Становление основных традиций и принципов управления Крымским ханством относится к началупервой половине XVI в., начиная с правления Менгли Герая. Его отец Хаджи Герай всецело был занят решением внешнеполитических проблем, вследствие чего не имел возможности заниматься обустройством управления новосозданного Крымского ханства и довольствовался соблюдением старых традиционных порядков, сохранившихся со времен предшествовавших ему ханов татарских. В «Краткой Истории» сказано: «Так как Хаджи Герай умел привлекать сердца, то он во время своего правления собрал в Крым значительное количество народа с Волги. Поелику же от этого у него было много войска, и он мог делать походы в московские и польские страны, всегда оставаясь победителем, то он стал знаменитым ханом».
Крымский хан обладал широчайшими полномочиямибыл властен над жизнью и смертью своих подданных, мог по своему усмотрению распоряжаться их землей и имуществом, имел право издания законов, был верховным главнокомандующим войсками. Хану принадлежало право хутбэ, а также исключительное право чеканить монету. Последние два момента («господин хутбэ и монеты») неоднократно упоминаются источниках в качестве свидетельства и доказательства самодержавной природы власти хана, которого никто не имеет права смещать и назначать. Действительно, в мусульманской религиозной и государственной традиции этими правами обладали только независимые самодержавные правители. Наличие этих двух привилегий свидетельствовало о суверенном статусе правителя и независимости его государства, и поскольку крымские ханы сохранили их вплоть до гибели их государства под ударами Российской империи, их действительно можно рассматривать в качестве важного признака самостоятельности ханства в его отношениях с Оттоманской Портой.
Экономическая независимость хана основывалась на верховном владении землей, которая была государственной собственностью. При этом бейлики (владения беев наиболее сильных родов) и ходжалыки (наделы высшего мусульманского духовенства) находились в смешанном частно-государственном владении, представляя собой так называемые союргалы. Кроме этого, к ханскому доменутак называемым землям «ерз мирие» принадлежали соляные озера и леса вдоль течения рек Альмы, Качи и Салгира и необрабатываемые земли. Вместе с соляными озерами к ханским владениям относились также деревни, располагавшиеся на землях, прилегающих к этим озерам, и поселения, находившиеся в лесных массивах, принадлежавших хану.
Неоспоримая, абсолютная власть ханов над землей и, одновременно, немыслимость территориальных ограничений его власти были отражены в древней татарской поговорке: «Куда ступит копыто ханского коня, то и принадлежит хану». Однако территориальные границы Крымского ханства определить довольно сложно. Это объясняется кочевым характером государства крымских татар. Вот как об этом говорится в «Краткой Истории Крыма»: «Крымцы не имели постоянного пребывания в одном месте, а кочевали летом и зимою там и сям, а большею частью по берегам рек Эмбы, Яика, Итиля, Терека, Кубани и Днепра, именуемых у них Шестиречьем. А также бывало, что они по ту и по сю сторону Ферах-Кермана, всегда с своими шатрами и кибитками, точно с домом на плечах, с семьями, имуществом и скарбом странствовали и путешествовали».
Уже к XVI в. Крымское ханство охватывало не только степную и предгорную части Крымского полуострова, но и северопричерноморские степи в нижнем течении Днепра и Дона, а также Дона и Кубани. Основателю ханства Менгли Гераю подчинялись северопричерноморские прибрежные степи вплоть до Бессарабии на западе и северокавказской Черкессии на востоке. Степи Северного Причерноморья, населенные кочевыми племенами, преимущественно ногайцами, официально назывались «Ор-ташрасы» («Находящиеся за Ором», «Земли за Перекопом», «Заорье»). При этом сам полуостров считался территорией постоянного пребывания ханства, местом зимовки, а соседние с ним степи воспринимались как место летних кочевий. В целом территория Крымского ханства была громадной и составляла более 250 тыс. км2, при том, что сам Крымский полуостров имеет площадь около 27 тыс. км2.
