Собственно, бо́льшую часть времени Касторп мечется между неорганическим и органическим, пытаясь понять их связь. При этом неорганическое берется им в преображенном человеческим духом виде, например в живописи. Один из ключевых моментов «Волшебной горы» визит Ганса и Иоахима в квартиру доктора Беренса, где тот демонстрирует написанный им портрет мадам Шоша, в которую влюблен Касторп. Портрет плохой, но Касторпа волнует лишь одна деталькожа этой женщины, отчего-то удивительно точно переданная Беренсом на холсте: органика, превращенная в неорганику; живое, превращенное в неодушевленный предмет. И Ганс бросается «изучать материю»; ранее не замеченный в особой любви к книгам и учености, он окружает себя толстенными томами, которые лихорадочно читает, сидя на балконе и в постели перед сном. В каком-то смысле это тоже болезнь, причем весьма современная для европейского сознания модерной эпохи: вместо того чтобы попытаться овладеть живой мадам Шоша (или хотя бы объясниться ей в своих чувствах)
Примечания
1
Эйдлин Л. Тао Юань-мин и его стихотворения. М.: Наука, 1967.
2
Мне кажется, единственная оплошность переводчика. Я бы поменял залихватскую «чарку» на задумчивую пришептывающую «чашу».
3
«Жену я зову,
детей мы берем с собою
И в добрый к нам день
гулять далеко уходим».
4
Реальность реального мира вызывает у меня очень большие сомнения. Несомненно то, что идея реальности реального мира действительно реальна в головах людей, если они не настоящие буддисты. Нам здесь этого вполне достаточно.
5
«Тлён, Укбар, Orbis Tertius».
6
Манн Т. Волшебная гора. В 2 т. Пер. В. Курелла и В. Станкевич. М.: Издательство «Крус»; СПб.: Издательство АО «Комплект», 1994. Т. 1. С. 407. Далее все ссылки на это издание даются в тексте в скобках: сначала том, потом страница.
7
Тропинка, основательно истоптанная в то время; достаточно вспомнить симпатии основателя современных Олимпиад филоэллина и гуманиста Пьера де Кубертена к фашизму и нацизму; см., например: Brohm J.-M. Le mythe olympique. Paris: Christian Bourgois, 1981.
8
Инструментами разрушения у Гиббона являются варвары. Но они не могли поколебать здание Рима до тех пор, пока оно самопо естественным причинамне пришло в упадок. У Гиббона упадок предшествует разрушению.
9
The Autobiographies of Edward Gibbon / Ed. by John Murray. Second edition. London: John Murray, 1897. P. 272. Историки сомневаются в подлинности приведенной Гиббоном даты; некоторые считают, что это событие произошло не в 1764-м, а в 1763 г.; см.: Craddock Edward P. B. Gibbon and the Ruins of Capitol // Roman Images / Ed. by A. Patterson. Baltimore: John Hopkins University Press, 1984. P. 6382.
10
«Вчера» для Эдуарда Гиббона в 1764 г. было Средневековье. Античность же«позавчера».
11
Повторим: «упадок» то, что было в прошлом; «декаданс» сегодня, «болезнь» сейчас.
12
Больно то, что было некогда здоровым; на первый взгляд, в «Волшебной горе» болеет некогда здоровый мир буржуазных ценностей, то есть болеет западный мир времен Эдуарда Гиббона, оборачивающийся на упадок Римской империи, воспринимающий ее разрушение как то, что уже закончилось и дало начало нашему, Новому, времени. Иными словами, модерность в своем обретении/изобретении современности воспринимает собственную раннюю стадию как единственно и естественно здоровое состояние. Что подтверждает нашу мысль о прогрессе как болезни, противостоящую, кстати, первоначальному смыслу понятия «декаданс» нечто противоположное прогрессу.
13
Это все произойдет, но при особых обстоятельствах, в Вальпургиеву ночь, в одноименной главе.