В начале XVIII века казаки потеряли свою уже сформированную автономию. Центральное правительство больше не позволяло им самим выбирать своего атамана; вместо этого им становился генерал неказацкого происхождения, назначенный царем. Тем не менее они смогли оставить свое управление на станичном уровне. Их примитивное понимание политики стало причиной того, что их держали на хорошем счету во время Гражданской войны.
Казаки, верные слуги царя против внешних и внутренних врагов, формировали привилегированное сословие: они должны были служить в армии порядка двадцати лет, но в качестве компенсации получали земельные и налоговые привилегии. Они объединялись в одиннадцать сообществ (войск), среди которых Кубанское и Донское войска были наиболее значительными. Уровень жизни казаков был намного выше, чем крестьянский; они были сплочены и, что, возможно, более важно, гордились своим образом жизни.
Почтовая открытка. Начало XX в.
Ни в одной провинции Российской империи казацкое население не составляло большинства. Только 49 процентов от 4 миллионов жителей Дона и только 44 процента от 3 миллионов жителей Кубани были казаками. Так как Кубань и Дон были богатейшими аграрными районами России, то привлекали множество крестьянских поселенцев. Но даже если эти крестьяне жили на Кубани или на Дону поколениями, они все равно не могли войти в казацкое сословие и даже не могли рассчитывать на постоянное местожительство в этих краях. Они должны были хранить паспорта тех мест, где проживали их предки. Так как эти крестьяне всегда являлись соперниками казаков, их называли иногородние, что значит люди, прибывшие из других городов. Согласно переписи 1914 года, иногородние составляли 53 процента от жителей района Кубани. (Неказацкий остаток составлял основное население этих областей: калмыки в районе Дона, кавказские племена в районе Кубани.) Казаки были гораздо богаче, чем иногородние. На Дону иногородние владели лишь 10 процентами плодородной земли, на Кубани 27 процентами. Участки земли, которыми владели иногородние, были очень маленькие: самые крупные составляли на Дону 1,3 десятины, на Кубани 1,5 десятины (1 десятина равна 2,7 акра). Большинству крестьян приходилось арендовать землю у казаков, а повышение цены аренды земли часто переносилось очень тягостно. Но даже когда, как любят уточнять советские историки, расслоение между казаками и неказаками уменьшилось и некоторые крестьяне стали богаче, чем некоторые казаки, неприязнь росла не между богатыми и бедными, а между казаками и иногородними.
Крупная промышленная зона существовала на Дону, но не на Кубани. Индустриальные города Ростов и Таганрог, а также Донецк и прилегающие к нему районы, где велась угледобыча, были неотделимо связаны с жизнью Донского войска. Характерно, что не Ростов, один из самых крупных русских городов, бывший столицей региона, а Новочеркасск контролировал казацкое войско. Большой процент рабочих промышленных городов происходил из семей иногородних: так как аренда на землю постоянно росла, иногородние сгонялись с земель. Понятно, что во время Гражданской войны города стали центрами антиказачьих, большевистских действий.
Наследие привилегий военного сословия стало пережитком старины в XX веке, и обе революции 1917 года, разрушившие старый порядок, создали благоприятные условия для тех, кто хотел избавиться от пережитков прошлого. Иногородние больше всего желали получить казацкие земли, казаки же, понимая желание иногородних, осознавали, что защитить свой образ жизни они смогут, лишь держа русских крестьян под своим контролем. Поэтому Гражданская война на казацкой территории сильно отличалась от войны на других территориях России: в районах Кубани и Дона война шла не на жизнь, а на смерть между двумя группами населения. Поэтому неудивительно, что казаки в поисках союзников примкнули к белым, а иногородние к большевикам.
Февральская революция застала молодых казаков на фронте. (Их, в отличие от старых казаков, оставшихся дома, называли фронтовиками.) Казачьи части соблюдали дисциплину лучше остальных. Ими командовали казачьи офицеры, люди из такого же социального и культурного сословия, и разлад между казаками и офицерами, в отличие от русской армии, в казачьих частях не произошел. Временное правительство использовало самых дисциплинированных казаков для обеспечения безопасности, к примеру, именно они подавляли беспорядки в Петрограде в июле. Их действия под началом Временного правительства зарекомендовали казаков как преданных слуг власти.