Хусейн Гезар-Фенн, турецкий историк второй половины XVII в., так определял подвластные крымским ханам территории: «В черте владычества их есть четыре крепостиГёзлев (современная ЕвпаторияА. Д.), Ор, Рабат и крепость, известная под названием Ягуд-Калэси. В подведомстве их насчитывается 1300 больших и малых деревень. Из значительных городов у них есть так называемый город Кара-Су, потом Ак-Месджид, ханская столица Бакчэ-Сарай и так называемый город Малый Кара-Су. В каждом из них есть джами, мечети, бани, рынки и базары. Все управляемые ими деревни и округи составляют двадцать четыре казылыка. Самый же так называемый Крым, полуостров, составляет четыре санджака».
Турки, захватив Каффу и другие бывшие генуэзские колонии, оставили в своем владении также весь Южный берег Крыма и такие укрепленные пункты, как Керчь, Арабат, Еникале, Перекоп, Мангуп, Инкерман и Балаклава. Османы создали на этой территории отдельное Каффское бейлер-бейство, глава которогобейлер-бей, верховный представитель власти турецкого султана в регионе, полномочия которого можно сравнить с генерал-губернаторскими, имел резиденцию в Каффе. Здесь же располагались основной гарнизон и арсенал, необходимые для поддержания турецкого владычества на полуострове. Другие османские гарнизоны были размещены также во всех остальных сколько-нибудь важных в стратегическом отношении укрепленных пунктах Крыма и Северного Причерноморья: Еникале (бывшая Тамань), Азаке (бывшая Тана), Аккермане (ранееМонкастро), Керчи, Азове, Очакове, Бандерах и других, как их называли московиты, «салтановых городах».
В 1492 г. великий князь Московский Иван ІІІ жаловался крымскому хану Менгли Гераю на новые порядки, установленные турками в подвластных им приморских городах Каффе и Азове: «Наперед сего из наших земель наши гости в турского салтана земли ходили, одну тамгу платили, а сила над ними никоторая не бывала И нынче нам наши гости били челом и сказывали нам, что над ними летось в турского салтана земле от его людей велика сила учинилася, в Азове паша велел нашим гостям ров копати и камень на город носити. Также в Азове и в Кафе и в иных салтановых городах товары у них оценив возьмут да половины цены дадут, а другие не дадут».
Менгли Герай, чувствуя безопасность со стороны морского побережья, находившегося под надежным контролем союзного османского султана, был обеспокоен укреплением своих границ со стороны северных степей. С этой целью по повелению хана на границах строятся укрепления, такие как Ферах-Керман на Перекопском перешейке, Джан-Керман, Кара-Керман и Девлет-Керман на берегах Днепра. Ферах-Керман был первой сторожевой крепостью полуострова и главным пунктом сбора крымско-татарского войска перед выступлением в степной поход. Именно здесь чаще всего производились военные смотры, проводились военные совещания хана с ближайшими знатными соратниками, отдавались первые походные приказы.
Одновременно с этим именно Ферах-Керман был крепостью, замыкавшей проход для степных неприятелей хана, пытавшихся прорваться на Крымский полуостров. Неудивительно в связи с этим то преимущественное внимание, которое крымские власти уделяли строительству этого укрепления. Как свидетельствуют источники, Ферах-Керман строился несколько лет итальянскими архитекторами, в его возведении было задействовано свыше пяти тысяч человек и потрачены громадные суммы в связи с необходимостью доставлять сюда отсутствующий поблизости строительный камень.
Еще одно масштабное строительствосооружение пограничного города Очаковаразвернул крымский хан Менгли Герай вблизи устья Днепра. В июне 1492 г. он писал Ивану III, прозрачно намекая на желательность денежного вспомоществования в этом деле со стороны московского князя: «На Днепре к тобе брату моему хотим близко быти, город делаем В Кафе есми был о том городе, наших денег восемь (тысяч) я заимствовал есми, всего сто тысяч денег занял есми, сто тысяч денег тридцать тысяч да три тысячи алтын, столько денег будет в шесть месяц отдати надобе; что хачю учиню, твой посол Иван Лобан видит; как братство учинить, от сего долгу избавить нас, ты брат мой ведаешь Еще сесь город, как думаю, молвишь: делай Аж Бог донесет, сее зимы, с женами своими, со всеми улусы выкочевав, в том городе зимую».
Великий князь Московский просил хана строительство этого города оставить и пойти «ратью» на Литовские земли. Менгли Герай, однако, оставил просьбу царя без внимания, продолжая уделять все свои средства строительству.
