Общим принципом строительства судов в бронзовом и железном веках было создание деревянного каркаса из тщательно выточенных и выгнутых поперечных шпангоутов, опирающихся на прочный продольный киль. Концы киля завершались поднимающимися вверх штевнями (форштевень впереди и ахтерштевень позади судна). Они либо выгибались из цельного киля, или, на более крупных судах, где и сам киль был наборным, прочно соединялись с ним. Любопытно, что на античных судах крупного размера форштевень и ахтерштевень были собраны в плавном изгибе, как будто выгнутые из одного бревна. Так было даже на боевых греческих и римских кораблях с подводными таранами, продолжавшими киль вперед перед форштевнем.
Со времен легендарного «Арго», на котором греки, согласно сказаниям, появились в Черном море, морские килевые суда обивались досками внакладкукак на современной деревянной шлюпке. Неизбежно пропускающие воду швы шпаклевались просмоленной пенькой (шерстью, мхом и т. п.). Археологами найдено и изучено великое множество античных и раннесредневековых судов разного назначения, как затонувших (в основном), так и вытащенных на берег. Среди найденных судов были и плоскодонные, не только небольшие, но и огромные, вроде плавучих дворцов, в которых развлекался император Калигула на озере Неми близ Рима. Плоскодонки обходились без киля: продольную прочность им придавали толстые доски или брусья, на которых крепились поперечные шпангоуты. В любом случае, все килевые и плоскодонные суда в Европе набирались из досок на более или менее прочный каркас.
Император Константин, говоря о целом флоте «однодеревок», который славяне и русы выводили на Днепр каждый год для путешествия с товарами в Империю ромеев, несомненно, имел в виду именно солидные килевые суда. Малой осадкой, позволяющей ходить по рекам, и достаточной мореходностью для преодоления Черного моря отличались килевые суда викингов. Мы имеем для изучения целый набор узких длинных боевых кораблей-драккаров и широких торговых судов кнорров, неплохо сохранившихся в морских глубинах и в курганах-захоронениях.
Исторические реконструкторы несколько раз удачно воспроизвели несложную и эффективную технологию их изготовления. Киль изготовлялся из цельного ствола дерева, гнутого на концах, шпангоуты выгибались из упругих веток или корней, доски делались путем раскалывания ствола дерева железными клиньями. Хороший лес и простые железные инструменты позволяли за один сезон собрать очень удачную конструкцию из киля, шпангоутов и досок обшивки, позволяющую быстро ходить на веслах и пересекать бурные северные моря под парусом. В отличие от крепко сбитых средиземноморских судов с их огромной технологической историей, новоделы викингов были весьма гибкими на плаву. Они допускали изгиб киля и досок поперек продольной оси и выдерживали заметное скручивание, как бы поддаваясь волнам, без разрушения корпуса.
Суда викингов не могли быть огромными, какими бывали античные и более поздние европейские, где киль и шпангоуты были набраны из разных кусков дерева и жестко скреплены между собой. Но они прекрасно отвечали потребностям войны, разбоя и торговли небольших «банд». Самый большой из изученных драккаров викингов имел 28 метров в длину и 4,5 метра в ширину. Средний размер драккара18 на 2,6 метра. Такой корабль вмещал от 26 до 70 воинов, которые были и гребцами. Торговые суда были сравнительно шире в обводах: 16 на 4,8 метра, 14 на 3,3 метра, 11,2 на 2,5 метра. По сходной технологии строились и более мелкие лодки, предназначенные для рек и моря.
На Руси найдено несколько мелких судов сходной конструкции. Но, увы, их трудно отнести к X веку. Письменные источники тоже рисуют более позднюю ситуацию. В «Правде Ярославичей»княжеском законе для Новгорода, составленном более чем через столетие после деяний княгини Ольги, описаны штрафы-продажи за кражу различных судов, при условии их возврата в целости и сохранности. Самой ценной была морская ладья (штраф 75 серебряных монет), затемпросто ладья, видимо, речная (60). Набойная ладья ценилась меньше (50). Струг (25) и челн (20) были самыми дешевыми судами.