Пока казаки демонстрировали хорошую дисциплину, в отличие от остальных войск, но им все же не удалось избегать влияния революционной атмосферы. Усталость от войны и разочарование политикой правительства затронули и их, а пропаганда большевиков посеяла недовольство. Радикализм фронтовиков создал барьер, отделяющий их от старших казаков, продолжающих придерживаться старых принципов. Серьезные различия во мнениях между старшим и новым поколением казаков проявились после Октябрьской революции. Эта разобщенность поколений сильно препятствовала правительству в Новочеркасске и Екатеринодаре противостоять бешеной атаке большевиков.
Жители Донского войска восприняли новости о Февральской революции с энтузиазмом. События в Петрограде породили надежды на лучшее, распространившиеся по всей стране, и казацкие территории не были исключением. Моментально враждебность между казаками и иногородними заметно снизилась.
Представители различных социальных и политических организаций сформировали Донской Исполнительный комитет. Атаман барон Грабе, который получил эту должность только в 1916 году, отказался с ним сотрудничать и был смещен с этой должности и заменен Е. А. Волошиновым, временным атаманом.
Атаман и Исполнительный комитет представляли хорошо организованную часть казачьего населения. Представители иногородних впервые встретились в мае, когда стало ясно, что перемирие между двумя частями населения окончилось. На собрании доминировали экстремисты, и на нем была принята резолюция об отмене всех казачьих привилегий. Так как эта резолюция не имела никаких немедленных результатов, то собрание быстро распустили, даже не выбрав ответственного лидера. Когда казачий парламент, Круг, вскоре вновь собрался, то был выбран атаман и правительство, без учета желаний русских крестьян. Февральская революция позже не внесла никаких изменений в статус иногородних, которые по-прежнему оставались жителями второго сорта.
Круг выбрал атамана Алексея Максимовича Каледина, который, таким образом, стал первым с 1723 года демократически избранным лидером казаков. Это был прекрасный выбор. Каледину к моменту избрания исполнилось 55 лет. Он окончил Михайловскую артиллерийскую академию и Академию Генерального штаба. В течение мировой войны он заслужил репутацию одного из лучших командиров русской армии, став генералом от кавалерии.
Каледин был консерватором; он не одобрял реформ, внедренных революцией в армейскую жизнь, более открыто, чем все остальное главнокомандование. Из-за его бескомпромиссного отношения Брусилов, командующий Юго-Западным фронтом, и уволил его. Каледин вернулся на свой родной Дон и как офицер самого высокого ранга стал кандидатом в атаманы. То, что казаки выбрали человека, уволенного из армии за несогласие с реформами революции, показывает настроения казаков, оставшихся дома.
Каледин не был прекрасным руководителем; слишком беспокоясь о незначительных деталях, он не смог выработать четкую и ясную программу. Не был он и харизматичным политиком: касательно общественных дел он говорил мало и редко воодушевлял аудиторию, разводить демагогию он не любил. Но тем не менее был одним из самых заметных вождей антибольшевистского движения. Его преданность, высокие идеалы и самоотверженность вызывали глубочайшее уважение. Консервативный Каледин утвердил свое лидерство мгновенными переменами после Октябрьской революции: он убедил казаков принять представителей иногородних в качестве партнеров в войско. Его политика провалилась; убежденные антагонисты не были настроены идти на компромисс. Тем не менее, пытаясь объединить казаков и иногородних, Каледин проявил себя дальнозорким политиком.
