Я играла защитником в Брокен-Хилл, говорю я им. У нас была красная форма.
Наша голубая, невозмутимо отвечает Хайди. Светло-голубая.
В Брокен-Хилл мы закатывали рукава футболок, брызгали волосы красным лаком и вплетали ленточки в цвет.
Хайди смотрит на Мали так, будто это неплохая идея.
Цветным лаком мы не пользуемся, но всегда носим форму: футболку и юбку.
Я слышала, здесь зимой довольно холодно. Вы не носите треники?
Хайди пожимает плечами.
Если ты станешь их носить, никто против не будет.
Так что, ты в игре? спрашивает Мали.
Конечно. Буду рада.
Ливви визжит, подпрыгивая на месте.
Здорово!
Я тихо поздравляю себя. Новая Я умна. Новая Я знает, как добыть нужную информацию. Бабушка записала бы меня в АСБР. Миссия выполнена. Конец связи.
Звенит звонок, входим в школу. У Хайди и Мали математика с мистером Энтони в соседнем кабинете. Я не думала, что городок достаточно велик, чтобы в школе было два восьмых класса, но многие ученики съезжаются сюда с близлежащих ферм и рыболовецких районов. Целый автобус прибывает с побережья, из городка Роб, до которого тридцать минут езды. Я втайне радуюсь, что Мали и Хайди со мной не на каждом уроке. Они приятные, но у меня чувство, будто я должна произвести на них впечатление. А потому с ними не могу расслабиться.
Мисс Хопкинс, пожилая учительница с вьющимися седыми волосами и крупными бедрами, начинает четвертый урок с того, что спрашивает, не хочу ли я сказать пару слов о себе. Меня так и подмывает ответить: «Какой новичок вообще хочет о себе рассказывать?» Но я встаю перед классом и жду, когда она предоставит мне слово.
Двадцать шесть пар глаз уставились на меня. Конечно, мои щеки горят. Я чувствую, что начинают краснеть и уши. Парень в первом ряду толкает своего соседа, показывая на мои ноги. У меня останавливается сердце. Должно быть, он увидел мою кожу. Я наклоняюсь и подтягиваю гольфы. Он глупо ухмыляется.
Начинай! говорит мисс Хопкинс.
Привет, я Эс Джей.
Говори громче, Эс Джей, требует мисс Хопкинс.
Всем привет, я Эс Джей! (О нет, я сказала это слишком громко.) Говорить особенно нечего. Мы только что переехали. (Они это знают. Тупица!) Мои родители хотели жить у океана. (Успешно избегаю рассказа о том, что мой папа учитель.) У меня два брата, Дилан и Роун. (Скука.) Раньше мы жили в Брокен-Хилл. Я там играла в нетбол. Думаю, здесь тоже буду играть. (Заинтересованные взгляды от девочек.) На деюсь скоро получить новый велосипед. (Незаинтересованные взгляды.) В прошлом месяце, двадцать третьего числа, мне исполнилось тринадцать. (Начинаю потеть.) На выходных я познакомилась с Оливией Хамфрис. (Они это знают она рассказала.) Мне нравится ваш Большой лобстер. Очень крутой. (Ни одной эмоции на лицах. Самоубийственная фраза.) Я сидела у него под хвостом. (Мое лицо сейчас, уверена, цвета лобстера.) Он такой огромный. (Уведите меня со сцены срочно!) Я сфотографировалась рядом с ним и
Спасибо, Эс Джей, говорит мисс Хопкинс, останавливая мой неконтролируемый словесный поток. Очень познавательно. Ты знаешь, что у нас в классе есть еще Сэм?
Парень, который посмеивался над моими ногами, встает и приветствует меня. Темные волосы, карие глаза и глупая улыбка. Его нельзя назвать симпатичным, но что-то в нем есть, что-то такое, что не дает мне отвести от него взгляд.
Привет, Эс Джей, говорит он, растягивая слова. Я Сэм-человек. Сэм-стратег. Сэм победитель навек. Сэм
Эс Джей, прерывает мисс Хопкинс, познакомься с местным Доктором Сьюзом, также известным как Сэм Гренфелл.
Девочки захихикали, а мальчики одобрительно захлопали Сэма по плечу. Судя по этому теплому приему, Сэм завидная пассия. Он подмигивает мне, и мое сердце делает сальто. Возможно, меня привлекает его явная уверенность мы всегда хотим того, чего нам не хватает.
«Катастрофа, шепчет Старая Я. Он никогда бы не подмигнул тебе, если бы знал, что у тебя под одеждой».
