В начале 1921 года Дутов предпринял попытки объединить все находившиеся в Северном Китае белогвардейские отряды. Кроме того, он установил контакты с генералом Врангелем, среднеазиатскими басмачами, представителями иностранных (в частности, английской) разведок. Так, еще в октябре 1920 года он направил следующее письмо командиру ферганских басмачей Иргашу:
«Еще летом 1918 г. от Вас прибыл ко мне в Оренбург человек с поручением от Вассвязаться и действовать вместе. Я послал с ним Вам письмо, подарки: серебряную шашку и бархатный халат в знак нашей дружбы и боевой работы вместе. Но, очевидно, человек этот до Вас не дошел. Ваше предложениеработать вместемною было доложено Войсковому правительству Оренбургского казачьего войска, и оно постановлением своим зачислило Вас в оренбургские казаки и пожаловало Вас чином есаула. В 1919 г. летом ко мне прибыл генерал Зайцев, который передал Ваш поклон мне. Я, пользуясь тем, что из Омска от адмирала Колчака едет миссия в Хиву и Бухару, послал с ней Вам письмо, халат с есаульскими эполетами, погоны и серебряное оружие и мою фотографию, но эта миссия, по слухам, до Вас не доехала. В третий раз пытаюсь связаться с Вами. Ныне я нахожусь на границе Китая и Джаркента в г. Суйдун. Со мной отряд всего до 6000 человек. В силу обстоятельств оружие мое сдано Китайс. Правительству, и теперь я жду только случая ударить на Джаркент. Для этого нужна связь с Вами и общность действий. Буду ждать Вашего любезного ответа. Шлю поклон Вам и Вашим храбрецам.
Атаман Дутов.
1 октября 1920 года.
732, ставка Суйдун, Китай».
Получив сведения о замыслах Дутова, в Москве принимают решение нейтрализовать атамана и поручают выполнение этой операции Реввоенсовету Туркестанского фронта. Тот, в свою очередь, возлагает данную задачу на Регистрационный (разведывательный) отдел штаба Туркестанского фронта. Непосредственно похищением Дутова занимался заведующий Джаркентским пунктом Региструпра РККА В. Давыдов, который подчинялся начальнику Верненского отделения Региструпра Пятницкому. Позднее к операции подключились и чекисты. Полномочный представитель ВЧК в Туркестане Я. Петерс поставил перед местными чекистаминачальником Семиреченской областной ЧК Ф. Эйхмансом, начальником Джаркентской уездной ЧК Суворовым и его заместителем Крейвисомзадачу по оказанию сотрудникам военной разведки всемерной помощи в похищении атамана и выводе его на советскую территорию. О значении, которое придавалось этой операции, говорит тот факт, что Наркомфин выделил на ее проведение 20 тысяч рублей царскими золотыми десятками.
В ходе подготовки похищения Дутова в его окружение был внедрен сотрудник джаркентской милиции Касымхан Чанышев, потомок ханского рода и офицер (по другим данным, купецавт.), до революции возглавлявший местные органы правопорядка. Он имел родственников в Синьцзяне и мог появиться там, не вызвав подозрений. Прибыв в Кульджу, Чанышев установил контакт с другом детства полковником Аблайхановым, служившим у Дутова переводчиком, и через него добился встречи с атаманом. В ходе состоявшегося разговора Чанышев представился Дутову как недовольный советской властью и предложил свои услуги для работы на советской территории. Трудно понять, почему отличавшийся подозрительностью Дутов поверил Чанышеву. Но как бы там ни было, он дал ему задание вернуться в Джаркент и приступить к подготовке вооруженного восстания, посылая в Суйдун подробную информацию о положении дел. По ходу развития операции к ней были привлечены еще несколько агентов. Так, в качестве связного между Чанышевым и Дутовым выступал Махмуд Ходжамиаров, которого часто сопровождали Азыз Ашурбакиев, Кудек Баймысаков и Юсуп Кадыров, таким образом получившие возможность бывать в штаб-квартире Дутова.
Однако со временем Дутов начал подозревать Чанышева в двойной игре, и тот уже не мог свободно приезжать в Суйдун. Между тем в Джаркенте требовали немедленно похитить или ликвидировать атамана. В начале января 1921 года с Чанышева взяли расписку о том, что он в десятидневный срок обязан выполнить задание по ликвидации Дутова, а в противном случае будет расстрелян сам. После этого 6 января Чанышев в сопровождении двух человек отправляется в Суйдун. Но в это время произошло восстание Маньчжурского полка в Куре, в результате чего Суйдун находился под усиленной охраной, а значит проведение операции было невозможно. Вернувшегося ни с чем Чанышева 14 января вместе с помощниками арестовали и поместили в арестантский дом при джаркентской горЧК, где объявили о скором расстреле. Ошеломленный Чанышев умолял предоставить ему еще один шанс. В конце концов по решению РВС Туркестанского фронта такая попытка была ему дана, но при условии, что он оставит 10 заложников из числа родных, которые будут казнены, если задание не будет выполнено в течение недели.