Челн и, судя по позднему северному названию долбленой лодки, «стружек» исследователям было легко отнести к однодеревкам. Тогда и «набойная ладья» интерпретируется не разумно с инженерной точки зрения, как речная бескилевая плоскодонка, насад, но именно как долбленка, увеличенная в размерах путем нашивания на борта досок. Похоже, что исследователи, ослепленные своей трактовкой «моноксилов» ромейского императора, не пытались представить воочию странную конструкцию, которую описали словесно.
Долбленка не сужается к носу и корме, просто потому, что срубать слои дерева под малым утлом наискосок нельзяоно расслоится в воде. Поэтому известные нам древние долбленки похожи на пустотелое бревно или корыто, в зависимости от соотношения длины и ширины. Никакой набивкой досок длинному корыту нельзя придать обводов, характерных для речных и морских судов, широких в середине и плавно сужающихся к носу и корме. Шириной долбленка может быть до метра; пусть доски расширят ее даже до двух метровэтого все равно мало, чтобы получить достаточно остойчивую речную лодку. Ведь борта долбленки слишком круто уходят вверх. Если их наращивать досками под другим, более пологим к воде углом, долбленка прекратится в глубоко сидящий в воде киль. Ура! Мы добились своего!
Но зачем выдалбливать киль, если главное требование к немупрочность и тяжесть?! Для остойчивости килевых судов викингов и ромеев в них вдобавок загружали тонны камней, служивших балластом. Без этого даже довольно широкое судно (не корыто в прямом смысле) перевернется, едва подняв парус. Но балласт, скажете вы, можно загрузить и в долбленку! Верно, и долбленый киль сломается даже на легкой морской волне, не выдержав продольного скручивания. Делать киль из цельного бревна людей научила жизнь, полная горького опыта и успешных попыток избежать лишней работы. Ведь раскалывать стволы деревьев на доски, крепить их между собой и к шпангоутам гораздо проще, чем долбить или выжигать изнутри огромное дерево, которое превратится в итоге в тяжелое и ненадежное корыто с большой осадкойсредство от ожирения при преодолении порогов Днепра и прекрасный гроб-домовина в море.
Теперь представим себе картину более наглядно. Викинги приходят на своих легких, быстроходных и надежных судах по рекам на Восточно-Европейскую равнину. Вместе с огромной массой местного населения они образуют среди славян военно-торговое объединение русов. И это дурно сказывается на их умственных способностях. Они бросают свои довольно легкие в изготовлении суда и начинают действовать, как описал Константин Багрянородный:
«Славяне рубят в своих горах моноксилы во время зимы и, снарядив их, с наступлением весны, когда растает лед, вводят в находящиеся по соседству водоемы. Так как эти [водоемы] впадают в реку Днепр, то и они из тамошних [мест] входят в эту самую реку и отправляются к Киеву. Их вытаскивают для [оснастки] и продают росам, росы же, купив одни эти долбленки и разобрав свои старые моноксилы, переносят с тех на эти весла, уключины и прочее убранство, снаряжают их. И в июне месяце» начинают спуск по Днепру. Преодолев пороги разными экстравагантными способами (император не знал о волоках), русы «снова переоснащают свои моноксилы всем тем нужным, чего им недостает: парусами, мачтами, кормилами, которые они доставили [с собой]». Превратив, таким образом, долбленки в парусные суда, русы идут вдоль восточного берега Черного моря до границ империи, «где завершается их мучительное и страшное, невыносимое и тяжкое плавание». Причем даже там они не могут продать на дрова тот хлам, на котором пришли, потому что надо возвращаться назад, а на берегах их подстерегают жестокие печенеги.
Вы можете вспомнить, что более легким способом самоубийства, чем путешествие на глазах врагов по морю в парусных корытах, у скандинавов было повешение, освященное примером самого бога Одина. Нельзя предположить, что на долбленках везли грузы, в то время как сами русы передвигались на судах викингов: ведь перемещение совершал единый флот. Принципиально разные мореходные качества судов просто рассыпали бы его. Да и Константин Багрянородный никакого разнобоя в судах русов не отмечает. Остается заключить, что пресловутые моноксилы были просто морскими и речными ладьямикилевыми судами по типу кораблей викингов, для которых славянские племена при необходимости заготавливали материалы: бревна, доски, упругие корни и ветви.
