В моей практике не было того великого учителя, который помог бы мне в полной мере понять сексуальность молодежи. Правда в том, что все теории способствовали моим отвлеченным размышлениям об этом предмете, но ни одна из них не помогла мне действительно понять его. Существует только один путь к просвещениюслушать самих подростков. В отличие от теорий их рассказы никогда не звучат отвлеченно! Наконец, став матерью детей-подростков, я училась самым неожиданным для меня образом. Интересу к этой теме способствовала и моя психоаналитическая практикасреди моих клиентов было много молодежи. Эта работа помогла мне лучше понять значение бессознательного в сексуальности молодежи, особенно в фантазиях и мечтах.
Чтобы помочь подросткам в понимании их сексуальности, развития и рискованного поведения, отрабатываются определенные модели. Как и в случае рискованных поступков, подростки идут на эксперименты со своей сексуальностью. Чаще всего подростки рассматривают свои эксперименты как позитивные и считают, что они позволяют им определить свою индивидуальность. Эксперименты с сексуальностью сопряжены с рискомфизическим, психологическим и социальным. Они связаны и с оценкой риска, то есть подростки принимают вызов и учатся делать выбор. Я верю в то, что мы должны позволить нашим подросткам встать на твердую почву. Мы можем обеспечить их презервативами, но не предлагаем поговорить. Если бы мы были достаточно открытыми, то услышали бы, что подростки хотят говорить на эту тему. Они бросают нам этот вызов. Настало время послушать.
В заключение скажу: в этой книге откровенно обсуждаются многие сексуальные проблемы и обо всем рассказывается без обиняков. У меня нет намерения шокировать читателей или вызвать у них тревогу. Слишком часто секс и сексуальность преподносятся как вошедший в поговорку искушающий запретный плодманящий, но не разрешенный, притягательный, но опасный. Запутанные сообщения, таинственность и дезинформация, неизбежно сопровождающие такие запреты, смущают, вызывают заблуждения и опасения. Любому человеку в нашем обществе нелегко открыто говорить о сексе. Но у молодежи есть сексуальная жизнь, и ее нужно направлять так, чтобы научить оценивать связанный с нею риск. Чем искреннее мы сможем разговаривать, тем выше шансы молодежи на здоровую жизнь.
Глава 1ТЕЛКИ И САМЦЫ
Свидания понарошку
Она чувствовала себя рассерженной и в то же время расстроенной. Она начала думать, что она свинья или телка.
Считается, что парни умеют обращаться с такого рода вещами.
Родительское беспокойство из-за детских свиданий или ухаживаний начинается очень рано, во многих культурах со времени рождения ребенка. В Соединенных Штатах беспокойство родителей часто совпадает с появлением у их детей действительного интереса к этому. Я не понимала этого до тех пор, пока не оказалась на встрече, организованной руководством средней школы, где учились мои дочери. Обсуждалась растущая озабоченность «социальными вопросами» в шестом классе. Тема была любопытной для меня и как для матери, и как для психиатра, поэтому в то утро я изменила расписание приема своих пациентов так, чтобы присутствовать на встрече. Накануне вечером моя 11-летняя дочь решила, что она должна подготовить меня. Она была рада, что я собираюсь идти, но хотела наставить меня на истинный путь. Всю неделю я замечала, что она шепталась со своими подружками о предстоящей встрече. Было ясно, что тема встречи очень интересовала их.
Слушай, мама, на самом деле в классе все в порядке. Некоторые дети «встречаются», но это означает только то, что они хорошие друзья. Дебби (администратор, организовавшая встречу) не понимает этого. Она думает, что это настоящие свидания. Она говорит, что мы еще слишком молоды, чтобы даже думать об этом. Мама, ты должна пойти и изложить ей наши взгляды.
Меня рассмешило то, как она выделила «наши взгляды». Она не знала, что я уже начала выполнять это задание.
