К у з н е ц о в. На отца моего покойного издали похож. И умер похоже.
П а н к р а т о в. Значит дрянь наследственность у тебя. Готовься.
Л я к и н. Ну, все Теперь по-любому до ночи.
Два санитара с грохотом вкатывают в коридор каталку. За ними бегут врач-реаниматолог и М е д с е с т р а. Все быстро исчезают в дверях кабинета. Молчание.
К у з н е ц о в. Вот как это можно? В таком возрасте и один, без сопровождения.
П а н к р а т о в. Выходит можно! А кому мы нужны? Кому мы нужны? А ты вот со своим отцом ходил ли?
К у з н е ц о в. Я со своим ходил.
П а н к р а т о в. Да не ври!
К у з н е ц о в. Он у меня вообще на руках умер.
К у з н е ц о в. А я вот один Один и сдохну где-нибудь. Хоть бы раз позвонил, спросил, тама это, папа ты как? Добересся один-то? Давай, мол, я тебя сопроводю. Хрен! Дождесся от них. Валяйся потом в собственной луже. Й-ех!
К у з н е ц о в. Сын, что ли?
П а н к р а т о в. Машину за мильоны купил, а чтоб отца подвезти, или тама что, хрен с маслом. Давай, старик, жми через весь город на транвае. Быстрее окачурисся Глядишь и площадь освободится. Только и ждет, подлец
Л я к и н. А что за тачка?
П а н к р а т о в. Не знаю Как ленд-лиз все равно.
Л я к и н. «Ленд Ровер»?
П а н к р а т о в. Вроде
Л я к и н. Вау!
Молчание.
П а н к р а т о в. Вот что ты такое сейчас вякнул? Что ты такое сказал, от сохи на время взятый?
Л я к и н. Весёлкин базар! Да ты, дед, никак сидел?
К у з н е ц о в (П а н к р а т о в у). Это междометие означает «ничего себе». Англицизм.
П а н к р а т о в. Так и говори ничего себе! Ты что не русский? Ты где живешь? Ты что в Америке живешь?
Л я к и н. Опять заболело-поехало.
П а н к р а т о в. Мяу! Хуяу! Слов у них уже не осталось, одни звуки. Мы за это на фронтах кровь проливали? Кузнецов, скажи! Вот за эту вот пятую колонну?
Л я к и н. Тебе как раз пять лет было, когда война по ходу кончилась.
П а н к р а т о в. Подсчитал! Гляди-ка, высчитал! Арихмометр! Плохо считашь! Может, я всю жись воевал! А тебе и знать не положено! Да где тебе знать-то, тля ты эдакая! Вот что это у тебя написано? (Тычет пальцем в спину Л я к и н у.) «Ненавижу работу»! Это что это такое? Сопля ты несчастная! Да мы по двенадцать часов
Дверь кабинета распахивается. Санитары осторожно вывозят каталку, на которой лежит тело, с головой укрытое простыней. П а н к р а т о в умолкает на полуслове.
Выходят доктор З а д о р н о в, врач-реаниматолог и М е д с е с т р а.
В р а ч р е а н и м а т о л о г. Инфаркт, конечно. Классика.
З а д о р н о в. Там все равно уже метастазы пошли. В почках, кишечнике
М е д с е с т р а. Аркадий Михайлович, почему я-то опять?
З а д о р н о в (взрываясь). Идите тогда и оперируйте вместо меня! А я полы вытирать буду! (Останавливается и угрюмо смотрит на вставших пациентов.) Приму всех.
Процессия уходит в левую кулису. М е д с е с т р а с грохотом захлопывает дверь, за ней раздается сдавленный крик и через мгновение появляется бледный и еще более взъерошенный Б у д е т е, трясущий ушибленной рукой.
М е д с е с т р а (злобно). Ах, извините! (Уходит в правую кулису.)
Б у д е т е. Ничего. (Проходит к своему месту, снимает с него газету, и, приподняв очки, снова изучает пятна.) Гм (Протирает очки, глядя перед собой.)
