Пусти меня! вскричал он. Ты не Лостра.
Он больше не был молод; сила, наполнявшая его тело всего мгновение назад, исчезла. Старость и отчаяние овладевали им по мере того, как чудесный покров сна трещал, разрываемый в клочья ледяным ветром жестокой реальности.
Он обнаружил себя на полу шатра, придавленным к земле невероятной тяжестью. Она сжимала грудь, не давая дышать. Кто-то по-прежнему стискивал его пальцы, а над ухом орали так, что, казалось, барабанные перепонки вот-вот лопнут.
Таита заставил себя открыть глаза, и последние обрывки сна исчезли. Всего в нескольких дюймах от себя он увидел лицо Деметера. Оно было едва узнаваемымискаженное от боли, раздувшееся и багровое. Из открытого рта старца свешивался желтый язык. Крики его стихали, сменяясь судорожными вздохами и отчаянным хрипом.
Ужас помог Таите окончательно проснуться. Шатер наполнял свойственный рептилиям смрад, а сама гадина сжимала Деметера в кольцах своего тела. Свободными у мага оставались только голова и одна рука. Этой рукой он с силой тонущего цеплялся за Таиту. Змея опутывала его совершенно симметричными спиральными кольцами, ритмично сжимая мускулы. Кольца терлись друг о друга, сдавливая и круша хрупкое тело Деметера. Чешуйчатую кожу украшал дивный рисунок золотистого, шоколадного и красноватого цветов. Но только разглядев голову, Таита понял, что за рептилия атаковала их.
Питон, простонал он вслух.
Голова змеи была вдвое больше его сложенных вместе кулаков. Разинув пасть, гадина вонзила клыки в костлявое плечо Деметера. Из углов ухмыляющейся пасти стекали толстые нитки блестящей слюныособой смазки, которой питон покрывает добычу, прежде чем заглотить ее целиком. На Таиту смотрели круглые глазки монстра, черные и непроницаемые.
Кольца сжались в очередной раз. Таита не мог пошевелиться под весом человека и змеи. Он видел лицо Деметера, когда тот издал последний сдавленный крик, сменившийся тишиной. Старец уже не мог сделать вдох, его бесцветные невидящие глаза вылезали из орбит. Таита услышал, как одно из ребер треснуло под безжалостным давлением.
Мерен! используя остатки воздуха в легких, крикнул Таита.
Он понимал, что Деметер почти уже обречен. Мертвая хватка, с которой старец цеплялся за него, ослабла, и египтянин заерзал, пытаясь вылезти, но безуспешно. Чтобы спасти Деметера, требовалось оружие.
Перед его мысленным взором возник образ Лостры, и он зашарил рукой у шеи. Пальцы сжались на золотой звезде, подвешенной на цепочке. Амулет Лостры!
Вооружи меня, любовь моя, прошептал он.
Тяжелый металлический талисман удобно лег в ладонь, и маг с размаху обрушил его на голову питона. Таита целился в глаз-бусинку, и острый угол пронзил затягивающую его полупрозрачную пленку.
Змея разразилась злобным шипением. Скрученное в кольца тело задергалось и изогнулось, но клыки гадины оставались вонзенными в плечо Деметера. Природа расположила их так, чтобы пресмыкающееся могло удерживать добычу, пока заглатывает ее, и вырваться из такой хватки представлялось далеко не простым делом.
Змея несколько раз совершила отрыгивающие движения, стремясь высвободить челюсти. Таита ударил еще раз. Вонзив острый край металлической звезды в глаз рептилии, он провернул оружие в ране. Гигантские кольца разжались; питон выпустил Деметера: змея мотала головой до тех пор, пока не высвободила увязшие в плоти клыки. Вместо глаза у чудища зияла дыра, и на обоих мужчин хлынула холодная кровь.
Избавившись от груза, Таита судорожно сделал неглубокий вдох и едва сдвинул в сторону обмякшее тело Деметера, как разъяренный питон попытался укусить его в лицо. Таита вскинул руку, и клыки рептилии вонзились в кисть, но рука со звездой осталась свободной. Маг чувствовал, как острые зубы скрежещут по его кости, но боль только придала ему сил. Он еще раз вонзил острый край в раненый глаз, на этот раз еще глубже. Когда амулет вырвал глаз из черепа, змея снова содрогнулась в конвульсиях. Высвободив челюсти, она атаковала снова и снова; теперь бестия принялась наносить удары собственной мордой с силой бронированного кулака. Таита катался по полу шатра, извиваясь и корчась в стремлении избежать этих ударов, и в то же время истошно призывал Мерена. Скручивающиеся кольца гадины, толщиной с человеческое туловище, заполнили, казалось, весь шатер.
