Красный камень
Обстановка нашего пути удручающая. Вокруг совершенно ровная пустыня Сары-Ишик-Отырау, не на чем остановить взгляд до самого горизонта. Всюду жалкие, страдающие от засухи, серые кустики саксаула, да сухие и тоже серые кустики солянки кеурека. Лишь кое-где среди них выделяются зелеными пятнами те, кто добрался корнями до глубоких подземных вод.
Душно. Ветер попутный, а потому в открытое окно машины не доходит его дуновение. Долго ли так будет продолжаться? И вдруг вдалисветлая полоса. До нее недалеко. Вскоре мы видим остатки большой разрушенной крепости. Я сверяюсь с картой. Это развалины древнего раннесредневекового города Ак-Там«Белые развалины», разрушенного полчищами Чингизидов.
Мы бродим по тому, что осталось от глиняных стен крепости. Городище в поперечнике около двухсот метров. Внутри его ровно и гладко, кое-где голые такыры и все те же полузасохшие кусты саксаула и кеурека. Всюду валяются белые кости домашних животных, иногда человека. Жители города сопротивлялись, не сдавались на милость врагам и поэтому после штурма были уничтожены. Воины Чингисхана почти не брали пленных. Рабовладельческий строй им, кочевникам, был почти чужд. Время, дожди, ветры, жара и морозы уничтожили следы трагедии.
Больше всего на поверхности земли черепков глиняной посуды. Встретился небольшой позеленевший бронзовый предмет, бляха со следами узоров из серебряной нити, сердоликовая бусина, другаяиз стекла, череп собаки, судя по всему, борзой-тазы, кусочки черного стекловидного шлака.
Еще на белой земле такыра вижу коричневый камень размером с кулак взрослого человека. Поднимаю, счищаю глину, осматриваю. Странный камень! В нем видны пустые продолговатые ячейки рядом расположенные и аккуратные. Одна из них запечатана, а в другой через крышечку проделано маленькое отверстие. Что-то очень знакомое чудится в этом коричневом камне.
Пытаюсь вспомнить и удивляюсь. Ведь это типичнейшее гнездо истребителя цветочных пауков осы-сцелифрона! Тонкая, стройная, с талией, будто палочка, синеватая, оса-сцелифрон. Их в наших краях только два вида. Она искусная строительница гнезд для своих личинок. В укромных тенистых местах, защищенных от лучей солнца и дождя, она из тонкой и однородной глины лепит аккуратную продольной формы кубышку и, заполнив ее парализованными паучками, откладывает на этот провиант яичко. Потом домик, снабженный непортящимися консервами, запечатывается глиняной крышкой, и рядом с первой кубышкой сооружаются другие такие же.
Накладывая очередную порцию глины, оса-сцелифрон, так же, как и осы-аммофилы, применяет особенный вибрационный аппарат, аналогичный отбойному молотку домостроителей.
Удачливая мать строит с десяток таких кубышек, расположенных рядом друг с другом, а затем закрывает свое сооружение со всех сторон толстым слоем на этот раз уже грубой глины.
Продолжаю изучать находку. Пустые ячейки те, из которых вывелись молодые осы. В одной, запечатанной, личинка не развилась или развилась, но погибла. Такое случается часто. В другой ячейке видно только маленькое отверстие: детку сцелифрона поразил наездник, отложив в нее яичко. Личинка наездника уничтожила обитательницу ячейки и, превратившись во взрослого наездника, выбралась наружу. Из третьей и четвертой ячейки я осторожно извлекаю другие глиняные ячейки. Они слеплены из крошечных и тоже окаменевших комочков, аккуратно подогнанных друг к другу, и снаружи шероховаты. Я узнаю в этом сооружении жилище личинки другой осымаленькой помпилы. Она и сейчас широко распространена в Семиречье, охотится на пауков, а ячейки из глины всегда помещает в различные полые стенки растений, в щели между растениями, любит и пустующие гнезда сцелифронов.
Все это мне понятно, подобное не раз встречалось. Но как гнезда сцелифрона и ее квартирантов ос-помпил, построенные из глины, превратились в прочный коричнево-красный камень?
Ответ мог быть только один. В городе-крепости находились дома. Под крышей какого-нибудь из них нашла приют для своего гнезда оса-сцелифрон. Когда город был разрушен и сожжен, глиняное гнездо в огне превратилось в камень. Теперь в руках энтомолога кусочек обожженного глиняного домика осы пролил крохотный лучик света на жизнь и трагедию тех, руками которых был воздвигнут этот ныне мертвый город.
