Полагаю, вам рассказала госпожа фон Адлерштейн?
Конечно. Она предупредила меня сразу же, как узнала, что вы в Вене.
Почему? Ведь для нее я всего лишь именитый незнакомец...
Грубая ошибка! Она знает о вас почти столько же, сколько я сама... Понимаете, князь, я никогда ничего не скрывала от бабушки. Со времени смерти моей материиначе говоря, сколько я себя помню,она занималась мною, чтобы я не превратилась в куклу, воспитанную гувернантками. Мы любим друг друга, и я всегда ей все рассказываю...
Даже о Мине ван Зельден?
Особенно о ней! Она всегда знала, где меня найти, в то время как мой отец пребывал в уверенности, что я отправилась в Индию осваивать буддийскую мудрость или в Центральную Америку по следам цивилизации майя...
Морозини ужаснулся.
Только не говорите, что вы тоже археолог! Мне и одного с избытком хватает.
Успокойтесь, я знаю только обо всем понемногу. Кстати, как у него дела, у нашего милого Адальбера?
Ну... настроение не блестящее. Надутый, он отправился осматривать надгробные камни древнего некрополя Гальштата в обществе профессора Шлюмпфа.
Похоже, вас это радует? Зачем было говорить ему обо мне?
Затем, что мне было приятно хоть немного сбить с него спесь. С тех пор как вы вместе путешествовали, он делает вид, что приобрел какие-то права на вас. А меня это несколько раздражает.
На этот раз не выдержала Лиза. Девушка звонко рассмеялась.
Он прелесть, и я его ужасно люблю. Наше путешествие было очень забавным. Что же до вас, экселенц, я, конечно, два года работала у вас секретаршей, но это совсем не значит, что вы должны относиться ко мне как к своей собственности!
Морозини не дрогнув принял то, как она поставила его на место. Может быть, потому, что Лизино лицо, с ее веснушками, с короной блестящих кос в овальной рамке капюшона, умиротворяюще действовало на его душу.
Ладно,вздохнул он.Оставим Адальбера в покое и вернемся к вашей бабушке. Не знаю, что вы ей обо мне наговорили, но эта женщина меня ненавидит!
Вовсе нет. Она считает даже, что у вас есть обаяние. Но она вас опасается.
Отличный результат! Значит, она вам доложила о моем визите?
Естественно. И сейчас вы просто обязаны объяснить мне, почему готовы заплатить любую цену за украшение, принадлежащее той, что дорога нам обеим. Вы увидели ее в Опере, в бабушкиной ложе, и внезапно решили, что зам необходим именно этот опал и никакой другой?
Совершенно верно. Именно этот и никакой Друге:?! Я хотел было объяснить госпоже фон Адлерштейн, по какой важной, серьезной причине мне нужен этот камень, но она не стала меня слушать...
Ну хорошо,сказала Лиза, устраиваясь на скамейке поудобнее и складывая руки на коленях.Я здесь и готова выслушать вашу историю. Как я понимаю, речь опять идет о проклятом камне?
Да, он проклят, как и все остальные, которые мы с Адальбером дали клятву найти.
Вы с Адальбером? Так, значит, вы вместе?
Только ради этого деланаверное, самого значительного в моей жизни как антиквара. Надо, чтобы вы разрешили мне на несколько минут воскресить Мину...
Почему бы и нет?улыбнулась она.Знаете, я ведь ее очень любила.
Я тоже... Помните тот весенний день почти два года назад, когда вы прибежали ко мне с телеграммой из Варшавы?
Девушка сразу же оживилась, вдохновленная страстью, с которой в былые времена выполняла свою работу в палаццо Морозини.
Пришедшую от удивительного и таинственного Симона Аронова? Еще бы не помнить! Ведь после той встречи вы и пустились в это невероятное приключение, во время которого нашли сапфир, украденный у вашей матушки, а потом поручили мне привезти его в Венецию...
Его там больше нет. Несколько недель спустя я передал его Аронову, встретившись с ним в Венеции на кладбище Сан-Микеле. Точно так же я поступил с «Розой Иорков», добытой нами в Англии при весьма драматических обстоятельствах.
«Роза Иорков»? Но... ее же только что похитили из лондонского Тауэра?
Не настоящую! Прошу вас, позвольте мне теперь объяснить вам, по какой важнейшей причине я не открыл вам раньше, о чем именно просил меня Аронов в своей варшавской берлоге. Вовсе не потому, что не доверял вам. Я дал слово... И если пренебрегаю этим сейчас, то только потому, что у меня нет выбора. Потом сами рассудите и... и постараетесь поскорее все забыть!
