На чиновников Нижних земских судов возлагались самые разные обязанности: контроль за торговлей, за правильностью применяющихся в лавках мер и весов, поимка всякого рода беглых (крепостных крестьян, солдат, арестантов), содержание и исправность мостов, дорог, паромных переправ и т. д. и т. п.
Все должности в Нижнем земском суде были выборными. Выбирали кандидатов на них только дворяне и из числа дворян же сроком на три года. Губернатор утверждал списки, и тогда выбранные становились чиновниками. Они получали жалованье: капитан-исправник250 рублей в год, дворянские заседатели и секретарь судапо 200 рублей. Также они должны были носить форменную одежду.
Как видно из всего вышесказанного, работа у Василия Чернова была хлопотная, связанная с разъездами по всему Сарапульскому уезду. Об этомо частых командировках, отлучках Лидина из домаНадежда Андреевна не раз упоминает в своей повести. Затем она пишет, что чета Лидиных переехала в другой город, где Лидин получил новое назначение. Некоторые исследователи считают, что Василий Чернов с женой тоже покинул Сарапул и какое-то время служил в Ирбите, но никаких документов, подтверждающих этот факт, в краеведческом музее и в государственном архиве города Ирбита не имеется.
Супружеские отношения Елены Г*** и Лидина прервались внезапно: «он уехал, как только получил отставку уезжая, он оставил ей письмо, в котором пишет, что не возвратится к ней во всю жизнь, чтоб она считала себя свободною и поступала, как хотела». Точно так же пропал и Василий Степанович Чернов. Ещё 7 января 1803 года он присутствовал в Вознесенском соборе при крещении своего сына Иоанна, что и было отмечено в регистрационной книге этого храма. Но в «Месяцеслове с росписью чиновных особ» за 1803 год среди чиновников российских губерний его фамилии уже не значится.
Косвенное упоминание о семейном положении Надежды Андреевны есть в формулярном списке её отца, составленном в 1825 году. В нём говорится, что А. В. Дуров «женат, имеет сына Василия, который служит в Ямбургском уланском полку штабс-ротмистром, и при себе двух дочерей, однувдову, другуюдевицу». Девицей была младшая сестра Дуровой Клеопатра 1791 года рождения. Следовательно, вдовой названа Надежда Андреевна. Но когда и от чего скончался её муж, где он похоронен, всё это доселе остаётся неизвестным.
Представление о характере и нравственных качествах этого человека, вероятно, можно почерпнуть из повести «Игра судьбы, или Противозаконная любовь», хотя тут автор явно пристрастен и не жалеет чёрных красок для своего персонажа:
«Он был собою молодец, довольно ловкий с дамами, довольно вежливый со старухами, довольно образованный, довольно сведующий по тамошнему месту, довольно буйный, довольно развратный Мать Елены, не имевшая никакого понятия о двух последних его качествах, потому что он тщательно скрывал их, и пленяясь только видимыми достоинствами, в душе нарекла его своим зятем»
Если для истории своего замужества Н. А. Дурова нашла литературную форму и портрет человека, с которым свела её жизнь в юные годы, более или менее полно нарисовала, то о сыне она не писала нигде и никогда.
В регистрационной книге Вознесенского собора в Сарапуле есть запись о крещении сына дворянского заседателя Нижнего земского суда Василия Степанова Чернова, коему было дано имя Иоанн. Восприемником при крещении выступил городничий Дуров. Датируется запись 7-м января 1803 года. Легко представить радость двух семей Дуровых и Черновых: молодая жена родила первенца, и этосын, наследник фамилии. Но что произошло потом, почему супруги рассталисьобъяснить трудно. Возможно, они не сошлись характерами, возможно Чернов (если онпрототип Лидина) предался пьянству и разврату, а Надежда, в отличие от глупой и слабовольной Елены, терпеть его выходки не захотела.
Фрагмент из регистрационной книги Вознесенского собора в г. Сарапул с записью о крещении сына Н. А. Дуровой Ивана Чернова
Это дало повод исследователям позднейшего времениособенно в советский периодобвинять героиню в поступках весьма недостойных и предосудительных: оставила своего ребёнка у пьяницы-мужа, впоследствии не встречалась с ним, его судьбой не интересовалась и даже не переписывалась, а если он писал ей, то требовала, чтобы обращался официально: «Ваше благородие штабс-ротмистр».
