-Мирьям назову, - сказала негритянка, целуя черные, еще влажные волосы младенца. «Ее у меня уже никто не отнимет, миссис Кроу».
-Никто, - согласилась женщина и поднялась наверх.
На востоке всходило огромное, огненное солнце. Муж сидел на борту бота, затягиваясь старой, прокуренной трубкой. Мирьям пристроилась к нему под бок. Стивен, обнимая жену, усмехнулся: «Такой переход был легкий, что я Элайджу отправил веслами поработать, на шлюпке. Он всю ночь ничего не делал. Вот, - он посмотрел на негров, что спали на палубе, - восемь человек свободны».
-Девять, - поправила его Мирьям, целуя седоватый висок. «Там у нас девочка родилась».
-Это хорошо, - внезапно, нежно улыбнулся муж. Мирьям спросила: «За семь лет..., Ты, сколько уже беглых в Канаду переправил?»
-А ты, сколько детей приняла? - лукаво спросил ее капитан Кроу. Мирьям развела руками: «Со счета сбилась, дорогой мой».
-Вот и я - так же, - Стивен выбил трубку в воду, и достал подзорную трубу: «Вот и они».
С северного берега к боту шли три лодки. Мирьям прищурилась и увидела, как сын, сидящий у руля, привстал и помахал ей рукой. Небо постепенно становилось голубым, прозрачным, над ботом закружились озерные чайки. Элайджа, размотав канат, ловко пришвартовавшись, крикнул: «Добро пожаловать в Канаду!»
Нью-Йорк
Корабль ловко маневрировал, сбавив паруса, заходя в гавань. Две женщины - повыше и пониже, стояли на корме. Джо усмехнулась, накрутив на палец темный локон, упавший на плечо из-под бархатного берета, и обняла за плечи Дину: «Совершенно не о чем беспокоиться. Иосиф - врач, кузина Эстер акушерка и кузина Мирьям тоже. Родишь тут американца, или американку».
Дина посмотрела на свой живот и покраснела: «Неудобно так. Когда из Яффо отплывали - я еще не уверена была. Мы с Аароном подумали - не оставаться же из-за этого».
-Ничего неудобного, - твердо сказала Джо и услышала голос капитана: «Милые дамы, скоро пришвартуемся. А вы, госпожа Мендес де Кардозо, - он поклонился, - если захотите, я вас с удовольствием первым помощником возьму. Отлично навигацию знаете».
-Ты даже учебник написала, - оглядывая удивленными глазами гавань, сказала Дина. «Тут кораблей еще больше, чем в Ливорно и Амстердаме!»
-Не по навигации, - Джо улыбнулась, - по математике, я же подумала - все равно детям преподаю. А потом меня в издательство взяли, я говорила тебе. Теперь чужие книги поправляю, вместо того, чтобы свои писать. И тебе очень, очень, идет это платье, - внезапно добавила она, наклонившись, поцеловав Дину в белую щеку.
-Нескромно, - почти испуганно сказала та. Джо рассмеялась: «Ты же видела, как наши дамы в синагогу ходят, да и в Париже - Марта тебя по лавкам водила».
Дина скосила глаза на прикрытое кружевами декольте и, подергав жемчужное ожерелье, вспомнила уверенный голос: «Даже и не спорьте, кузина Дина, вам этот бирюзовый шелк очень к лицу. И аметистовый тоже возьмите. Рахели, - Марта порылась в рулонах тканей, - пойдет синий, как ее глаза, а Малкегранатовый. К ее волосам очень хорошо будет, она же темненькая, в отца».
-Нельзя красный цвет, - слабым голосом сказала Дина, прижимая к груди ворох кружев, вдыхая запах жасмина. Марта качнула бархатной шляпой: «Малке пять лет, кузина Дина. Она успеет еще в темных платьях, походить. На то и детство, чтобы радоваться».
Марта зашуршала своими юбками - темно-зелеными и велела хозяину: «Счет пришлите мне, на рю Мобийон».