На этот раз Лиза ничего не ответила.
Альдо рассказал ей о своих польских приключениях, стараясь, впрочем, особенно не останавливаться на описании встреч с дочерью графа Солманского, а ограничась лишь сообщением, что спас ее от самоубийства, и рассказом о том, как пришлось следовать за ней по пятам после того, как он увидел ее на Северном вокзале с «Голубой звездой» на шеетой самой «Голубой звездой», которую они с Ароновым разыскивали.
К его удивлению, Лиза, пока он говорил, ничем не проявляла своего интереса. Он даже подумал было, что она задремала, но стоило Альдо на мгновение замолчать, как девушка подняла на него горящий взгляд.
Перейдем к «Розе Иорков»я уже догадываюсь, что речь идет о втором похищенном камне,попросила она.
Князь повиновался, с радостью отметив про себя, что его собеседница явно заинтересовалась новой историей.
Настоящий детективный роман!воскликнула она.Это было бы забавно, если бы не произошло стольких смертей! Можно задать вопрос?
Прошу вас.
Вы действительно верите в невиновность леди Фэррэлс?
Не ожидавший такого Альдо, чтобы дать себе время придумать ответ, решил задать встречный вопростак обычно поступала Анелька.
Похоже, вы-то сами не верите, да?
Ни минуты не верила! Как вы понимаете, я читала все газеты, все, что было написано об убийстве Фэррэлса и о процессе его жены. Его неожиданная развязка показалась мне страннойслишком тщательно отделанной, слишком хорошо продуманной. Начиная с любовника-сообщника, который вешается, сделав письменные признания, и до суперинтенданта, который торопится передать эту новость. Нет. Нет, я, конечно, не верю!
Если вы подозреваете, что был какой-то сговор с полицией, то ошибаетесь. Я хорошо знаком с суперинтендантом Уорреном и могу сказать, что поначалу он действовал под первым впечатлением, зато впоследствии задал себе множество вопросов.
А вы? Вы мне так и не ответили.
Я тоже задаюсь вопросами,сказал Альдо, не желавший больше распространяться на эту тему.Теперь время перейти к третьему камнюопалу. Из-за него мы с Адальбером здесь.
И вы убеждены, что опал в центре бриллиантового орлаименно тот, что вы ищете?
Симон Аронов так считает, а он до сих пор еще ни разу не ошибался. Впрочем, есть очень простой способ вам самой убедиться в этом, ведь, как я предполагаю, вы сможете подобраться к драгоценностям этой таинственной женщины, которую вместе с бабушкой столь ревниво охраняете.
Какой?
На оборотной стороне каждого камня из нагрудника Первосвященника Иерусалимского храма выгравирована малюсенькая звезда Соломона. Нужна сильная лупа, чтобы ее разглядеть, но она существует. Попробуйте!
Попробую, но, если честно, не представляю, как вы сумеете добиться, чтобы вам уступили орла. Это украшение наша подруга предпочитает всем остальным, потому что оно ей досталось от ее обворожительной бабушки.
Морозини выдержал паузуне стал сразу задавать вопрос, который вертелся у него на языке. Он хотел оставить Лизе время подготовиться, потому что был уверен: она догадывается, каким будет этот вопрос.
Не считаете ли вы, что настало время обозначить именем лицо под маской, которое явилось мне в ложе Оперы? Что касается бабушки, мне кажется, я знаю, кто она, и я почти уверен, что знаю отца. Она ведь дочь несчастного Рудольфа, трагического героя Майерлинга? Не дожидаясь вашего вопроса, скажу: я видел, как она, закутанная в черную вуаль, возлагала цветы на его могилу за несколько часов до начала спектакля...
Вы знаете больше, чем я думала!Лиза даже не пыталась скрыть удивление.
...Что касается имперского орла с бриллиантами, то он пополнил после рождения Рудольфа опаловый гарнитур, подаренный эрцгерцогиней Софией своей будущей невестке за несколько дней до ее свадьбы с Францем-Иосифом. Этот убор София сама надевала в день свадьбы и хотела, чтобы Елизавета сделала то же самое. Добавлю, что гарнитур без броши был продан в Женеве несколько лет назад вместе с другими личными драгоценностями императорской семьи.
Удивление сменилось радостным восхищением.