Такую версию неоднократно излагал в своих работах Б. В. Смиренский. «Вскоре В. С. Чернов уехал в служебную командировку в Ирбит вместе с женой и сыном. Однако согласия между супругами не было, и Надежда покинула мужа, оставив ему сына. Эта краткая страница жизни полностью забыта в воспоминаниях Дуровой, как недостойная памяти», писал он во вступительной статье к изданию «Записки кавалерист-девицы» в 1960 году и в 1966 году (Казань, Татарское книжное издательство, тираж 40 тысяч экз. и 100 тысяч экз.).
Примерно такая же оценка: ушла от мужа, оставила ему сына, больше отношений с ним не поддерживаладана и во вступительной статье А. Ерохина к изданию «Записки кавалерист-девицы» в 1962 году (Москва, изд-во «Советская Россия», тираж 100 тысяч экз.), и во вступительной статье Вл. Муравьева к изданию «Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой» в 1983 году (Москва, изд-во «Московский рабочий», тираж 200 тысяч экз.).
Советские литературоведы почему-то не обратили внимания на один документ, опубликованный ещё в 1912 году. Этокопия, полученная полковым музеем 5-го уланского Литовского полка из Канцелярии Его Императорского Величества по принятию прошений. Канцелярия по запросу из полка сделала выписку из своей регистрационной книги за 1808 год. Эта копия выглядит так:
«Из Вятской губернии. Дуров, коллежский советник Вятской губернии города Сарапуля городничий, просит определить 9-летнего сына его и внукасына дочери его, отличившейся в прошедшую с французами войну под именем Соколова, в какой-нибудь корпус, а 8-летнюю дочьв Смольный Монастырь, и доставить их сюда на казенный счет.
7081
Докладывано 1 Ав. 1808 г.
Высочайше повелено внука просителя и дочь привезти сюда на казенный счет и определить первогов военно-сиротское отделение, а последнююв таковое же отделение под управлением Ея Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны находящееся»
Из выписки совершенно ясно, что Иван Чернов в это время жил у своего деда в Сарапуле, а не у отца. Также ясно, что император Александр I был в курсе семейных дел Н. А. Дуровой. По крайней мере, он знал, что она ушла от мужа с ребёнком и, как показывают найденные документы, обещал об этом ребёнке позаботиться. Своё обещание государь выполнил.
Записи в регистрационной книге Канцелярии Его Императорского Величества по принятию прошений предшествовало обращение на высочайшее имя самого Андрея Васильевича Дурова. Он послал его в Санкт-Петербург в июне 1808 года.
«С кончиною жены моей, говорилось в прошении, не имея никаких способов доставить приличное воспитание остающимся в семействе моём малолетним детям моим сыну Василию 9-ти лет и дочери Евгении 8-ми лет да внуку моему рожденному от означенной дочери моей под именем Соколова Ивана (по отцу Чернов) 7-ми лет. Я повергаюсь к стопам Твоим Всемилостивейший Государь! Прошу милосердно на судьбу сих малолетних воззрения»
Как видно из выписки и других документов, на это прошение был дан в целом положительный ответ. Александр I распорядился поместить Ивана Чернова в Императорский военно-сиротский Дом, Евгению Дуровув женское отделение этого Дома. Василия же Дурова в список облагодетельствованных не внесли. Зато было разрешено детей вместе с сопровождающим доставить в столицу на казенный счёт. Деньги на это путешествие147 рублей 61,5 копейки, сумму по тем временам немалую, выделили из Государственного казначейства, чему предшествовала ведомственная переписка с декабря 1808 года по февраль 1809 года.
Александр I. Художник Г. Кюгельхен
Чтобы понять смысл этих событий, надо вспомнить, что у императора Александра I в начале XIX века городничих было много (по списку городов Российской империидо 400 человек), а государственных учебных заведений, где юные дворяне могли бы получить образование за казённый счёт, очень мало. В 1732 году в Санкт-Петербурге был основан Сухопутный шляхетский корпус на 300 кадетов (впоследствии1-й Кадетский), в 1752 годуМорской шляхетский корпус на 120 кадетов, в 1762 годуАртиллерийский и Инженерный корпус на 146 кадетов (впоследствии2-й Кадетский). Довольно далеко от столицы с 1800 по 1806 год в Гродненской губернии существовал Гродненский кадетский корпус (затем переведён в Смоленскую губернию, а с 1824 годав Москву, где назван Московским кадетским). Преимущественным правом при зачислении в кадетские корпуса пользовались сыновья офицеров, погибших на войне и находящихся на действительной военной службе.
