Я думаю, это важно, Александр Иванович! Капитан знает какую-то большую тайну!
Какой капитан? уточнил Матвеев.
Немец. Его сегодня привезли в медсанбат.
Понятно. И что это за тайна? Почему вы так решили?
Он обещал заплатить 500 марок, если я передам схему и записку одному человеку.
Какую схему? Какую записку? Где они? торопил Матвеев.
Вот, смотрите! Рената развернула бумажный комочек.
На клочке бумаги нетвердой рукой была нарисована схема, и имелось короткое пояснение.
Интересно! Очень интересно! отметил Матвеев и достал из ящика стола такую же схему.
Ту, которую обнаружил Лазарев при обыске капитана. Она в деталях совпадала с той, что предоставила Лонге. Матвеев, продолжая играть роль, сличил их, поднял голову, согрел девушку теплым благодарным взглядом и похвалил:
Какая же вы молодец, Рената!
Лонге зарделась и спросила:
Я все правильно сделала, Александр Иванович?
Рената, вы просто умница!
Я поняла, что эта записка очень важна вам, Александр Иванович! Что мне делать дальше? Что?! торопила Лонге.
Ничего!
Как ничего?! А записка? А схема? Я же должна передать их?! Этот капитан Он страшный человек!
Я же сказал: вам нечего бояться, Рената. Мы вас защитим. Записку и схему передаст по назначению наш человек.
Русский?! Но это же глаза Лонге округлились.
Матвеев улыбнулся и заверил:
Будет такой русский, что не отличишь от немца.
Понятно, понятно. А если капитан потребует еще что-то выполнить? Как мне быть?
Не потребует. Сегодня же его переведут в армейский госпиталь. Так что вам нечего опасаться.
Спасибо. Я могу идти? спросила Рената и поднялась из-за стола.
Погодите! Погодите! остановил ее Матвеев и пояснил: В интересах вашей безопасности придется на время задержаться. Если не возражаете, могу предложить кофе.
Кофе, с вами?
А вы против?
Рената присела, и в ее голосе зазвучали кокетливые нотки:
И что, только кофе?
Не только, будет и шоколад, в тон ей ответил Матвеев и потянулся к трубке телефона.
Напоминать о своем распоряжении дежурному по отделу ему не понадобилось. Раздался стук в дверь, и на пороге кабинета появился помощник дежурного. В руках у него был поднос. На нем над чашками с настоящим кофе вился ароматный парок, а на тарелке румяными бочками аппетитно лоснились пончики. Матвеев пригласил Ренату к журнальному столику. В тот день они выпили не одну чашку кофе и съели не один пончик. В непринужденной беседе, в которой воспоминания Ренаты о прошлом переплетались с настоящим, незаметно летело время.
Конец беседе положил Лазарев. Он доложил об отправке пленного немецкого капитана в армейский госпиталь. Матвеев распорядился вызвать машину и, расставаясь с Ренатой, вручил ей плитку советского шоколада. Оставшись один, он возвратился к состоявшемуся разговору, анализировал каждое ее слово, жест и утверждался в том, что она способна выполнить задание Смершавнедриться в иностранную спецслужбу и добыть ценную информацию. Подтверждение тому Матвеев находил в отчете Климова, безупречно сыгравшего роль пленного немецкого капитана, и агента Верной, проживавшей с Ренатой в одной комнате.
29 апреля 1945 года в спецсообщении на имя начальника управления контрразведки Смерш 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенанта Вадиса Матвеев доложил о завершении проверки Ренаты Лонге, ее вербовке в качестве агента под псевдонимом Hoffnung (Надежда) и готовности для участия в будущей разведывательной операции. Окончательное решение оставалось за Вадисом.
Лицом к лицу
«Лично
Совершенно секретно Начальнику УКР НКО Смерш
1-го Белорусского фронта генерал-лейтенанту
тов. А. Вадису
СПЕЦСООБЩЕНИЕ
29 апреля с.г. после проведения оперативной проверки и специального мероприятия «К» мною осуществлена вербовка в качестве агента органов Смерш под псевдонимом «Hoffnung» («Надежда») гражданки Германии Лонге Ренаты Альфредовны 1923 года рождения, немки, уроженки гор. Тюбингена, земля Бавария, незамужней, с незаконченным высшим образованием, студентки 5-го курса филологического факультета Берлинского университета. В совершенстве владеет немецким, русским и французским языками.