За несколько дней до этого, когда Дебби сообщила мне по телефону о встрече родителей, я спросила, что означают вызвавшие такую озабоченность «социальные вопросы» в шестом классе. Дебби рассказала, что она разговаривала с некоторыми родителями (точнее, с матерями мальчиков), огорченными тем, что их сыновей дома после уроков беспокоят телефонными звонками девочки из их класса. Очевидно, девочки были весьма настойчивы («не воспринимают просьбы не звонить... продолжают звонить»). Матери заявляют, что телефонные звонки девочек выводят из себя не только их самих, но и их сыновей, отнимая у них время, отведенное на приготовление уроков и баскетбол, которыми они действительно хотят заниматься. Некоторые матери предлагают временно запретить или, по меньшей мере, ограничить время на телефонные звонки.
Мы с Дебби немного поболтали и об ожидаемом социальном поведении шестиклассников, и особенно об этом классе. Она отметила, что мальчики и девочки общаются с раннего возраста. Я упомянула, что вопреки родительской озабоченности их общительность можно рассматривать скорее как достоинство. В конце концов, этот класс имеет навыки общения, которых нет в других классах, им искренне нравится проводить время вместе. В ответ Дебби рассмеялась, но сказала, что согласна с этим, и думает, что, разделяя такие взгляды, можно пролить свет на «недисциплинированное» поведение. Я повесила трубку, удивляясь, что может быть плохого в телефонных разговорах между мальчиками и девочками.
Я прибыла на встречу заранее, комната заполнилась за несколько минут. Пришлось еще три раза приносить стулья. Пришли и папы, и мамы. Дебби была удивлена такой активностью. Дискуссия начиналась медленно, так как многие родители еще держались за кофейные чашки и разгоняли дремоту. Дебби пыталась завязать диалог, напомнив сначала важные общие положения о подростковом развитии, а затем переведя разговор на наших шестиклассников. Так же, как и в разговоре со мной, она отметила, что в предшествующие годы и мальчики, и девочки были более общительными, чем в типичных классах, так что их нынешняя заинтересованность в «социальной активности» во многом является следующим логичным шагом. Мне показалось, Дебби решила, что мне не следует выступать с разъяснением этих взглядов.
После ее выступления разговор сразу оживился. Несколько матерей мальчиков сказали о своей озабоченности тем, что девочки звонят им по телефону, потому что их сыновей раздражает частота звонков. Они вновь напомнили, что эти звонки отвлекают сыновей от более важных дел, в том числе от учебы и спорта. По их словам, самой большой проблемой является то, что их сыновья не знают, как отвадить девочек от телефонных звонков. Некоторые предложили, чтобы для всего класса были отведены определенные часы для телефонных звонков, а некоторые сказали, что они уже установили такие ограничения для собственных сыновей. Мне пришли на ум слова дочери: «Мама, ты должна заступиться за нас».
Матери девочек не высказывались до этого момента. Я окинула взглядом комнату, желая узнать, как они реагируют на все это. Как одна из них, я должна была признать, что мои ощущения от стиля обсуждения поведения девочек соответствуют обороняющейся стороне, хотя как психиатр я не была удивлена. Те матери хотели оградить своих сыновей. Телефонные звонки девочек угрожали не только домашним заданиям и баскетболу. Многие шестиклассницы были на голову выше мальчиков и физически более развиты. Я полагала, что речь идет еще и о другом. Интересно, какими выражениями описывали поведение девочек: «неуправляемые», «неуемные», «звонят снова и снова», «не слушают меня» и даже «нечестные» (потому что девочка не назвала себя, когда позвонила). Эти женщины начали рассматривать девочек как хищниц, в то время как они лишь проверяли при помощи телефона свои расцветающие навыки общения.
Итак, я чувствовала себя и защищающейся, и заинтересованной, когда наконец заговорила мать девочки: «Чем я обеспокоена, так это питанием моей дочери. Она и ее подружки перестали есть школьные завтраки. Вы заметили это, Дебби?»
Школьный администратор была так же искренне удивлена этим вопросом, как и я: «Да, ну, это важно, но я не уверена, что это тема для разговора...»