Детям бедных дворян из провинции попасть в кадеты было очень и очень непросто. О том имеются воспоминания генерала от артиллерии и выдающегося деятеля эпохи Александра I графа Алексея Андреевича Аракчеева (17691834 гг.), родившегося в Бежецком уезде Тверской губернии. В январе 1783 года он с отцом приехал в Петербург и подал прошение о приёме в Артиллерийский и Инженерный шляхетский корпус. Более полугода тянулось рассмотрение этого дела. Аракчеевы не имели высоких покровителей в столице. Также не было у них и денег, чтобы дать взятку сотруднику корпусной канцелярии. Только случай помог тверским дворянам. Как-то увидев во дворе директора корпуса генерала Милиссино, Алексей Аракчеев бросился к нему в ноги и, рыдая, стал умолять его о зачислении в кадеты.
Милиссино пожалел 14-летнего подростка, поговорил с его отцом и тотчас написал в канцелярию свою записку. Только после этого будущий реформатор русской артиллерии и военный министр смог наконец надеть кадетский красный мундир с чёрными бархатными лацканами. Много лет спустя А. А. Аракчеев, вспоминая эту историю, называл её «уроком бедности и беспомощного состояния» и требовал от своих подчинённых, чтобы «резолюции по просьбам» всегда делались без задержек
Императорский военно-сиротский Дом, куда по решению государя был определён Иван Чернов, существовал на положении кадетского корпуса. Начало своё он вёл от «Дома военного воспитания», образованного из Гатчинского сиротского дома, который в 1794 году учредил и на свои средства содержал Великий князь Павел Петрович, впоследствии император Павел I. Указ о создании Императорского военно-сиротского Дома и его отделений при гарнизонных полках датируется 23 декабря 1798 года.
Согласно смете, утверждённой Павлом I, на содержание Императорского военно-сиротского Дома тогда отпускалось 126 167 рублей 31,5 копейки (в том числе на жалованье, на мундирные и прочие вещи110 767 рублей 41 копейка, на провиант15 699 рублей 89 копеек) и на все Отделения этого Дома при гарнизонных полках520 076 рублей 21 копейка. При этом Дом состоял из двух отделений: благородного и солдатского. В первом было 200 мальчиков и 50 девочек, во втором800 мальчиков и 50 девочек.
«В первое Отделение определяются, по достаточным доказательствам о дворянстве и неимуществе, дети как Дворянские, так равно Штаб- и Обер-Офицерские, без телесных недостатков, не входя при том в разбирательство религии, но только не старее 11 лет. Их называть кадетами, гласил царский указ. Числа им не полагается, но в приёме преимуществуют те дети, коих родители скончали дни, служа отечеству; потом предпочитаются те из них, коих отцы, хотя и продолжают военную или гражданскую службу, но состояния скудного. Содержать пищею и одеждою и обучать на казённом коште: 1) Закону Божьему по рождению их родителей, 2) Российскому, 3) Немецкому языкам, то есть: читать, писать и говорить сии наречия, 4) Грамматике и переводам тех языков, 5) Арифметике, 6) Геометрии, 7) Артиллерии, 8) Фортификации и Тактике, 9) Рисовать, 10) Истории и 11) Географии; однако же не в таком виде, чтобы обучать могли, но чтобы сами сими познаниями пользоваться умели»
Девочек благородного отделения обучали Закону Божьему, русскому и немецкому языкам, арифметике, рисованию, географии и истории, а также шитью, вязанию и «плетению всякого рода». Кроме того, при выходе замуж им полагалось приданое: 300 рублей из Кабинета Его Величества и 200 рублей из бюджета Императорского военно-сиротского Дома.
Павел I считал его своим любимым детищем и даже подарил собственный портрет. «Не было и недели, чтобы питомцы заведения не видели своих августейших покровителей. Императрица никогда не приезжала без целого транспорта корзин, наполненных конфектами и другими лакомствами, которые она собственноручно раздавала и мальчикам и девочкам. Император, в сравнении с его отношением к другим заведениям, был даже пристрастен к Дому. Это пристрастие весьма рельефно выражалось по отношению к выпускным воспитанникам: сверх обмундирования им выдавалось ещё денежное пособие из какого-то собственно для этого существующего капитала. Для производимых же в полки гвардейской кавалерии, государь дарил лошадей из собственной его конюшни»говорится в воспоминаниях И. Р. Тимченко-Рубана, который был воспитанником Дома в 17971799 гг.
