Вильгельм поспешил в Англию, где и короновался. Начало его царствования оказалось бурным. Часть нормандских баронов заперлась в своих замках и отказалась присягать новому королю. Как вскоре стало известно, они хотели видеть королем не Вильгельма, а Роберта.
К ним быстренько примкнул Одо, только что амнистированный. Должно быть, за годы заключения он соскучился по активной политической жизни, собрал кое-какие силы и захватил замок Рочестер.
При подавлении бунта Вильгельм применил тот же метод, что когда-то его отец. Он натравил на мятежных нормандцев коренных англичан, которым пообещал много хорошего, в том числе заявил, что разрешит всем и каждому охотиться в заповедных королевских лесах. Англичане вновь с превеликой охотой ухватились за приятную возможность безнаказанно резать нормандцев. Они быстро утихомирили баронов, вышибли Одо из Рочестера. Он бежал в Нормандию, в свое епископство, и никогда больше в Англию не возвращался, опасаясь, что в следующий раз отправкой на зону не отделается.
Почувствовав себя на троне более-менее уверенно, Вильгельм решил захватить и Нормандию. Роберт Коротыш, сидевший там, своей судьбой в общем и целом был доволен и на большее не претендовал. История повторилась, только с обратным знаком. Теперь Вильгельм вторгся с войском в Нормандию. Началась долгая, кровопролитная война, брательнички наседали друг на друга как разъяренные псы.
Потом в это дело вмешались могущественные бароны Вильгельма, которым война надоела. Они помирили братьев. Те облобызались и заключили письменный договор, в котором обязывались не воевать друг против друга. Англию с Нормандией должен был получить тот из них, кто переживет другого.
За чаркой-другой эти владетельные особы очень быстро договорились вместе пойти войной на младшего брата, Генриха Грамотея. На деньги, полученные в наследство, он купил у Роберта имения в Нормандии и жил там мирно, не вмешивался в большую политику. Однако именно такое вот поведение и делало его крайне подозрительным в глазах братьев. В тихом омуте, известно, черти водятся, сегодня он сидит тихо, а завтра, чего доброго, что-нибудь такое задумает.
Любящие братцы захватили имения Генриха, совершенно не готового к нападению с их стороны. Потом они осадили его в замке, стоявшем на горе Святого Михаила в Нормандии, однако великодушно позволили бежать. После этого Генрих долгие годы скитался по Европе и, кажется, был весьма стеснен в средствах. Частенько именно такова бывает участь грамотеев, даже если они принцы. Однако забывать о нем мы не будем.
Вильгельм вернулся в Англию. Ни одного из своих обещаний, данных подданным, он не выполнил, должно быть, считал себя полным хозяином своего слова. Хотелдавал, хотелбрал обратно. Англичане возмущались по углам и в пивных, но открыто выступать против короля опасались.
Вот кстати. Никто не спорит, нормандцы изрядно притесняли и грабили саксов. Но жалобы этих бедолаг на иноземное засилье выглядят как-то где-то и смешными. Саксы немного подзабыли, что их собственные предки несколько столетий назад нагрянули в эти земли, не то что ограбили, а начисто выгнали с них кельтов.
За двенадцать лет своего правления Вильгельм не сделал ровным счетом ничего хорошего или хотя бы значительного. Он увлеченно предавался главным образом набиванию своих сундуков, увеличил налоги и ввел дополнительные, забирал себе большую часть церковных доходов, на места умерших епископов и аббатов долго не назначал новых людей, чтобы пользоваться их доходами с их земель. Дошло до того, что король вынудил уехать в Нормандию архиепископа Кентерберийского Ансельма, а его земли прибрал к рукам. Над церковниками можно было измываться вовсе уж безнаказанно. Уж они-то никак не могли взять в руки оружиерелигия запрещалаи поднять мятеж.
В общем, репутация Рыжегоблаголепия ради его прозвище было переведено на латынь, и он звался теперь Вильгельм Руфусупала ниже плинтуса как в главах современников, так и английских историков и писателей более позднего времени. Они его крыли чуть ли не матом. Чарльз Диккенс: «Был лукав, себялюбив, жаден и подл». Стаббс (1873): «Отталкивающее воплощение эгоизма в своей самой омерзительной форме, враг Бога и человека». Пул (1951): «Был с точки зрения морали, вероятно, самым худшим королем, который занимал трон Англии». Впрочем, у Руфуса есть и защитники, например, профессор Борлоу.
