Охотиться на крупную дичь в настоящее время лучше в соседней долине Кегеты(87). Она, подобно всем горным долинам этой части Семиречья, берёт своё начало в горах на юге и впадает в реку Чу. Более широкая нижняя часть представляет собой угодья русских поселенцев. Верхняя часть превращается в скальную теснину, через которую можно проникнуть верхом на лошади дальше в область скал и морен старых ледников, поросшую сосновым и пихтовым лесом. Эта часть ущелья очень живописна и напоминает виды Швейцарских Альп. Путник может без особого труда подняться этим путём до зоны альпийских лугов и снежников. Здесь обитель горных козлов, где встречаются их стада числом несколько дюжин. В нижней части долины мы любовались множеством этих прекрасных созданий, пасущихся на травянистых откосах. А здесь на этих альпийских высотах можно было видеть какого-нибудь старого барана с рогами до самой спины, гордо стоящего на вершине горного кряжа и обозревающего мир вокруг, или целое стадо, прячущееся от дневной жары в тени скал или в снежной котловине, с козлятами, скачущими и резвящимися, пока более взрослые отдыхают. Рано поутру либо вечером горные козлы спускаются с высот к пастбищам ниже. Тут нетрудно подобраться к ним ближе или залечь в засаде среди камней возле самых излюбленных ими полян. Мне это удавалось осуществить при посредстве опытных киргизских охотников, которые сгоняли животных с окрестных высот. Поразительно то, по каким жутким кручам могут спускаться горные козлы, и потрясает их умение не просто передвигаться, но и скакать галопом по совершенно отвесным скалам, делая при этом просто невероятные прыжки с одного выступа на другой, как будто птицы в полёте, а не скачущие четвероногие. Только изучив строение тела горного козла можно понять, до какой превосходной степени приспособилось животное к жизни среди скал и горных кряжей: развитость мускулатуры ног под стать какому-нибудь охотнику из английского графства; пятки упруги и эластичны, будто сделаны из наилучшего каучука; копыта прочны как сталь.
Тау теке, иначе горный козёл, достойная добыча охотника; мясо, хотя иногда и жестковатое, имеет хороший запах и даёт первоклассный бульон. Шкура годна для красивой, крепкой и тёплой меховой одежды, отличной тем, что чем больше изнашивается и чем больше истирается волос, тем более гладкой и красивой становится. Наряду с типичным представителем вида Capra sibirica(88), мы имеем второй вид в Тянь-Шане, отличный по форме рогов.
Самая верхняя часть ущелья Кегеты, уже в районе горного хребта на высотах 23 тысячи метров над уровнем моря, превращается в обширное мягко-волнообразное плоскогорье, покрытое степной растительностью. Странное получается впечатление, когда, минуя зону альпийских лесов, оказываешься не среди вечных снегов и ледников, а в степи. Горам Тянь-Шаня свойственны труднопроходимые теснины в средней части ущелий рек и степные плато наверху. Позже я объясню это необычное явление.
В подобных местах встречается множество диких овецархаров, Ovis karelini(89), пасущихся большими стадами. Охотиться на них не трудно, можно с подъезда верхом на лошади под прикрытием холмистой местности, спешиться для выстрела уже на близком расстоянии. Довольно часто можно встретить очень красивое созданиеснежного барса или ирбиса (Felis irbis)(90). Лазурно-голубые озёра здешние изобилуют форелью.
Зимою долины этой части Тянь-Шаня своим климатом напоминают Сан-Мориц или Давос; несмотря на то, что снегу довольно много, солнце сияет весь день, воздух тёплый, ветра нет; лето прохладное и без дождей, а осень сухая и тёплая. Когда протянут железную дорогу в Пишпек, до прекрасных долины этих можно будет добраться за день. Воистину, дивное будет место для летнего отдыха, охоты и зимнего спорта.
