Эра.
Добравшись до центра холмистой низменности Темуджин и его войско наконец остановились в небольшом поселке, оставленном кедаи.
Хочу запечатлеть время. Кто-нибудь умеет следить за звёздами, чтобы вести календарь? Темуджин вопросительно посмотрел на окружение.
Я, пожалуй, могу, Ханну лукаво улыбнулась. Но мне известны только общие принципы календаря, за звездами я следить не научена.
В поселке остался древний старик, шаман. Говорят, это очень старый шаман. Он охраняет священное дерево, которое не раз спасало посёлок от голодной смерти, рождая большие урожаи яблок. Кроме того, он проводит здесь священные обряды. Он умеет читать звезды, сказал один из присутствующих.
Покажи мне его. Возможно удастся вместе построить календарь.
Построить? изумился Темуджин.
Да. Чтобы следить за солнцем, луной и звёздами, нужны стоячие камни. Они не пропадут как вешки, и на них можно делать различные отметины. Чем больше стоячий камень, тем надёжнее ты удерживаешь время. Их можно расположить точно по звёздам. Шаманы знают, когда отдаляется и приближается к нам та или иная звезда, и поэтому можно фиксировать даже самые длительные временные промежутки. Мы сможем контролировать время.
Ты знаешь, сколько ты уже не спал? спросила она по пути к огромной кряжистой яблоне. Я считаю, делая отметки на клочке ячьей кожи. Вот, посмотри! она как ребенок стала увлеченно рассказывать Темуджину о своих записях. «Смышленые эти женщины», думал он, разглядывая молодое смуглое лицо с голубыми глазами. «Будет ли она всегда рядом? Или я снова останусь переживать свои ужасные сновидения один, среди волков и холодных камней?».
Они стояли под большой развесистой яблоней, задрав головы вверх, ветви были усыпаны небольшими сибирскими яблочками.
Говорят, что здесь даже виноград растёт, почти шепотом произнес Темдужин. Как у Таджина в Саразме.
Да ну, не может быть.
Правду говорю.
К тому моменту, как перед Темуджином преклонил колено последний кедайский вождь, большой календарь наконец был достроен. Колонада камней гордо возвышалась в небо, будто звёзды и планеты пустили корни в земную твердь, подсчитывая для «бессмертных» ход времени. Если встать среди камней звёздной ночью под небом, усыпанном мириадами светящихся точек, покажется, что находишься в тайном святилище духовЗвёздном храме! Даже у кедаев сердце замирало, когда на рассвете и на закате луч света пронзал узкую щель меж камней, разрезая пополам землю.
Вот эта половина самим светилом отдана нам на веки вечные. А эта половина вам, на веки вечные. Так мы делим Мир, дабы он был на земле.
Вокруг Звёздного храма с западной стороны собрались многочисленные народы Запада, а с востокасмуглые народы Востока, и подписали они кровный договор о мире с этого дня и до скончания света. Каждый пролил толику своей крови на алтарный камень в центре каменной колонады в качестве печати, скрепляющей договор о мире.
С этого момента начался новый отсчет времени. Заработал каменный календарь Ханну. Появлялись и исчезали народы, горные вершины осыпались в долину, однажды, спустя два тысячелетия, полностью уничтожив каменный календарь. Но великое событие это, как и отсчет времени от заключения мира в Звёздном храме, навсегда зафиксировалось в памяти людской и календарях.
Этот день на мониторе отображался особенно ярко.
Что там происходит, интересно знать? Сразу несколько бессмертных собрались в одном месте и подключили гравилоры к неизвестному источнику энергии? Симонов толкнул в бок задремавшего после ночной смены лаборанта.
Может, это призыв о помощи? посмотрел тот мутным взглядом.
Всё может быть. Собери-ка всех, кого возможно. Отправимся туда. Поймаем сразу всех зайцев!
Окей, начальник.
Глава четырнадцатая. Центральная Америка
Когда, наконец, отследили местонахождение Акиллы Шетти, учёные столкнулись с неожиданными трудностями. Акилла отказывался покидать небольшой поселок, жители которого оказались буквально в западне. Замкнутые между скалами, океаном и вулканом, плюющимся пеплом и отделяющим людей от безопасной земли быстро нарастающим лавовым потоком.
Я должен что-то сделать и спасти своих людей! Я не уйду, пока они не будут в безопасности, кричал он, в суматохе вылавливая маленьких детишек, бегающих по поселку в страхе не в силах отыскать своих родных.
Можно как-нибудь остановить, перенаправить поток, перенести людей? думал вслух Симонов, лениво шевеля мозгами. В экстренных ситуациях голова отказывалась работать, и вся умственная деятельность вставала в ступор.
Шары, гигантские шары? Может, ими перекрыть дорогу лаве? замотал головой Соколов, пытаясь отыскать огромные сферы, с древности заполняющие эти земли. Акила, где шары?
Шары, шарыкакие шары? Шарыих нет, между делом отвечал ему Акила.
Тут Георгий думал недолго. Он знал, как устроен этот мир. И здесь ситуация подходила «под тот самый случай».
Соколов? Ты помнишь экзоскелеты, которые мы превратили в экскаваторы, используя в качестве слепка для ковшей идеальной формы шары, привезенные с Коста-Рики? он посмотрел на Андрея Соколова и Тиренция, стоящего рядом. Соколов сообразил сразу и через минуту его уже не было рядом.
Лава большой огненной змеей ползла на поселок и, кажется, что минутаи она поглотит всё вокруг, как вдруг, будто из ниоткуда, начали появляться огромные железные машины, управляемые людьмиони прибыли из Атлантиды. Роботы черпали своими сферическими ковшами лаву и укладывали вдоль потока каменные шары, отводя его далеко в сторону. Ковши, обработанные специальными смазочными маслами, увлажняющие поверхность жаропрочного металла, производили каменные шары так быстро, как детский снежкометатель. Апперы создали в воздухе плотную водяную завесу, мешающую пеплу проникать в сторону поселения. Океанская вода быстро остужала горячую лаву шаров.