Ее перебила вторая мать, а затем и третья, причем обе повторяли слово в слово замечания первой. Они были озабочены питанием в школьном кафетерии. Их дочери не едят, потому что не из чего выбрать? Они упомянули, что некоторые из их дочерей пробуют вегетарианскую пищу, опасаясь быть слишком толстыми.
В этот момент Дебби обратилась ко мне, мягко упомянув о том, как повезло этому классу, что одна из родительниц является детским и подростковым психиатром и имеет опыт работы с расстройствами питания. Я последовала за ее инициативой и рассказала родителям, что проблемы с питанием возникают у многих девочек одиннадцати и двенадцати лет, потому что они считают себя слишком толстыми и стараются соответствовать образцам, предлагаемым рекламой, изображающей юных девушек. Но я высказала недоумение кардинальной сменой темы разговора. В своем выступлении я попыталась соединить эти темы. Какое отношение имеет озабоченность матерей мальчиков частыми телефонными звонками к беспокойству матерей девочек относительно их фигуры? Замечания матерей мальчиков недвусмысленно угрожали матерям девочек. Я тоже чувствовала это. Но каким должен быть ответ? Бедные девочки, озабоченные своим внешним видом, страдающие от средств массовой информации и общественных ожиданий... В свете этих обстоятельств было ясно, что они ни для кого не представляют угрозы.
Мне надо было сказать что-то еще, кроме врачебных разговоров. Я вернулась от питания девочек к социальной озабоченности, напомнив, что Дебби охарактеризовала эту группу (как девочек, так и мальчиков) как наиболее продвинутый класс по сравнению с другими в смысле общения. Они всегда дневали и ночевали друг у друга, провели до шестого класса много общих вечеринок. Я спросила других родителей: думаем ли мы о том, как можно сохранить это уникальное качество наших детей и помочь им развивать их навыки общения безопасным и благоразумным путем, что было бы восхитительно.
Молчание. Затем мамы мальчиков начали говорить о телефонных звонках девочек, а мамы девочек вернулись к питанию своих дочерей. До конца встречи не было достигнуто согласия ни по одной из этих проблем.
«Круглый стол» дал мне много пищи для размышлений. Интересы этих матерей сосредоточились на совершенно разных вопросах в зависимости оттого, кто у них былсын или дочь. Хотя в этой встрече участвовали не более трех десятков родителей, я полагаю, что их озабоченность жизненно важна для многих родителей, дети которых учатся в шестом или седьмом классе. Одним из наиболее интересных наблюдений было то, насколько предвзятым оказалось мнение матерей мальчиков. Наряду со словами, которые они использовали. описывая поведение девочек («неуправляемые», «неуемные», «возобновляют звонки», «нечестные»), их отношение совпадало с принятым в нашей культуре взглядом на развитие сексуальности девочек: такое поведение является угрожающим, их необходимо укротить и поставить на место. По отношению к проблеме, касающейся девочек, ожидания общества меняются, становятся более запутанными, хотя и не менее отрицательными. Девочки, которые открыто проявляют свои сексуальные чувства, часто одобряются не только своими родителями, но и другими детьми. В этом случае удивительно ли то, что некоторые из них пытаются ограничить себя в питании так, чтобы ограничить или остановить развитие своего тела?
До 60-х годов считалось, что девочки должны «знать свое место», избегая половых отношений до замужества и управляя сексуальными чувствами мальчиков так же, как своими собственными. С развитием и широким распространением противозачаточных средств в 60-е и 70-е годы изменились взгляды на сексуальные эксперименты среди молодежи обоих полов. В 90-х годах три четверти молодежи становятся сексуально активными к 19-летнему возрасту, но «двойной стандарт» еще процветает.
Сохраняются большие различия в отношении к сексуально активным мальчикам и девочкам. Девочки, которых я наблюдала как в моей психиатрической практике, так и в детской клинике, были очень озабочены мнением других и даже проявлением интереса к их сексуальной активности. Они боялись разглашения своей тайны не только родителям или другим взрослым, но даже подругам, одноклассникам и кому бы то ни было из знакомых. Они говорили о своем искреннем желании заниматься сексом, а также об общественном давлении со стороны мальчиков и иногда подруг. Но в то же время они опасались осуждения. Взгляды большинства мальчиков решительно отличались. Они также были предельно боязливы, особенно в раннем возрасте. Но по мере взросления эти страхи зачастую уступали место чувству завершенности и гордости своей сексуальной активностью, а внимание многих переключалось на технику секса.
