Утешение в дороге - Шиван Доуд 5 стр.

В такой день трудно усидеть дома.

Внизу Рэй в спешке собирался на работу, явно опаздывая, а Фиона гладила ему рубашку. Рэй мельтешил на кухне, подгонял жену, а я, в наушниках, сидела перед миской с хлопьями. Фиона и Рэй редко ругались, потому что Рэй вечно пропадал на работе, а когда бывал дома, больше помалкивал. Фиона жаловалась, что спорить с ним  все равно что спорить с вешалкой. Но в то утро они сцепились не на шутку. Я видела, как он размахивает руками, словно утопающий. Он выхватил рубашку, прежде чем Фиона успела ее отутюжить. Заинтригованная, я даже сняла наушники.

 Я же еще не закончила,  огрызнулась Фиона.

 Все в порядке, Фи. Я опаздываю.

 Но рукава мятые.

 Надену пиджак. Никто не увидит.  Он стащил рубашку с гладильной доски.

 На работе душегубка. Ты же не сможешь сидеть в пиджаке.

 У нас в офисе кондиционер.

 Обычно ты не надеваешь пиджак.

 У меня важная встреча.

 Встреча?

 Да, Фи. Вроде того. На самом деле  собеседование.

 Собеседование? Какое еще собеседование?

Рэй пожал плечами, надевая мятую рубашку.

 Просто беседа, ничего

 Что за собеседование?

 Насчет работы.

 Какой работы? Где?

 В нашей же компании. Только в северном офисе

 Северном офисе?  взвизгнула Фиона.

Я подумала о Майко, который тоже отправился на север. Может, и Рэй собирается следом за ним?

 Ты мне ничего не говорил,  закричала Фиона.  Даже не посоветовался со мной.

 Это всего лишь

Фиона грохнула утюгом и унеслась с кухни. Только она неправильно поставила утюг, и он упал с доски, чуть не приземлившись Рэю на ногу. У меня в голове что-то щелкнуло. Я застыла на месте. Рэй подпрыгнул, потом увидел, что я за ним наблюдаю, и улыбнулся так, словно мы с ним оказались по одну сторону баррикад, а утюг и Фиона  по другую. Я отключила мозг и снова надела наушники, врубив громкую музыку. Отодвинув миску с хлопьями, я побежала наверх, и мое сердце отстукивало бум-ди-ди-бум в такт оглушительным аккордам Storm Alert.

В утюге я увидела знак.

Фиона спускалась вниз, мне навстречу.

 Что за спешка?  запричитала она.  Почему все такие дерганые сегодня?

Я пожала плечами. У себя в комнате я надела школьную форму, снова спустилась вниз и направилась к двери. Мысли бежали впереди, взбудораженные новым планом.

 Пока, Фиона,  крикнула я как ни в чем не бывало.

Может быть, это прозвучало слишком громко, потому что я была в наушниках. Фиона стояла в холле и, кажется, что-то говорила.

 Что, Фиона?  Я приподняла наушники.

 Я так и думала, что ты не слышишь меня в наушниках. Как будто со стеной разговариваю.  Она подошла ко мне.

Лассо полетело.

 Послушай, Холл,  начала она.

Бомба готовилась к взрыву.

 Я просто хотела сказать, что сегодня задержусь и буду поздно,  пробормотала Фиона.  У тебя с собой ключи?

 Да.

 Мне нужно будет кое-что сделать для одного очень важного человека. Так что, как придешь, приготовь себе сэндвич. Я буду дома к шести или около того.

Я кивнула, снова надевая наушники. Она как-то странно улыбнулась, встречаясь со мной взглядом.

 Пока, Фиона,  сказала я и вышла за дверь.

Чтобы добраться до школы, мне нужно было пересечь общую территорию и сесть на автобус. Но в то утро я рванула прямиком к пруду. Там я села на сломанную скамейку и замерла в ожидании. Мои руки побелели и дрожали при мысли о горячем железе, приземлившемся у ног Рэя, и я слышала, как шипел утюг, как бывает, когда плеснешь водой на раскаленную поверхность. Вот и в моем мозгу что-то шипело. Дышала я с трудом, как будто на голову надели целлофановый пакет. Только воздух и зеленая трава спасли меня от удушья в тот день на скамейке. Солнце светило так ярко, что слепило глаза. Я зажмурилась, потому что ко мне возвращался дом в небесах с голосами Дэнни и мамы, они звучали все громче и злее. Утки в пруду тоже крякали и кусали друг друга. Весь мир погрузился в скандал, и я застряла где-то посередине.

«Эти Олдриджи меня доконают,  думала я.  Они совсем не мои люди. Мне нужно выбираться отсюда. Немедленно».