В конце концов римский папа Урбан собрался было за все художества отлучить Вильгельма от церкви, но его отговорил тот самый архиепископ Кентерберийский Ансельм, изгнанный королем из Англии. Большой и доброй души был человек, не зря его потом произвели в святые.
На тринадцатом году царствованияне самое приятное числоРыжий отправился поохотиться в Новый лес.
Вот кстати. Я только что откопал еще один источник, автор которого считает, что принцев Ричардов, погибших в Новом лесу, было два. Один, сын Завоевателя, убит оленем. Второй, сын герцога Нормандскогострелой, прилетевшей из чащобы. Эта версия объясняет все противоречия. Появляется все больше оснований считать Новый лес роковым местом для рода Вильгельма Завоевателя.
Ходили слухи, что жуткий призрак, повстречавшийся нормандцам в лесу, предсказал, что здесь вскоре короля постигнет кара небесная. Невозможно установить, возникли эти слухи после смерти короля или раньше.
Охотиться всем скопом и многолюдством тогда было не принято. Люди делали это небольшими группами либо парами. Вот и Вильгельм утром отправился в лес в сопровождении всего одного человека, нормандского рыцаря Уолтера Тиррела, по другим источникамдю Пуа. Больше венценосца никто живым не видел. Тиррел тоже куда-то запропастился.
В сумерках этого угольщик, тащивший свою тележку, наткнулся в лесу на мертвого короля со стрелой в груди. Чтобы не мучиться в темноте, он привез тело к себе в хижину, а утром доставил его в Винчестерский собор, где король и был похоронен. Интересно, что та самая башня, под которой покоилось его тело, через год ни с того ни с сего обрушилась.
Так вот и родилась детективная загадка, которая так и останется неразгаданной. Кто?..
Тиррел обнаружился аж во Франции. Он попросил убежище у тамошнего короля и в ответ на все расспросы твердил одно и то же. Дескать, из чащобы вдруг вылетела стрела, наповал уложившая короля. Ну а я бежал, испугавшись, что в убийстве обвинят именно меня, так как других свидетелей этой беды не было.
Вообще-то могло быть и так. Слишком многие англичане ненавидели Рыжего. Кстати, едва сев на трон, он распорядился вновь отправить за решетку всех государственных преступников, которых его отец, умирая, распорядился выпустить.
Ни один из тогдашних хронистов не обвиняет Тиррела в убийстве. На сей счет возникли самые противоречивые версии. Одни утверждали, что стрелял в короля вовсе не Тиррел. Другие считали, что Вильгельм споткнулся и упал на собственную стрелу, что сомнительно. Третьи считают, что Рыжий сам пустил стрелу. Она срикошетила от дерева и ударила его в грудь с такой силой, что убила. Это еще более сомнительно, явно написано кем-то, кто был знаком с луком только вприглядку и не знал, что стрелы подобным образом, с такой силой не рикошетят. Четвертые были убеждены в том, что стрелял-то Тиррел, но в короля угодил чисто случайно. Он целил в оленя, стоя лицом к заходящему солнцу, вот и попал в Рыжего, нисколько того не желая.
Позже дело еще больше запуталось. Француз, настоятель аббатства Святого Дени Сугерий в своем труде уверял, что собственными ушами слышал, как Тиррел на смертном одре клялся, что его вообще не было рядом с королем. Он охотился в другой части леса. Об этом же писал Иоанн Солсберийский в «Житии св. Ансельма».
В двадцатом веке появилась вовсе уж экзотическая версия. Жила в Англии ученая дама, доктор Маргарет Мюррей, большая сторонница пресловутой теории заговоров, да еще и со своим специфическим уклоном. Никто не спорит, что всевозможных заговоров в истории человечества было полным-полно. Однако сия теория пытается объяснить этаким вот манером едва ли не все на свете, даже то, что легко находит другое, куда более приземленное объяснение.
Есть люди, которые считают, что за кулисами всех без исключения мало-мальски заметных исторических событий стоят вездесущие и всемогущие масоны. В конце концов, существует и общество, члены которого искренне полагают Землю плоской и пытаются уверить в этом других людей.