Затем Таита ощутил, как глубоко в мякоть его бедра вонзается костяной штырь, и закричал от боли. Он знал, что причинило рану: по обе стороны от гениталий, под мощным хвостом, у питона располагаются зловещего вида коготки. С их помощью он удерживает в неподвижности тело самки во время спаривания, пока вкручивает свой штопороподобный пенис в ее лоно. Еще рептилия использует эти крючья, чтобы зацепить добычу. Они служат точкой опоры для колец, увеличивая силу сжатия.
Таита отчаянно пытался высвободить ногу. Но крючья засели глубоко, и вот первое скользкое кольцо уже обвилось вокруг его тела.
Мерен! снова вскричал Таита. Но голос его прозвучал слабо, а новое кольцо опутало его, сдавив грудь. Он попытался позвать снова, но воздух потоком выходил из его легких, а ребра сжимались.
Внезапно на входе в шатер появился Мерен. На мгновение он застыл, ошеломленный громадностью рептилии. Потом прыгнул, закидывая руку за плечо, к висевшему на спине мечу. Он не рискнул рубить змею голову, опасаясь ранить Таиту, поэтому сделал два танцующих шага в сторону, чтобы изменить угол атаки. Голова питона продолжала двигаться, молотом обрушиваясь на жертвы, но жирный хвост замер в неподвижности, все глубже вонзая крючья в ногу Таиты. Быстрым взмахом клинка Мерен отсек приподнятую часть змеиного хвоста чуть выше крючьев. Эта часть была длинной, как нога Таиты, и толстой, как его бедро.
Верхняя половина тела питона взметнулась до самой крыши шатра. Пасть широко раскрылась, и клыки, похожие на волчьи, заблестели в высоте, нацеливаясь на Мерена. Голова раскачивалась из стороны в сторону, наблюдая за противником единственным целым глазом. Но удар меча перерубил змее позвоночник, приковав ее к месту. Она метнулась, норовя укусить Мерена в лицо, но он оказался готов к этому. Меч описал в воздухе дугу и начисто рассек рептилии шею.
Отрубленная голова упала; челюсти ее конвульсивно сжимались, обезглавленное туловище дергалось. Мерен пинками проложил себе дорогу среди свивающихся колец и ухватил Таиту за руку: из прокушенной клыками кисти мага хлестала кровь. Молодой человек поднял наставника высоко над головой и вынес из шатра.
Деметер! выдохнул Таита. Спаси Деметера!
Мерен вбежал обратно и стал рубить мечом безголового гада, пытаясь пробиться к месту, где лежал Деметер.
Разбуженные шумом, проснулись наконец остальные слуги и начали сбегаться к шатру. Самые отважные последовали за Мереном, вытащили наружу туловище питона и освободили Деметера. Тот пребывал без сознания и потерял много крови из прокушенного плеча.
Не обращая внимания на собственные раны, Таита сразу принялся за работу. Грудь у старца оказалась сильно сдавлена и покрыта синяками. Ощупав ребра, Таита обнаружил, что по меньшей мере два из них сломаны. Но первой его заботой было остановить кровотечение из плеча.
Деметер страшно страдал от боли, и Таита пытался отвлечь его, пока прижигал укусы лезвием взятого у Мерена кинжала, которое раскалял на стоявшей в углу шатра жаровне.
Укусы питона не ядовиты, сообщил он Деметеру. Хотя бы в этом нам повезло.
Похоже, только в этом, сдавленным от боли голосом проговорил Деметер. Это не настоящая рептилия, Таита. Она прислана из бездны.
Таита не мог предъявить доказательств обратного, но не хотел поддерживать пессимизм старца.
Ну же, дружище! подбодрил он его. Нет ни одной вещи, которую ворчание не сделало бы хуже. Мы оба живы. Очень может быть, что это настоящая змея, а не творение Эос.
Ты когда-нибудь слышал, чтобы в Египте водились подобные чудовища? спросил Деметер.
Я встречал таких в землях, что лежат ближе к югу, уклонился от прямого ответа Таита.
Далеко к югу?
Ну да, согласился египтянин. За рекой Инд в Азии и южнее того места, где Нил разделяется на два потока.