Трудно поверить, что здесь когда-то кипела жизнь, а рядом проходила могучая река пустыни Или, но так было. Потом жизнь угасла, река ушла отсюда далеко в сторону, и от нее осталось сухое ложе, а вокруг воцарилась обширная дикая и безлюдная пустыня.
Неожиданный конкурент
Скворцы заняли скворечник сразу, рассказываю я своем соседу по даче, воробьи долго не церемонились, обосновались в приготовленных мною помещениях. А вот ласточек не знаю как приманить!
Ласточка сама себе выбирает хозяина. И не поймешь, какое ей приглянется место, не спеша, отвечает сосед. У меня дома три года жили ласточки. Выбрали место в курятнике, слепили гнездо, как чашечку, у потолка. И кур не постеснялись. От насеста до гнезда и полуметра не было. Бывало, весной прилетят, крик поднимут, по двору носятся туда-сюда. Услышу я их и говорю жене: «Леонтьевна, надо дверь в курятник открывать и подпирать ломом, прилетели наши квартиранты». Так и жили они у нас три года. А этой весной прилетели, как всегда, тоже покричали, гнездо обновили, а потом бросили.
Вот тебе раз! Что там такое, думаю, случилось? Может быть, мальчишки разорили гнездо или кошка напакостила. А там Что бы вы думали? Над самым гнездом на потолке жук вылепил свое гнездо из глины. Вот ласточкам и не понравилось. Бросили, улетели. В другом месте выбрали себе хозяина. Заново построились. Поди их возьми!
Какой жук? удивился я. Вы его видели?
Ну, наверное, жук. В гнезде его какая-то нечисть наготовлена.
Где же его гнездо? Сохранили ли вы его?
Да нет. Сколупнул и выбросил во двор.
История, рассказанная соседом, показалась необычной. Я не знал ни одного жука, который бы мог готовить гнездо из глины, да еще и лепить их под крышей. Конечно, это был не жук. Такое могло быть сделано только Впрочем, надо раздобыть хотя бы остатки гнезда.
Пожалуйста, стал я упрашивать соседа, может быть, найдете остатки гнезда. Мне очень-очень надо посмотреть, кто выжил ваших ласточек. Принесите мне их.
Посмотрю, охотно согласился он, кусок будто валялся возле кучи мусора.
Прошла неделя. Я с нетерпением ждал воскресенья и встречи на даче со своим соседом. Вот, наконец, и он бредет неторопливой походкой с автобусной остановки, увидал меня, улыбнулся, снял с плеч рюкзак и вынул из него что-то завернутое в клочок бумаги.
Нашел на ваше счастье. Держите.
Я стал разворачивать газету. Сейчас все откроется и станет ясным. Передо мною был осколок типичного гнезда осы-сцелифрона.
Обычно сцелифроны лепят гнезда на скалах, но не пренебрегают и строениями человека. Но почему осе понравилось место именно над самым гнездом ласточки, отчего хозяева глиняного домика не пожелали смириться с неожиданным конкурентом, осталось непонятным. Ласточки насекомоядные птицы. Их добычамельчайшие насекомые, реющие в воздухе. Оса, да еще с такой грозной внешностью, им показалась, видимо, опасной не столько для себя, сколько для будущих беззащитных птенчиков. Им, мирным птицам, лучше отказаться от старого жилища и построить новое в другом месте.
Жаль ваших ласточек, говорю я соседу. Но еще больше жаль осу-сцелифрона. Они такие редкие. Уж пусть жили бы себе. Все равно ласточки забросили гнездо.
Да я уж сильно обозлился, вот и сломал. Мы так привыкли к ласточкам!
Квартиранты осы-сцелифрона
К осени ущелье Копалысай в горах Анрахай разукрасилось розовыми цветами курчавки, а у самого ручья все заросло тростниками с пушистыми метелочками. Над голыми скалами крутятся пролетные коршуны, вдоль ущелья проносятся стайки стремительных чернобрюхих рябков. Теплые солнечные дни приостановили отлет птиц на далекие зимовки.
Там, где ручей подходит к краю долины и подмывает холмы, образовались небольшие обрывы. На обрыве видна вся долгая история Копалысая. Вот в самом низу, на глубине пяти-шести метров от поверхности, расположен слой почти сцементированной гальки. Когда-то много тысяч лет назад по ней бежал ручей, обкатывал и шлифовал круглые камешки. Над галькойобломки щебня, перемешанные со светлой почвой. Это остатки разрушившихся скалистых гор. Еще вышемощный слой крупного зернистого песка, он слежался прочно, стал как камень. Над ним снова щебень, глина и слой земли, поросший серой душистой полынью.
