Весьма платонично!
Вы знаете, Джордж, чем больше я о них думаю, тем более становлюсь на их сторону.
Но, друг мой, еслибы все люди поступали так, как намерены поступить вы, тогда-бы все семьи распались и семья перестала-бы составлять социальную единицу.
Да, я теперь как потерянный! уныло сказал Филлотсон. Вы помните, я никогда не был глубоким мыслителем. Но при всем том я не вижу, почему женщина с детьми не может составить семейной единицы без мужа?
Господь с вами, Дик, вы допускаете матриархат! Неужели и она говорит тоже?
О нет, она об этом не особенно заботится.
Ведь это опрокидывает все установившиеся понятия. Боже милосердый, что скажет Чэстон!
Уж этого я не знаю
Однако, перебил Джиллингам, давайте обсудим это спокойно, да выпьем чего-нибудь за разговором.
Он вышел и вернулся с бутылкой сидра.
Вы слишком взбудоражены, продолжал он. Отправляйтесь-ка домой и вдумайтесь хорошенько, как вам покончить с этой маленькой революцией. Но держитесь жены; я слышу со всех сторон, что она прелестная молодая бабенка.
Это правда! В этом-то и горе мое!
Джиллингам проводил своего друга мили за две и, прощаясь, выразил надежду, что это совещание, при всей необычности его повода, послужит к возобновлению их старых товарищеских отношений. Никогда Филлотсон остался один под покровом ночи, среди окружавшего безмолвия, он подумал: «Так-то, Джиллингам, друг мой, у тебя не оказалось более сильного аргумента против неё!»
«Мне кажется, что ее следует пожурить хорошенько и возвратить на путь истинный вот что я думаю», пробормотал Джиллингам на возвратном пути домой.
На следующее утро, за завтраком, Филлотсон объявил Сусанне: «Ты можешь уходить к нему, если тебе угодно. Я положительно и безусловно согласен на это».
Прошло еще несколько дней, и настал последний вечер их совместной жизни. Филлотсон старался быть особенно внимательным к Сусанне. «Ты бы лучше взяла ломтик ветчины или яйцо к чаю. Ведь нельзя же ехать в дорогу после одних буттербродов».
Она взяла поданный ей ломтик. За чаем разговор шел о домашних мелочах, вроде ключей, неоплаченных счетов и пр.
Я холостяк по природе, как ты знаешь, Сусанна, заговорил он в благородной попытке облегчить её совесть, так что жить без жены не будет для меня особенным лишением, как могло бы быть для другого в моем положении. К тому же у меня есть любимое занятие древности, за которыми я всегда могу отвести душу.
Еслиб ты когда-нибудь прислал мне свою рукопись для переписки, как бывало прежде, я буду переписывать тебе с большим удовольствием! ответила она с особенной предупредительностью. Мне очень приятно будет чем-нибудь быть полезной тебе, как как другу.
Филлотсон подумал и сказал:
Нет, я решил, что если нам расставаться, то ужь совсем, и вот на этом-то основании я и не желаю тебе предлагать никаких вопросов, а главное не желаю слышать от тебя объяснения твоих намерений и даже твоего адреса Теперь скажи, сколько тебе нужно денег? Ведь необходимо же тебе. иметь сколько-нибудь при себе.
Ах, Ричард, я не смею и думать принять от тебя деньги для того, чтобы уйти с ними от тебя. Мне не нужно денег. У меня есть свои, которых хватит на долгое время, да и Джуд достанет мне
Я не желаю ничего слышать о нем. Надеюсь, ты это понимаешь. Ты теперь безусловно свободна и твоя дальнейшая судьба в твоих руках Ты едешь с шести-часовым, кажется? Теперь уже четверть шестого.
Ты ты, кажется, не особенно горюешь о моем отъезде, Ричард?
Ах, нет
Мне очень нравится, что ты так благородно держал себя в отношении ко мне. Замечательно, что перестав смотреть на тебя как на мужа, я сейчас же стала любить тебя, как своего старого учителя и друга. Таким ты для меня и останешься!
Взволнованная Сусанна отерла слезы.
Вскоре к крыльцу подъехал омнибус. Филлотсон наблюдал за укладкой вещей, помог ей сесть и, для вида, поцеловал ее на прощанье.
Возвратясь домой, Филлотсон вошел наверх и отворил окно, чтобы видеть удалявшийся омнибус, пока он не скрылся за горою. Потом он спустился вниз, надел шляпу и прошел с милю по дороге. Но тоска проследовала его, и он повернул обратно.