Вербовка Лонге осуществлена на основе материальной зависимости. В последующем ее планируется перевести на идейно-патриотическую.
В качестве первого задания «Hoffnung» («Надежде») будет поручено выехать по месту жительства родителей в гор. Тюбинген, где, используя знания иностранных языков, а также внешние данные, устроиться на работу в оккупационные органы Франции или США.
В ходе дальнейшего сотрудничества с «Hoffnung» («Надеждой») предусмотрено ее продвижение в поле зрения иностранных спецслужб с целью выявления кадровых сотрудников немецко-фашистских разведывательных и контрразведывательных органов, а также главарей антисоветских организаций, скрывающихся от возмездия и пользующихся покровительством должностных лиц вышеуказанных стран.
В процессе проверки Лонге компрометирующих материалов на нее не получено. Твердых политических убеждений не имеет. К нацизму и фашистским вождям относится резко негативно. Освободительную миссию Советской Армии приветствует.
Прошу Вас утвердить вербовку Лонге под псевдонимом «Hoffnung» («Надежда») и санкционировать дальнейшую работу с ней.
Начальник ОКР НКО Смерш 47
гв. сд. майор Матвеев
29 апреля 1945 года»
Через сутки этот документ лег на стол генерала Вадиса. С того дня начался отсчет в одной из самых важных операций Смерша послевоенного времени. Она будет полна самых невероятных, рискованных и драматичных поворотов в судьбах главных ее героев: Александра Матвеева, Владимира Михайлова, Ивана Устинова и, конечно же, Ренаты Лонге.
В те победные апрельские дни 1945 года, когда фашизм доживал свои последние часы, они вряд ли думали об этом. Радость от окончания войны и наступающей мирной жизни кружила им головы. Вместе с ними миллионы советских, американских, английских и французских солдат, испивших до дна горькую чашу всемирной бойни, наивно верили, что вскоре наступит эра всеобщего милосердия. К сожалению, их надежды оказались наивной мечтой.
В то время когда 756-й полк под командованием полковника Зинченко штурмовал последний оплот и символ ненавистного фашизмарейхстаг, в тиши правительственных лондонских и вашингтонских кабинетов циничные политики кроили на новый лад карту будущего мироустройства. Выполняя их заказ, спецслужбы США, Великобритании и Франции собирали под свои черные знамена скрывшееся от справедливого возмездия отребье: матерых нацистов, коллаборационистов и националистов всевозможных мастей, повязанных кровью своих граждан.
Первыми ветры грядущей холодной войны ощутили сотрудники советских спецслужб и потому готовились к предстоящей тайной схватке. Смелый замысел участия агента Надежды в операции по проникновению в разведорганы Франции и США, предложенный Матвеевым, поддержали в руководстве Смерш 1-го Белорусского фронта. Изучив материалы на Надежду, начальник управления генерал-лейтенант Александр Вадис распорядился вызвать Матвеева на доклад.
Ранним утром 3 мая Матвеев, вооружившись автоматом и гранатами, покинул кабинет; к нему присоединились два автоматчика из отделения охраны отдела. Он вышел на крыльцо и замер. Гулкая тишина ошеломила его. Впервые за 1413 дней и ночей Великой Отечественной войны не было слышно грозного гула авиационных моторов, гнущего к земле рева «катюш», барабанной трескотни пулеметов и автоматов, в воздухе отсутствовал едкий запах пороха и гари. Безжалостные жернова Молоха войны, перемоловшие десятки миллионов человеческих жизней, остановились.
Багровое зарево, полыхавшее над Берлином, погасло. 2 мая его гарнизон и командующий генерал Вейдлинг капитулировали перед советскими войсками. После неудачной попытки прорыва из окружения сложили оружие и сдались в плен фанатики из «боевой группы Монке», державшие оборону рейхсканцелярии. Вечером столица Германии содрогнулась от канонады, но она не несла смерть. Победителикомандиры и бойцы 1-го Белорусского фронтасалютовали из всех видов оружия. Это были самые счастливые мгновения в их жизни. Пройдя через немыслимые испытания и страдания, они выстояли и победили самого жестокого врагафашистскую Германию и ее сателлитов.