Я снова увидела Майко: бритоголовый и ухмыляющийся, он шагал по пыльному шоссе, выставив руку с оттопыренным большим пальцем, добираясь автостопом из одного конца Франции в другой. Картинка сменилась: перед глазами возникла A40, бегущая через всю Англию, как река к морю.

«А» значит «авантюра»,  подумала я.

И улыбнулась. Я вернулась по траве тем же путем, каким пришла, нащупывая в кармане ключ от дома на Меркуция-роуд.

Хватит с меня школьного ада. Хватит с меня Тутинга с его понтами. Хватит с меня Рейчел с ее визитами, правилами и отчетами. Мне все это до смерти надоело. Отныне существовали только я и парик, и вместе мы составляли девушку по имени Солас. Солас собиралась в дорогу. Сегодня же.

В последний раз я сбегáла спонтанно, с пустыми руками. Но больше не хотела повторять эту ошибку.

Я открыла дверь дома 22 по Меркуция-роуд своим ключом. Фиона уже ушла учить детей, Рэй отправился в свой офис, где могиты занимались планами, зданиями и прочим занудством. Я закрыла за собой входную дверь. Холл встретил меня унынием зала ожидания. Тишина стояла гробовая. Мне не терпелось поскорее уйти, но надо было забрать свои вещи, не говоря уже о парике. На этот раз я убегала серьезно. У меня был план.

Я поднялась наверх и достала свой лучший рюкзак из кожи ящерицы. Туда я сложила:

Я подошла к каминной полке и достала из шкатулки мамино янтарное кольцо. Золотисто-коричневого цвета, в форме старомодного надгробия, оно служило мне талисманом удачи. Внутри чернело пятнышко, похожее на застрявшего жучка. Майко сказал мне, что это ископаемое из давно ушедшего мира, запертое там навсегда. «Такое кольцо у тебя с пальцем отрубят, Холл»,  эхом отозвался у меня в голове мамин голос. Я улыбнулась и спрятала его в потайном кармане на молнии в рюкзаке.

Потом я сняла Розабель с подушки. Погладила ее истрепанные уши.

 Гггав!

Как ни прискорбно, но Розабель не могла пойти со мной. Слишком большая, она бы не поместилась в рюкзак. К тому же в парике я выглядела на 17, а не на 14 лет  старовата, чтобы таскать с собой игрушечную собаку. Я положила ее обратно на кровать, и она уткнулась черным пластиковым носом в передние лапы.

Я переоделась, выбрав лучшие шмотки, включая новый топ и кроссовки.

Затем я обошла дом в поисках денег. У меня в кошельке было шесть фунтов. Пятифунтовую бумажку я нашла в одном из пиджаков Рэя, да еще вытрясла кучу мелочи из карманов его брюк. Он все равно не заметит, решила я. Так у меня набралось 19 фунтов. Потом я достала атлас дорог и чуть ли не с корнем выдрала страницы, на которых была обозначена А40. И тут меня осенило: «Вот тупица. Они сразу догадаются, куда ты отправилась, если оставить атлас в таком виде». Поэтому я захватила всю книжку, решив, что избавлюсь от лишнего по дороге.

На кухне так и стояла гладильная доска с утюгом. Перед глазами повисла пелена. Сквозь нее пробивался тусклый белесый свет, как будто еще немного  и взорвется лампочка. «Пора, мистер и миссис Бесплодки»,  отчеканила я. И вернулась в гостиную, где не было никаких гостей, только я и тикающие дорожные часы, да костеры на столике. Больше никто и никогда не запретит мне ставить кружку прямо на стол, как будто кофейные кольца  это грех, подумала я.

Неужели я действительно собиралась уйти?

Да.

Мой последний побег привел меня за решетку.

На этот раз я отправляюсь в совершенно новую жизнь, в новой стране. Без чьей-либо помощи, на свой страх и риск.

Наконец я надела парик. Над дорожными часами висело зеркало в позолоченной раме. Я опустила голову, и мои жидкие каштановые волосы исчезли под сеточкой парика. Я разбросала белокурые пряди, прикрывая уши и виски, и подняла глаза. Из зеркала на меня смотрел шетлендский пони. Челка висела слишком низко. Я зачесала ее назад и слегка растрепала, после чего накрасила губы розовой помадой. Вот вам и гламурная дива. Девушка в дороге. Твой выход, Солас.

Я надула губы. Послала самой себе воздушный поцелуй. Похлопала ресницами. Солас  та еще штучка. Ей плевать, что думают другие. Ей все до лампочки. У нее куча друзей, разбросанных по всей Ирландии. Ей есть куда пойти. Порхая, как ветерок, я написала записку.