Когда он вошел к себе, его приветствовал из залы голос Джиллингама.
Я не мог дозвониться и, найдя вашу парадную дверь отпертою, вошел сам. Помните, я говорил, что скоро побываю у вас, вот и пришел.
Очень благодарен вам, Джиллингам, особенно за ваш приход сегодня.
Как здоровье вашей
Благодарю вас, как нельзя лучше. Она уехала только что. Вот и чашка, из которой она сейчас пила чай. Вот блюдо, с которого
У Филлотсона стиснуло горло, и он не мог продолжать. Он отвернулся и оттолкнул поднос с прибором.
Однако, пили-ли вы чай? спросил он сейчас же, более спокойным тоном.
Нет, да не беспокойтесь, ответил Джиллингам рассеянно. Так вы говорите, что она уехала?
Да Я рад был умереть за нее, но не хочу быть к ней жестоким во имя закона. Она отправилась, как я понимаю, к своему кузену. Что они намерены предпринять я не знаю. Как бы то ни было, но она получила мое полное согласие.
Настойчивость, с которою были высказаны эти слова, не допускала дальнейших возражений со стороны его друга. Однако не уйти ли мне? спросил он нерешительно.
Нет, нет, остановил Филлотсон. Мне очень приятно, что вы пришли. Я хочу собрать её вещи и уложить их. Не поможите-ли мне?
Джиллингам согласился, и Филлотсон собрал при нем все вещи Сусанны и переложил в большой сундук, объяснив своему приятелю, что, раз решившись предоставить ей самостоятельную жизнь, он желает, чтобы она взяла все свое добро без остатка.
Мне кажется, многие на вашем месте ограничились бы одним согласием.
Я обдумал это дело и не желаю рассуждать о последствиях. Я был и остаюсь самым старомодным человеком на свете относительного брачного вопроса. В сущности я никогда критически не думал о его нравственной подкладке. Но некоторые факты бросились мне в глаза, и я не мог идти против них
Они молча продолжали свою упаковку. Покончив с нею, Филлотсон закрыл и запер сундук.
V
Ровно за сутки до этого дня Сусанна написала следующую записку Джуду:
«Все идет, как я вам говорила. Завтра вечером я уезжаю. После сумерок мой отъезд не будет так заметен. Я нахожусь все еще под некоторым страхом и потому прошу вас встретить меня на платформе с восьмичасовым поездом. Уверена, что вы будете, дорогой Джуд, но испытываемое много волнение заставляет меня просить вас быть точным В моем личном деле муж был удивительно деликатен ко мне!
Итак, до свидания!
Сусанна».
Увозимая омнибусом все далее и далее от скалистого города, Сусанна грустно смотрела на расстилавшуюся перед ней дорогу, хотя ни малейшего колебания не отражалось на её лице
Получасовой переезд по железной дороге приближался к концу, и Сусанна собирала свои вещи, приготовляясь к выходу. Поезд остановился у мельчестерской платформы, и она увидала Джуда, вслед затем вошедшего в её купэ, с сак-вояжем в руке. Он был одет в темную праздничную пару и имел очень приличный вид. Глаза его светились горячим чувством.
Ах, Джуд! радостно крикнула она, схватив обеими руками его руку и едва сдерживая слезы. Наконец-то! Боже мой, как я счастлива! Что-же, выходить здесь?
Наоборот, я сажусь к вам, дорогая моя. Я уже все обработал. Кроме этой сумки, со мною только большой сундук в багаже.
Но разве мне не выходить? Значит, мы не останемся здесь?
Ведь нам-же невозможно это, разве вы этого не понимаете? Здесь нас знают меня уж во всяком случае. Я взял билет до Ольдбрикгэма, а вот и для вас билет туда-же. Мне некогда было написать вам о том, куда я решил перебраться. Ольдбрикгэм очень большой город в нем тысяч семьдесят жителей и там о нас ни одна душа ничего не узнает.
Значит, вы оставили здешнюю работу в соборе?
Да. Это у меня вышло скоропалительно, так как ваше письмо явилось неожиданно. Собственно мне следовало кончить свою неделю, но по настоятельной просьбе меня уволили. Да я все равно бежал-бы в любой день по вашему приказанию, моя Сусанна, я ведь не раз уже делал это для вас!
Я боюсь, что наношу вам ущерб своим появлением, разрушаю вашу духовную карьеру, словом все, все.