Матвеев вдохнул в полную грудь воздух победы, воздух мирной жизни, закрыл глаза. В нем все затрепетало, а голова пошла кругом. Ее кружили запах весны и необыкновенного счастья.
«Неужели конец всем страданиями и мучениям??? Неужели конец войне?!.. Конец!..» он все еще не мог поверить и не решался открыть глаза.
Звонкая трель птиц и скрип тормозов подъехавшей легковушки ГАЗ М-1 заставили его встрепенуться. Он открыл глаза и обернулся к автоматчикам. Ими владели те же чувства, об этом говорили их просветлевшие лица. Радость переполняла Матвеева. Он не мог сдержать себя и воскликнул:
Братцы, все, конец! Конец войне!
Конец! Конец! срывающимися голосами повторяли автоматчики.
По их щекам и щекам Матвеева катились слезы. Они не замечали их и тискали друг друга в объятиях.
Все, ребята, хватит! Задушите, не доживу до победы! Ну все! Все! добродушно повторял Матвеев и, вырвавшись из объятий, распорядился: В машину! Оружие снять с предохранителя и держать наготове!
Есть! приняли к исполнению автоматчики и заняли места в машине.
Матвеев сел на переднее сиденье и обратился к водителю:
Коля, если со мной что случится, портфель с документами не должен попасть в руки врага!
Та все будет нормально, Александр Иванович! Долетим как на крыльях! заверил Николай и утопил педаль газа до пола.
Опасения Матвеева оказались излишними. За всю дорогу над их головой не появилось ни одного вражеского самолета, а из перелесков не прозвучало ни одного выстрела. Николай блеснул мастерством, ловко уходил от воронок, и через полтора часа они были в расположении управления Смерш 1-го Белорусского фронта. Поручив машину и автоматчиков коменданту, Матвеев поднялся на второй этаж, доложил дежурному о прибытии и, сгорая от нетерпения узнать решение Вадиса по замыслу операции, поспешил в кабинет к майору Михайлову. Тот был один и занимался тем, что перебирал гору папок.
Хо, Александр Иванович, легок на помине! добродушно пробасил Михайлов.
Здравствуй, Володя! приветствовал Матвеев и поинтересовался: Как служба?
Не мед. Звезд с неба не хватаю, сейчас они катятся на погоны тем, кто там, с сарказмом произнес Михайлов и ткнул пальцем в потолок.
Матвеев хмыкнул и заметил:
Ладно, не прибедняйся, ты же не в подвале сидишь.
А-а, надоело в кабинете штаны протирать и пыль с бумаг сдувать.
Ну ты это брось, Володя. Кому-кому, а тебе грех жаловаться, сидишь на активных мероприятиях.
Вот именно, сижу. Надоело, хочется в поле повоевать.
Какие твои годы, еще навоюешься. Лучше скажи, как оценили мои предложения по Надежде, только не томи, торопил с ответом Матвеев.
Михайлов улыбнулся и спросил:
Что, на мое место метишь?
Не говори глупостей, мне и на своем месте хорошо. Так что скажешь?
Предложения интересные. Замысел операции толковый. Ввод в поле зрения спецслужбы оригинальный. Если все сложится и французы клюнут, то можешь вертеть дырку на кителе под орден.
Да ладно, отмахнулся Матвеев и уточнил: А какое мнение на этот счет у Александра Анатольевича?
Резолюция положительная. Деталей не знаю, услышишь на докладе.
Ясно. С резолюцией можно ознакомиться?
К сожалению, нет. Все материалы по Надежде у моего сменщика, а он ушел в штаб фронта.
Сменщика?!.. А ты куда собрался?! опешил Матвеев.
Михайлов плотно прикрыл дверь и, понизив голос, сообщил:
Ухожу на нелегальное положение в Баварию. Как говорится, на новый фронт.
Так война, можно сказать, закончилась?
Да, для армии она закончилась, а у нас только начинается, но другая война! Вот возьми, почитай! Михайлов открыл сейф, достал синюю папку с документами, швырнул на стол и в сердцах сказал: Союзники хреновы! Если вчера исподтишка гадили, то сегодня уже норовят нож в спину воткнуть!
