Это они-с будут! решительным тоном сказал сиделец, подходя к Якову.
Шестерых арестантов увели, и я опять остался с глазу на глаз с Григорьевым.
Ну, что скажешь теперь? обратился я к Якову.
Это все пустое! проговорил он, тряхнув головой. Все это вы нарочно придумали, чтобы меня с толку сбить, да не на такого напали!
Как знаешь, Григорьев! Против тебя очень серьезные улики, есть даже такие свидетели, о которых ты и не подозреваешь. Я от души советую тебе сознаться во всем. Легче на душе будет, да и наказание смягчат за твое чистосердечное признание.
Долго говорил я с Яковом о Боге, о душе, спрашивал его об его прошлом, о детстве, о его родителях. Он несколько присмирел, не был так нагл и циничен, как вначале, но сознания от него я так-таки не добился и велел его увести.
На следующее утро я приступил к допросу Марии Патрикеевой.
Она чистосердечно рассказала все, что знала.
А давно ты знакома с Яковом?
Да больше трех лет.
И ребенок есть у тебя?
Да, мальчик, только не у меня он, отдала я его чухонцу на воспитание, в деревню, за вторым Парголовом.
А как зовут этого чухонца?
Лехтонен.
Как? Как? переспросил я, удивленный. Ты верно запомнила его имя?
Да как же не помнить. Ведь я там раз пять побывала, с год назад, положим Все не успевала теперь
Хорошо ли там твоему ребенку? Пожалуй, впроголодь держат?
Что вы, ваше благородие, они его любят. Своих-то детей у них нет, так моего заместо родного любят Только вот вчера, продолжала Марья, я встретила в мелочной лавке чухонку знакомую из той же деревни, так она говорила, что Лехтонена убили, да толком-то не рассказала Поди, все враки, за что его убивать-то. Человек он простой да бедный, что с него взять-то?
Я решил воспользоваться этим странным и неожиданным совпадением, чтобы через Марью повлиять на Григорьева:
Ну, а я тебе скажу, что его действительно убили, когда он возвращался домой А убил его Убил его отец твоего ребенка и твой любовникЯков Григорьев!
Эффект этих слов превзошел мои ожидания. Марья зашаталась и с криком «Яша убил!» грохнулась на пол.
На этом допрос был прекращен.
Вечером того же дня я вновь вызвал Григорьева. Он вошел бледный, понуря голову, но упорно стоял на том, что ни в чем не виновен.
Я велел ввести Марью Патрикееву.
Вот, уговори ты его сознаться во всем, сказал я. Он убил чухонца Лехтонена, второго отца твоего ребенка, любившего твоего ребенка, как своего собственного.
Яша, неужели это ты убил его? Ведь как он любил нашего Митю, как своего родного, захлебываясь от слез, проговорила Марья.
Что ты, дура, зря-то болтаешь? Разве Митюха у него был? проговорил тихо Яков.
У него, у него Как свят Бог, у него! Скажи мне по душе, заклинаю тебя нашим малюткой, скажи мне, ведь ты не убийца! Не мог ты руку поднять на него, Яша!
Моя вина! глухо проговорил Яков, весь дрожа от охватившего его волнения. А только видит Бог, не знал я, что мальчонок-то наш у него воспитывается. А то бы не дерзнул я на него руку поднять. Упаси Бог, не такой я разбойник Видно, Бог покарал Во всем я теперь покаюсь. Слушайте, видит Бог, всю правду скажу!
И он начал свою исповедь. Первую часть исповеди, в которой он рассказал об убийстве Лехтонена и краже у купца Юнгмейстера, я опускаю, так как они достаточно обрисованы раньше. Характерен рассказ об убийстве Глазунова. Убил он его, как оказывается, ни за что ни про что
В шестом, должно быть, часу утра я зашел на постоялый двор, что в Сампсониевском переулке, выпил водки, пошел к Марье и передал ей вещи купца для продажи. На вырученные деньги я больше пьянствовал по разным трактирам, а ночевал в Петровском парке. На той неделе в одном трактире я свел знакомство с этим самым Иваном Глазуновым. Мы вместе пили пиво и водку, и я тут же решил, что убью его и возьму часы и цепочку, да и деньги, если найду. А у меня оставалось всего шестьдесят пять копеек.