Атаман Каледин участвовал в московском собрании в августе и вызвал сенсацию, подготовив очень яркую речь. Он призывал правительство освободиться от «партийных и классовых организаций», под которыми он подразумевал Советы. Но самое важное, он хотел отменить советы и комиссариаты в армии, чтобы поставить армию выше политики. Речь Каледина сделала его героем среди антибольшевиков. Когда Корнилов решил пойти против Советов и Временного правительства, он рассчитывал на поддержку Каледина. Без сомнения, Каледин разделял взгляды Корнилова и был согласен с его программой, желая успешного исхода, но был просто не состоянии предложить серьезную помощь. Он руководил отдельной областью и едва сохранял лидерство у себя дома. Дон был окружен городами, где проживали рабочие, ненавидящие Корнилова, которые могли помешать казакам Каледина двинуться в Петроград на помощь Корнилову. После провала Корниловского мятежа Временное правительство хотело арестовать Каледина вместе с другими генералами. Круг решил встать на защиту Каледина, но вместо того, чтобы доказывать его невиновность перед Временным правительством, он настаивал на том, чтобы по старым казацким традициям суд над их атаманом позволили бы провести самим казакам. Но последующее судебное заседание было лишь формальностью: было заранее известно, что те, кто выбрал Каледина своим атаманом несколько месяцев назад, будут на его стороне против Керенского. А Временное правительство было слишком слабо, чтобы навязывать другое решение. Донское правительство и Круг продолжали кормить власть в Петрограде пустыми обещаниями. Таким образом, область Дона стала фактически полностью независимой.
Отношения между иногородними и казаками продолжали ухудшаться. Самые бескомпромиссные вожаки иногородних обретали все большую популярность: антикалединское движение было особенно мощным в городах. Меньшевики и социалистические революционеры преобладали в Советах, но большевики тоже становились сильнее и там, и по всей стране. Июльские дни были провалом для большевиков, но мятеж Корнилова помог им возместить потери и обрести новых последователей. Среди рабочих Ростова и Таганрога меньшевики оставались сильной партией, но шахтеры Донецка попали под влияние большевиков. А самым важным, с точки зрения большевиков, было то, что они получили поддержку от полка, стоящего в районе Дона. Большинство солдат примкнули к большевикам, и с тех пор как Временное правительство разрешило голосовать солдатам, где бы они ни находились, мощь большевиков неудержимо росла.
В ноябре 1917 года область Дона, как и вся остальная страна, была на грани гражданской войны.
Социальная и политическая структура Кубани была похожа на донскую, и политические события 1917 года развивались там по тому же сценарию. В дальнейшем ситуация на Кубани стала сложнее из-за разлада между казаками.
Кубанское казачье войско было своеобразным: оно возникло в 1860 году из черноморских казаков и «линейцев». Черноморские казаки были потомками казаков Запорожской Сечи. После распада Запорожской Сечи в 1775 году некоторые казаки бежали в Турцию, других Екатерина II поселила на Кубани. Эти люди сформировали свое войско и продолжали хранить свои украинские корни. В конце XVIII века Екатерина поселила донской казачий полк в верхней Кубани в качестве защиты от горских племен Северного Кавказа. Так как эти казаки проживали на территории, называвшейся линией между населенными землями и племенными землями, их прозвали «линейцами». Линейцы, говорившие по-русски, недолюбливали черноморских казаков, говоривших на украинском диалекте. Два казачьих общества так и не объединились.
После Февральской революции политическая жизнь на Кубани была более благоприятной, чем в Донской области. Атаман Бабич оставил свой пост и покинул Екатеринодар. В апреле в столице провинции собралась ассамблея, на которой присутствовали представители и казаков, и иногородних. Казаки признали, что иногородние должны занять места в правительстве; иногородние сделали шаги к примирению, когда поддержали резолюцию, согласно которой земельный вопрос должен быть улажен так, чтобы не ущемлять интересы «работающих» казаков. Ассамблея выбрала Исполнительный комитет, в котором присутствовали представители обеих сторон.
Дух примирения, порожденный Февральской революцией, прожил недолго. Иногородние настаивали на лишении казаков их привилегий, в то время как казаки боялись излишней демократии, которая могла наделить иногородних политической мощью. Между двумя сторонами населения компромиссы стали невозможны. Крупный разлад произошел в июле, когда казаки устроили митинг и сформировали свое войско, отменив при этом Исполнительный комитет.