-Кузина Марта, - запротестовала Дина, когда они вышли на улицу. Та только подняла маленькую, белую руку. Дина вспомнила: «Аарон мне говорил, это синий алмаз. Как сверкает». «Это подарок, кузина Дина, - мягко улыбнулась женщина: «Для нас будет большой честью, если вы его примете».
Они шли по весеннему, веселому Парижу. Дина неслышно вздохнула: «Тут совсем не так, как дома. Мужчины на меня смотрят. Это все из-за волос, они ведь видны, но ведь такая шляпа изящная. Я у Аарона спрашивала - ему тоже так больше нравится».
-А смотрят, - Марта остановилась перед лавкой и велела: «Еще сюда, купим вам мыла, эссенции ароматической..., - а смотрят они потому, кузина Дина, что вы у нас - редкая красавица, вот и все. Привыкайте, - женщина усмехнулась и позвонила в дверь.
Уже потом, когда они сидели в саду Тюильри, а девочки - Элиза, Рахели и Малка,- бегали по дорожкам, играя с Ратонеро, Марта сказала:
-Так хорошо, что вы приехали, хоть и ненадолго. Элиза у меня скучает без друзей, она же вашей Рахели ровесница. Письма мы все передадим, не волнуйтесь. Жалко, что вы нашего кузена Питера не застали. Он зимой в Лондон уехал, как после ранения своего оправился. Моше, - Марта улыбнулась, вспомнив высокого, сероглазого, рыжеволосого мальчика, - я смотрю, и Пьетро написал, и Давиду. И Ханеле тоже - дяде своему».
-А рав Судаков не написал, - напомнила себе Дина, и услышала стук в дверь.
Шел затяжной, долгий, дождь - один из последних дождей зимы. Она подняла засов и ахнула. Моше стоял на пороге. Он чихнул: «Мне надо в ешиву, тетя Дина, - он оглянулся, - я совсем ненадолго. Тетя Дина, - мальчик поморгал мокрыми ресницами, - можно вас попросить? Я письма принес, для друзей своих, и Ханеле тоже - для дяди Теодора. Вы не передадите? - Моше вытащил откуда-то из-под рубашки пакет и облегченно вздохнул: «Не промок».
-Передам, конечно, - Дина помолчала: «Твой отец, наверное, господину Горовицу письма отдаст».
Моше пробормотал что-то и дернул углом рта: «Это и так - я ночью писал, тетя Дина. Папа...». Моше махнул рукой, и, не закончив, сказав: «Спасибо большое», - пошел по узкой, каменной улочке вниз, закрываясь рукавом капоты от ливня.
-А потом Ханеле приходила, с Малкой посидеть, - вспомнила Дина, - и сказала, что отец им запретил гоям писать. Так и сказал: «гоям». Господи, вразуми ты его. Уважаемый человек, книги пишет, бедным помогает, в Европу ездит деньги собирать, а такой жестокий. Это же семья, родная кровь, брат его. Какая разница?
Марта внезапно улыбнулась: «Раз вам, кузина Дина, в театр нельзя...».
Та покраснела: «Не мне, Аарону. Там ведь женщины поют, и вообще..., - она повела в воздухе рукой.
Марта поднялась и крикнула: «Девочки, пойдемте!». «Тогда мы сегодня семейный вечер устроим, у кузины Тео. Сыграем вам на фортепиано, музыку вам можно слушать?
-Можно, - улыбаясь, кивнула Дина. Марта, присев, раскинув руки, обняла девчонок: «Вы у нас - будто цветы, мои хорошие!»
Они сидели в большой, убранной кружевами детской. Дина, глядя на то, как девочки возятся с пухлым, белокурым, голубоглазым мальчиком, положила руку на свой живот: «Может, сын будет. Я же вижу, Аарон хочет сына. Хотя так нельзя, - она вздохнула, - госпожа Судакова, бедная, который год без детей, а у нас две дочки здоровых. Кого Господь даст, того и даст».