Когда трактир стали запирать, я вышел вместе с ним и стал его звать пойти вместе к знакомым девицам. Он согласился, и мы пошли.
По дороге он все спрашивал меня, скоро ли мы дойдем. Я ему говорю: «Сейчас», и все иду дальше, чтобы не встретить никого на пути. Как прошли лавру, я тут и решился. Дал ему подножку, сел на него и ремнем от штанов стал душить. Сначала малый-то боролся, да силенки было мало, он и стал просить: «Не убивай, говорит, дай еще пожить, возьми все» Да потом как крикнет: «Пусть тебе за мою душу Бог отплатит, окаянный». Тут я ремень еще подтянул, и он замолчал. Снял я с него часы и кошелек достал, а там всего-навсего сорок копеек денег. Посмотрел я на него, и такая, ваше благородие, меня жалость взяла! Лежит он такой жалкий, и глаза широко раскрыл, и на меня смотрит. Эх, думаю, загубил Божьего младенца за здорово живешь! И пошел назад по Невскому, зашел в чайную, потом в трактир, а из трактира к Марье. Отдал ей часы и велел заложить их, а сам пошел опять шататься да пьянствовать.
Как перед Богом говорю, ничего не знала Марья о моих злодействах, не погубите ее, ни в чем она не причастна.
Этой просьбой Яков закончил свою исповедь.
Спустя пять месяцев Яков Григорьев был судим и приговорен к двадцатилетней каторге.
Мария Патрикеева по суду была оправдана, но заявила, что она с ребенком пойдет за Яковом. Так велика была ее любовь к этому человеку-зверю.
На секретной службе его величества
Напряженная работа по раскрытию преступлений не прошла даром: Иван Дмитриевич был удостоен очередной высокой награды. Приказ Санкт-Петербургского обер-полицмейстера по Санкт-Петербургской полиции 259 от 16 декабря 1859-го подвел итоги текущего года: «Высочайшие награды. Государь Император, по всеподданнейшему докладу об отличных действиях Квартального Надзирателя здешней Полиции, Губернского Секретаря Путилина, при открытии шайки разбойников, производивших, в минувших Сентябре и Октябре месяцах, грабежи и убийства, 11-го сего Декабря, Всемилостивейше соизволил пожаловать Путилину, за таковые действия, Орден Св. Станислава 2-й степени.
О таковой Монаршей милости, сообщенной мне в предложении Господина С.-Петербургского Военного Генерал-губернатора, от 14-го сего Декабря, за 15180, я поспешаю объявить по С.-Петербургской Полиции.
Подписал:
С.-Петербургский Обер-Полициймейстер,
Свиты Его Величества
Генерал-Майор Граф Шувалов».
В июне 1860 года был назначен новый Санкт-Петербургский обер-полицмейстер Александр Львович Потапов. Успехи Путилина по розыску преступников его также радовали, о чем говорит приказ по Санкт-Петербургской полиции от 24 июля 1860 года 125: «Благодарность. В Апраксином дворе, 19 сего Июля, задержан и представлен к Надзирателю 3-го Квартала 3-й Адмир. Части дворовый человек Г. Рахманова Алексей Алисов, продававший драгоценные вещи.
Хотя Алисов, на спросе Надзирателя Путилина, утверждал, что вещи эти он нашел еще в 1855 году, но принятыми Г. Путилиным деятельными мерами обнаружено, что означенные вещи и 10 билетов Государственной комиссии погашения долгов на сумму более 5000 руб. сер., похищены в тот же день у Генерал-Майора Графа Ламздорфа камердинером его Курляндским уроженцем Антоном Леванчуком, которого он довел до чистосердечного сознания и отобрал помянутые билеты на 5000 р. и вещей на сумму 3875 руб. серебром.
За таковые отличные действия Г. Надзирателя Путилина, я объявляю ему особенную мою благодарность.
Благодарю также и Младшего Помощника Надзирателя того же Квартала Титулярного Советника Сулимова, за содействие Г. Путилину при настоящем розыске.