Какая же я дурочка! Как я могла забыть о вашей страсти к историческим драгоценностям и просто красивым камням, не говоря уж о вашем неутолимом любопытстве... и о том, что вы, может быть, самый крупный в Европе эксперт по этим делам!
Спасибо. Так не считаете ли вы, что пора оказать мне доверие? Вы уже слишком долго уклоняетеськак чистокровка от неизбежной узды! Я хочу знать ее имя... и ее историю. Ну, Мина! Вспомните, как хорошо мы работали вместе! Почему бы не продолжить? Это благородное дело, оно стоит того, чтобы за него бороться!
Ценой того, что ни в чем не повинное существо будет страдать еще сильнее?
А если это цена ее освобождения? Как и другие камни из нагрудника, опал проклят. Может быть, я могу помочь спасти вашу подругу? Будете вы говорить, в конце концов?
Ее зовут Эльза Гуленберг, и она внучка не только императрицы Елизаветы, но и ее сестры Марии, последней королевы Неаполя. С нее мне и следует начать. В... 1859 году Мария, третья дочь Максимилиана, герцога Баварского, и его жены Людвиги, вышла замуж за принца Калабрийского, наследника неаполитанского трона. Ей было восемнадцать лет, ему двадцать три, и все давало основание надеяться, что это будет удачный брак, хотя супруги никогда прежде друг друга не видели.
Минутку, Лиза! Не надо читать мне курс истории, тем болееитальянской. Не забывайте, что я венецианец, а следовательно, знаю, что затем случилось в Неаполе: смерть короля Фердинанда II спустя несколько недель после свадьбы Марии и Франциска, восхождение на трон юной четы в тот момент, когда Гарибальди и его краснорубашечники начали борьбу за независимость. Восемнадцать месяцев правления и бегство в Гаэту, где они заперлись в крепости и где юная королева Мария проявила себя героиней, ухаживая за ранеными под градом пуль и разрывами снарядов. Ею восхищалась вся Европа, но это не спасло ее трона. Они с мужем укрылись в Риме под защитой папы, и о муже больше никто ничего не слышал... Однако у меня такое чувство, что вы знаете больше всех, вышвейцарка?
Ну да, потому что моя история начинается там, где заканчивается Великая история. После полных опасности, но волнующих дней наша свергнутая с престола маленькая королева, которой едва исполнилось двадцать, ощутила пустоту своего существования и... то, насколько неинтересен стал ее супруг теперь, когда ему нечего было больше делать. Характер его стал портиться, а за ним и здоровье. В это самое время его святейшество Пий IX приказал своим папским зуавам охранять дворец Фарнезерезиденцию королей в изгнании. Мария влюбилась в одного из нихкрасивого офицера-бельгийца. Случилось так, что в один прекрасный день пришлось признать очевидное: нужно срочно уехать от мужа. Сославшись на то, что климат Рима не подходит для ее слабых легких, Мария отправилась «отдохнуть» в Баварию, в дорогой ее сердцу Поссенхофен, где пробыла очень недолго, прежде чем затвориться в монастыре урсулинок в Аугсбурге, у которых в свой час произвела на свет дочку, Маргариту. Она и стала матерью Эльзы.
Потрясенный Морозини ахнул:
Это невероятно! Я ничего не слыхал о том, что королева Мария рассталась с королем Франциском II!
Они очень скоро помирились и, обосновавшись в Париже, даже стали образцовой семьей...
А при чем тут императрица Елизавета? И Рудольф?
Сейчас. Сисси очень любила свою младшую сестру, такую же красивую, как и она сама. Кроме того, она с ее страстью ко всему романтичному восхищалась героиней Гаэты почти так же, как своим кузеном Людвигом II Баварским. Императрица много занималась маленькой девочкой, которую Мария отдала на воспитание в одно поместье неподалеку от Парижа под фамилией, которую я не открою. А когда Маргарита, которую называли Дейзи, стала прелестной молодой девушкой, Елизавета много раз приглашала ее к себе, чаще всего в Венгрию, в свой замок Гедале, где по осени устраивали большие охоты. Там Маргарита и встретилась с эрцгерцогом Рудольфом. Брак того со Стефанией Бельгийской был неудачным, он часто ей изменял, и, когда увидел Дейзи, вспыхнул факел страсти, на которую он был так падок. Минутная вспышка, которая вскоре прошла...
Но ведь имела последствия? И как же эрцгерцог повел себя в этой ситуации?