Я перечитала записку и добавила знак поцелуя в виде буквы «Х». Потом аккуратно положила ключ поверх записки. Вышла из дома. С рюкзачком из кожи ящерицы за спиной, воображаемой сигаретой в правой руке и копной белокурых волос. Передо мной расстилалась дорога, и она принадлежала только мне.

11. Подземка

Я спустилась по семи ступенькам вниз, вышла на улицу и решительно двинулась вперед. Длинные худые конечности добавляли моей походке расслабленности, а с белокурыми волосами, гладкими и сияющими, как будто только что из парикмахерской, я выглядела на миллион.

На Меркуция-роуд существовало негласное правило, что дверь вашего дома должна отличаться от двух соседних. Так они и чередовались: красная, голубая, черная, темно-серая, снова черная. Два одинаковых цвета никогда не встречались рядом. Если бы это зависело от меня, я бы покрасила все в ярко-розовый. Подъемные окна провожали меня взглядами. Руки чесались поднять камень и швырнуть его в стекло, но я вспомнила, что нахожусь в бегах, поэтому просто свернула на главную улицу и направилась к подземке. Мой план состоял в том, чтобы купить билет и отправиться как можно дальше на запад. Каждый дурак знает, что из города автостопом не уехать. Помню, Майко рассказывал, что во Франции он никогда не ловил машину в городе, потому что городские видят в каждом незнакомце убийцу с топором и никогда не остановятся. Значит, мне нужно было добраться до лондонских окраин.

Горячий затхлый воздух ударил в нос, когда я спустилась на станцию. Этот запах напомнил мне о наших воскресных вылазках с Грейс и Тримом. Но сегодня это был запах свободы, ее первый вестник.

Люди, поезда и эскалаторы создавали оглушительный шум.

 Детский билет,  крикнула я кассиру в окошке.

 По мне, так ты не похожа на ребенка.

Я растерянно уставилась на него. Такого раньше не случалось. И тут я вспомнила про парик. Он же добавил мне года три. Стало быть, теперь мне 17, а не 14.

 Мне меньше 16,  закричала я.  Честное слово.

 Расскажи это кому-нибудь другому,  хохотнул кассир и незаметно подмигнул мне.

Потом постучал по своей машинке, и оттуда вылетела карточка, а я передала ему деньги. Он пересчитал монеты и кивнул.

Я спустилась по эскалатору, улыбаясь так, будто выиграла конкурс красоты. «Расскажи это кому-нибудь другому, детка»,  напевала я, довольная собой. Но вдруг хлынул порыв воздуха и едва не унес мой парик. Я вовремя прижала его свободной рукой и расхохоталась, как недоумок, выпущенный на волю. Привыкай к свободе, девочка, напомнил мне ветер подземки.

Я сразу же села на поезд, идущий через «Чаринг-Кросс». «Балхэм». «Клэпхэм Саут». Поезд несся на север, извиваясь на поворотах, издавая отвратительный скрип, как будто скребли ногтем по доске. В вагоне пахло маслом, горелыми спичками и потными телами. После часа пик повсюду валялись газеты. Рэй, наверное, проследовал этим же маршрутом чуть раньше. Я представила его, держащимся за поручень, с пустым и усталым лицом, каким он бывает по вечерам. Его только что выглаженная рубашка наверняка снова помялась. Собеседование по поводу северного офиса? До меня вдруг дошло, что речь шла вовсе не о Северном Лондоне, как в случае Майко, подавшегося в сторону Финчли, потому что Рэй и так работал на том берегу реки. Он имел в виду север страны. Это означало, что, если бы он получил работу, они бы с Фионой уехали из Лондона, и что стало бы со мной? Вот именно. Я закусила губу. Как хорошо, что я сбежала. Мне вдруг показалось, что я слышу голос Рэя, как будто он сидит рядом со мной. Твое имя сделано из облака, Холли. Я тряхнула головой и огляделась. Никого. Только мужик в рваных джинсах и с татуировками на руках пялился на меня. Лысый, с толстыми щеками и серой щетиной. Ему не хватало только топора. Поэтому я уставилась на свои кроссовки, как на карту сокровищ. Он процедил какое-то ругательство, и я покосилась на аварийный шнур, когда поезд остановился на следующей станции.

«Клэпхем Коммон». В вагон ввалилась целая толпа. Чему я несказанно обрадовалась.