Подписал:
Исправляющий должность С.-Петербургского Обер-полицмейстера
Флигель-Адъютант,
Полковник Потапов».
10 апреля 1860 года в семье Ивана Дмитриевича родился первый ребенок, дочь Евгения. Но времени бывать дома у Путилина оставалось очень мало: по указанию руководства столичной полиции он занимался оперативным перекрытием государственных мероприятий и церемоний, обеспечивая безопасность лиц, в них участвовавших, причем весьма успешно, о чем сообщал очередной приказ Санкт-Петербургского обер-полицмейстера по Санкт-Петербургской полиции 210 от 5 ноября 1860 года: «Г. Надзиратель 3-го Квар. 3-й Адмирал. Части Путилин, 28 минувшего Октября, был командирован мною в Чесменскую Военную Богадельню, для наблюдения за подозрительными людьми, во время печальной процессии, задержал четырех закоренелых воров и мошенников, которые уже были высланы из С.-Петербурга, с воспрещением жительства в столицах, но, возвратясь самовольно сюда, продолжали свое преступное ремесло.
За таковую примерную распорядительность Г. Надзирателя Путилина, я объявляю ему особенную мою благодарность.
Подписал:
Исправляющий должность С.-Петербургского Обер-Полициймейстера,
Свиты Его Величества
Генерал-Майор Потапов».
Всего через два дня приказ Санкт-Петербургского обер-полицмейстера по Санкт-Петербургской полиции 213 от 8-го ноября 1860 года вновь сообщал о бдительности ее чинов: «2. Надзиратель 3 Квар. 3-й Адмир. Части Путилин, в непродолжительное время вновь успел забрать восемь человек, занимающихся исключительно воровством и мошенничеством. Из них два оказались закоренелыми мошенниками, несколько раз судились за кражи и высылались из столицы. За таковые отличные действия Г. Надзирателя Путилина, я обязанностью считаю объявить ему совершенную мою благодарность.
Подписал:
Исправляющий должность С.-Петербургского Обер-Полициймейстера,
Свиты Его Величества
Генерал-Майор Потапов»
В ноябре 1860 года генерал-майор Александр Львович Потапов получит новое назначение: его переведут на должность обер-полицмейстера Москвы. Но впоследствии он еще раз встретится с Иваном Дмитриевичем Путилиным на секретной службе Его Величества.
А полицию Санкт-Петербурга возглавил Александр Владимирович Паткуль, который тоже отдал должное сыскным талантам Путилина в приказе Санкт-Петербургского обер-полицмейстера по Санкт-Петербургской полиции от 3 декабря 1860 года 236: «Благодарность. Золотых дел мастер Липгардт, желая заложить два бриллиантовых эсклаважа, 23 минувшего Ноября послал для того в Судную Казну подмастерья своего купеческого сына Дмитрия Рогаткина и мальчика. Но Рогаткин возвратясь объявил, что один из эсклаважей мальчиком заложен за 1000 руб., а деньги эти вместе с закладным билетом и другим эсклаважем, которого он, Рогаткин, не успел по тесноте заложить, потерял дорогою при возвращении из Судной Казны.
Между тем, получивший эти сведения Надзиратель 3 Кв. 3 Части Путилин успел обнаружить, что упомянутые деньги с закладным билетом и другой эсклаваж, стоящий около 4000 р., Рогаткиным не утеряны, а переданы дяде его мещанину Иванову, и сим последним отданы на сохранение уже в третьи руки; по сему все это немедленно Г. Путилиным отобрано и возвращено по принадлежности Липгардту, за исключением 200 руб, которые Иванов успел истратить.
Таковые отличные и другие полезные действия Надзирателя Путилина, которыми он в течении короткого времени по вступлении моем в должность Обер-Полициймейстера, успел обратить на себя мое внимание, поставляют меня в приятную обязанность объявить Г. Путилину искреннюю мою благодарность.
Подписал:
С-Петербургский Обер-Полициймейстер,
Генерал-Адъютант Паткуль».
Благодаря своей успешной работе 22 декабря 1860 года указом Сената по Департаменту герольдии за 10490 Иван Дмитриевич получил следующий чинколлежского секретаря со старшинством с 31 октября 1859 года.