Благодаря современной технике Атлантида смогла купировать извержение вулкана, и Акила со спокойным сердцем отправился домой, улыбаясь собственным мыслям: Закончилась практика, теперь меня поглотит сухая теория.
Глава пятнадцатая. Создавая богов
Но не тут то было. В огромном четырёхтысячном потоке мигрантов в Америку с территории Гипербореи оказалось большое количество сибиряков, небольшая группа метисов разных мастей и двое «бессмертных». Акила и дочь Саранью и Вивасвата. Она отказалась идти с родителями и предпочла Акилу. Как и родители, она старалась сохранить чистоту крови и была не в меру амбициозна. Она считала Акилу единственной подходящей парой для неё. Они оба были oriens, как говорил отец. Настоящие арии. Голубоглазые и светловолосые они унаследовали эти черты от русских предков. Акила от отца, а она от бабки по материнской линии. Хотя потом одна идея фикс сменила для неё другую, и это новое наваждение быстро стало затмевать всё, даже самого Акилу. Да, впрочем в первую очередь Акилу.
Любовь? Она считала, что я её любовь.
Кормилица назвала её Синопахитрая лисица. Вивасвату понравилось это прозвище. Малютка была хитрющей: ещё с пеленок. Грудным младенцем она умело диктовала свои условия Вивасвату и постоянно изводила кормилицу, не давая той спать по ночам. Да и днём, только бедолага приложит голову, как малышка срывалась в крик. Пришлось держать в няньках несколько женщин. Помнишь, Колесов, как ты возмущался? рассказывал Акила.
Да, было такое. Что за барство развели! Ха-х, усмехнулся Всеволод.
Синопа была из тех деток, которые родились в результате кесарева сечения в период «сна Атланта» и стала последней дочерью Саранью в Гиперборее. Вивасват не знал о том, что Синопа бессмертна, и имея целый клан родственников отпустил дочь с Акилой в момент исход, доверяя умному и надёжному земляку, дав им своё родительское благословение.
Она действительно была хитра. Прознав о бессмертии спустя пятьдесят лет, когда тело и лицо не выказывали никаких признаков старения, она придумала план, в результате которого на свет произошло пять пар близнецов. Две пары девочек и три пары мальчиков, отцов для которых она тщательно выбирала из окружения.
Акила уходил всё дальше на юг, он покинул свою властную жёнушку, с которой так и не сумел ужиться. Он ушёл на узкий перешеек в дебри влажных лесов центральной Америки ещё после рождения первого ребенка. Первая пара «бессмертных» оказались мальчиками. А Синопа жаждала девочек. Она только вышла из сна, а через два месяца роды.
Пакаль родился слабеньким, а его брат-близнец скончался ровно через сутки. Синопа сильно разозлилась и бросила ребёнка на воспитание нянькам. Её идея фикс, связанная с рождением девочек, превалировала над здравым смыслом.
Ребёнок рождён бессмертным и способным стать вождем целой нациичего ещё можно желать? убеждал её Акила. Он был расстроен, если не сказать больше. Мало того, что он пошел на поводу Синопы, разрешив осуществиться этой безумной затееон один заботился о мальчике, который оказался теперь никому не нужен; который страдал от недостатка внимания и материнской любви.
Акила взял малыша, мамок, нянек и с небольшой свитой покинул Синопу, издалека наблюдая за делами безумной царицы; засылая шпионов. Он регулярно получал новости из первых рук.
Времени у Синопы хватало для осуществления её планов. Две пары девочек и три пары мальчиков появились на свет за первую тысячу лет правления Синопы.
Наученные матерью девочки родили ещё несколько «бессмертных». Все дети получили хорошее образование и, сформировав крепкий жреческий клан, стали властвовать по всей территории Америки. Везде, где появлялись новые поселения, в центре вырастала большая пирамида или холм. Этим потомки Гипербореи прославляли свою легендарную страну и божественную гору Меру, ставшую для них источником жизни. Акила издалека следил за тем, как царствуют дети Синопы. Мир их не брал, детей этих. Они вели между собой постоянные войны, видимо переняв склочный, эгоистичный характер матери. Бились грудью, как петухи, показывая кто из них круче. Одно хорошоони берегли и ценили жизни друг друга. «Выбриллианты в короне этой земли, надежда и опора для людей. Вы источник знаний. Вы должны беречь друг друга, во что бы то ни стало. В ваших жилах течет голубая кровь богов, а она священна» повторяла им как Синопа, как заклинание.
Они не имели гравилоров, оттого нуждались в сильной власти, чтобы сохранить в хорошем состоянии свои спящие тела.
Однажды построенная для «спящего» пирамида рухнула в результате сильного землетрясения. И они начали проектировать пирамиды с многоуровневой защитой центральной камеры. Несколько слоёв пирамиды с успехом гасили вибрации землетрясений, и сохраняли «спящего» внутри.
Синопа развернула воистину масштабное строительство уже на закате своего правления и стала именовать себя не иначе как «Великое сердце» Кавил Аджо. Её дети разбежались, каждый создавая свою империю. Разнородность языков мамок и нянек тоже вносили разобщение в семью. Синопа держала детей на расстоянии, и все они были недолюбленые, странные. Как Манко Капак. Он всегда слыл пугливым и явно страдал диссоциальным расстройством. Мания преследования загнала его высоко в горы. Но, как и все шизофреники, он был не без налёта гениальности.