Песчаник медленно разрушается, он повис, точно крыша, над нижними слоями. Из-за этого в местах, где густые тростники подступили вплотную к обрыву, образовался коридор. В нем царит полумрак и тишина. А в прослойках земли между песчаником и сцементированной галькой волки и лисицы вырыли длинные норы. В них живут мелкие обитатели: иногда из темноты подземелья, не спеша, выползает жук-чернотелка, на коротких ногах протащится мокрица, с потолка на паутинке свесится большой рыжий паук.
Но самое интересноепод крышей из песчаника. Здесь на обрыве местами видны серые комки глин. Это гнезда ос-сцелифронов. Большинство комков немного крупнее куриного яйца. Но есть и величиною с кулак и весом около двухсот грамм. Немалый груз переносит оса, пока построит глиняный домик для своего потомства.
В первом же снятом комке много непонятного. Из одной ячейки торчат какие-то зеленые листики, другая плотно заткнута чем-то похожим на вату, в третьей все забито паутиной. Среди глиняных домиков очень много старых, навсегда покинутых. И только немногие вылеплены недавно. Домики состоят из плотно прилегающих друг к другу кубышек, внутренняя их полость покрыта гладким желтоватым лаком. С помощью лупы направляю на него луч солнца. Тотчас же появляется голубой дымок: значит, лак органическое вещество, и его изготовила оса.
В одной камере находится крупный кокон. В нем большая белая личинка пелопеи (так еще называют этих ос). Весною она окуклится, а потом превратится в осу. Около кокона видны остатки съеденных пауковпровизии, запасенной для детки взрослой осой. В ячейках старых домиков, из которых уже давно вышли осы, лежат остатки коконов. Иногда попадается запечатанная, но совершенно пустая ячейка. Оса не запасла в ячейку пауков, не отложила яичко, вероятно, у нее истощилась энергия и пришел конец жизни, но она завершила заботу о потомстве, бездумно подчинившись инстинкту. Хотя, может быть, она сделала кубышку, закрыла ее от нежелательных визитеров, отправилась за добычей, да погибла, а может ветер ее унес так далеко, что она не смогла возвратиться к своему детищу.
Глиняные домики сцелифроновотличнейшее укрытие для многих насекомых, поэтому их старые гнезда не пустуют. Квартирантов в них очень много и самых разных.
Когда молодая оса покидает свою ячейку, пустующее помещение разведывают маленькие мохнатые пчелы-мегахилы. Они устилают ячейки круглыми, специально вырезанными кусочками листиков, плотно подгоняют их друг к другу и, сделав что-то, напоминающее сигару, заполняют ее медом, пыльцой и кладут туда яичко. В одной ячейке мегахила умудряется поместить домики для двух-трех деток. Весной из них выходят молодые мегахилы. За работой мегахилы внимательно следит вороватая пчела-номадка и, когда упакована еда, отложено яичко, подкидывает свое яичко.
Очень нравятся пустые ячейки гнезда сцелифрона пчеле-каменщице. Она переслаивает пустую ячейку тремя-четырьмя поперечными перегородками из прочной глины. За каждой перегородкой на обильной провизии развивается пчелка-детка.
Пчела-каменщица сама умеет лепить превосходные глиняные домики с ячейками. Но здесь я никогда не встречал следы ее собственной работы. Быть может, потому, что каменщицы приучились пользоваться даровым помещением. Зачем совершать лишнюю работу, когда есть свободные квартиры.
Некоторые ячейки оказываются плотно запечатанными зеленой твердой массой. Этим же материалом выстланы стенки, из него сделаны прочные перегородки, образующие до пяти-шести камер. В каждой камере провизия и развивающаяся личинка. Иногда в таких камерах можно найти и случайно погибшую квартиранткумаленькую пчелу-осмию, покрытую серебристо-белыми волосками. Зеленую массу она готовила из пережеванных листьев.
В ячейках с клочками белой ваты устроила деток пчела-шерстобит. Там же лежит и ее провиант: пыльца и мед. Помещение основательно переделано. Все его стенки и дно тщательно выложены плотно утрамбованным белым пушком. С таким утеплением не страшны ни суровая зима, ни обычные для пустыни резкие чередования теплых дней с очень холодными морозными ночами. За манеру строить гнезда из различных растительных волосков, напоминающих шерсть или вату, пчелы и получили название шерстобитов.