«Клэпхэм Норт». Я ездила этим маршрутом, когда мы с Фионой отправились на шопинг, и еще раньше, во время наших воскресных вылазок с Тримом и Грейс. Мы покупали напитки и сигареты и дурачились на платформах. Трим изображал армейского капрала и вытягивался по стойке «смирно». Потом колотил палкой по верхним фонарям, как будто они рядовые под его командованием. Грейс заваливалась на скамейки, как наркоманка на грани смерти. Я вчитывалась в мелкий шрифт на рекламных объявлениях, где говорилось, что вы можете с одинаковым успехом и потерять все свои деньги, и удвоить их количество. Другими словами, не ведитесь на то, о чем пишут крупным шрифтом, если у вас есть мозги. В общем, типичное дерьмо для могитов. Нам было чертовски скучно. Иногда мы попадали в совершенно незнакомые места вроде «Дагенхэм Хитуэй». Я представляла себе кинжалы, общинные владения, грабителей и заросли ежевики, но там оказывались лишь дороги, грузовики и морось. При дневном свете от этого зрелища раскалывалась голова, так что мы опять спускались под землю и садились на другую ветку.

«Ватерлоо». Судя по карте, после «Ватерлоо» поезд шел по дну реки. При мысли о том, что над головой толща тяжелой грязной воды, мне стало не по себе. Что, если вода прорвется в туннель, вызовет короткое замыкание, поезд взорвется, и все утонут или сгорят, или и то и другое? Я прижала пальцы к вискам, отчасти чтобы проверить парик, отчасти чтобы выбить из головы дурные мысли. Я закрыла глаза и притворилась, будто жую жвачку. Но как бы я ни работала челюстями, это не помогло. Мне казалось, что я теряю сознание. Пришлось открыть глаза. Парень с татуировками все так же таращился на меня. Я должна выбраться отсюда. Немедленно. Схватив рюкзак, я протиснулась к двери.

Парень с татуировками теперь мурлыкал ругательства себе под нос.

Я тонула в море чужих рук, тел и несвежего дыхания.

Набережная. Двери открылись, и я выскочила на платформу. Я пробиралась сквозь толпы и придерживала парик, пока ехала на эскалаторе. Наверху я зашла в магазин, чтобы купить сигареты, но там тоже была давка, поэтому я выбралась на улицу и вдохнула свежий воздух.

Я оказалась рядом с цветочным ларьком.

 С вами все в порядке?  встревожился продавец.

Я вздрогнула.

 Да, спасибо. Лучше не бывает.  Я показала на высокие фиолетовые цветы с желтыми сердцевинками.  Сколько?

 Ирисы? Для тебя, милая, два фунта.

 Может быть, в другой раз.

Я махнула рукой, как подобает члену королевской семьи, и ушла. Я сделала вид, будто знаю, куда иду, но на самом деле понятия не имела. Я ощупала парик, проверяя, не сполз ли он и не выглядывают ли мои волосенки. Взгляд цветочника щекотал мне спину, и я поспешила по тропинке направо, с глаз долой.

Так я очутилась в этом причудливом саду, о существовании которого даже не подозревала. Это напоминало путешествие из ада в рай длиною в тридцать шагов. Каких только чудес не встретишь в Лондоне!

12. Лондон на блюдечке

Сад был полон секретов. Там стояли пустующие шезлонги, расстилались фигурные поляны желтых, синих и красных цветов, и разбрызгиватель поливал лужайки, но никто не прогуливался, только я.

Может, я просто выпала из реального мира? Может, это сад мечты? Но потом я увидела кафе с белыми пластиковыми столиками и редкими посетителями. Мне вдруг захотелось холодного чая с малиной. Я подошла к прилавку и купила чай, а заодно и «пирожное миллионеров». Это такие карамельные хрустящие лакомства, после которых Грейс, мечтающая стать супермоделью, непременно засунула бы два пальца в рот.

На улице я выбрала столик подальше от всяких могитов. Осушив полстакана напитка и проглотив пирожное, я откинулась на спинку стула и закрыла глаза. За моими веками плыл солнечный шар. Птица щебетала рингтоном мобильника. Машины проносились вдоль берега реки. Сколько же всего забавного в Лондоне! Я улыбнулась.

Что дальше?

Можно поехать обратно через реку на автобусе, чтобы повидаться с Грейс. Может, она уже остыла и хочет помириться. Тогда мы вместе прошлись бы по магазинам на Оксфорд-Серкус или поучаствовали в представлениях в Ковент-Гарден. В такой день уличные актеры срывают большой куш. Мы могли бы поработать на них, Грейс и я. Собрать столько денег, что они заплатили бы нам нехилый процент. Зрители с балконов запускали бы в нас бумажные самолетики из пятифунтовых банкнот, визжали и мяукали от восторга. Грейс Великолепная и Солас Неукротимая. Уличные актеры приняли бы нас в свою труппу как талисманы на удачу, и вскоре мы бы колесили с ними по европейским столицам, и я наконец увидела бы Эйфелеву башню.