Но Новая Я дает пощечину Мне Старой. Я улыбаюсь Сэму в абсолютной эйфории.
Глава 4
Мы знаем, что твой папа учитель.
Мали разглаживает школьную юбку до тех пор, пока на ней не остается ни одной складки, хотя она и с самого начала выглядела идеально.
Ты должна была нам сказать.
Обед. Ученики рассыпаны по кампусу. Кто-то на стадионе крутит сальто и колесо. Кто-то сидит на бетонных дорожках, скрестив ноги, зависая в телефоне, разбрасывая объедки и выкрикивая бессмыслицу. Некоторые бегут в библиотеку место, которое папа называет убежищем обиженных и угнетенных. Но большинство играют в какие-нибудь спортивные игры: гандбол, баскетбол, футбол, нетбол. Хайди, Мали, Ливви и я бродим, болтаем и строчим что-то в телефонах.
Почему ты не рассказала нам об отце? спрашивает Мали.
Потому что, если папу станут ненавидеть так же, как Волан-де-Морта, меня вздернут первой.
Я пожимаю плечами.
Разве это так важно?
У какого класса он преподает? спрашивает Хайди.
Думаю, у двенадцатого. Мы особо не говорим о его работе. Это же скучно.
Мали удовлетворена ответом.
Ну да, я бы тоже не стала. А чем занимается твоя мама? Она тоже учитель?
Хайди и Мали отлично ведут допрос. Они могли бы зарабатывать этим на жизнь в телешоу «Безопасная граница», допрашивая подозреваемых в контрабанде наркотиков и тому подобном.
Мама библиотекарь. Во всяком случае, раньше работала библиотекарем. Сейчас она сделала перерыв.
Я не рассказываю им о том, что мама оставила работу из-за меня и всех этих бесчисленных походов по врачам.
Она хочет когда-нибудь снова пойти работать.
Мали выглядит удивленной.
Моя мама тоже не ходит на работу. Она украшает наш дом, покупает новую мебель и всё такое. Мама обставляет не наш дом, а загородный дом в Робе или в Гленелге в Аделаиде. Она постоянно занята.
Ого! Быть богатым это как работа на полный день.
Хайди сует нос в мой ланч-бокс и взвизгивает:
Что это?!
Я достаю батончик мюсли.
Это просто здоровая еда, которую мне купила мама.
Я закатываю глаза.
Она сейчас о-о-о-о-о-о-очень увлечена здоровым питанием.
Мама положила мне еще листья салата с медовой органической пастой. Выглядит отвратительно, как детские какашки, а на вкус как остывшая каша. Мама упаковала в пакет ягоды годжи, яблоко и батончик мюсли без орехов. У меня нет аллергии на орехи, но зачем искушать судьбу?
Ливви изучает батончик мюсли.
Никогда такого не пробовала.
Мали фыркает и толкает Хайди локтем. То же самое я видела у них недавно, когда они секретничали.
Ты должна это попробовать, Лив, говорит Мали.
Ливви смотрит на меня.
Можно?
Пожалуйста.
Она хрустит батончиком, облизывая губы.
Неплохо.
В моей прошлой школе нельзя было брать с собой орехи, говорю я им. Мама до сих пор не избавилась от этой привычки.
Мали ворчит:
Все эти запреты на орехи такие тупые. Из-за того что у парочки каких-то учеников аллергия на орехи, вся школа должна страдать? Так глупо! Мама состоит в Консультативном совете родителей и учителей и говорит, что всегда голосует против запретов на орехи. Она считает, что, если есть особенные дети, пусть они катятся в специальную школу.
Ее слова жалят меня, как маленькие стрелы. Не могу поверить, что ее мама на самом деле говорила такое.
Хайди была с этим мнением полностью согласна.
Помнишь того ученика, Деррика Уолтерса? Он перешел в другую школу. Его ужалила в шею пчела на физре. Ты бы его видела! У него раздулся лоб и за плыли глаза так, что их вообще не было видно. На следующий день в школе делали общую фотографию, и он всё испортил. Был какой-то весь красный и выглядел как придурок.
«Был красный и выглядел как придурок».
Ливви смеется:
Тебе пришлось сидеть с ним рядом, помнишь?
Хайди фыркает.
Даже не напоминай! Это было самое ужасное. Он чесался и чихал, а когда его опухшее лицо стало обычного размера, у него начала облезать кожа, и белые чешуйки валялись по всей парте. Сэм Гренфелл такой: «Фу, Деррик! Купи уже пылесос!» Было очень смешно.
