Итак, зафиксируем для себя отношение ребенка к источнику проблемы и пойдем дальше, но в ходе работы будем возвращаться к этому вопросу.
Следующим важным шагом является обсуждение социальной истории ребенка. Важно понять, был ли у него опыт дружбы или нет. Иногда дети рассказывают, что когда-то в их жизни все было по-другому, но потом что-то произошло и все изменилось. Часто такой кризисной точкой является переход из начальной школы в среднюю. Я вспоминаю ученика 7 класса, подростка маленького роста, который рассказывал: «До 6 класса все было в порядке. В начальной школе у меня было много друзей, я чувствовал, что со мной хотят общаться. Но когда я пришел после летних каникул в новую школу, в седьмой класс, я увидел, что все знакомые ребята очень выросли за лето, выглядят гораздо старше меня, у некоторых изменился голос. И только я остался маленьким! Надо мной стали смеяться, обзывать меня гномом, коротышкой и другими обидными словами. Для меня все поменялось, я стал отверженным».
Некоторые дети говорят, что чувствовали себя отлично в детском саду, но все радикально изменилось с переходом в школу. Иногда такое происходит со сменой школы (например, в связи с переездом) и пр.
Вместе с тем есть дети, у которых совсем не было позитивного опыта социальных отношений. Так, мама ученика 8 класса, обратившегося ко мне по поводу проблем, связанных с социальным отторжением, рассказывала: «Я не помню ни одного случая, когда у него были сколько-нибудь успешные дружественные связи. У нас есть фотография из детского сада, где мой сын сидит в песочнице совершенно один. Все остальные дети играют в стороне. С тех пор и до сегодняшнего дня он тащит за собой эту проблему».
В исследовании Кой и Сандсторм (Coie & Sandstorm, 1999), о котором я подробно расскажу в третьей части книги, говорится, что разнообразие социального репертуара является решающим в положительном изменении социального статуса ребенка. Поэтому на первых встречах важно поговорить с ребенком о том, присутствуют ли в его жизни другие, не школьные группы, и обсудить с ним, как он там себя чувствует. Это могут быть спортивные секции, кружки, детские компании в микрорайоне и, конечно, семья. Очень интересно посмотреть, как ребенок видит свое место во всех этих группах: везде ли он чувствует себя отверженным, или у него есть разный социальный опыт?
Вот что говорит Михаэль, 13-летний подросток, старший сын в семье, где, кроме него, растут еще три мальчика: «В классе я чувствую себя мышью, на меня никто не обращает внимания, меня избегают, держатся от меня подальше. А дома я чувствую себя львом, я контролирую ситуацию, младшие братья меня обожают, они делают все, что я скажу».
* * *
Итак, на этом этапе индивидуальной работы с ребенком важно собрать его социальный анамнез: понять его субъективное отношение к проблеме, проанализировать его социальную историю, увидеть разнообразие или однообразие его социального опыта. Мы должны получить от ребенка ответы на следующие вопросы:
1. Если мы представим твой класс в виде круга, в котором самые популярные дети находятся в центре, то какое место занимают все остальные дети?
2. Где на этой картинке сегодня ты и где ты хотел бы быть?
3. Когда ты окажешься в желаемой подгруппе, что ты получишь такого, чего нет у тебя сейчас? В чем основные различия между тем, что есть, и тем, что ты хочешь?
4. Как ты объясняешь себе причину того, что ты находишься сейчас именно здесь?
5. Бывало ли, что ты занимал в группе другие места? Почему ситуация изменилась, как ты объясняешь это?
6. Есть в твоей жизни какие-то другие группы, кроме школьной? Как ты чувствуешь себя там? Если по-другому, то почему?
7. Хочешь ли ты, чтобы мы поработа ли над ра звитием твоих социальных способностей и умений?
Последний вопрос позволяет выяснить уровень мотивации для индивидуальной психотерапии. Если ребенок говорит, что он не заинтересован в психотерапии, мы понимаем, что либо он всю ответственность за проблему возлагает на внешние причины и считает, что работать надо с классом, а не с ним; либо он на самом деле вполне доволен своим социальным статусом и не заинтересован в его изменении; либо он разуверился в своих силах после неудачных попыток. Во всех этих случаях предлагаемая мной терапевтическая модель не подходит. Если же ребенок проявляет достаточную мотивацию к изменению и с желанием соглашается участвовать в терапевтических встречах, мы можем перейти к следующему этапу.