Вот так и доктор Мюррей едва ли не все на свете считает результатом деятельности тайных обществ колдунов и ведьм, а также сатанистов. Печальный, прямо-таки катастрофический недостаток фактов миссис Маргарет возмещает плетением хитроумных умозаключений. В частности, она полагает, что смерть многих королей как в Англии, так и в континентальной Европе была не естественной. Налицо, дескать, ритуальные убийства, человеческие жертвоприношения. До России ее пытливый ум, слава богу, так и не добрался. Точно так же и Вильгельм Рыжий, по мнению Мюррей, состоял членом тайного общества колдунов и ведьм. Он погиб от рук своих сподвижников по сатанинскому учению. Британские историки всегда над ней довольно благодушно подсмеивались. Все-таки дама
Одним словом, король умер. Все там будем. Согласно старому договору между двумя старшими братьями, английский трон в случае смерти Вильгельма получал Роберт. Вот только он сейчас пребывал довольно далеко от островав Палестине.
По природной живости характера этот человек не мог усидеть на месте, когда начались крестовые походы. Он передал Вильгельму на пять лет в полное управление Нормандию, разумеется, не бесплатно. Деньги на это Рыжий получил, заставив монастыри продать серебряную утварь и другие ценности. Потом Роберт набрал себе целое войско и отправился воевать с нехристями.
Учитывая немаленькие расстояния и неспешный конский шаг, Роберт был все равно что на Луне. А вот Генрих Грамотей, незадолго до того вернувшийся в Англию, участвовал в роковой для Рыжего охоте.
Грамотей и любитель ученой книжной премудростивовсе не обязательно непрактичный растяпа. Едва узнав о смерти брата, Генрих поскакал в Винчестер и быстренько завладел королевской казной, хранившейся именно там. Казначей поначалу не отдавал ключи, но на подмогу Генриху пришли несколько могущественных баронов. Поглаживая рукояти мечей, они в два счета объяснили главному финансисту ситуацию.
Судя по всему, Грамотей за короткое время успел приобрести на острове немало сильных и влиятельных сторонников среди баронов и церковных иерархов, для которых Рыжий давненько уж был сущим наказаньем Божьим. Уже на третий день после смерти брата он, не заморачиваясь трауром, короновался в Вестминстерском аббатстве. Генрих велел распустить слух, что Роберт не собирается возвращаться в Англию, потому что стал главой одного из нескольких государств, созданных крестоносцами в Палестине. Они были крохотные, но титулы их хозяев, в том числе королевский, признавал римский папа.
Первым делом Генрих провел операцию «Чистые руки». Он рассадил по тюрьмам людей из ближайшего окружения Рыжего, его помощников по ограблению страны, что вызвало всенародный взрыв восторга.
Первым в Тауэр отправился Робер, любимчик покойного Вильгельма, единственный за всю историю Англии королевский фаворит неблагородного происхождения. Он получил прозвище Фламбард«поджигатель». По иронии судьбы этот фрукт был одним из строителей Тауэра и стал первым, кому удалось оттуда бежать. Содержали его не в сыром подвале, отвели несколько комнат с камином и кабинетом. Грамотей вообще-то садистом не был. Да и Робер вдобавок ко всему являлся епископом Даргемским. Его сделал таковым Рыжий, совершенно законным образом. С духовным сановником следовало обходиться помягче.
Сухую корочку Поджигатель не грыз. Он держал прислугу, священников, обильную еду и роскошные вина заказывал за свой счет, что его отнюдь не обременяло. Робер был одним из богатейших людей Англии, греб деньги для короля, но явно не забывал и себя. Его сторожили нормандские рыцари, ребята весьма простые, любившие выпить и повеселиться, особенно пожрать. Фламбард приручил их, забаловал роскошными обедами и лучшими винами, как-то устроил очередной шикарный банкет и напоил всех в лежку. Времена стояли патриархальные, и решеток на окнах камер класса люкс не было даже в Тауэре, главной королевской темнице.
По веревке, переданной ему с воли в кувшине с вином, беглец спустился с двадцатиметровой высоты. Его уже поджидали друзья с лодкой. Они и переправили Фламбарда в Нормандию.