Это сказал Сэм Гренфелл? Тот, который Сэм-человек? М-да, думаю, он точно не стал бы мне улыбаться, если бы знал правду.
Гадость, говорю я, подыгрывая. Новая Я умеет заметать следы.
Ты бы это видела, говорит Мали. Гадость слишком мягкое слово для такого.
Звенит звонок. Я иду в класс, чувствуя одновременно тошноту и облегчение, будто в меня случайно не попали во время расстрела.
После перемены мисс Томас просит сдвинуть все парты в один угол класса. Она вкатывает стойку с телевизором. Все сидят на полу, скрестив ноги. Я сижу, сложив колени в одну сторону и опираясь на руку. Если я сяду как все, юбка задерется и будут видны мои ляжки. Мне придется сделать кулаком из юбки воронку, чтобы мальчики не видели мое нижнее белье, а иначе будет еще хуже.
Сэм! говорит мисс Томас.
Я не реагирую. Предполагаю, что она обращается к Сэму-человеку.
Саманта Бэклер!
Она Эс Джей, мисс Томас, поправляет ее Ливви.
Мисс Томас бросает взгляд на Ливви.
Спасибо, Оливия, но я обращалась не к тебе, верно?
Верно, мисс Томас. Простите, мисс Томас.
Эс Джей! Ты не могла бы взять один из тех стульев и сесть сзади?
Весь класс поворачивается и смотрит на меня. Мои щеки загораются огнем. Что она хочет, чтобы я сделала?! Она видела, как я болтала с Ливви в неположенное время? У меня проблемы? Но все разговаривали, разве не так?
Ты не могла бы взять стул? повторяет мисс Томас, показывая на стул. Будто я не знаю, что это такое. Поставь его за ребятами.
Мое сердце рвется из грудной клетки. Щеки пылают. Я не спорю. Иду и выполняю. Тащу стул в конец класса и сажусь. Все шепчутся.
Спасибо, говорит мисс Томас с вежливой улыбкой.
Она выключает свет и включает DVD. Это документальный фильм о глобальном потеплении и о том, как люди должны изменить свои привычки, или все они обречены. Прямо сейчас обречена я. Я отзываю свои предыдущие оценки мисс Томас. Я ее ненавижу! Я хочу вырвать ее глаза и размазать очки по лицу. Я не понимаю. Какого черта я должна сидеть на стуле?!
Смотреть фильм, целый час сидя на жестком пластиковом стуле, неудобно. Во-первых, не на что опереться. Можно съехать назад, но только до тех пор, пока зад не съедет со стула. Кожа потеет от пластика и ноги сзади начинают чесаться. Я знаю по опыту свои пределы. Если переборщить, пойдет кровь, и в итоге вся юбка будет в кровавых пятнах.
Ловлю на себе взгляд рыжего мальчишки, который смотрит на меня через плечо.
Уверена, он видит, как я чешусь. Парень строит гримасы, будто хочет спросить: «Что это ты там делаешь?» А потом морщит нос, словно чувствуя неприятный запах.
Когда фильм заканчивается, звенит звонок, я встаю и тащу свой стул к парте. Ливви подходит и помогает собрать мои вещи. Все идут к выходу. Рыжий опять смотрит на меня, будто хочет что-то придумать.
Эс Джей! зовет мисс Томас. Ты не могла бы ко мне подойти? Ливви, а ты подожди снаружи.
Ливви неохотно тащится к выходу.
Когда все ушли, мисс Томас смотрит на меня с сочувственной улыбкой.
Я знаю о твоей проблеме. Она делает паузу, очевидно, ожидая, что я что-то скажу. Я молчу. Звонила твоя мама. Она сказала, что у тебя аллергия на пылевых клещей и тебе нельзя сидеть на ковре.
Я убью маму. Серьезно, я убью ее.
У нее был очень обеспокоенный голос. Я поняла, что срочно должна принять меры. Она сказала, что из города пришли результаты от аллерголога и чтобы я сообщила тебе это в общих чертах, а детали вы обсудите вечером дома.
Речь идет про анализ крови на иммуноглобулин, который я сдавала у доктора Гупта несколько недель назад. Значит, у меня всё же есть аллергия. Пылевые клещи. Погодите-ка, это что, значит, я должна сидеть на пластиковых стульях до конца жизни? И я буду торчать в конце класса каждый раз, когда нам включат кино? Боже!
Когда я была маленькой, у меня был дерматит, признается мисс Томас. Мама мазала меня маслом какао, и всё прошло. Ты пробовала масло какао?