Этап 2. Совместное изучение процесса взаимодействия ребенка со сверстниками
На этом этапе мы вместе с ребенком изучаем особенности его общения со сверстниками. Обычно я задаю ребенку примерно такие вопросы: «Давай вспомним сегодняшний или вчерашний день. С кем ты общался? Разговаривал с кем-нибудь? Играл с кем-то?» Если ребенок затрудняется ответить, я даю ему задание: в течение следующей недели фиксировать ситуации взаимодействия со сверстниками (нужно описать минимум три ситуации). Я прошу его представить эти ситуации в виде рисунка, кукольного представления и т. п.
У этого этапа несколько целей.
Первая понять, что происходит с ребенком во время общения. Из примеров, которые ребенок приносит на терапевтические встречи, мы видим, какую роль он играет в группе. Он жертва? Наблюдатель? Агрессор? Он боится взять на себя какую-либо роль, будучи травмированным в прежнем своем опыте? Либо он пытается из раза в раз присоединиться к группе неэффективным способом, что приводит к отторжению? Информацию, полученную на этом этапе, мы используем в дальнейшем.
Другая цель второго этапа выстроить и показать ребенку логическую последовательность событий. Большая часть детей, переживающих социальное отторжение, воспринимает каждый свой опыт как случайный: они не выделяют причин происходящих событий и не могут воспроизвести их последовательности. Я прошу ребенка представить картину, которую он описывает, как одну из сцен театральной пьесы или кино и прошу сказать, что происходило раньше и что будет потом.
Дополнительной задачей этого этапа является превращение психолога в свидетеля социальных процессов, в которых участвует ребенок. Из бесед с ребенком он узнает о его одноклассниках, «знакомится» с его учителями, создает представление о стилях их преподавания и воспитания, об отношении к ребенку и другим детям. Шаг за шагом психолог невидимо сопровождает своего клиента, тем самым облегчая ношу его одиночества.
Пример 1. Иосиф
Вот описание, представленное Иосифом, учеником 6 класса (он уже знаком нам см. пример выше, с. 34): «Во время урока Якир ущипнул меня за живот, там, где у меня много жира, и сказал: Эй, толстяк! У тебя проблемы с животом! Ты гиппопотам?».
Я попросила Иосифа набросать карту этой ситуации, обозначить место каждого участника. Из того, что он нарисовал, видно, что в классе Якир сидит сбоку от Иосифа. Я попросила Иосифа представить произошедшее как сцену кинофильма и рассказать, что там могло происходить до описываемых событий. Вот что сказал Иосиф: «Учительница попросила прочитать вслух сочинения. Якир вызвался прочитать свое. Лично я не понимаю, почему он хотел это сделать, ведь он самый глупый в классе. Он стоял перед классом и читал свое сочинение, которое было написано из рук вон плохо. Он просто сделал из себя идиота: весь класс смеялся над ним, а я так просто покатывался со смеху. На минуту я даже подумал, что он специально нас смешит, но оказалось, что все это было всерьез. После этого он сел и уже тогда ущипнул меня, и сказал эти обидные слова».
Несмотря на то, что мы слышим в рассказе Иосифа излишнюю критичность к сверстнику (эту его черту мы наблюдали и на первом этапе знакомства, когда он рисовал карту класса и называл одну из групп детей дебилами), на этом этапе мы не анализируем его ошибки, мы просто хотим узнать, как он видит происходящее. Очень важно, чтобы психолог не занимал критическую или воспитательную позицию по отношению к ребенку. Поэтому я повторяю Иосифу его рассказ и задаю ему уточняющие вопросы.
Пример 2. Яков
Яков (ученик 3 класса) представляет происшедшее с ним с помощью кукол: «Два мальчика играли в баскетбол в спортзале, еще двое стояли в стороне (см. рис. 7.1). Я пришел и захотел тоже поиграть с ними. Я подошел к тому мальчику, у которого был в руках мяч, и сказал: Теперь моя очередь! И забрал у него мяч (см. рис. 7.2). На что они оба разозлились, стали кричать на меня и хотели побить. Я убежал в другой угол зала (см. рис. 7.3). Не понимаю, почему я не могу с ними поиграть? Это же не их личная спортплощадка!»