Теперь все это для меня кончилось; и Бог с ним! мой рай не там, а здесь, на земле.
О, я плохая замена таких идеалов, возразила она взволнованным голосом и не скоро могла снова овладеть собою.
Как он был добр, что отпустил меня, продолжала Сусанна. А вот записка, найденная мною на моем туалетном столе и адресованная вам.
Он хороший человек, заметил Джуд, пробегая записку, Я стыжусь, что ненавидел его за женитьбу на вас.
По кодексу женских причуд мне, пожалуй, следовало-бы вдруг полюбить его за то, что он так великодушно и неожиданно отпустил меня, ответила Сусанна, улыбаясь. Но я такая холодная и неблагодарная, что даже это великодушие не заставило меня полюбить его, или раскаяться, или желать остаться у него женою.
Для нас было-бы лучше, если-б он оказался менее уступчивым, и вам пришлось-бы убежать против его воли.
На это я-бы не решилась.
Джуд молча глядел в её лицо, потом вдруг поцеловал ее и хотел обнять, но Сусанна остановила его.
Надо еще сказать вам курьезную новость, сказал Джуд после некоторой паузы. Арабелла, в последнем письме, умоляет меня дать ей развод из жалости к ней, как она выражается. Она желает честно и легально вступить в брак с тем господином, с которым она живет, ну, и просит помочь ей осуществить это дело.
Как-же вы поступили?
Я согласился. Если она хочет начать новую семейную жизнь, то у меня имеются слишком очевидные резоны не препятствовать ей.
И тогда вы будете свободны?
Да, буду свободен.
Куда взяты наши билеты? спросила она с отличавшею ее в этот вечер непоследовательностью.
До Ольдбрикгема, как я вам уже сказал.
Но разве не будет очень поздно, когда мы туда приедем?
Я думал об этом и заказал комнату для нас в тамошней гостиннице Общества Трезвости.
Одну?
Да одну.
Она взглянула на него. Ах, Джуд! воскликнула она, отстранившись от него. Я знала, что вы можете так поступить и что вы обманывались на мой счет
Джуд сидел молча, нахмурившись, и Сусанна, видя его расстройство, прильнула щекой к его лицу, прошептав:
Не огорчайтесь, милый Джуд.
Милая Сусанна, ваше счастье для меня выше всего хотя мы то и дело с вами ссоримся! и ваше желание для меня закон. Поверьте, что я вовсе не эгоист, пусть будет, как вы хотите. Но быть может это означает, продолжал он после тревожного размышления, не то, что вы держитесь условных взглядов, а что вы не любите меня!
Сусанна не решилась воспользоваться даже таким очевидным вызовом на откровенность:
Отнесите это к моей радости, сказала она с торопливой уклончивостью, к естественной радости женщины при наступлении развязки. Я могу сознавать наравне с вами, что с этой минуты имею неоспоримое право жить с вами, как вы желали. Я могу держаться того мнепия, что при известном состоянии общества никому не может быть дела до отца моего ребенка, что это составляет мое личное дело. Но, благодаря великодушию мужа, которому я обязана теперь свободой, мне необходимо быть более строгой. Если-бы вы похитили меня из окна и он гнался-бы за нами с револьвером, тогда дело сложилось-бы иначе. Но не принуждайте и не осуждайте меня, Джуд! Поймите, что у меня не хватает смелости держаться своих мнений. Я знаю, что я жалкое, несчастное существо. Да и характер мой не такой страстный, как ваш!
Джуд повторил просто:
Я думал то, что должен был думать. Но раз вы не хотите, что делать! Я уверен, что и Филлотсон думал так-же. Вот послушайте, что он мне пишет.
Джуд развернул переданное ею письмо и прочел следующее:
«Я ставлю лишь одно условие чтобы вы были к ней добры и ласковы; я знаю, вы любите ее, но и любовь бывает иногда жестока. Вы созданы друг для друга. Это очевидно для всякого. Вы были третьей тенью вовсю мою короткую жизнь с нею. Повторяю, берегите Сусанну».
Он добрый старик, неправда-ли! сказала она, отирая слезы. После некоторого раздумья она продолжала: я никогда не была так расположена любить Ричарда, как в то время, когда он так заботился снабдить меня всем нужным на дорогу, не забыв и деньги. Но я не поддалась. Люби я его хоть чуточку, как жена, я вернулась-бы к нему обратно, даже теперь.
Но ведь вы не любите его!
Это верно о, как страшно верно. Не люблю!