Мишель неуверенно поднялся на ноги, и тут же плюхнулся на персидский ковер. «Десять месяцев ему, - улыбнулась Марта. «Вы бы видели, кузина Дина - он же, как родился, не дышал, синий весь был. Кузина Тео его спасла. А теперь, - она наклонилась, и мальчик быстро пополз к ней, - теперь он у нас - толстячок, да?»
Марта посадила мальчика к себе на колено, и тут дверь детской открылась. Мальчик радостно что-то залепетал, протягивая ручки. Высокий, рыжеволосый мужчина, улыбаясь, ласково взял его у Марты: «Ты пока останешься тут, мой милый, ты не дорос до прогулки на лодке. Что стоите, - повернулся он к девочкам, - кузина Констанца уже ждет. Поедем по Сене, а потом заглянем в Арсенал, посмотрим разные химические опыты, я договорился».
Мишель положил голову на плечо мужчине и тот покачал его: «Года через два и ты у нас будешь кататься, обещаю».
-Спасибо вам, кузен Теодор, - улыбнулась Дина, - что девочек развлекаете, пока мы тут. Аарон, сами знаете, сутками работает, свитки проверяет, мезузы, Так много евреев в Париже, мы и не ожидали...
-Как только примут конституцию, - заметила Марта, - евреи тут получат полные гражданские права, как в Америке. Это дело решенное. Они уже участвовали в выборах, в Генеральные Штаты, будут служить в армии, могут владеть недвижимостью. Здешние парламентарии не отступят, пока не добьются своего.
-Говоря о парламентариях, - мрачно сказал Федор, глядя в окно, - вот один из них.
-Мы с кузиной Диной тут побудем, - успокоила его Марта, взяв заснувшего Мишеля. «Отец его пришел, - шепнула она женщине. Устроив ребенка в колыбели, откинувшись на спинку кресла , Марта сжала и без того тонкие губы.
-Мама! Мама! - очнулась Дина. Дочери дергали ее за подол платья, Ратонеро звонко лаял. Муж, незаметно взял ее за руку: «Вот и Америка».
Джо стояла, удерживая Элишеву. Девочка, нетерпеливо прыгая, вздыхала: «Скорей уже, скорей, когда же, мама!»
Иосиф усмехнулся и приподнял сына: «Видишь там, на причале, мальчиков? Должно быть трое, это кузены твои. Так что не жалуйся, что вокруг одни девочки».
-Вижу! - восторженно крикнул Давид. «Их там много, папа, и они все нам машут. Пошли, пошли, - он потянул отца за полу сюртука. Корабль мягко прижался бортом к деревянной пристани, матросы стали спускать трап. Дина, оглядывая полукруг высоких, каменных домов, вдыхая соленый ветер, выдохнула, сжав сильные пальцы мужа: «Америка».
Эстер уселась на деревянную скамью Федерал-холла. Расправив шелковые юбки, она качнула красивой головой, увенчанной широкополой шляпой: «Это последнее заседание Палаты перед летними каникулами. Осенью они в Филадельфию перебираются».
-И вы тоже? - шепнула Дина, устраиваясь рядом с ней. Эстер кивнула. Помахав рукой брату, что, вместе с женой, детьми и Аароном стоял у входа, женщина поманила его к себе. «Вот наши места, - указала она. Повернувшись к Дине, Эстер добавила: « Конечно. У нас и в Филадельфии дом есть, и в Бостоне - правительство все никак не может решить, где им обосноваться. Когда столицу построят - мы, конечно, туда переедем. Куда Меир, - темно-красные губы усмехнулись, - туда и мы, за ним. Как же иначе?»
От женщины, - невысокой, худенькой, изящной, - пахло лавандой. Дина посмотрела на отягощенные бриллиантами пальцы, на роскошные серьги в нежных мочках ушей и заметила седой волос на темном виске. «Тридцать семь ей, - вспомнила Дина, - она же говорила. На четыре года кузена Меира старше. Господи, я такого дома, как у них и не видела еще. В Париже у всех квартиры. Сара с Иосифом хорошо живут, но ведь и не сравнишь со здешними евреями».
