Мерзавец, разве ты для того привел нас сюда?
Как я уже докладывал вашей милости, сокровища эти охраняются тремя белыми охотниками, весьма опасными! пролепетал испуганный мексиканец.
Что из того?! рявкнул Эль-Метисо. Мексиканец отдаст нам свое золото или свою шкуру до последнего лоскутка, если посмеет обмануть нас! Мы отдадим апачам трех белых охотников живыми или же сами ляжем здесь костьми: мы дали в том свое слово! обратился метис к индейцам, но по свойственному ему злобному коварству произнес эти слова частью по-испански, чтобы Бараха мог понять их, частью на индейском наречии, чтобы убедить индейцев в своей верности данному обещанию, чему его союзники не вполне верили. Затем, обращаясь к старшему краснокожему, пират прибавил:
Брата моего зовут Серной?
Да, ибо он прыгает по скалам как серна! был полный достоинства ответ.
Итак, я спрашиваю брата моего Серну, согласен ли он пожертвовать своей жизнью и жизнью своих воинов, чтобы овладеть бледнолицыми?
Да, лишь бы только осталось из нас трое в живых, чтобы доставить пленных в вигвам Черной Птицы. Серна согласен тогда быть в числе тех, кто не увидит более никогда своего вигвама! просто ответил краснокожий.
Хорошо, проговорил метис. Затем, обращаясь к Барахе, продолжал: Ну а ты, мерзавец, что думаешь сделать, чтобы исполнить данное тобой обещание?
Бараха крайне затруднялся с ответом на это: он знал только одно, что в данный момент он играл роль шакала, который пристал на охоте к стае ягуаров. Однако, сделав над собой усилие и вспомнив, что в глазах беспощадного американца, да и в глазах метиса жизнь его должна была иметь известную цену, по крайней мере, до тех пор, пока он еще не уплатил своего выкупа, мексиканец сказал:
Ваша милость должны принять в расчет, что так как мне одному только известно, где именно запрятаны сокровища, то не следует безрассудно подвергать мою жизнь опасности!
Так оставайся же здесь, за этими скалами, и укрывайся от пуль и от врагов! презрительно бросил Эль-Метисо, поворачиваясь к нему спиной.
В продолжение нескольких минут он переговаривался о чем-то со своим отцом на наречии, которого никто из присутствующих не понимал. Этот непродолжительный разговор происходил на гладком скате скалы, полого спускавшейся книзу. Лежа на животах на этом скате, гребень которого порос густым кустарником, индейцы могли воспользоваться малейшим движением неприятеля, которое обнаружило бы его.
Если им пообещать, что все они останутся живы, то они наверняка сдадутся! уверенно сказал метис в заключение своего разговора.
Мало того, мы даже сдержим обещание, так как должны доставить их живыми в руки индейцев! добавил отец со зверской улыбкой.
Затем оба бандита наполовину взобрались на скат и, подняв вверх руки, но не показываясь еще сами над кустарниковой оградой, стали подавать знаки осажденным.
Смотрите, проговорил Хосе, стоя на одном колене между стволами пихт, или стычка, или переговоры должны сейчас начаться. Я вижу две руки, которые поднялись над гребнем скал и делают нам миролюбивые знаки. Эге!.. Да эти руки не держат калюмета Да и одеяние их обладателей совсем не апачское С кем же нам, собственно говоря, приходится иметь дело?..
Едва успел Хосе произнести скороговоркой эти слова, как раздался зычный голос:
Кто тот, кого индейцы называют Орлом Снежных Гор?
Что это значит? недоуменно прошептал Красный Карабин. Кто из этих мерзавцев изъясняется по-английски?
И так как канадец не ответил ни слова и даже не откликнулся, то голос продолжал:
Быть может, Орел Снежных Гор понимает только язык, на котором говорят в Канаде?
И тот же голос повторил свой вопрос по-французски. Розбуа невольно вздрогнул при этом.
Это гораздо хуже, чем я предполагал! вымолвил он таким образом, что его услышал только один Хосе. С ними какой-то отступник из моих соотечественников!
Скорее всего, один из тех мерзавцев и подлецов, которые перешли от белых на сторону краснокожих и, приняв их нравы и обычаи, одинаково ненавидят и белых и индейцев и во всякое время готовы предать и тех и других! уверенно сказал Хосе. Это подлейшие люди, какие только существуют на земле!