Рис. 7.1. В спортзале. Экспозиция
Рис. 7.2. В спортзале. Кульминация
Рис. 7.3. В спортзале. Развязка
Этап 3. Изучение внутреннего мира ребенка: что происходит с ним во время общения?
Цель этого этапа развитие у ребенка «внутреннего зрения», которое позволит наблюдать за мыслями, чувствами и потребностями, возникающими у него во время общения. Это можно делать по-разному, я представлю здесь несколько примеров работы.
Работа с помощью метафорических карт
Рони, ученица 4 класса, творческая личность, обладает великолепной способностью к самовыражению, любит рукодельничать. Рони очень нравится представлять мне свои взаимодействия со сверстниками, и всякий раз она делает это по-разному, задействуя при этом все, что есть под рукой: ластики, цветные карандаши, палочки для игры в Микадо и пр. По рассказам Рони, часть детей класса отвергает ее. Например, есть мальчик, который, проходя мимо нее, всегда говорит: «Фу!»
Рис. 8. «Черный мир» Рони
Я попросила Рони выбрать из набора «Saga» (OH-Verlag, 2018) карту, отражающую ее ощущение в классе. Рони приклеила карту на середину листа и дописала слова, которые отражают ее чувства и мысли (см. рис. 8). Вот что она сказала: «Чувства, которые я испытываю по отношению к классу, я называю Черным миром, потому что там я одинока: никто меня не любит, ни один человек в классе не хочет быть моим другом. Я написала еще грусть, ненависть, одиночество, море слез потому что часто мне хочется плакать. Я нарисовала сломанный цветок и разбитое сердце. Еще я написала слово гнев, потому что я злюсь, когда ко мне так относятся».
На мой вопрос, о чем она думает в такие моменты, Рони ответила: «Мысли из моего Черного мира такие: почему обижают только меня, почему смеются только надо мной? Почему другим детям легко быть среди людей?»
В работе Рони с картами бросается в глаза характерная для отвергаемых детей склонность к отрицательному обобщению («Никто меня не любит», «Ни один человек в классе не хочет быть моим другом»). Поэтому дальнейшая работа с Рони была направлена на развитие умений контролировать всплывающие автоматически нефункциональные мысли и анализировать свое восприятие социальных ситуаций, на отслеживание связи между интерпретацией происходящего и чувствами, которые, в свою очередь, влияют на поведение (Beck, 1976).
Рис. 9. Выбор Алекса
Работая с Алексом, учеником 4 класса, я попросила его выбрать из набора «Из сундука прошлого» (Генезис, 2019) карту, которая показывает то, что он ощущает, находясь в классе, среди детей. После этого я попросила положить ее на лист бумаги и создать вокруг нее рисунок (см. рис. 9). «Я выбрал вот эту карту и нарисовал плачущего ребенка в стороне, потому что этот мальчик грустный, он тихонько плачет. Так я себя чувствую, когда дети в классе не хотят играть со мной. Я написал здесь: Грусть, гнев, одиночество, ненависть. Я очень хочу, чтобы меня приняли в игру, но все, что я делаю, только раздражает ребят. Тогда я говорю себе: Всю свою жизнь я проведу без друзей! И еще: Хорошо, значит, я умру старым и бездетным. Я не знаю, почему ко мне так относятся. Я нарисовал все черным цветом, и сердце черное, потому что каждый раз, когда со мной ссорятся, у меня на сердце появляется черное пятно. Я выбрал карту с мальчиком, который сидит на книгах, потому что, когда меня обижают, я иду читать книжку, чтоб отвлечься от обиды».
Работа с помощью рисования истории
Ротем ученица 4 класса, самая высокая девочка в классе, носит очки. Она сама обратилась за помощью, поскольку в школе она страдает от одиночества. По ее рассказам, ей трудно общаться с девочками из класса. «Я не знаю, как мне с ними подружиться. Если я прошу позвать меня в гости, то слышу: Сегодня ко мне должна прийти другая девочка или Сегодня мне неудобно, я занята. Поскольку мне говорили это очень много раз, то я больше и не прошу».