Глава XIII. Убежище в сопках
Из долины Кегеты надлежало мне возвратиться в Ивановку. Путь лежал от устья долины вниз, с небольшим уклоном к северу. Уклон почти незаметен, когда движешься вниз, но достаточно велик, если смотреть вверх со стороны реки Чу. Довольно долго едешь по краю глубокого ущелья, а рядом течёт довольно большой арык, направление которого образует острый угол с плоскостью дороги. В итоге получается странный оптический обман: кажется, будто вода в арыке течёт в гору. Видимость настолько явная, сколь и несуразная, и люди жарко о ней спорят. Подобное наблюдается и в других местах Туркестана, даже существует мнение среди русских, будто сарты обладают секретом, как заставить воду течь вверх. Трудно убедить людей в обратном. «Да я видел это своими глазами!» упорно твердят они. Вот вам пример несомненной «значимости» свидетельских показаний.
В Ивановке стал я свидетелем забавного случая, подтверждающего правило, что всеобщее пьянство неизбежно влечёт за собою несчастье. Видный член Коммунистической партии в припадке безумия откусил нос председателю! Как обычно, это был тот случай, о котором говорят cerchez la femme (фр. «ищи женщину» пер.). Оказалось, что председатель слишком уж явно ухаживал за супругою обиженной стороны, а Компартия не преуспела в искоренении вульгарных буржуйских чувств, таких как ревность, даже среди своих членов. В отделе Исполкома состоялось открытое партсобрание, где рассматривалось дело «об откушении носа».
Я тоже пришёл, дабы послушать и посмотреть на комедию. Большое, замаранное и дурно-пахнущее помещение, ранее служившее конторою местного самоуправления, было задымлено, покрыто копотью и тускло освещено маленькою керосиновою лампой; народу было битком. В самом конце за столом, застеленным красною клеёнкой, восседал партийный «президиум», а на столе в фарфоровой склянке помещён был corpus delicti (лат. вещественное доказательство пер.), т. е. откушенный председательский нос!
Из детального доклада президиума можно было понять, что поначалу они постарались вернуть нос на прежнее место в надежде, что тот укоренится и прирастёт. Но после того как утром убедились, что это не сработало, решили нос засолить, поскольку надо было сохранить его для вынесения решения на пленарном партийном собрании, долженствующим быть при открытых дверях.
Я не дождался прений, поскольку атмосфера в зале была столь спёртою, что просто нечем было дышать. Главным впечатлением, мною вынесенным из этой истории, было крайнее удивление силою и остротою зубов оскорблённого коммуниста: нос был срезан чисто, будто ножом. Впрочем, после целого месяца безудержных возлияний арбузного самогона, можно ожидать всякого.
Здесь в Ивановке повстречался я с одним интересным молодым киргизом по имени Турды, который увлекался археологией. Он был самоучкою, в совершенстве знал русский и хорошо начитан. С большим старанием и усилиями ему удалось собрать в окрестностях обширную коллекцию предметов старины. Говорил, что была у него старинная уйгурская рукопись на пергаменте двухметровой длины, но всё разом погибло в пожаре, когда его аул Кебин был сожжён местными русскими поселенцами в отместку за киргизское восстание. Известна лишь единственная целая рукопись на древнеуйгурском языке, также найденная в Семиречье, которая в настоящее время является одною из самых редких ценностей публичной библиотеки в Петрограде.
По пути из Ивановки, в долине р. Иссыгаты(91), я проезжал мимо руин некоего старинного городища, относящегося к неизвестно какому историческому времени(92). Внушительных размеров башня, видимая издалека, поднималась над неглубокой долиной предгорий. Киргизы называют её Бурана́(93), по имени небольшой речки Бурана́-су, протекающей среди развалин. Архитектура сооружения поистине впечатляющая, башня выложена из кирпича с орнаментом, так что в целом снаружи является некое подобие ковра. На значительной высоте от основания башни виден дверной проём, откуда начинается внутренний восстающий коридор. От основания к проёму ранее имелся прямой путь, по которому можно было забраться на самый верх башни. Но русские поселенцы каменную лестницу разобрали и продолжают ещё растаскивать кирпичи основания, у которого ныне такой вид, будто кто его подгрыз, и недалёк тот день, когда замечательный памятник старины рухнет от рук варваров с севера.