Что надо от Орла? спросил, в свою очередь, Красный Карабин также по-французски, припомнив при этом, что Орел Снежных Гор было прозвищем, данным ему Черной Птицей.
Пусть он покажется нам, а если боится показаться, то пусть слушает, что мы хотим ему сказать!
А кто мне поручится за то, что, если я покажусь, мне не придется раскаяться в том?
Мы подадим вам пример доверия! ответил голос.
Что он говорит? спросил Хосе, знавший не более двух десятков французских слов.
Он говорит, чтобы я показался и чтобы я
Красный Карабин внезапно смолк, удивленный до крайности появлением на гребне двух странных фигур. Он увидел перед собой две личности, кровавая известность которых не только успела дойти до его ушей, но которых непредвиденный случай уже однажды поставил на его пути, и та первая его встреча с ними едва не стала для него роковой.
При виде этих людей странное, незнакомое еще отважному лесному бродяге болезненное чувство сжало сердце старика, когда он подумал о Фабиане, который мог теперь попасть в руки этих негодяев.
Узнаешь, Хосе? Это Кровавая Рука и Эль-Метисо!
Хосе утвердительно кивнул. Он также ощутил болезненное, неприятное чувство, как и канадец.
Не показывайся им, Розбуа! воскликнул он. День, когда кто-нибудь встречается с ними, обычно кончается трагедией для тех, кого судьба столкнула с этими выродками!
Нет, я покажусь им, возразил Розбуа, иначе они сочтут меня трусом; но ты следи за малейшим движением кустов и за каждым взглядом и жестом обоих негодяев!
С этими словами канадец смело выступил вперед, выпрямившись во весь свой гигантский рост.
Наружность Кровавой Руки была прямо-таки отталкивающая: то был чрезвычайно высокий старик, с темной морщинистой кожей на лице и руках, с блуждающим взглядом глаз с неравными по величине зрачками и белками какого-то неопределенного серо-бурого цвета, испещренных красными, точно кровавыми пятнышками. Косо поставленный посреди угловатого, ширококостого лица нос и все его черты ясно обличали в нем закоренелого негодяя.
Его длинные, совершенно седые волосы, забранные кверху в пучок на индейский манер, сдерживались ремешками из бобровой шкуры; охотничья блуза из темной замши, украшенная разноцветным шитьем, доходила до самых кожаных гамаш, изукрашенных громадным количеством пестрых бахромок и бубенчиков. Ноги его были обуты в мокасины болотно-зеленого цвета со множеством цветных стеклянных украшений. Очень пестрое серапе самого странного сочетания резких кричащих цветов было наброшено на одно плечо и придерживалось на груди медной бляхой. Широкий кожаный пояс опоясывал его тощие бедра, а на ярко-красной перевязи болтался томагавк, длинный нож без ножен и чубук длинной индейской трубки.
Эль-Метисо имел некоторое сходство с отцом; взгляд также выражал зверскую свирепость, но индейский тип и характер физиономии не обнаруживал с такой ясностью низменной души, как это было у отца.
Такой же рослый, но более плотно сложенный, Эль-Метисо унаследовал от отца необычайную физическую силу, которую тот не утратил даже с годами. Словом, сын походил на помесь тигра со львом, тогда как отец скорее, на ягуара с койотом.
Густые черные волосы Эль-Метисо были зачесаны вверх так же, как и у Кровавой Руки, но сдерживались не кожаными ремешками, а пурпурными лентами вроде тех, какие иногда вплетают в хвосты и гривы лошадям.
Его охотничья блуза, одинакового покроя с блузой американца, была пошита из красного сукна, а остальное одеяние отличалось от наряда отца только большим количеством украшений, которыми молодые индейские щеголи любят убирать себя.
Он поддерживал рукой ружье, весь приклад которого был изукрашен множеством гвоздей с золочеными головками и странными рисунками, выполненными ярко-красной краской.
Оба бандита старались придать своей отталкивающей наружности выражение индейской величавости и сознания своего собственного достоинства и представляли собой разительный контраст со спокойной, величавой фигурой Красного Карабина, атлетически сложенного, уверенного в себе, с выражением благородства на открытом и честном лице.