Всегда в густых лесах? продолжал допытываться Деметер. И никогда в безводных пустынях? Никогда таких огромных?
Да, ты прав, сдался Таита.
Питона послали убить меня, а не тебя. Твоей смерти она не хочет. Пока, сказал Деметер, подводя черту.
Таита молча продолжил обследование и с облегчением обнаружил, что ни одна из главных костей в теле Деметера не сломана. Он промыл рану в плече полученным из вина спиртом, наложил на укусы целительную мазь и забинтовал. И только тогда обратился к собственным повреждениям. Перевязав кисть, он помог Деметеру встать, и они вместе поковыляли к тому месту, где Мерен положил труп гигантского питона. В длину тот насчитывал полных пятнадцать шагов, это без головы и отрубленного куска хвоста. В самом толстом месте даже мускулистые руки Мерена не могли обхватить тушу.
Мышцы под покрытой чудесным узором кожей все еще сокращались и трепетали, хотя рептилия умерла довольно продолжительное время назад.
Таита потыкал в отрубленную голову посохом, потом воспользовался им как рычагом, чтобы раскрыть пасть гадины.
Этот зверь вполне способен разинуть рот достаточно широко, чтобы без труда заглотить крупного человека.
На красивом лице Мерена читалось отвращение.
Мерзкое и проклятое создание. Деметер правильно говоритэто чудовище из преисподней. Я сожгу тушу.
Ни в коем случае, твердо возразил Таита. Жир такого сверхъестественного существа обладает могущественными магическими свойствами. Если оно наслано колдуньей, а это, скорее всего, так, то мы тем самым только поможем ему вернуться к ней.
Но как мы можем отослать его обратно, если не знаем, где она? заметил Мерен.
Это ее творение, часть ее самой. Подобно возвращающемуся домой голубю, оно само найдет дорогу, пояснил Деметер.
Мерен поежился. Хотя он уже много лет пробыл в обществе магов, подобные загадки сбивали его с толку и приводили в отчаяние. Таита сжалился над ним и дружески положил руку на плечо:
Я снова в долгу перед тобой. Если бы не ты, мы с Деметером сейчас находились бы в желудке у этой твари.
Лицо польщенного похвалой Мерена разгладилось.
Ну так скажите, что мне делать с ней? спросил он, пнув трепыхающийся труп, который постепенно сам собой сворачивался в огромный шар.
Мы ранены. Пройдет несколько дней, прежде чем мы сумеем собраться с силами для занятий магией. Помести эту падаль туда, где ее не пожрут стервятники и шакалы, распорядился Таита. Позднее мы снимем шкуру и вытопим жир.
Сколько Мерен ни пытался, но погрузить тушу на спину верблюда ему не удалось. Животное пятилось и брыкалось, испуганное идущим от убитой змеи смрадом. В итоге Мерен и пятеро сильных мужчин оттащили труп к коновязи и завалили камнями, чтобы уберечь его от гиен и прочих пожирателей падали.
Вернувшись, Мерен обнаружил, что маги сидят на полу шатра друг напротив друга. Взявшись за руки, они объединили силы, ставя вокруг лагеря защитный и скрывающий барьер.
Когда сложный обряд завершился, Таита дал Деметеру настойку красного шепена, и вскоре старец погрузился в наркотический сон.
Оставь нас покуда, добрый Мерен. Отдыхай, но оставайся неподалеку, сказал Таита, усаживаясь рядом с Деметером, чтобы охранять его.
Но уставшее тело взяло верх.
Маг проснулся оттого, что Мерен настойчиво теребил его раненую руку. Он сел, пьяный от сна.
Чего тебе? рявкнул он. Ты совсем потерял рассудок?
Идем, маг! Скорее!
Тревога в голосе и отчаяние на лице молодого человека встревожили Таиту. Он бросил взгляд на Деметера и с облегчением убедился, что старец по-прежнему спит.
Что случилось? спросил он, поднявшись. Но Мерен уже вышел.
Таита последовал за ним на прохладный утренний воздух и увидел, как молодой человек бежит к коновязи. Когда маг подошел ближе, Мерен молча указал на груду камней, наваленную поверх туши змеи. Мгновение Таита смотрел в недоумении, но потом заметил, что камни разъехались в стороны.
Змеи нет, выпалил Мерен. Она исчезла ночью.