Ещё можно было видеть развалины каких-то очень больших сооружений, по-видимому, даже бо́льших, нежели самоё башня. Теперь это лишь груда мусора, кирпичей и пепла. Обгорелая кирпичная кладка и многочисленные фрагменты расплавленного стекла свидетельствуют о грандиозном пожаре, разрушившем некий дворец, ибо в местах здешних лишь дворцы да храмы строились из кирпича, а в храмах нечему было гореть, и не имелось изделий из стекла. В окрестностях есть два старых арыка, ныне сухих, и места, где вероятно были шлюзы. Всё огорожено стенами, которые образуют квадрат, ориентированный по сторонам света; они превратились в груды земли и лишь на западной стороне ещё довольно высоки. Восточная сторона городища прилегает к руслу высохшей Бурана-су, чьи воды ныне разобраны для орошения. По берегам арыка виден так называемый «культурный слой» почвогрунта, в котором я нашёл кости людей и животных, черепа, осколки глиняной посуды, стекла и тому подобное. Кто они были, эти люди, построившие крепость с её башней и дворцом? Кто жил здесь и когда? И кто разрушил то, что должно было стать наиболее великолепными сооружениями Туркестана? Ни письменные свидетельства, ни предания не дают ответа на вопросы. Какой же впечатляющий вид должна была являть во времена своего расцвета сия высокая и статная башня в окружении зеленеющих садов, отражавшихся в гладких водах, в окружении больших красивых зданий и дворцов на фоне зеленеющей степи у подножия высоких гор, покрытых вечными снегами! Ныне всё суть пустыня и смерть! Земля, лишённая вод оросительных, суха и выжжена, а руины служат лишь пристанищем для скорпионов бесчисленных.
Нижняя часть долины Иссыгаты бесплодна; здесь мощными слоями легли осыпи и галечники, сквозь которые стремится бурлящий поток горной реки. Решено было встать на ночь лагерем в месте, где дорога через мост переходит на левый берег реки Туюк и выводит в боковую долину Иссыгаты. В верхней части её имеется горячий источник. Ночь была холодная, и к утру земля покрылась инеем.
Довольно интересное наблюдение удалось мне сделать в этой части долины, а именно, что процесс горообразования здесь ещё продолжается, и высота хребта, названного русскими картографами Александровским(94), увеличивается. Река течёт не по середине долины, а будто ножом прорезает небольшой отрог северного склона; со стороны дороги вид такой, что отрог неразрывен. Очевидно, что поток, сохраняя свой уровень, размывал постепенно возвышавшееся основание русла. В этой примечательной долине имеется ещё ряд свидетельств непрерывного поднятия гор.
Долина Иссыгаты почти лишена растительности и сплошь покрыта огромными глыбами гранита и других кристаллических пород. Лишь на склонах гор видны клочки чахлого можжевельника.
Есть тут небольшое русское поселение, и когда мы сделали остановку, чтобы купить хлеба, повозку мою окружила кучка пытливых обитателей, закидавших меня вопросами: кто я такой, откуда прибыл и куда направляюсь? Один из молодых парней протянул мне пригоршню плодов можжевельника и спросил, для чего они годятся, хороши ли для медицинских целей? Я вспомнил об использовании таковых в приготовлении можжевеловой настойки, но умолчал о том, не желая потакать российскому производству самогонки, и без того уже более чем достаточному. Хотя, с другой стороны, для них небесполезно было бы знать, как готовится джин, ведь арбузы в долине не растут, и приходится им гнать водку из зерна.
Далее, уже возле источников, ущелье становится весьма живописным. Воды источников бьют из-под земли на правом склоне ущелья у подножия вершины с зубчатым гребнем и снежниками наверху. Воды разнятся по составу и температуре и считаются в высшей степени целебными. Имеется ряд примитивных купален и домиков для посетителей. Выше источников в изобилии произрастает малина, и пока я таковой лакомился, вышла из зарослей пара косуль и спокойно прошествовала вверх по склону.
Облака клубились над вершинами гор, но ниже сияло солнце, и воздух был сухим, прохладным и бодрящим. Река Иссыгаты красивыми водами своими цвета бирюзы стремилась вниз, пенисто бурля по огромным валунам. Отсюда, через горы, по головокружительным кручам над обрывами лежит путь в высокогорную долину Суусамыр(95), известную своими пастбищами, куда летом киргизы перегоняют свои бесчисленные стада и табуны. Имеется множество свидетельств, что долина золотоносна. Пронюхав о её богатствах, большевики выслали туда своих агитаторов с целью обратить местное населениеисконных кочевников в веру «евангельскую» по Карлу Марксу. Но киргизы не оказали миссионерам должного гостеприимства, зато спросили напрямую: «Когда вся эта ваша свобода сгинет и вернётся Ак-Паша (т. е. Белый Царь)?» Не приняли близко к сердцу киргизы доктрину коммунизма.