К у з н е ц о в. Живой дед-то?
Б у д е т е. Немножко мертвый. Сердце подвело.
П а н к р а т о в. Одно лечат, другое калечат. Я теперь на операцию нипочем не соглашусь. Не будет моего согласия.
К у з н е ц о в. Вот я не понимаю. У человека уже метастазы пошли.
Л я к и н. Стремно.
К у з н е ц о в. Ну, чего старика мучать?
П а н к р а т о в. Никогда они тебе толком не скажут. Темнят.
Л я к и н. В несознанку уходят.
Б у д е т е. Врачебная этика, вот и темнят.
К у з н е ц о в. Чушь какая-то. Конец так конец. Чего там в прятки играть?
Б у д е т е. Ну уж сразу конец. На ранних стадиях, бывает, спасают человека.
К у з н е ц о в. Так то на ранних. А когда тебе под девяносто
П а н к р а т о в. Жить, Кузнецов, всегда хочется. И в девяносто, и в сто. Поймешь потом.
К у з н е ц о в. Да что там за жизнь? Дряхлость, болячки, ожидание смерти Из ума выживают. Из чувств остаются только злоба да зависть. И желчь. Всех измучают: врачей, близких, детей. А главное самих себя.
П а н к р а т о в (негромко). Потом поймешь. Если доживешь.
Л я к и н (по-дурацки бодро). Живы будем не помрем!
Появляется М е д с е с т р а с ведром и шваброй.
М е д с е с т р а. Помрете, куда вы денетесь. Как мой дурак: «Видал я ваших врачей в гробу!». А потом ссыте тут на пол.
Заходит в кабинет, начинает греметь ведром и стульями.
Л я к и н. Валить надо отсюда.
П а н к р а т о в. Давай, вали. Через год сюда же и привезут. С трубкой в пузыре.
Б у д е т е. Да, это не выход.
Л я к и н. Зачем с трубкой?
П а н к р а т о в. Вот будет у тебя непроходимость мочи, узнашь зачем На стену полезешь. «Вау».
Л я к и н (беспокойно). А чо делать-то?
П а н к р а т о в. Сиди и молчи.
Б у д е т е. Может, все еще обойдется. Может, зря пугают.
П а н к р а т о в. Страхуются они. Первым делом ЕГО исключают.
Л я к и н. А если
За дверью звенит телефон. Звякает дужка ведра.
Г о л о с М е д с е с т р ы. Сидят, бубнят. Четверо еще. Сказал, всех примет. Тут у нас ЧП случилось. Дедуля один концы отдал. Прямо на приеме. Теперь подтираю за ним. Больше некому. Да одна, Галя, пашу, как папа Карло, с утра до вечера Как дура, ну как дура, за ни за что Да Эти-то? Да, все с подозрением. Один особенно. Так что не знаю Ладно, созвОнимся. Чао.
Грохот возобновляется.
П а н к р а т о в. Слыхали? «Один особенно».
К у з н е ц о в. Н-да (Стучит пальцами по подлокотнику.)
Б у д е т е. Издевательство какое-то.
К у з н е ц о в. Эманация вашей этики, уважаемый.
Молчание.
П а н к р а т о в. Интересно, кто это тут «один особенно». Слышь, молодой
Л я к и н. Чего тебе?
П а н к р а т о в. Сходи, спроси у ее.
Л я к и н. Сам иди!
К у з н е ц о в. Даже она ничего не скажет Рюмочной здесь нет поблизости, никто не знает?
Б у д е т е. И это не выход.
Л я к и н. А чо выход-то? Вот все им не так, прибалтам.
П а н к р а т о в. А им, слышь ты, всегда все не так.
Б у д е т е (П а н к р а т о в у, с вызовом). Лично я завтра в церковь пойду. Православную, между прочим.
П а н к р а т о в. С такой фамилиёй, как у вас, кажный день надо Богу молиться.