В октябре 1492 г. посол Колычев сообщал Ивану ІІІ: «Царь, государь, твоих казаков провожал сам; да проводив, государь, твоих казаков, да пошел города делати, да того, государь, городу и сделал да и людей, государь, в том городе посадил А слышанье наше, государь, таково: пришел от королевича от князя Александра посол о городе. А речи, государь, посла королевичя царю таковы: гораздо ли чинишь, на нашей еси земле город доспел и людей еси своих в том городе посадил, то ли твое суседство и дружба? И тово бы еси города отступился нам, а людей бы еси своих из того города вывел вон; а в колко будет тебе тот город убытков стал, и мы тебе те убытки заплатим не в одноряд». Когда в следующем году литовцы «наряжоной на Непре город взяли а что было в городе, то все взяли», Менгли Герай настойчиво намекал великому князю на необходимость денежного вспомоществования с его стороны для того, чтобы отстроить разоренный город и оттуда грозить литовскому князю.
В 1504 г. хан планировал строительство еще одного города, о чем также сообщал московскому князю: «Да еще сам на Днепре на Таване хочю доспети один город велик, а городище есть, и яз то хочю город доспети. Бог даст ся весна будет, перекоп сделаю; а салтан Баязит тысячю человек дал, перекоп крепкой сделай, молвил».
Перекоп был достроен к 1509 г. Он представлял собой обложенный камнем восьмикилометровый вал с башнями и шестью бастионами. Перед валом был прорыт глубокий ров (собственно «перекоп» или «кырым», если следовать этимологии происхождения хоронима Крым от татарского «ров», «окоп», «земляное укрепление»). Через ров был переброшен подъемный мост, подводивший к единственным крепостным воротам.
Перекопское укрепление, по сути, полностью перекрывало всю северную границу полуострова, и вторгнуться в его пределы по суше, минуя это мощнейшее по тем временам сооружение, было невозможно. Построено оно было на перешейке шириной от 8 до 23 км, располагающемся между Азовским морем на востоке и Перекопским заливом (частью Керкинитского залива Черного моря) на западе.
Простота государственной организации и примитивность делопроизводства во всех отраслях управления позволяли татарам обходиться без постоянных, стационарных правительственных учреждений, расположенных в каком-либо месте, в котором был бы вынужден в основном находиться и сам хан как носитель верховной власти. Это вело к тому, что в татарском государстве в Крыму долгое время не было столицы как устоявшегося географического пункта, места расположения правительства, государственных учреждений и служб. Напротив, вся власть сосредотачивалась вокруг хана, и там, где находилась в тот или иной момент его кочевая ставкастойбище-стан, организовывалась и работала вся государственная машина: выдавались, записывались и провозглашались указы, разбирались судебные тяжбы и приводились в исполнение приговоры, принимались иностранные посланники, собиралось войско и даже чеканилась монета. Складывалась ситуация, когда столица буквально кочевала вслед за передвигавшимся преимущественно по степному Крыму властелином, а не правитель был привязан к стольному граду, как это было в оседлых централизованных государствах.
Изначально столицей Крымского улуса условно можно было считать Солхат (Старый Крым), затем она переместилась в Кырк-Ер (Чуфут-Кале), а послев Салачик у подножия Чуфут-Кале. И лишь постепенно в первой трети XVI в. в роли столицы утвердился Бахчи-Сарай (Бахчисарай). Его название Сарай-Даулет (Счастливый) часто переводится как «Веселый город» или «Счастливый город». Использовались также названия Счастливый Кермен и Сарай. После завершения его строительства в 1503 г. сюда была перенесена ханская ставка, и город постепенно сделался полноценной столицей и стал быстро разрастаться.
Бахчи-Сарай (Бакчэ-Сарай) расположен посередине между Эски-Юртом и Салачикским ущельем, ведущим к Чуфут-Кале. Слово «Бахчи» в переводе означает «Сад», здесь была расположена одна из пригородных ханских ставок (Эльма-Сарай, Ашлама-Сарай и другие), разбросанных в окрестностях Эски-Юрта. Русские послы Тяпкин и Зотов, посещавшие Крым в конце XVII в., называют «бакчами» и другие ханские ставки: «Приехали мы с приставом своим беем на реку Качю, где стоял в бакчах Ханово Величество». «Все упомянутые чины к Хану съехались и засели в думе с его Хановым Величеством в бакчах его Хановых, на Каче».