Но я боюсь, что и меня тоже, да и вообще никого не любите! воскликнул Джуд. Знаете что Сусанна, иногда, рассерженный вами, я думал, что вы неспособны к настоящей любви.
Послушайте, Джуд, это не хорошо и не благородно с вашей стороны! возразила она сердито, глядя в сторону. Потом вдруг, обернувшись к нему, торопливо проговорила: Я люблю вас несколько иною любовью сравнительно с большинством других женщин. Она очень тонкого свойства и состоит в удовольствии быть с вами, и я не хочу идти дальше! Я совершенно уяснила себе, насколько рискованно женщине и мужчине доходить до известных отношений. Мы сохраним свободу, и я уверена, что мои желания будут для вас выше личного удовлетворения. Не спорьте-же об этом, милый Джуд!
Хорошо Но ведь вы меня сильно любите, Сусанна? Скажите да! Скажите, что любите хоть на пятую, на десятую часть того, как я вас люблю, и я буду счастлив!
Я позволила вам поцеловать меня, и это должно было-бы служить вам ответом.
Да, всего один раз.
Ну, что-же, будьте и этим довольны.
Он откинулся к дивану и не оборачивался к ней долгое время. Ему невольно вспомнился эпизод из прошлого Сусанны с бедным студентом, с которым она обходилась точно так-же, и он видел в себе вероятного наследника его незавидной доли.
Вдруг Сусанна встрепенулась под впечатлением новой мысли.
Мне неудобно ехать в гостинницу Трезвости после вашей телеграммы о нашем приезде, заявила она.
Почему?
Сами можете понять.
Так мы найдем другую. Но мне кажется, Сусанна, что, со времени вашего брака с Филлотсоном из-за нелепого скандала, вы вполне подчинились тираннии общественного мнения.
Я знаю, что вы меня считаете очень дурной и беспринципной, проговорила она, стараясь смахнуть набежавшие слезы.
А я знаю только одно: что вы моя бесценная Сусанна, с которой никакие силы, ни настоящие, ни будущие обстоятельства не могут разлучить меня!
Изворотливая софистка во многих житейских вопросах, Сусанна оказывалась совершенным ребенком в других. Это уверение Джуда удовлетворило ее, и они добрались до места назначения в самых дружеских отношениях. В Ольдбрикгэм они приехали около девяти вечера. В виду желания Сусанны, Джуд привел ее в другую гостинницу, оказавшуюся той самой, в которой он останавливался недавно с Арабеллой. По рассеянности, он не узнал сначала этого отеля. Они заняли по комнате и условились сойтись к позднему ужину. В отсутствие Джуда, служанка заговорила с Сусанной:
Если не ошибаюсь, сударыня, ваш родственник или знакомый приезжал к нам как-то раз поздно, вот в это-же время, с женой только помню, что не с вами. Вот так-же приехал как и теперь, вдвоем.
В самом деле? спросила Сусанна с болью в сердце. Вероятно, вы ошиблись! как давно это было?
Месяц или два тому. Она была такая красивая, видная дама.
Когда Джуд вернулся и сел за ужин, Сусанна казалась грустной и задумчивой. Джуд, сказала она ему сухо, при расставании в корридоре, мне здесь не нравится, я не могу выносить этого притона! И сами вы мне не нравитесь.
Какая-же вы непостоянная, Сусанна! Но скажите, почему с вами эта перемена?
А потому, что жестоко было привести меня сюда! Вы были здесь недавно с Арабеллой. Вот почему.
Ах, что вы!.. оправдывался Джуд, оглядываясь, нет-ли прислуги. Ну, да гостинница та самая, но, право, я не узнал ее. В этом еще нет беды, раз мы остановились здесь в качестве родственников.
Как давно вы здесь были? Говорите, говорите мне все! волновалась Сусанна.
За день перед тем, как я встретил вас в Кристминстере, когда мы вместе возвращались в Меригрин. Я же сказал вам, что виделся с нею.
Да, но вы сказали не все. Вы передавали, что встретились, как чужие, а не как муж с женою, и даже не упомянули, что помирились с нею.
Мы с него вовсе и не мирились, возразил он уныло. Больше я ничего не могу вам объяснить, Сусанна.
Вы лукавили со много, вы, моя последняя надежда! Я никогда не забуду этого, никогда!
Но ведь по вашему собственному желанию, дорогая Сусанна, нам предстоит быть только друзьями Все это как-то непоследовательно с вашей стороны.