Уничтожение созданной организации сделало казаков сильнее в политическом отношении. Они сформировали в Екатеринодаре свое правительство, которое было призвано решать только специфические казачьи проблемы. Упразднение Исполнительного комитета сделало это правительство единственным эффективным органом власти в этом районе. Казачьи вожаки, вместо того чтобы пойти на уступки иногородним, пытались сохранить собственные привилегии и видели отличный способ сделать это, сотрудничая с другими казачьими войсками Казачий федерализм быстро распространился и на территории Кубани.
В Кубанской области не было выбранного атамана до октября 1917 года. Выборы положили начало соперничеству между линейцами и черноморскими казаками. Глава Кубанского правительства А. П. Филимонов, линеец, был выбран атаманом 25 октября. Он был абсолютно не похож на атамана Каледина. Своей главной целью он всегда считал максимальное сохранение того, что осталось от старого режима.
Кубанская область не была промышленной, поэтому не было и рабочего класса. Но недальновидная политика казацких руководителей создала благоприятную почву для большевистской пропаганды среди крестьян. Накануне большевистской революции отношения между иногородними и казаками на Кубани были еще хуже, чем в Донской области.
Начало белого движения
Значение событий 25 октября очевидно лишь в ретроспективе: бездействие свидетелей большевистского мятежа стало причиной последовавшего далее кризиса. Некоторые могут оспорить то, что политический захват большинства Советов в Петрограде и Москве, изолировавший Временное правительство, был наиболее значительным событием и что мятеж большевиков так и не уладил основную проблему отсутствие правительства. Было просто избавиться от беспомощного Временного правительства, но было очень сложно успешно заменить его. Большевики все еще должны были доказать свою состоятельность.
Даже с чисто военной точки зрения восстание было не таким жестким, как все последующие события. В борьбе за Москву между 10 и 15 ноября около 500 большевиков погибло. 11 ноября юнкера и кадеты устроили мятеж в Петрограде с целью захватить телеграфную станцию и военного комиссара В. А. Антонова-Овсеенко. Но восстание провалилось, так как было плохо спланировано, а социал-революционные политики, стоящие за этим, не заручились поддержкой рабочих и солдат в столице. В итоге 200 человек погибли.
Для большевиков попытки Керенского вернуть войска с фронта были еще опаснее. Экс-глава правительства в первую очередь обратился к генералу Черемисову, его бывшему protege, командовавшему Северным фронтом, который был стратегически выгодно расположен, будучи в непосредственной близости к Петрограду. Но Черемисов отказал в помощи. Возможно, он надеялся пойти на сделку с большевиками, возможно, он на самом деле понимал, что его солдаты не будут воевать, а может, он настолько разочаровался во Временном правительстве, что не видел больше причин идти против новой власти. Какими бы причины ни были, шансы Керенского вернуться на свой пост таяли день ото дня.
Последними, воюющими за Керенского, были 700 казаков генерала П. Н. Краснова. То, что Керенскому пришлось обратиться к Краснову, человеку, имеющему непосредственное отношение к Корниловскому мятежу, демонстрирует крайнюю несостоятельность Временного правительства. Краснов, разумеется, преследовал другие цели, не относящиеся к восстановлению смещенного правительства, и независимо от исхода Керенский вряд ли бы вышел победителем из этого предприятия. Но крупного сражения так и не произошло. Казаки медленно двигались в столицу, встречая все большее и большее сопротивление со всех сторон. Так как казаки чувствовали изоляцию, сомнения по поводу их миссии росли, моральный дух падал, и, когда они неожиданно столкнулись с сопротивлением большевистских моряков, они отступили, и это отступление положило конец восстанию. Керенского заставили бежать, а Краснов попал в руки большевиков. Краснов и казаки пообещали не препятствовать новому режиму и были отпущены под честное слово. Краснову вскоре пришлось нарушить свое слово, сделал он это без особых угрызений совести. Но после такого успеха большевики впервые полностью завладели столицей, хотя на остальной территории страны их власть еще не была установлена.