18 сентября 1861 года в семье Путал иных появилось прибавление: родился их первый сынКонстантин. Но этот год вообще оказался богат на события и определил всю дальнейшую судьбу Ивана Дмитриевича. 19 февраля был объявлен высочайший манифест «О Всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей», после чего в России резко усилилась деятельность экстремистских, а по своей сути террористических организаций, в частности тайного революционного общества «Земля и воля». Своей целью участники упомянутого тайного общества, подстрекаемые из-за границы Александром Герценом, а в России Николаем Чернышевским, ставили насильственное свержение существующего государственного строя в Российской империи путем крестьянской революции. Численность тайной организации неуклонно росла, приближаясь к трем тысячам заговорщиков; появилось несколько ее отделений в различных городах, в том числе и столицах; в ее ряды оказались вовлечены и офицеры армии. Организация готовилась к активным действиям.
Примечания
1
Высоцкий И. П., Галле В. Ф., Клейгельс Н. В., Фриш В. Э. С.-Петербургская Столичная полиция и Градоначальство 17031903. СПб., 1903. Здесь и далее примеч. автора.
2
1-е Полное собрание законов Российской Империи (далее ПСЗРИ). 1650.
3
Высоцкий И. П., Галле В. Ф., Клейгельс Н. В., Фриш В. Э. Указ. соч.
4
1-е ПСЗРИ. 3708.Гл. П.
5
1-е ПСЗРИ. 3708.Гл. Х.
6
1-е ПСЗРИ, 10650.
7
Там же. Ст. 6.
8
1-е ПСЗРИ, 10650.Ст.7.
9
1-е ПСЗРИ, 15379. Ст. 100104.
10
ЦГИА СПб. Ф. 569. Оп. 27. Д. 1028. Л. 190 об.
11
Там же. Л. 191 об.
12
ЦГИА СПб. Ф. 569. Оп. 27. Д. 1028. Л. 190191 об.
13
ЦГИА СПб. Ф. 569. Оп. 27. Д. 1030. Л. 1.
14
Там же. Л.З.
15
ЦГИА СПб. Ф. 569. Оп. 27. Д. 1030. Л. 9.
16
Там же. Л. 15.
17
Здесь и далее воспоминания Путилина цит. по: Путилин И. Д. 40 лет среди убийц и грабителей. Записки первого начальника Петроградской сыскной полиции И. Д. Путилина. Пг., М., «Рубикон», 1916.
18
Девиз императорского и царского ордена Святого Станислава.
19
ЦГИА СПб. Ф. 569. Оп. 27. Д. 1030. Л. 27.
20
ЦГИА СПб. Ф. 569. Оп. 27. Д. 1030. Л. 37.
21
На самом деле преступление произошло в 1858 году, и публикуемый далее приказ подтверждает это. Некоторые неточности, видимо, вызваны тем, что И. Д. Путилин писал свои заметки через тридцать лет после описываемых событий.
22
ЦГИА СПб. Ф. 569. Оп. 27. Д. 1030. Л.4747 об.
23
Там же. Л. 58.
24
ЦГИА СПб. Ф.569. Оп.27.Д. 1030.Л.71.
25
ЦГИА СПб. Ф. 569. Оп. 27. Д. 1030. Л. 79.
26
Там же. Л. 82.
27
Там же. Л. 87.
28
В описываемое время И. Д. Путилин занимал должность рангом нижеквартального надзирателя.
29
ЦГИА СПб. Ф.569. Оп.27.Д. 1030. Л. 112.
30
ЦГИА СПб. Ф. 569. Оп. 27. Д. 1030. Л. 116.
31
Имеется в виду перенесение тела императрицы Александры Федоровны из Чесмы в Петропавловский собор.
32
ЦГИА СПб. Ф. 569. Оп. 27. Д. 1030. Л. 106106 об.
33
Там же. Л. 108108 об.
34
Ювелирное изделие, ожерелье, плотно охватывающее шею.
35
ЦГИА СПб. Ф. 569. Оп. 27. Д. 1030. Л. 119.
36
ЦГИА СПб. Ф. 569. Оп. 27. Д. 1030. Л. 194 об.
37
Там же. Л. 191193.