В ночь с 31 января на 1 февраля Чанышев вновь отправляется в Суйдун. Согласно разработанному плану Ашурбакиев и Кадыров должны были находиться с лошадьми у ворот крепости. Ходжамиаров с письмом от Чанышева должен был пройти к Дутову, а Баймысаковубрать часового, стоявшего у дверей квартиры Дутова. Предполагалось, что передавая письмо, Ходжамиаров ударом по голове оглушит Дутова, а затем вместе с Баймысаковым засунет в мешок и отнесет к ожидающим с лошадьми наготове Ашурбакиеву и Кадырову Если же кто-нибудь из окружения Дутова заинтересовался бы содержанием мешка, то участникам операции следовало говорить, что они несут полученные воззвания к восстанию. Сам Чанышев должен был находиться недалеко от караульного помещения и в случае необходимости открыть огонь и задержать караульных.
6 февраля 1921 года задействованные в операции агенты прибыли в Суйдун. Первоначально все развивалось по плану. Войдя к Дутову, Ходжамиаров передал ему письмо Чанышева следующего содержания:
«Господин атаман, хватит нам ждать, пора начинать. Все сделал. Готовы. Ждем только первого выстрела, тогда и мы спать не будем.
Ваш Чанышев».
Когда Дутов начал читать письмо, Ходжамиаров оглушил его и позвал Баймысакова, который к тому времени успел убрать часового.
Но тут в комнату неожиданно вошел адъютант Дутова, заметивший отсутствие у двери часового. Увидев, что Ходжамиаров и Баймысаков пытаются запихнуть находящегося без сознания Дутова в мешок, он попытался выхватить оружие, но был убит выстрелившим раньше Баймысаковым. В это время Ходжамиаров, видя, что похитить Дутова не удастся, выстрелом в упор убил атамана. Впрочем, существует и другая версия убийства Дутова, основанная на следующих воспоминаниях Ходжамиарова:
«Когда я зашел, Дутов сидел за столом и что-то читал. Я низко поклонился, подошел к столу и левой рукой подал ему записку. Он сухо поздоровался со мной и стал читать ее. Атаман не пригласил меня сесть, как делал раньше. Было видно, что он не в духе. Прочитав записку, он строго спросил:
А где Чанышев?
Он, ответил я, не смог приехать сам, ушиб сильно ногу и ожидает вашу милость у себя в доме.
Это что еще за новости? резко сказал атаман, и не успел я сообразить, что ответить, как он повернулся к сидевшему в противоположном углу за маленьким столиком адъютанту и крикнул: Взять его. Тот бросился ко мне, а я выхватил револьвер и выстрелил сначала в Дутова, потом прямо в лоб подскочившему ко мне адъютанту. Падая, тот свалил подсвечник с горящей свечей прямо на атамана. Увидев, что атаман еще ворочается и стонет, я выстрелил в него второй раз и бросился в дверь».
Услышав выстрелы, находящиеся в караульном помещении казаки поспешили на помощь Дутову, но были обстреляны Чанышевым. В это время Ходжамиаров и Баймысаков выпрыгнули в окно и бросились к воротам крепости, где их с ждали с лошадьми Ашурбакиев и Кадыров. Задержать их никто не сумел и вскоре все агенты, принимавшие участие в операции, оказались на советской территории. 7 февраля они уже были в Джаркенте, а 11 февраля из Ташкента в Москву на Лубянку и председателю Туркестанской комиссии ВЦИК и СНК, члену РВС Туркестанского фронта Г. Сокольникову ушла телеграмма следующего содержания:
«Телеграмма Шифром вх. ВЧК 12/221 г.
Москва ВЧК копия Сокольникову В дополнение посланной вам телеграммы сообщаю подробности: посланными через джаркентскую группу коммунистов шестого февраля убит генерал Дутов и его адъютант и два казака личной свиты атамана при следующих обстоятельствах. Руководивший операцией зашел квартиру Дутова, подал ему письмо и, воспользовавшись моментом, двумя выстрелами убил Дутова, третьим адъютанта. Двое оставшихся для прикрытия отступления убили двух казаков из личной охраны атамана, бросившихся на выстрелы в квартиру. Восьмого февраля после панихиды трупы убитых отправлены Кульджу. Наши сегодня благополучно вернулись Джаркент. Ташкент, 11 февраля 1921 г. 586. Уполномоченный представитель ВЧК Петерс».