Он указал на углубление в песке, оставленное тяжелой тушей питона. Кое-где виднелись черные капли запекшейся крови, но это все, что осталось от чудища. Таита почувствовал, как волосы у него на затылке зашевелились, будто тронутые холодным ветром.
Ты тщательно искал?
Мерен кивнул:
Мы прочесали всю местность на половину лиги вокруг лагеря. И не нашли даже следа.
Псы или дикие животные сожрали его, предположил Таита.
Мерен покачал головой:
Никакие собаки к этому трупу даже не приблизятся. Почуяв его запах, они рычат и пятятся.
Гиены, стервятники?
Ни одна птица не сумела бы отвалить камни, а чтобы сожрать такую громадину, потребовалась бы сотня гиен. Они бы всю ночь наполнили своими мерзкими криками и воем. Но стояла тишина, следов и отметин лап тоже нет. Мерен провел ладонью по густым кудрям и понизил голос:Сомнений нет, Деметер был прав. Гадина забрала свою голову и уползла прочь, не касаясь земли. Это создание из преисподней.
Таким мнением не следует делиться со слугами и погонщиками верблюдов, предупредил его Таита. Стоит им заподозрить что-то подобное, и они сбегут. Скажи им, что мы с Деметером избавились от тела при помощи сотворенного ночью заклинания.
Прошло несколько дней, прежде чем Таита счел Деметера способным продолжить путешествие. Но неровная поступь верблюда, несшего паланкин, обостряла боль в сломанных ребрах, и Таите приходилось постоянно давать больному настойку красного шепена. Одновременно он замедлил ход каравана и сократил переходы, чтобы не усугубить состояние пациента.
Сам Таита быстро оправился от причиненных змеей ран. Вскоре он уже снова ехал верхом на Дымке. Иногда во время ночного перехода он поручал Мерену присмотреть за Деметером, а сам заезжал вперед каравана. Ему требовалось побыть одному и понаблюдать за небом. Он был уверен, что важные магические события, в кои они оказались вовлечены, обязательно отразятся в знамениях и предначертаниях небесных тел. Обнаружить их не составило труда: они находились повсюду. Небеса расчерчивали огненные следы падающих звезд и комет: за одну ночь их появилось больше, чем за предыдущие пять лет. Такое изобилие предзнаменований сбивало с толку и порождало противоречивые толкования. Не появилось ни одного явления, которое удавалось истолковать однозначно. Здесь имелись грозные предвестия, обещания надежды, знаки добра и зла одновременно.
На десятую ночь после исчезновения питона луна стала полной, и ее необычно яркий свет заставил побледнеть хвосты падающих звезд, даже большие планеты превратились в едва заметные точки.
Глубоко за полночь Таита выехал на знакомую ему бесплодную равнину. Они находились в пятидесяти лигах пути от края плато, обрамлявшего плодородную некогда дельту Нила. Приходило время возвращаться к остальным, и Таита остановил Дымку. Он спустился с седла и присел на плоский камень рядом с дорогой. Кобыла ткнулась в него мордой; Таита рассеянно открыл висящую на боку сумку и сунул ей горсть крупы из дурры, а сам неотрывно следил за небом.
Он с трудом смог разглядеть серое облако, оставшееся от звезды Лостры, и ощутил горькое отчаяние, поняв, что вскоре она исчезнет совсем. Таита снова перевел печальный взгляд на луну. Та предвещала начало сезона посева, этого времени обновления и роста, но без разлива реки поля в дельте сеять бессмысленно.
Вдруг Таита выпрямился. Он ощутил холод, всегда предвещающий явление неких дурных сверхъестественных событий. По рукам у него побежали мурашки, волосы на затылке поднялись. Очертания луны менялись прямо у него на глазах. Поначалу это показалось ему иллюзией, игрой света, но через несколько минут стало видно, как изрядный кусок месяца исчез, словно откушенный челюстями какого-то темного чудовища. С пугающей быстротой остаток большого диска разделил ту же судьбу, и на его месте осталась только черная дыра. Звезды проступили снова, но казались блеклыми и тусклыми по сравнению со сгинувшей луной.
Вся природа словно замерла. Птицы перестали петь. Ветер ослабел и стих совсем. Очертания окружающих холмов погрузились во тьму. Даже серая кобыла забеспокоилась: замотала гривой и испуганно заржала. Потом она вздыбилась и, выдернув поводья из руки Таиты, во весь опор помчалась по дороге обратно к каравану. Он не пытался ее вернуть.