Ее предложение меня раздражает. Люди постоянно хотят рассказать мне о том, что страдали чем-то подобным и что понимают, каково мне. И поскольку они чудесным образом справились со своим кожным недугом, эти самые люди предполагают, будто я лечусь неправильно или, хуже того, что я вообще никак не лечусь или не слежу за собой. И никто из этих благонамеренных людей и не думает, что мой случай отличается. Они просто этого не понимают.
Сильно чешется? Ты принимаешь антигистаминные?
Ей надо заглянуть в наш шкафчик с лекарствами. Там коробки на коробках. Тюбики и тюбики кре́ма с кортизоном. Дверца с трудом закрывается.
Мне, как учителю, важно знать о таких вещах. Если состояние здоровья влияет на твою работу в классе, я могу помочь тебе справиться.
Что? Она думает, что моя голова такое же слоистое месиво, как и моя кожа?
Спасибо, я хорошо вижу и слышу, говорю я сквозь сжатые зубы.
Она выпрямляется, поджав губы.
Я пыталась сказать, что школе не всё равно.
Мне нравится слышать, что школе не всё равно, но не нравится то, что школа делает. Я молчу. После неловкой паузы мисс Томас добавляет:
Тебе лучше пойти домой.
Я ухожу из класса. Ливви ждет снаружи.
Что это было? спрашивает она.
У меня не было времени подумать, как объяснить эту историю со стулом. Я была слишком занята гневом.
Можешь не рассказывать, если не хочешь. Но на ее лице застыла надежда. Ты сделала что-то плохое? Знаешь, мисс Томас слишком подозрительная. Ей кажется, что кто-то ее обсуждает, хотя на самом деле никто этим не занимается.
Да, с благодарностью принимаю я этот вариант. Она решила, что я на нее пялюсь. Похоже, у нее комплексы?
Точно.
Мимо проходит Сэм с приятелями.
Привет, Эс Джей!
У него такой приятный голос, что я хочу спрятать его в бутылку, отнести домой и хранить под подушкой.
Я думал, я здесь единственный плохой парень. Кажется, ты претендуешь на мои лавры?
У меня такое чувство, будто с каждой стороны языка у меня по обогревателю. Я наклоняю голову, чтобы скрыться за волосами. Он идет дальше, выставляя ладонь за спину, чтобы приятель ударил по ней.
Слышу свадебные колокольчики, дразнит Ливви.
Да конечно!
Я смеюсь. Но мое сердце колотится. Я ему нравлюсь? То есть прямо правда нравлюсь? А что, если он хочет меня поцеловать?
Какое-то время я поглощена этой мыслью. Но потом на меня обрушивается реальность. Приди в чувство, Эс Джей. А что, если он увидит твою кожу? Что тогда?
Старая Я знает, что произойдет. Его вырвет. Он будет смеяться до упаду. Мой первый поцелуй с Сэмом станет последним.
Новая Я справляется не так хорошо, как я рассчитывала.
Глава 5
Мама настаивает на том, чтобы во время ужина мы собирались за столом всей семьей. Она правда старается. Телевизор выключен, на столе скатерть и салфетки под приборы. Салфетки в стаканах, как в ресторанах. Она достает крутящийся поднос и выставляет на него батарею соусов. С этим устройством дозволено иметь дело только маме. Всё потому, что однажды Роун раскрутил его и все бутылки выстрелили. На папу попал мятный соус. На маму сладкий чили. На меня вустерский. Стена за столом выглядела так, будто у нас остановился погостить Пикассо. Оказывается, крутящийся поднос может крутиться довольно быстро.
Как прошел первый день в школе? спрашивает мама, накладывая тако.
Рада, что спросила.
А что случилось?
Мне пришлось сидеть на пластиковом стуле.
Мне тоже пришлось сидеть на пластиковом стуле, встревает Дилан, заталкивая в рот кукурузные хлопья. И что?
Мама кладет на тако слишком много листьев салата. Это напоминает мне горы водорослей на пляже в Кингстоне.
А, да, звонили от доктора Гупта, говорит она. Они сказали, что у тебя зашкаливает уровень иммуноглобулина. Результаты первой партии кожных тестов показали, что у тебя аллергия на пылевых клещей и различные виды трав. Я подумала, что стоит сразу же позвонить в школу, чтобы они знали.
Перед тем как откусить тако, она выдавливает соус. Содержимое выстреливает в другую сторону.
От них всегда столько грязи! Не понимаю, почему я это готовлю!
Потому что я их обожаю! говорит Роун, размахивая руками.