Внешне это смотрелось гармонично, но всё равно шло вразрез с тем, что он всегда привык видеть.
Не пугайся. Я уже давно хожу так. Только на ночь снимаю.
Почему так?
Не хочу, чтобы на меня обращали внимание.
Дома тоже?
Тоже, послышался резкий ответ.
И пусть Денис знал эту девушку много лет, только тогда он смог понять, что никогда не увидит подругу прежнеймаленькой девочкой, что с улыбкой смотрелась в зеркало и называла свои глаза особенными.
И что же было лживой маской, а чтонастоящими ощущениями? Сейчас, наверное, уже и не понять.
Но ведь это выглядело красиво. Зря ты так.
Ты никогда не разделял моего мнения, задумалась она. Но Ладно, забудь. Поздно уже об этом жалеть.
В тот день на её левой руке появились первые неглубокие порезы, сделанные ножницами. Ей было больно смотреть на себя, она еле сдерживала слёзы и кипящую внутри злость. Она противна самой себе, она отвратительна А однажды боль и вовсе превратилась в зависимость, от которой невозможно сбежатьслишком, слишком многое она поставила на неё.
Почему же это осознание пришло только тогда? Почему все эти годы она жила, не заботясь о том, как выглядит в глазах других людей?
Кира, подняв руку, закатала рукав кофты и рассмотрела оставшийся бледный шрам на запястье. Если не приглядываться, то его и вовсе не будет заметно; но она понимала, что никогда не сможет забыть о той сильной ненависти, что ей пришлось испытать.
Почему же кто-то любит себя, а кто-то терпеть не может себя за то, что просто родился?..
В пустоте словно послышался грустный шёпот:
Лучше бы ты умерла, да
Время тянулось медленно. До самого вечера мама ни разу не вошла в комнату. Кира, час за часом смотря в потолок, не думала ни о чём; изредка поворачивая голову вправо-влево, она на мгновение вслушивались в звуки: снаружи, на улице, гудели автомобили, дул ветер, а вот в доме было как никогда тихо. И только тогда она, пересилив себя, встала с кровати и, стараясь не шуметь, направилась в коридор.