Именно на таких кораблях русы не только торговали, но и успешно атаковали берега Византии, с переменным успехом сражаясь против ромейских дромонов и триер, причем даже крупные хеландии могли отразить их атаку, только поставив на носу, корме и по бортам установки греческого огня. В описании морских сражений 941 года греки называли их просто «скедиями»легкими судами. Чуть позже русы воевали на своих «скифских ладьях», которые иногда были достаточно большими, чтобы их можно было назвать «дромонами». В любом случае, и на войне против русов, и в союзе с ними против арабов ромеи не видели никаких удивительных «моноксил».
В русских летописях в связи с походами в Царьград и усобицами до XII века упоминается только один тип судналадья, пригодная и для войны, и для торговли. Число воинов в морской ладье стандартно40. Это невозможно много для долбленки, но вполне уместно для судна викингов класса река-море. Сравнительно с драккаром, ладья была легче, ведь ее приходилось многократно переволакивать и на пути «из варяг в греки», и на еще более богатом Волжском торговом пути с Балтики в Каспий. Все наши речные пути были с «переволоками», которые ладьи преодолевали по суше. Легкость достигалась, в частности, за счет более низких бортов. Весла не проходили через отверстия в бортах, как на хорошо сохранившихся драккарах в знаменитом музее в Осло, но вставлялись в упомянутые императором уключины. Как и у скандинавов, каждым веслом греб один воин. Поэтому «Повесть временных лет» рассказывает, как Вещий Олег взял с Константинополя дань «на уключину», то есть на каждого дружинника. Уключины, необходимые при низком борте ладьи, найдены археологами, например, в слоях X века в Старой Ладогедревнейшем центре контактов славян и финно-угров с викингами.
Нельзя сказать, чтобы низкий борт ладьи, слабо защищающий гребцов от метательного оружия, не беспокоил русских дружинников. Конечно, и викингам приходилось крепить по бортам щиты, чтобы защитить головы и плечи гребцов. Но, похоже, только лихой воевода князь Изяслав Мстиславич в 1152 году догадался полностью прикрыть гребцов досками. Стрелков в броне он поставил на возвышении, а весьма уязвимых кормщиковне только на корме, но и на носу своих боевых ладей, ходивших, по словам летописца, без разворота (полный поворот требовал только разворота гребцов на скамьях). Новшество принесло Изяславу победу в стычках с Юрием Долгоруким на Днепре, у Вышгорода и Витичева, и в итоге закрепило за ним киевский стол.
Итак, невзирая на попытки историков навязать славянам и русам долбленки, мы все-таки правильно представили себе, как выглядела стандартная древнерусская ладья. Древлянские мужи пришли в гости к княгине Ольге на небольшом судне, вдвое меньше боевой ладьи. Они сидели на скамьях, по одному человеку с каждого борта, имея 9 пар весел, кормчего и впередсмотрящего. Из раскопанных археологами судов викингов к этому случаю подходит небольшое торговое судно 11,2 на 2,5 метра. Борта его явно были увешаны щитами, остальное вооружение надето на древлян. В те времена выходить за порог дома без оружия было не принято. Тем болеесовершать визит в соседний племенной центр, князя которого древляне только что убили. Для одной Ольги мужей было многовато. И нам самое время разобраться, кто такие эти мужи.
Мужи
Мужфундаментальное понятие традиционной патриархальной культуры. Бородатые мужи с оружием в руках владели при княгине Ольге всей Евразией, от Ирландии до Японии. Всюду господствовало право силы. Эта сила принадлежала большому числу энергичных, независимых и вооруженных взрослых мужчин. Даже Империя ромеев с ее развитыми законами и государственным аппаратом опиралась на стратиотовополчение местного (в европейской части в основном сельского славянского) населения. Возглавляли империю, прихотливо сменяя друг друга, наиболее храбрые, мудрые и коварные мужи, включая выходцев из дальних провинций и даже простых крестьян. «Грозен и лют этот муж», сказали о сыне Ольги, великом князе Святославе, хитроумные греки; муж, который презирает богатство, но любит острое железо, достоин того, чтобы получать дань. Так говорило еще Древнейшее сказание, так этот текст вошел в летописи. Но и сами ромеи признавали в то время силу законным правом.