Копия этой телеграммы была направлена в ЦК РКП(б). Что касается участников операции по ликвидации Дутова, то позднее все они были награждены: Давыдов орденом Красного Знамени, а остальныеименными золотыми часами.
После ликвидации Дутова было решено полностью разгромить и остатки его отрада. Для этого 24 мая 1921 года по договоренности с китайским правительством части Красной Армии перешли границу и двинулись на лагерь дутовцев. Многие из них были взяты в плен и отправлены на советскую территорию. А над теми, кому удалось остаться в Синьцзяне, принял командование заместитель Дутова полковник Гербов. Правда, он тоже не задержался в Суйдуне и с частью отрада, оставив вместо себя в Кульдже начальника штаба полковника Паппенгута, перебрался в Туву (Народная республика Танну-Тувапризнанное РСФСР независимое государствоавт.) и вместе с командиром так называемого Оренбургского отряда генерал-лейтенантом А. Бакичем попытался организовать борьбу против советской власти. Но в декабре 1921 года части Красной Армии перешли границу и разгромили отряд Бакича, который бежал в Монголию, где был взят в плен и выдан советским представителям. В мае 1922 года он и 16 его сподвижников, в том числе генерал И. Смольнин-Терванда и полковник Токарев, предстали перед Сибирским отделом Военной коллегии Верховного революционного трибунала и по его решению были расстреляны.
Такая же участь постигла и других командиров наиболее активных отрядов. Так, в августе 1921 года в Монголии частями Красной Армии совместно с монгольскими советскими войсками был разбит отряд барона Унгерна, а сам он через некоторое время был выдан чекистам предавшими его сподвижниками. 15 сентября 1921 года в Новониколаевске состоялось открытое судебное заседание Чрезвычайного революционного трибунала, который приговорил Унгерна к смертной казни. А в конце марта 1922 года в Горном Алтае был разгромлен отряд казачьего полковника Кайгородова. При этом он сам попал в плен и 10 апреля был убит при попытке к бегству.
Заканчивая разговор о ликвидации генерала Дутова и других командиров белых отрядов в Северном Китае и Монголии, следует отметить, что этим не только была стабилизирована обстановка у границы с Синьцзяном, но и было положено начало систематическим операциям советских спецслужб, направленным на физическое уничтожение руководителей белой эмиграции, представлявших видимую опасность для советского режима.
Бесславный конец Энвер-паши
Не менее сложной и опасной, чем на границе с Китаем, была для Москвы обстановка в Туркестане, включавшем в себя в то время пять областей (Закаспийскую, Самаркандскую, Семиреченскую, Сыр-Дарьинскую и Ферганскую) и два монархических государстваХивинское ханство и Бухарский эмират Несмотря на то, что в результате действий частей Красной Армии 26 апреля 1920 года в Хиве была провозглашена Хорезмская народная советская республика, а 5 октября в БухареБухарская народная советская республика, сопротивление советизации Туркестана продолжалось. Главной формой этого сопротивления стало басмачество.
Так, только в 1920 году по неполным данным басмачи разграбили 56 хлопкоочистительных заводов, около 153 тыс. пудов хлопка-сырца, 34,5 тыс! кип волокна, 17,5 тыс. пудов семян. Но во многом Москва была сама виновата в сложившемся положении, примером чему может служить деятельность в Туркестане Энвер-паши.
Биография одного из лидеров «младотурков» Энвер-паши, ставшего в 1921 году одним из предводителей басмачества в Туркестане, даже в настоящее время недостаточно изучена. Известно, что он родился 23 ноября 1881 года в Стамбуле в семье мелкого чиновника министерства общественных работ Ахмед-бея. Выбрав для себя военную карьеру, Энвер-бей начал службу младшим офицером в маленьком провинциальном гарнизоне в Македонии. Обстановка в те дни на окраинах Турции была сложная. Албанцы, болгары, греки, македонцы не желали более находиться под властью турок и вели против них партизанскую войну. В боях против партизанских отрядов смелый, энергичный и отличавшийся жестокостью капитан Энвер-бей сумел отличиться, за что был Досрочно произведен в майоры.