В этом году с шерстобитами произошло что-то неладное. Многие личинки погибли, а их трупами поживились волосатые личинки небольших коричневых жуков-кожеедов. Эти жуки разыскивают погибших насекомых и пожирают их. В природе ничего не должно пропадать попусту.
В нескольких ячейках вывелись грациозные, черные с желтыми пятнами осы-эвмены. Они лепят гнезда для своих деток из глины чаще всего шарообразной формы, прикрепляя их к веточкам растений. В полости гнездышка закладывается и провизия, обычно, убитые личинки насекомых.
Не обошлось и без паучков-квартирантов. Кое-какие ячейки заняты ими на зиму и плотно оплетены паутиной.
Хозяйка глиняных домиков оса-сцелифрон не всегда заново строит свое гнездо. Если ей удается найти свободную ячейку в старом домике, она тщательно очищает ее от мусора, оставленного квартирантами, ремонтирует, смазывает лаком, запасает парализованных паучков и откладывает яичко. Инстинкт требует закрывать гнездо с ячейками общим сплошным слоем глины. И тогда случайные квартиранты домика оказываются в плену, закрытыми.
Пчелам-каменщицам не страшна глиняная нашлепка: они способны прогрызать и еще более прочные препятствия. Мегахилы и осы-эвмены тоже умеют выбираться наружу, а вот паучкам и пчелам-шерстобитам приходится плохо. Кожееды в подобных обстоятельствах ведут себя своеобразно. Не умея выбраться, они один за другим погибают, а остающиеся в живых доедают трупы своих сородичей, но это ненадолго спасает их от гибели.
Есть у черного пустынного сцелифрона и еще недруги. В очень многих ячейках встречаются изумрудные с зеркально-гладкими покровами осы-блестянки. Они спят, свернувшись плотным колечком, уютно устроившись в чужом домике. В одной ячейке иногда оказывалось по две-три блестянки, каждая в своем кокончике. Но тогда они размерами поменьше, так как одной личинки-хозяйки им не хватило, чтобы насытиться вдоволь. Освобожденные из ячейки и кокончика блестянки вяло потягиваются, медленно шевелят усиками и как бы с удивлением поводят во все стороны блестящие глаза. Просыпаться им не время, им полагается покоиться всю долгую зиму, до самого разгара весны пустыни.
В новых и целых домиках селится злейший враг сцелифронанаездник. Он просверливает яйцекладом глиняную покрышку, а если она слишком толста, то, кроме того, проделывает конусовидную ямочку концом брюшка.
Появление молодого наездника пришлось ждать до весны. Он оказался ихневмоном и почти таким же большим, как и сцелифрон, и очень походил на осу окраской и стебельчатым брюшком. Яйцеклад ихневмона крепкий и гибкий и ровно такой длины, чтобы проникнуть через глиняную покрышку в ячейку. Он состоит из трех плотно прилегающих друг к другу створок. Центральная и две боковые створки образуют на конце сверло-трезубец. Средняя иголочка служит для упора, а боковые отростки высверливают глину по кругу. Кончик «сверла» значительно утолщен и очень походит на коловорот-сверло по дереву, да и принцип его действия тот же.
Из всех квартирантов блестянки и наездникисамые лютые враги неутомимой строительницы глиняных домиков. И если бы не они, осы сцелифроны не были бы такими редкими.
И еще немало разных насекомых используют замечательные глиняные домики.
Синий сцелифрон
Я встретился с синим сцелифроном весной. К сожалению, это было очень короткое знакомство.
Мы возвращались из песчаной пустыни Сары-Есик-Отырау. До города оставалось около ста километров. Приближалась ночь. Слева от дороги показались угрюмые черные скалы, и между ними в глубине темного ущелья сверкнула багровая от заката река Или. Это место над пропастью было очень красивым.
Рано утром я медленно иду с холма на холм по краю пропасти и всюду встречаю знакомых обитателей пустыни. Вот в воздухе быстро проносится что-то большое и садится за куст таволги. С напряжением крадусь к кусту, но там ползают чернотелки, скачут кобылки и более нет никого. Может быть, показалось? Но шевельнулась травинка, и на голый глиняный косогорчик выскочила оса-сцелифрон. Но не такая, как все. Большая, ярко-синяя, сверкающая блестящим одеянием, ловкая, быстрая и гибкая. Она промчалась среди сухих растений, на секунду задержалась, что-то схватила, взлетела и так же стремительно унеслась вниз в ущелье в темные скалы к далекой реке.