На круглом столе орехового дерева блестело серебро, сверкал уотерфордский хрусталь. Меир принял от лакея вино: «Каждый год пять сотен бутылок заказываю, у Монтефиоре, в Ливорно. Их семья потихоньку в Лондон перебирается, но со Святой Землей продолжает торговать. Они мне писали, что одна из Мендес де Кардозо, Иосиф - за Монтефиоре замуж вышла».
-Это дочка ювелира, - Иосиф попробовал вино, и кивнул: «Отличное. Того, что в Лондоне жил, при короле Якове. Эфраим Мендес де Кардозо его звали. Мы вам родословные древа привезли, от Марты, из Парижа, так что, - он поднял бокал, - надо выпить за нашу семью».
Мирьям наклонилась к Дине: «Вам немножко можно, кузина, ничего страшного. Попробуйте, у нас, на озере Эри, такого нет. У нас вообще, - женщина едва заметно улыбнулась, - все просто. Мы же в деревне».
-Ваш муж не пьет, кузина Мирьям, - удивилась Дина.
-Он квакер, - Мирьям полюбовалась игрой света в рубиновом вине, - им нельзя.
-Муж у нее не еврей, - подумала Дина, исподтишка разглядывая высокого, очень красивого мужчину в скромном, простого покроя сюртуке.
-И дети тоже - две дочери приемных, старшая уже взрослая совсем, шестнадцать лет, - она посмотрела в сторону смуглой девушки в платье темно-синего шелка. Та тряхнула мелкими кудряшками и горячо сказала:
-Дядя Меир, после обеда мы с папой покажем вам карты. Я вас уверяю - канал до реки Гудзон преобразит штат Нью-Йорк, разовьет торговлю. Мы сможем построить настоящий порт на реке БуффалоВы же теперь депутат, - лукаво добавила Мэри, - вы должны заботиться о процветании ваших избирателей.
-В Иерусалиме с ней бы никто и говорить не стал, - Дина вздохнула про себя, - за гоя замуж вышла, и вообще, А тут - все по-другому, конечно.
Из малой столовой донесся детский смех и мальчишеский голос: «Дебора, не надо есть пальцами, возьми вилку».
-Подружились, - заметил капитан Кроу. «Как только, - он взглянул на Иосифа и Аарона, - Меира приведут к присяге, и вы Шавуот отпразднуете - двинемся в путь. Пока канал не прорыли, - он со значением посмотрел на зятя, - придется подниматься по реке Гудзон. Там пересядем в экипажи, доедем до реки Буффало, а после этогоон развел руками, - дорога прямая».
Мирьям взглянула на живот Дины: «Ни о чем не волнуйтесь. Эстер отличная акушерка, я тоже. Довезем вас до озера Эри и рожайте на здоровье».
Дина посмотрела на блюдо, что поставил перед ней лакей: «Даже курица и то - я и не представляла, что так красиво ее подать можно».
-Кузина Мирьям, - спросила она, - а откуда ваш муж о Шавуоте знает?
Мирьям ласково посмотрела в сторону Стивена:
-Так девять лет вместе живем, кузина Дина. Он и к раввину ходил, перед свадьбой, все записал. Он у меня вообще, - Мирьям нежно рассмеялась, - все записывает. Что по дому надо сделать, что купитьКалендарь каждый год заказывает, из Филадельфии, из синагоги. Мы с вами потом в Нью-Йорк вернемся, а так бы вы посмотрели - как мы Суккот отмечаем. К нам даже индейцы приходят. Стивен шалаш строит - туда сотня человек усаживается. На День Благодарения тоже - всех соседей приглашаем. Вокруг нас уже целая деревня выросла.
Дина поймала взгляд мужа и улыбнулась ему. В темных глазах Аарона заиграл смех: «Рав Гершом уже меня попросил - пока я тут, свитки все проверить, мезузы тоже. И Талмудом я позанимаюсь, со старшими».