Б у д е т е. Фамилия тут не при чем. Батюшка есть один, отец Геннадий. Я всегда к нему когда плохо. И укрепляет, и направляет, между прочим.
П а н к р а т о в. Это как бабка деду сказала: «Моли, дурень, об укреплении, а направить я и сама смогу».
Л я к и н громко прыскает и хохочет, сгибаясь пополам. К у з н е ц о в улыбается. Б у д е т е пожимает плечами.
Появляется доктор З а д о р н о в. Одновременно с ним из кабинета выходит М е д с е с т р а со своим инвентарем.
З а д о р н о в. Ну что, аденомщики? Все дрейфите? Бу-бу-бу, бу-бу-бу! А молодой хохочет! Так и надо. Ладно, всем сидеть и не дергаться. Кто тут из вас Будете?
М е д с е с т р а. Вот этот. Я передала.
З а д о р н о в. Ну что, Будете? Будет вообще в стране порядок?
Б у д е т е (робко). Не знаю. Будет, наверное.
З а д о р н о в. Дал же Бог фамилию. Извините. (Строго.) Приму всех! Первый Кузнецов. Мигну плафоном. (М е д с е с т р е.) Тамара Михайловна, дорогая, поспешите-с (Уходит в кабинет.)
М е д с е с т р а. «Поспешите-с» Когда с ссаньем ихним управлюсь. Подождете-с (Уносит инвентарь.)
Молчание. Все провожают ее взглядами.
П а н к р а т о в. Вот бабам тем легче. Им и тут легче. Никаких сложностей, одни дырки.
Л я к и н. Ну, не скажи. Им-то как раз хужее.
П а н к р а т о в. Ты-то откуда знаешь?
Л я к и н. По утрам про здоровье смотрю. У многих опухоль груди. Или там шейки матки.
Б у д е т е. А вот среди мужских раков опухоль предстательной железы занимает второе место в Европе.
К у з н е ц о в. Ну черт, черт! Арнольд, и вы туда же! Сколько можно-то?
К у з н е ц о в встает и начинает нервно прохаживаться по коридору. В это время над сценой начинается что-то неладное: раздаются странные звуки отдаленное завывание ветра, чей-то неразборчивый шепот, слабые стоны, птичьи крики и прочая мистика. Потом становятся слышны голоса людей. Но странно соседи К у з н е ц о в а сидят в прежних позах, не раскрывая ртов. Только в коридоре как будто потемнело и поднялся сквозняк.
Г о л о с а.
Похоже, фрукт созрел.
И, падая, о том не знает.
Звонил Харон7. Там недоумевают.
Он в транспортном своем порядком оборзел.
Пиар-отдел опять не понимают.
«А кто оплатит мне простой?
Я воздух-де возить не нанимался»
Харон дурак. Здесь случай непростой.
И шеф, похоже, тоже растерялся.
К у з н е ц о в замедляет шаги, с удивлением смотрит на соседей. Те по-прежнему сидят, не меняя поз, не открывая ртов, никак не реагируя на происходящее.
Г о л о с а.
Кто завалил дедка?
Отличный ход.
Идея продается! Сто медалей.
Которые сперва навесил тот урод,
А после утопил в моче и кале.
Как эти аллегории редки!
Коль с бедностью гордыню сочетают.
И цацки звякнули, как медяки,
Когда в копилку их ссыпают!
Из кулисы в кулису пролетают несколько летучих мышей. К у з н е ц о в в ужасе от них отмахивается, даже приседает. Потом с силой трет глаза и трясет головой.
Твои метафоры внезапны и мудры.
Но результат Он лишь на «тройку» тянет.
Оценит разве шеф изящество игры
Ну, и бухгалтер пусть помянет!
(Хором, нараспев.)
Amen!
По коридору быстро пробегает огромный паук. К у з н е ц о в отшатывается к кабинетной двери, и тут прямо над ним вспыхивает красным цветом сигнальный плафон. Все стихает.