Чего требуют от Орла Снежных Гор, спрашиваю я, раз уже меня прозвали этим именем?
Эге! воскликнул старый бандит из Иллинойса с отвратительной улыбкой, исказившей его черты. Да мы никак уже встречались с вами? Если память не изменяет мне, знаменитый лесной бродяга родом из Канады не сумел бы сохранить свой скальп, если бы
Если бы не добрый удар приклада, который твоя прекраснейшая память должна напомнить твоему крепкому черепу! сказал Хосе, вмешиваясь в разговор, происходивший на английском языке.
А, и ты тут! сказал только американец.
Как видишь! отозвался бывший микелет с видимым пренебрежением, которому противоречила ненависть, светившаяся в его темных глазах.
Так это тебя мои братья индейцы называют Пересмешником? не без сарказма осведомился Эль-Метисо.
Глаза испанца под влиянием клокотавших в душе его страстей вспыхнули ненавистью; он устремил на метиса злобный, вызывающий взгляд и раскрыл уже рот, чтобы пустить по его адресу одну из тех ядовитых стрел, после применения которых самые миролюбивые переговоры переходят обыкновенно в военные действия, но Розбуа многозначительно дернул его за рукав, заставив промолчать.
Однако и сам канадец чувствовал, что его терпение начинает быстро истощаться; сознавая это, неумолимый враг индейцев старался только сохранить достаточно хладнокровия и спокойствия, чтобы выслушать предложения, которые ему могли быть сделаны, и в том случае, если бы щепетильная гордость позволила, принять их ради спасения Фабиана.
Я явился сюда, чтобы выслушать мирные, разумные речи, а язык Кровавой Руки и Эль-Метисо, как вижу, далеко отклоняется от намеченной цели! проговорил Розбуа тем же серьезным, полным достоинства тоном.
Мы сейчас же покончим с этим, отвечал американец. Вы прячете громадные сокровища. Но вас ведь всего трое, как нам известно, а нас намного больше. Мы хотим получить эти сокровища и получим их! Вот и все!
«Коротко, ясно и нагло, подумал Хосе. Интересно, как Красный Карабин переварит эту пилюлю?!»
Всякий другой, менее уверенный в громадном численном превосходстве своих сил и в своей собственной ловкости, хитрости и физической силе, невольно содрогнулся бы при виде выражения лица атлета-канадца в этот момент, так как, вопреки всей своей нежности и любви к Фабиану, Красный Карабин чувствовал непреодолимую потребность примерно наказать этих бандитов за их непозволительную наглость.
Вот даже как! воскликнул лесной бродяга, делая над собой усилие, которое досталось ему не слишком легко, особенно когда он видел перед собой наглую физиономию метиса, опиравшегося в вызывающей позе на стволы своей превосходной двустволки. А на каких условиях желаете вы получить эти сокровища? спросил он.
На тех условиях, чтобы вы немедленно проваливали отсюда!
С оружием и провиантом?
С провиантом да, но без оружия! ответил Эль-Метисо, совершенно уверенный, что ему нетрудно будет, невзирая на данную клятву при заключении договора, предоставить трех безоружных охотников в руки своих диких союзников.
Если бы эти негодяи не замышляли против нашей жизни, то при таком численном превосходстве для них было бы совершенно безразлично сохранить нам оружие или отобрать его! шепнул Хосе канадцу.
Это ясно как божий день и не подлежит ни малейшему сомнению, кивнул тот. Но дай мне возможность вывести этих мерзавцев на чистую воду!
Затем он продолжал уже громко:
Не достаточно ли уже того, что мы предоставили бы в ваше распоряжение эти сокровища? На что вам еще три ружья на пятнадцать человек воинов?
На то, чтобы лишить вас возможности вредить нам!
Канадец презрительно пожал плечами:
Это не ответ! Вы имеете дело с людьми, которые могут все выслушать, нимало не смущаясь никакими угрозами и не поддаваясь никаким лживым обещаниям Нам надо знать твердо, на что следует рассчитывать! добавил он, обращаясь уже к Хосе.