Особый капитал у Дома действительно был. В 1799 году графы Михаил и Николай Петрович Румянцевы, сыновья фельдмаршала Румянцева-Задунайского, пожертвовали заведению 50 тысяч рублей «в благодарность за поставленный памятник службе отца их». В 1800 году 50 тысяч рублей передал Дому петербургский купец Нащокин. Эти суммы, помещенные в банк, приносили около 3 тысяч рублей дохода ежегодно. Из этих денег кадеты при выпуске их в полки офицерами и получали дополнительное пособие.
В 1807 году воспитанники Дома получили форменную одежду, одинаковую с воспитанниками 1-го кадетского корпуса.
Согласно месячным рапортам за 18091811 гг. в Императорском военно-сиротском Доме состояло от 400 до 420 строевых кадетов и от 80 до 90 малолетних кадетов. Они разделялись на две роты, которыми командовали капитаны Эбергерд и Свечкин, затемКлуген. Еще в заведении служили 8 обер-офицеров, 3 унтер-офицера, 6 военных музыкантов (барабанщики и трубачи). Директором с 1806 года являлся полковник Геен, с 1815 года эту должность занял полковник, затем генерал-майор Арсеньев.
Фамилия Чернов встречается в списках Дома неоднократно. Дело в том, что имена и отчества кадетов в отчетных документах тогда не ставили, а однофамильцам присваивали номера. Поэтому в начале XIX века в заведении находились: Чернов 1-й, принятый в январе 1799 года; Чернов 2-й, принятый в сентябре 1801 года; Чернов 3-й, принятый в декабре 1807 года. Чернов 4-й впервые показан в тех списках, которые сохранились, в сентябре 1809 года, при этом указано, что он поступил в Дом 5 марта 1809 года.
Время выезда Ивана Чернова и Евгении Дуровой из Сарапулафевраль 1809 года. Ехать в Петербург они могли только по тракту через Вятку и Москву. Это расстояние, согласно «Указателю дорог Российской империи» достигало 1988 верст, и по зимней дороге его можно было преодолеть не менее чем за две недели.
Следовательно, к началу марта дети как раз и должны были появиться в столице.
Чернов 4-й фигурирует в списках малолетних кадетов роты капитана Обергарда с 1809 по 1811 год, что соответствует реальности, так как сыну Дуровой было в это время восемь, а затем девять лет. (РГВИА, ф. 25 оп 1/ 160, д. 816, л. 7 оборот8. Месячный рапорт Императорского военно-сиротского Дома за август месяц. Сентября 1-го дня 1809 года).
В ежемесячных рапортах Дома отмечались не только фамилии воспитанников, но и их поведение. Оно могло быть «хорошим», «изрядным», «посредственным» и «плохим». Судя по рапортам, Ванечка Чернов являлся примерным воспитанником и всегда получал оценку «изрядное поведение».
Повседневная жизнь в Доме укладывалась в рамки режима, определенного Высочайшим указом для всех кадетских корпусов того времени: подъем в 6 часов утра, общая молитва и первый завтракв 7 часов утра, начало занятий в классахв 8 часов, в 11 часоввторой завтрак, после неговнеклассное приготовление уроков и прогулка, в 2 часа дняобед, с 3 до 6 часовснова занятия в классах, затемпрогулка, в 8 часов вечераужин, после 9 часовобщая молитва и сон.
Занятия в классах имели вид лекций, каждая из которых длилась около полутора часов. Одну лекцию от другой отделял перерыв в десять минут. Кое-что известно и о том, как распределялась учебная нагрузка. Например, в 1812 году в Императорском военно-сиротском Доме кадеты занимались немецким языком 15 часов в неделю, арифметикой16,5 часа, русской грамматикой18 часов, русским чтением и письмом15 часов, рисованием6 часов.
Таким было расписание в будние дни в течение всего учебного года, который продолжался с середины августа до середины июня. Кроме летних каникул, когда малолетних кадетов распускали по домам, а кадетов строевого возраста вывозили в лагеря, существовали еще и каникулы рождественские и пасхальные.
В возрасте 1720 лет, в зависимости от усвоения учебной программы, кадеты покидали стены Императорского военно-сиротского Дома. Как правило, их производили в первый офицерский чин и распределяли на службу в армиюв артиллерию и пехоту. Гораздо реже они поступали на статскую службу. В этом случае им давали чин 14-го класса (коллежский регистратор).