Физически мужем был мужчина в расцвете сил и разума, не мальчик и не юноша. Неясно, в каком возрасте в X веке юноша становился мужем и был ли такой возраст определен вообще. В XVII веке условно называли 22 года, но в древности число лет значило мало. Молодой человек должен был выглядеть, действовать и говорить, как муж, и быть признанным окружающими в этом статусе. В идеальном представлении древнерусский муж воплощал в себе силу, разум, храбрость и независимость. Независимость ценилась очень высоко. Самыми сильными, а потому самыми независимыми и в наибольшей степени «мужами» были русский князь и его воины.
Все они, сам князь, его воспитатель-дядька, воевода, старшие дружинники (позже они станут боярами), для древнерусских авторовмужи. Обычно их называют по высоким званиям, но о князе, как мы видели, могут уважительно сказать «муж», и о его наиболее видных воинах«княжьи мужи». Именно таких «мужей» легендарный воспитатель княгини Ольги Вещий Олег «посадил» по городамцентрам славянских союзов племен, которые он с большим или меньшим успехом объединял под своей властью. Через полтора столетия после него «Русскую правду» Ярослава Мудрого переделывали по требованиям времени его сыновья-князья «и мужи их, Кснячко, Перенего, Никифор».
Воины присягали на верность князю, оставаясь лично свободными мужами. А вот главные слуги князя: огнищанин (мажордом), тиун, доезжачий, которым он доверял управление своим имуществом и хозяйством, были его домашними рабами-холопами. Они добровольно, по договору-ряду, отказывались от личной свободы, чтобы стать частью «семьи» на срок жизни их хозяина. В хозяйстве князей и других видных мужей работало множество менее видных холопов, как «рядовичей», так и «закупов», попавших в домашнее рабство за долги, продавших себя или проданных их близкими. В число этих подневольных слуг входили холопы из людей, захваченных в военных походах, причем в основном на Руси. Общее мнение было однозначно: холопне муж, он лишь служит мужу, который за него отвечает перед другими мужами.
Смерды-крестьяне, составлявшие основную массу населения Древней Руси, были людьми свободными, но мужами не считались. Можно лишь предположить, что виной томуих глубокая, хоть и мало отраженная в источниках зависимость от сельской общины-верви. По крайней мере сыновья Ярослава Мудрого и их мужи в 1172 году ничтоже сумняшеся возложили на верви круговую повинность, назначив самый высокий штраф за убийство холопа-огнищанина, и лишь за нимза убийство княжьего мужа или княжьего тиуна. Возможно, сравнительно мирные смерды не считались мужами потому, что князья возложили на них налоги и повинности. Это сделала, как увидим, как раз княгиня Ольга. Разделение населения Евразии на тех, кто дает, и тех, кто берет, было довольно глубоко и явно выражалось внешне, как мы с вами еще увидим.
Историки дискутируют, жили смерды уже соседскими или еще родовыми общинами. Рассказ «Повести временных лет» о брачных «игрищах меж селами» с танцами и песнями, которые восточнославянские племена (кроме полян, «тихо и кротко» отдававших девушку за выкуп) устраивали «меж сел», с «умыканием» девушки, слюбившейся с парнем, в другое село, говорит нам о родовой общине. Это соответствует представлениям о племенах и союзах племен, основой которых были сельские родовые общины. В то время как города, находясь на территории племенных союзов и будучи связанными с ними, явно представляли собой общины соседские, судя по археологии, не одноплеменные и даже не мононациональные. Рискну предположить, что города уже в X веке господствовали над сельскими общинами. В них жили военные лидеры племенкнязья, их воины и свободные мужи-ремесленники; здесь имели дворы бояре-землевладельцы, собственные нивы, скот и зависимые люди которых находились среди старинных племенных вервей.
Но разве князья русские не были господами в городах? Разве они не брали с градских мужей налоги и подати, не заставляли их выполнять повинности? Нет! В благословенные времена княгини Ольги и нескольких поколений ее потомков князья не были господами горожан. Не только в Новгороде двор князя стоял за городскими стенамив Киеве Ольга с мужем и дружиной жили также на выселках. Горожане или призывали князей на службу, или соглашались, чтобы те исполняли обязанности военного защитника и третейского судьи за определенную плату. Мы познакомимся с этими обычаями чуть позже. Сейчас довольно сказать, что русский князь жил и содержал дружину в основном за счет косвенных, судебных и таможенных сборов.