Сам Хаджи Герай, согласно преданию, устроил себе погребение в Салачике, на границе между спуском с Чуфут-Кале и Бахчисарайской долиной. Гробницы знаменитых предков, почитавшиеся как священные места, чтились татарами, и неудивительно, что в случае с Крымским ханством именно погребение в Бахчисарае правивших государством ханов сыграло значимую роль в том, что городок стал ханской столицей. Менгли Герай почтил память отца строительством у его погребения мечети и медресе.
Один из ближайших преемников Менгли Герая Сахиб Герай и ханский княжич Шегбаз Герай, погибшие в пределах черкесских, также были затем перенесены в Бахчи-Сарай и погребены возле своих предков. А Менгли Герай настойчиво просил прислать ему для погребения в Крым прах своего умершего в России брата Нур-Давлета: «Нурдоулата царя брата старшаго кость». Великий князь Московский ответил согласием, сообщив крымскому хану в грамоте, что «царица брата твоего жена царева Нурдоулатова Юмадыкова дочь, да и с костию брата твоего с Нурдоулатовою в Путивле будут».
Показательна ктиторская надпись на «Железных вратах» Бахчисарайского дворца 1503 г., гласившая: «Приказал построить этот величественный порог и эту возвышенную высочайшую дверь султан обоих материков и хакан обоих морей, султан, сын султана, Менгли Герай хан, сын султана Хаджи Герая». В ней утверждается статус нового города как главнейшего места ханской ставки, а также подчеркивается преемственность власти правящего хана от его отца, основателя династииХаджи Герая.
За пределами Крымского полуострова хану подчинялись несколько кочевых ордмногочисленные ногайские кланы, кочевавшие между Дунаем и Кубанью. Они были известны как под условными названиями, в зависимости от территории кочевий, Белгородская орда, Аккерманская орда, Буджакская орда, очаковские татары (XVIXVII вв.), так и под собственными названиямиЕдисанская орда, Едичкульская орда, Джамбайлуцкая орда (XVIII в.). В XVII в. главнокомандующим ногайцев был ор-бей (перекопский бей), с XVIII в. в каждую орду назначался сераскеркомандир, военачальник и каймакамгражданский администратор.
Белгородская орда (Буджакская, Добруджская или Малая Ногайская) кочевала в степях Буджака между устьями Днестра и Дуная. Татары начали заселять эту местность еще до XIV в. Во второй половине XIV в. орда заняла степи между устьями Днепра и Дуная от Белгорода (современного Белгорода-Днестровского) до Килии. Около 1569 г. сюда из прикаспийских степей переселились более 30 тысяч ногайских родов, которых со временем стали называть буджакскими татарами по названию городка Буджак в Днепровском лимане.
В начале XVII в. произошло массовое переселение ногайцев в буджакские степи. Большинство из них занималось скотоводствомразведением крупного рогатого скота, коневодством и овцеводством. В отличие от остальных ногаев, чистых кочевников-скотоводов, население Буджакской орды занималось также и земледелием: выращивало пшеницу, рожь, ячмень и просо. Изредка практиковалось виноградарство.
Впрочем, грабительские походы на соседние страны в любом случае оставались главным источником обогащения для местного татарского населения. Даже в начале XVIII в. Дмитрий Кантемир в «Описании Молдавии» отмечал, что местные крестьяне постоянно страдали от татарских набегов: «для крестьян особенно большим несчастьем является то, что они живут по соседству с татарами, которые не только тайно воруют все, что могут, но даже иногда под видом похода в Польшуа в этом случае они не могут миновать Молдавию, открыто совершают величайший грабеж, уводя в плен всех жителей деревень, которых потом продают в Константинополь как русских. Хотя подобные набеги уже давно запрещены неоднократными приказами султана, но кто может избежать при этих обстоятельствах преступных действий татар? Однако более счастлива участь тех, коих судьба приведет в Константинополь, ибо там княжеские резиденты могут взять без выкупа и отпустить на волю пленника молдаванина, где бы его они ни нашли».