В соответствии со своим характером: предложил девушке вместе умереть. Это с ним было не в первый раз, но бельгийская кровь Дейзи противилась крайностям и склонялась скорее к семейному очагу. Она отказалась и излила свои горести императрице. Та нашла единственный приемлемый выход: быстро вступить в брак. Жениха долго искать не пришлосьбарон Гуленберг уже давно был влюблен в Дейзи. Из хорошей семьи, достаточно богатый, недурен собой, он был подходящим кандидатом, и будущая мать согласилась. А поскольку Мария могла передать дочери лишь драгоценности, позаботилась о приданом Елизавета. И тоже подарила несколько украшений, среди которых был и бриллиантовый орелзнак высокого происхождения девушки.
Спустя два года после рождения Эльзы ее мать унесла быстротечная болезнь, перед которой врачи оказались бессильны. Гуленберг через несколько месяцев решил жениться снова. У той, кого он выбрал, не было иных достоинств, кроме молодости и красоты. В нравственном отношении новая баронесса Гуленберг была алчным и бессердечным созданием, причем очень хорошо умела скрывать свои истинные намерения. Присутствия Эльзы она просто не выносила: девочка слишком напоминала первую жену барона.
В общем, настоящая мачеха?
Увы... Но Сисси и тут вмешалась. Несмотря на то, что была истерзана горем из-за смерти сына, Елизавета не покинула ребенка. Она решила отдать девочку на воспитание в монастырь в окрестностях Гамбурга и поручила бабушке заботиться о ней. Это продолжалось в течение многих лет, продолжается и сейчас. Именно она сохраняет достояние Эльзы. И это очень хорошо, потому что барон Гуленберг скончался спустя несколько лет после второй женитьбы. Его вдова, ставшая по завещанию его наследницей, осмелилась потребовать драгоценности Дейзи как часть состояния покойного. К счастью, безуспешно: императрицу к тому времени убили, но Франц-Иосиф еще был жив. Он знал всю историю и помог и Эльзе, и бабушке, назначив ее официальной опекуншей. И все было спокойно, пока Эльза не оставила монастырь.
Думаю, тогда госпожа фон Адлерштейн и взяла ее к себе?
Да, и тем более охотно, что Эльзе слишком нравилось в монастыре. До такой степени нравилось, что одно время опасались, как бы она не постриглась в монахини. И вышла она оттуда позже, чем полагалось. Эльза выросла очень серьезной девушкой, может быть, даже слишком серьезной и отлично отдавала себе отчет в том, насколько высоко ее происхождение. Все ее поведение вдохновлялось именно этим, хотя она о родителях говорила, только оставаясь наедине с моей бабушкой. Молодые люди ее не интересовали. Единственной страстью Эльзы была музыка. К жизни в обществе она вернулась, главным образом, затем, чтобы иметь возможность наслаждаться музыкой. А может быть, еще и из-за того, что в монастырь назначили новую настоятельницу, отношения с которой сразу не заладились. Эльза поселилась у нас, но наша жизнь была для нее чересчур светской, и она чувствовала себя не в своей тарелке. Тогда ей и подыскали уединенную виллу в окрестностях Шенбрунна, где она жила с четой слуг-венгров, в высшей степени ей преданных: с Мариеттой, совмещавшей обязанности горничной и компаньонки, и ее мужем Матиасом, настоящим сторожевым псом, наделенным к тому же недюжинной силой.
Ей было там хорошо, и она выходила оттуда лишь на прогулку, в концерт или в Оперу, где сидела в ложе моей бабушки. Скромно одетая, она не привлекала ничьего внимания, несмотря на сильное сходство с императрицей, смягченное разве что светлыми волосами Эльзы. А потом, в 1911 году, наступил этот злосчастный вечерпремьера «Кавалера роз», на которую она явилась вся в белых кружевах, с пресловутым опалом, красивая, как ангел. Этот внезапный блеск несколько встревожил бабушку, но весь зал сиял роскошью, присутствовал сам император, и на очаровательных женщинах сверкали их самые прекрасные драгоценности. Вот только был там один молодой дипломат, какой-то друг представил его Эльзе, и между ними вспыхнула любовь с первого взгляда...
Альдо хотел было вставить, что ему известно продолжение истории, но, не зная, как Лиза воспримет сообщение о его с Адальбером подвигах, счел за лучшее промолчать и на минуту отвлечься от рассказа, дабы полюбоваться рассказчицей.