Неподалёку от целебных источников, на гранитной стене высечена тибетским шрифтом сакральная формула буддистов «Ом мани падме хум»(96). Задолго до появления православных завоевателей, задолго до внедрения ислама мирно процветали здесь бок о бок и гуманное учение Заратустры, и мрачная религия манихеев, и христианство, и буддизм. Рукою какого-то буддистского монаха из далёкого Тибета высечено было на цельной скале священное заклинание во имя Творца, давшего человечеству целебные источники в этой пустынной долине Тянь-ШаняГор Небесных.
Несколькими годами позже, когда судьба забросила меня через пустыни Средней Азии, вздымающиеся горы Кунь-Луня и Каракорума в Западный Тибет, и я спустился вниз по гранитным ступеням с заоблачных высот Караул-Давана в сказочную долину Нумбры(97), то видел подобные письмена во множестве на скалах возле бьющих из-под земли благотворных источников.
Кеклики (каменные куропатки) встречаются в долине Иссыгаты во множестве, и на выводки их натыкаешься постоянно. Петушки любят занять видное место на камнях и скалистых выступах, своим кличем зовя соперников к поединку. Они вовсе не обращали внимания на мою повозку и подпускали на расстояние вытянутой руки. Из ущелья Иссыгаты я направился прямо в долину Чу, в Пишпек, а кеклики всё бежали вдоль дороги и впереди экипажа, будто получая от этого удовольствие.
Там, где дорога выводит из ущелья в небольшую долину, можно видеть отложения каменной соли, достаточные, чтобы обеспечить потребности большей части Семиречья, однако даже такая несложная вещь как извлечение соли из раствора для нынешней «грамотной администрации» коммунистоввещь непостижимая, в итоге налицо в крае нехватка соли, и стоит она дорого.
Затем я осматривал долины к западу от Пишпека, вдоль рек Сукулук, Ак-Су, Кара-Балта и др. Природа там почти та же, что и в местах, мною вышеописанных, только нет хвойных лесов; то же касательно животных и дичи. По дороге из села Дунганка на юг в долину Ак-Су, чуть западнее, мне удалось видеть крайне интересные доисторические остатки. На обширной плоскости протяженностью несколько милей в направлении подножий Александровского хребта расположились несколько рядов внушительных курганов, т. е. погребальные холмы. Таковые нередки в российских степях, поодиночке они разбросаны по всей южной России, степям Киргизии и равнинам Западной Сибири, но редко встречаются группами. В результате раскопок, которым были подвержены некоторые из южнорусских курганов, были найдены существенные археологические ценности. В нижних отделах, уже глубоко под землёю, обнаружены камеры с останками скифских вождей вкупе с их военачальниками, жёнами, слугами, любимыми боевыми лошадьми, оружием, одеждой, домашней утварью и т. д. словом, со всем тем, что окружало покойного вождя при жизни. Нигде, однако, не видел я такого огромного количества курганов, как здесь. Помимо очень больших, были размера обычного. Без сомнения, это некрополь скифских царей древности, и разрастался он на протяжении столетий. Может быть, как раз те самые «Имперские Гробницы Скифов», о коих, наряду с жуткими ритуалами, с ними сопряжёнными, столь образно упоминал Геродот? Ежели так, сколь ценным представляется данное место для историков и археологов!
В октябре и ноябре я целиком был занят исследовательскими поездками в горные долины и ущелья южных областей Тянь-Шаня. Здесь местами лежат вечные снега; среди них нередко приходилось мне располагаться лагерем и добывать себе воду из снега и льда горных озёр. Немало страдал я от холода здешних высот, ибо не имел тёплых одежд и даже головного убора. Мой скромный достаток не позволял обзавестись подобной роскошью. Моя истрёпанная старая военная форма была единственной защитой от холода, и по ночам я спасался, дабы не замёрзнуть насмерть, только посредством добротного большого киргизского ковра, в который заворачивал себя на ночь.