Послание Мелиссы
В течение нескольких следующих недель я размышляла о дискуссии за «круглым столом». Как на самом деле были восприняты телефонные звонки девочек мальчикам? Я вспоминала свое взросление в 50-х и начале 60-х годов, когда девочкам подросткового возраста открыто запрещали звонить мальчикам. Слушались немногие. Теперь девочки звонят, но насколько изменились взгляды с тех пор?
Этот вопрос не был чисто теоретическим. Мне уже пришлось бороться с такими взглядами при работе с некоторыми девочками, совсем недавнос шестиклассницей Мелиссой. Она поссорилась со своими одноклассниками, обзывавшими ее телкой. Я работала с ней и раньше, провела несколько сеансов после смерти ее обожаемой бабушки. Недавно мать снова привела ее ко мне из-за школьных проблем.
Когда я вышла в приемную, чтобы пригласить ее, зеленоглазая двенадцатилетняя Мелисса громко разговаривала со своей мамой Линдой и моей ассистенткой. Все трое расположились на полу на коленях, разглядывая разложенную Мелиссой коллекцию рисунков. Из любопытства я тоже присоединилась к ним. Мелисса прекрасно рисовала. Я видела другие ее рисунки и всегда восхищалась ими, но эти меня особенно поразили. На всех рисунках были животные, но не в стиле Уолта Диснея, а громадные и безобразные. На одном из них свинья с распухшей головой и выпирающим рылом, из ноздрей которого торчали волоски, прищурила глаза с таким гневом, что, казалось, вот- вот выпрыгнет из листа. Она стояла на задних ногах, одетая в неподобающий свинье наряд, включая платформы, которые весьма напоминали туфли Мелиссы. В верхней части рисунка были каракули Мелиссы «Хрюшкасука». На двух других рисунках были изображены собака и корова тоже в туфлях-платформах (с кличками Стервоза и Большие Сиськи, соответственно) и написано слово «телка». Гениталии собаки и вымя коровы были нарисованы во всех деталях.
Мелисса ожидала реакции, но в комнате было спокойно, и мы втроем (ее мать, моя ассистентка и я) пристально смотрели на рисунки. Линда выглядела шокированной, ее лицо сразу густо порозовело. Не найдя сразу, что сказать, я предложила Мелиссе взять рисунки на сеанс. По-видимому, ее мать почувствовала облегчение. Может быть, она подумала, что я собираюсь как-то использовать их. Честно говоря, я еще не была уверена, как продолжать разговор с Мелиссой, и разложила рисунки на полу в своем кабинете. Она прервала молчание саркастическим замечанием:
Они не очень-то подходят к другим рисункам в вашем кабинете. Я ответила:
Не совсем.У меня на стенах были развешены репродукции «Кувшинок» Моне.Но так же, как и ты, этот художник в большой степени использовал воображение. Он был почти слепой, когда писал эти панно, так что ему пришлось полагаться на свое воображение.
Хотела бы я быть слепой в своей школе. Это помогло бы. Слепой и глухой
И как бы это помогло?
Я бы не слышала, как меня дразнят Пятачком.Затем, на-бравшись решительности, она сказала:Лучше бы меня называли телкой.
Они называют тебя телкой?спросила я.
Она посмотрела на меня так, словно я жила в средневековье, и спросила:
Когда в последний раз вы были в старших классах? Они всех девчонок называют телками, если их... если их это привлекает.
Привлекает что?
На этот раз Мелисса посмотрела на меня как на непроходимую тупицу.
А как бы вы подумали? Привлекают мальчишки, секс. Стоит им показать, что тебя это хоть немного привлекает, даже если это не так,и на тебя навесят ярлык. Они не мальчишки, а настоящие жеребцы... самцы, доктор Понтон.