Но когда летом 1908 года начальник одного из гарнизонов в Македонии, сослуживец Энвера лейтенант Ниязи-бей, поднял восстание против султана, тот не замедлил присоединился к нему. В результате султан капитулировал, и к власти в Турции пришли члены партии «Иттихад ве терраки» («Единство и прогресс»), позднее получившие прозвище «младотурки». Участие в восстании круто изменило судьбу Энвера. После прихода к власти «младотурок» он был назначен военным атташе в Берлин, где приобрел обширные связи в немецких военных кругах и даже стал личным другом кайзера Вильгельма. В 1911 году Энвер-паша возвращается в Стамбул и почти сразу выезжает в Северную Африку, где началась итало-турецкая война. И хотя в этой войне Турция потерпела поражение, на карьере Энвер-паши это не отразилось: он получил чин генерала и продолжал оставаться одним из лидеров «младотурок».
«Звездный час» Энвер-паши наступил после поражения Турции в Первой балканской войне. 23. января 1913 года он во главе отряда офицеров ворвался на заседание правительства и заставил великого визиря обратиться к султану с просьбой об отставке всего кабинета. В результате он уже через год становиться лидером захватившего власть в стране «триумвирата» (Энвер-паша, Талаат-паша и Джемаль-паша), главою партии «младотурок», военным министром и по совместительству начальником Генерального штаба. Тогда же Энвер сумел удачно решить и личные вопросы, став мужем племянницы султана. Но его триумф был коротким. Втянув Турцию в Первую мировую войну на стороне Германии, Энвер и «младотурки» просчитались. Страны Четверного союза потерпели в войне поражение, и после капитуляции Турции, подписанной в Мудросской бухте острова Лемнос 30 октября 1918 года, Энвер-паша и два других члена триумвирата были вынуждены бежать в Германию.
Оказавшись в первых числах ноября 1918 года в охваченной революцией Германии, Энвер-паша скоро понял, что его старым друзьям сейчас не до него. А когда в июне 1919 года турецкий трибунал заочно вынес членам триумвирата смертный приговор, он решается на неожиданный шагпредлагает свои услуги Москве. Установив контакты с находившимся в Берлине Карлом Радеком, Энвер-паша выразил желание вместе с большевиками принять участие в освобождении народов Востока от ига колонизаторов Запада, и прежде всего Англии. В Москве предложение Энвер-паши, имевшего большой авторитет среди мусульман Востока, вызвало немалый интерес и вскоре с ним было заключено соглашение о сотрудничестве. Первым отправился в Советскую Россию Джемаль-паша, а оставшийся в Германии Энвер-паша объявил себя сторонником идей Коминтерна и в начале 1920 года опубликовал ряд статей, призывающих к борьбе с колонизаторами.
Тогда же Энвер-паша предпринял несколько попыток выехать в Советскую Россию. Но ему дважды не везло. Первый раз самолет, на котором он летел, совершил вынужденную посадку в Литве, и принятый за шпиона Энвер оказался в виленской тюрьме, откуда через два месяца после настойчивых просьб генерала фон Секта был депортирован обратно в Германию. Вторая попытка также была неудачнойон был арестован в Латвии и провел там в тюрьме три месяца. И лишь в августе 1920 года через Белосток, где находился в то время так называемый «Польревком», созданный во время войны с Польшей, он наконец добрался до Москвы. О том, что в это время Энвер-паша представлял для большевистского руководства огромный интерес, свидетельствуют телеграммы Ф. Дзержинского Ленину и члену РВС Западного фронта И. Смилге от 11 августа 1920 года. Ленину Дзержинский докладывал следующее:
«Сегодня ночью из Германии прибыл Энвер-паша с двумя турками и бывшим уже у нас летчиком Лео. Направляю их сегодня Смилге».
А Смилге была отправлена телеграмма такого содержания:
«Сегодня ночью из Германии прибыл Энвер-паша с двумя турками
Направляю их Вам через Гродно. Ленин извещен».
В Москве Энвер-паше и его «штабу» предоставили для проживания особняк князей Голицыных, а его так называемая «Миссия Али-бея» получила дипломатический статус, хотя никакого правительства реально не представляла. Более того, ему периодически выдавались ссуды в 500 тысяч немецких марок, которые использовались для содержания штаба, а также для поддержки действующей в Стамбуле политической организации «Каракол», находившейся под влиянием Энвера. В это же время Энвер-паша с помощью Радека установил контакты с рядом лиц в советском руководстве и побывал на приемах у Ленина, Л. Троцкого, Г. Зиновьева, Г. Чичерина, Э. Склянского, Л. Карахана.