Некоторые историки уверены, что за убийством Вильгельма стоял как раз Генрих. Очень уж подозрительно, по их мнению, выглядит та быстрота, с которой он взял власть. Как по мановению волшебной палочки в Винчестере появились бароны и епископы, сильные и влиятельные сторонники Генриха. Да и та спешка, с которой была проведена коронация, не имела прецедентов в истории Англии.
Однако как бы там ни обстояло дело, за полным отсутствием точной информации доказать ничего невозможно. Опровергнуть, впрочем, тоже. Если и был заговор, то нам о нем никогда не станет известно, аминь.
Вскоре Генрих вернул из Нормандии архиепископа Кентерберийского Ансельма и восстановил его в прежней должности, чем укрепил свои позиции среди церковных иерархов, крепко уважавших этого человека. Ну а народу он пообещал много хорошего. Дворянамчто не станет чинить им ни малейших обид, хотя впоследствии не раз от этого своего слова отступал. Простому народучто восстановит законы Эдуарда Исповедника с усовершенствованиями, внесенными Вильгельмом Завоевателем. Вот это Грамотей выполнил в точности, правда, преследуя скорее не удовлетворение народных чаяний, а собственную выгоду. Судебная система, основанная на старых саксонских законах, стала противовесом феодальным судам, где заправляли нормандские бароны.
В конце концов Роберт Коротыш все же добрался до Нормандии, узнал об английских новостях и пришел в ярость. Его подзуживал Поджигатель. Роберт возопил на всю Европу, что законный король Англии он, а не зловредный узурпатор Генрих. Европа к этому отнеслась как-то вяло. Мало ли в ее истории бывало узурпаторов? Ну а сам Генрих эти жалобы проигнорировал вовсе.
Состоялся очередной фестиваль братской любви, которой всегда отличались сыновья Вильгельма Завоевателя. Роберт принялся собирать войска. Генрих тоже. Агитацию он повел очень тонко, объяснял англичанам, что готовится второй набег нормандцев на добрую старую Англию, который на сей раз хорошо было бы отбить. Король держался деликатно, напоминал своим подданным, что сам-то он по происхождению нормандец, таки да, но родился все-таки здесь, на острове, и в свое время сам потерпел немало от Вильгельма Рыжего и Роберта Коротыша. Короче говоря, я свой в доску, совсем не то что Роберт. Тутошние мы.
Такая агитация имела успех. На стороне Генриха оказалась почти вся Англия, в том числе и многие нормандские бароны. Но некоторые из них, как это всегда водилось при любых заварушках, где можно было выбирать между двумя претендентами, примкнули к Роберту. На его же сторону по каким-то своим причинам встали и английские моряки. Они и увели в Нормандию практически весь военный флот, в те времена, когда пушек еще не было, ничем от гражданского, собственно говоря, и не отличавшийся. Роберт погрузил войска на корабли, поплыл в Англию и высадился там.
Генрих со своими сторонниками двинулся ему навстречу.
Кровопролитие предотвратил архиепископ Ансельм. Он выступил посредником и как-то сумел помирить братьев.
Роберт со всем своим воинством уплыл в Нормандию, согласился отказаться от претензий на английский престол в обмен на солидную ежегодную пенсию. Кроме этого Генрих обязался не преследовать английских сторонников Роберта.
Он нарушил это соглашение, принялся рассаживать по тюрьмам людей, поддерживавших Роберта, а пенсию ему платить не собирался.
Узнав об этом, Роберт поступил крайне неосмотрительно. Он приехал в Англию без войска, лишь с маленькой свитой. Генрих был само радушие и устроил в честь брата роскошный банкет. Однако его придворные, надо полагать, доходчиво объяснили Роберту, что у него душа к телу не гвоздями приколочена. Чуточку перефразируя Дюма, войти в королевский дворец довольно просто, а вот выйти из него живым гораздо труднее.
В том, что дело обстояло именно так, меня убеждает дальнейшее поведение Роберта. Он добровольно и с песней отказался от пенсии, тему своих репрессированных соратников больше не поднимал, при первой возможности тихонько вернулся в Нормандию, где принялся собирать войско.
Однако Генрих его опередил, высадился с сильной армией в Нормандии. Особенно его осуждать у меня язык не поворачивается. В конце концов, не он первым начал. До того Роберт на него нападал дважды, один раз в компании Рыжего, второйединолично.