-Со мной, кузен Аарон, - попросил Меир. «Я учусь, конечно, когда есть время, но, - мужчина вздохнул, - не хватает его, конечно. Раз уж вы приехали,- Меир коротко кивнул лакею, и слуги стали разливать кофе, - и у меня все лето свободно, то я вас просто так не отпущу».
-Тебя, - поправил его Аарон. Иосиф заметил: «А я своей сестре помогать буду, в кабинете ее. И у вас на озере, кузина Мирьям, тоже - наверняка врачу дело найдется».
-Вот и славно, - заключил Меир, двери малой столовой распахнулись. Мораг сказала: «Мы уже поели, можно нам погулять в саду?»
Дина посмотрела на дочек - в шелковых, разноцветных платьях, с распущенными волосами, они о чем-то болтали с мальчиками Горовицей и Элишевой. «А в Иерусалиме так нельзя, - отчего-то подумала она.
-Хаиму, их старшему, уже девять. Ему запрещено с Рахели наедине оставаться, она его ровесница. И с Малкой тоже - хоть ей всего пять. Тут никто и внимания на такое не обращает. Бедные мои девочки, в Париже качели увидели, и не знали, как к ним подойти. Дома и качели завести нельзя, нескромно.
-Конечно, - рассмеялись родители. Давид, подхватив маленькую Дебору на руки, крикнул: «Не волнуйтесь, тетя Мирьям, мы за ней присмотрим».
Дети застучали ногами по лестнице. Эстер, поднявшись, усмехнулась: «Милые кузины, пойдемте в мою гостиную, дадим мужчинам спокойно покурить. И сами, - шепнула она Джо, - тоже этим займемся».
Мальчики - в изящных, хорошо скроенных сюртучках, и бриджах, - облокотились на барьер галереи. «Вот - шепнул Хаим Рахели, что стояла рядом с ним, - тот человек, на возвышении, с молотком - это мистер Мюленберг, спикер Палаты Представителей. Он тут самый главный»
-Как король Людовик, в Париже, - неуверенно ответила девочка, оглядывая усаживающихся на свои места депутатов.
Натан закатил серо-синие, отцовские глаза: «Тут не монархия, тут республика. Соединенные Штаты Америки. Тут нет королей, а главный у нас - президент, его избирают. У вас, в Иерусалиме, кто главный?»
-Раввины, - раздался голосок Малки. «Они все решают».
-И султан, - добавила Рахели, - хотя он далеко, в Стамбуле.
-Тут не так, - Элайджа подтолкнул Давида и улыбнулся: «У вас в Голландии тоже король».
-Штатгальтер, - мальчик все разглядывал американский флаг, что висел на деревянной стене. «Тут очень красиво, - вздохнул он, - мне папа сказал, что это здание тот же архитектор перестраивал, что вашу новую столицу будет проектировать».
-Ага, - Хаим перегнулся через барьер и радостно сказал: «Вон папа!». «Месье ЛАнфан, - добавил мальчик. «Он друг дяди Дэниела, они сейчас вместе на Потомак поехали. Начинают, пошли к родителям, - подогнал он кузенов.
Эстер посмотрела на светлые локоны сына: «Прав был Меир. Незачем ни мальчику, ни Дэниелу об этом знать. А для Меира - оба они, и Хаим, и Натан, - его сыновья».
Иосиф наклонился к жене и прикоснулся губами к нежному уху: «Ты на озере Эри, наверное, и на сушу сходить не будешь, любовь моя?»
-Буду, - так же тихо ответила ему жена, и незаметно пожала ему руку, - по ночам.
Джо улыбнулась. Иосиф велел себе: «Надо сказать. Она жена моя, часть меня - нельзя скрывать такое. Нет, - он вздохнул, - сначала с Эстер посоветуюсь, у нее голова хорошая, разумная. Может, и подскажет - как все это лучше преподнести. Хотя куда там, - он посадил Элишеву к себе на колени: «Слышите? Молотком ударили, сейчас заседание начнется».