Матвеев присел за стол и обратился к ориентировкам, поступившим из Главного управления контрразведки Смерш. В них приводились факты не просто недружественных шагов спецслужб союзников по антигитлеровской коалиции, а откровенно враждебных действий с использованием бывших сотрудников абвера, Главного управления имперской безопасности Германии и их агентов. Взгляд Матвеева скользнул по строчкам, и его глаза округлились.
Москва ориентировала управления Смерш на местах.
«В ходе проведения оперативно-войсковой операции частями НКВД в западной части Литвы было уничтожено 122 участника бандитско-террористического подполья. В плен захвачено 15 человек. Среди них выявлено 2 агента английской разведки. В схронах обнаружено 4 английские портативные, коротковолновые радиостанции, 2 радиомаяка, а также более двух миллионов рублей»
В другой ориентировке сообщалось, что в западных областях Украины за 1944-й и первые месяцы 1945 года войсками НКВД:
«Проведено более 6,5 тысячи оперативно-войсковых операций. В ходе них убито свыше 30 тысяч участников ОУНУПА, около 45 тысяч захвачено в плен, 3,5 тысячи явились с повинной
С марта 1945 г. отмечается воздушная заброска авиацией США и Великобританией, а также наземным путем с территории Польши агентов, оружия и боеприпасов бандитско-повстанческому подполью, действующему на территориях Львовской, Тарнопольской и Ровенской областей»
Читая следующую ориентировку, Матвеев не мог поверить своим глазам.
«По перепроверенным оперативным данным, командование союзнических войск не предпринимает мер по расформированию частей вермахта и разоружению военнослужащих, сдавшихся в плен.
С начала апреля с.г. на территориях земли Шлезвиг-Гольштейн и в Южной Дании размещено с сохранением штатных и организационных структур 1315 немецких дивизий. Они находятся в специальных лагерях под началом прежних командиров. С участием офицеров-инструкторов армий США, Великобритании, Франции с ними регулярно проводится учебно-боевая подготовка.
Вооружение этих немецких дивизий не уничтожено и не вывезено, а хранится в исправном состоянии на складах на территории лагерей»
Они, что, воевать с нами собрались?! Но это же у Матвеева не нашлось слов.
Вот такие союзники, мать их выругался Михайлов.
Володя, но это же ни в какие ворота не лезет! к Матвееву вернулся дар речи.
Да какие на хрен ворота, Саша! Вот, почитай, только никому не говори! предупредил Михайлов, достал из сейфа еще один документ и положил на стол.
Гриф особой важности и подпись руководителя Смерша Виктора Абакумова говорили сами за себя. Матвеев впился глазами в текст.
«По данным резидентуры НКГБ СССР, в Лондоне в начале апреля 1945 с.г. в резиденции премьер-министра Великобритании состоялось строго конфиденциальное совещание с участием членов Объединенного штаба планирования военного кабинета. На нем премьер-министр У. Черчилль поручил разработать план операции по нанесению внезапного удара по СССР. Операция получила кодовое название «Unthinkable» («Немыслимое»). Ее замыслом предусмотрено»
Матвеев вчитывался в ориентировку, а в голове не укладывалось, как такое возможно. То, что замыслили в Лондоне, было верхом цинизма и низости. Скрип двери заставил его встрепенуться. В кабинет вошел сухощавый капитан. Твердый подбородок, спокойный и уверенный взгляд серых глаз, упрямый ежик волос говорили о волевом характере, а высокий лобо недюжинном уме. Орден Отечественной войны I степени, Красной Звезды и Красного Знамени свидетельствовали: капитан нюхал порох не на стрельбище, а на передовой. Выправка выдавала в нем кадрового военного.
О, Иван Лаврентьевич, легок на помине! воскликнул Михайлов и объявил: Знакомься, Александр Иванович, это и есть мой сменщик!
Начальник отдела Смерш 3-го отдельного учебного танкового полка Устинов. Откомандирован для исполнения обязанностей начальника 3-го отделения, доложил капитан.
Начальник отдела Смерш по 47-й гвардейской стрелковой дивизии, представился Матвеев.
Теперь все вопросы по Надежде к капитану Устинову, Александр Иванович, сообщил Михайлов.
Матвеев сложил ориентировки в папку и обратился к Устинову:
Иван Лаврентьевич, как вы оцениваете материалы и мои предложения по Надежде?
На мой взгляд, они заслуживают серьезного оперативного внимания, Устинов ограничился общей фразой.