Когда я попросила Ротем описать ситуацию в классе, она сочинила и нарисовала комикс, героиней которого стала она сама (см. рис. 10).
Вот как описала картинки Ротем: «На первой картинке мы видим, что героиня стоит одна в лифте, а все остальные девочки находятся в другом. На следующей картинке героиня пытается попасть во второй лифт, но он далеко, и, чтобы шагнуть, она делает широкий шаг, фактически шпагат. На третьей картинке показано, что у героини не получилось попасть во второй лифт и она падает вниз. На следующей картинке мы видим, как она летит вниз и кричит: Аааааа! На последней картинке лифт раздавливает героиню, а остальные девочки остаются во втором лифте и кричат: Да!!!».
Рис. 10. Комикс Ротем
Нарисованный Ротем комикс ярко показывает и ей самой, и психотерапевту, насколько страшен для Ротем ожидаемый неуспех, какую сильную эмоцию он порождает. Ощущение отторжения раздавливает ее. Можно понять Ротем, которая предпочитает остаться в своем собственном «лифте» и избегает попыток присоединиться к группе. В дальнейшем работа с Ротем сосредоточилась на ее отношении к неуспеху в социальной сфере и к неуспеху вообще.
Работа с помощью кукол и игрушек
Я попросила Иосифа, с которым мы познакомились на предыдущих страницах (см. с. 34), описать ощущения, которые он испытывает, находясь в группе. Он выбрал ситуацию, очень для него характерную: «Я услышал, как Рахель и Топаз болтают на переменке. Они делают столько ошибок! Я их поправил. Тогда они посмотрели на меня, как на лягушку какую-нибудь, и сказали, что я им абсолютно не интересен и они не намерены со мной разговаривать. Почему они так со мной разговаривают? Что плохого я сделал?»
Я попросила Иосифа представить мне эту ситуацию с помощью кукол и фигурок. Иосиф выбрал фигурки человечка и двух мышек и объяснил: «Вот я (человечек), я хочу помочь Рахель и Топаз. Я как доктор Дулитл, хочу помогать. Я так много всего знаю! Иногда мне кажется, что у меня в руках есть волшебная палочка и я могу исправить все человечество!» Из этого описания мы видим, насколько сильное у Иосифа чувство превосходства над сверстниками.
Использование вербальных метафор
Познакомьтесь со страдающей от одиночества Шоам, умной девочкой, ученицей 7 класса, обладательницей необычных черт лица (ее мама кореянка, а папа израильтянин). Шоам выбрала метафору стеклянных ворот.
Она рассказывает: «Между мной и девочками в классе стоит невидимая стена, как будто сделанная из стекла. В этой стене есть стеклянные ворота, которые можно открыть. Но я не знаю, где ключ от этих ворот».
Другая девочка-подросток, Сагит, ученица 10 класса, после того, как перешла в другую школу, переживала острое чувство одиночества.
В работе со мной она выбрала метафору маски. Она объяснила: «Каждый раз, заходя в класс, я как будто надеваю маску. Это маска спокойствия и закрытости. Я хочу снять эту маску и войти в класс со своим настоящим лицом».
Еще один подросток, ученик 6 класса Элиад, с которым дети из класса и всей параллели перестали общаться после серии его буйных выходок, выбрал метафору каменной стены. Вот его слова: «Я чувствую, что между мной и классом стена. Я сам ее строил в течение нескольких лет. И теперь я чувствую себя защищенным, никто не может меня обидеть».
Итак, на третьем этапе мы знакомимся с внутренними ощущениями ребенка, с его мыслями и чувствами. На этом этапе психологу важно понять (насколько это возможно), что переживает ребенок во время общения со сверстниками. Это эмпатический процесс, очень важный для отторгаемого ребенка. Обычно взрослые, будь то родители или учителя, слыша от ребенка о его переживаниях, дают ему конкретные советы о том, как вести себя в ситуациях отторжения. Психолог делает нечто другое: он входит во внутренний мир ребенка и вместе с ним рассматривает и изучает его. Это переживание обычно является для ребенка новым, он становится более открытым, искренним, ощущает себя в большей безопасности.
В результате этого этапа работы становятся более понятны причины социальных трудностей ребенка, и психолог сможет сформулировать для себя, в каком направлении он будет двигаться дальше.