Теперь уже старый ренегат повел речь:
Ну, так я скажу вам, что Эль-Метисо по своему ко всем милосердию забыл упомянуть еще об одном условии!
Каком?
Чтобы вы сдались нам безоговорочно! заявил Кровавая Рука.
Да позволь же мне ответить этим двум лисицам с белыми хвостами и индейскими головами! воскликнул Хосе, подтолкнув Красного Карабина локтем.
Хосе, остановил пылкого испанца серьезным тоном канадец, с тех пор как мой сын вверил мне свою жизнь, на мне лежит священный долг, который я обязан исполнить свято, и в случае смерти я хочу предстать безупречным перед судом Всевышнего. Потерпим до конца!
Красный Карабин взглянул при этом на Фабиана, внимательно следившего за всем происходившим вокруг него, и во взгляде канадца выразилась вся его чистая родительская нежность к этому молодому человеку. Тот ласково улыбнулся старику, который счел себя вполне вознагражденным за свое геройское терпение.
Эль-Метисо, сказал он, постарайся хотя бы на время забыть то, что тебе подсказывает твоя индейская кровь, и выскажи открыто, как подобает смелому, бесстрашному воину и христианину, чего ты хочешь от нас и как намерен поступить с нами, если мы сдадимся?
Но честность напрасно взывала к тому, в чьей душе не было места этому чувству. Эль-Метисо намеревался открыть только отчасти свои намерения и хотя был почти уверен, что достигнет желаемого, все же желал сберечь не кровь, а время и надеялся, что отважные охотники предпочтут неопределенную участь долгого плена смерти, от которой, по его убеждению, теперь уже ничто не могло их избавить.
Меня лично ваши три особы практически не интересуют, проговорил он, но в числе моих друзей числится некий Черная Птица; его воины пришли со мной; они хотят захватить вас во что бы то ни стало, и я, признаюсь, обещал это им!
Метис проговорил это наполовину по-испански, наполовину по-индейски. При последних словах его наши охотники увидели, как над верхушками кустов появились сначала два горящих глаза, похожих на ягуарьи, затем отвратительно разрисованная физиономия апача.
Я так и думал! сказал Красный Карабин. Ну а что же сделает с нами Черная Птица, зачем мы ему?
Объясню, ответил метис и обратился к своему краснокожему союзнику: Что сделает Черная Птица с Орлом, Пересмешником и воином южных стран?.. Пусть брат мой ответит мне вполголоса, добавил он, а я передам его ответ этим людям!
Три вещи, ответил апач с невозмутимым хладнокровием. Прежде всего, он сделает их сторожевыми псами своего вигвама, посадив на цепь; затем, сняв с них скальпы, высушит их у своего очага; затем вырвет их сердца и отдаст их на съедение своим воинам; так как это три мужественных, смелых и храбрых сердца, то эти качества их перейдут в сердца его воинов, если каждый проглотит хотя бы по кусочку.
Хорошо, проговорил метис, внимательно выслушав индейца. Эль-Метисо переведет слова своего брата трем охотникам!
И, обернувшись к Красному Карабину, коварный бандит постарался смягчить свирепое выражение своего лица лицемерной, лживой улыбкой.
Великий индейский вождь, сказал он по-английски, поскольку апачи совершенно не понимали этого языка, точно так же как и Фабиан, великий индейский вождь обещает своим пленникам свою дружбу, ибо он успел оценить их великое мужество; затем он обещает им лучшие поля своих охот и красивейших из своих жен!
И жизнь вечную, аминь! докончил Хосе, не в силах сдерживаться долее. Полноте, Розбуа, стыдно слушать его наглую ложь, он же попросту издевается над твоим простодушием!
Что там бормочет Пересмешник? нагло осведомился старый ренегат.
Он говорит, ответил Хосе, что не хочет быть менее великодушным, чем вы, и, со своей стороны, обещает тоже три вещи: тебе второй, более чувствительный удар прикладом по башке, а твоему отродью нож в сердце, а его лживый язык он обещает бросить на съедение воронам, если только они не побоятся отравиться им!
Вот как! прошипел Эль-Метисо, скрипнув зубами от бешенства. Он вскинул к плечу свое заряженное ружье и спустил курок.
Бандит забыл в этот момент даже свое обещание доставить индейцам всех трех охотников живыми.