Родилась дочка. Он хотел назвать ее Любой, Любовью. Она сказала: как угодно, но не так. Назвали Людмилой.
Об отце Ивана в семье не упоминали. Мальчик звал папой отчима. Но муж все-таки знал ее историю, конечно, в самых общих чертахей показалось, что так будет честно и правильно.
Муж с пасынком жили в компьютерах, следили за всеми новинками. Иван с седьмого класса, с благословления отчима, пошел серьезно учиться программированию. Она компьютерами почти не пользовалась.
Это была история печали.
Однажды самым обычным вечером (Ивану в это время исполнилось пятнадцать) муж позвал ее к экрану.
Посмотри-ка! воскликнул он. Кажется, я нашел биологического отца Ивана! И имя совпадает, и сходство поразительное!
Она подошла на ватных ногах, увидела и почувствовала, что сейчас потеряет сознание.
Муж вскочил, опрокинув стул, помог ей лечь, принес чай и валерьянку, оставил в покое.
Она два часа лежала, отвернувшись к стене, вспоминала. Потом пошла к мужу:
Извини меня!
Тебе не за что извиняться! Он взмахнул рукой и серьезно добавил: Но, по-моему, ты должна знать.
Знать о чем? она стояла, обхватив себя руками и закусив трясущуюся нижнюю губу.
Он не бросал тебя. То есть бросил, конечно, но у него были на то серьезные причины. Я тут пошарился в интернете
И что?.. она сама не услышала своего голоса.
Он работал промышленным альпинистом?
Да, кивнула она. Подрабатывал.
Эта статья, в которой я нашел его портрет Она хвалебная, про мужество, про не сдаваться и все такое. Он упал с какого-то здания и остался парализованным. Восстановился частично, в смысле, коляска. После больницы уехал в родной город, там сначала хандрил, а потом повесил у себя плакат «Если не знаешь, что делать, делай шаг вперед!», собрал всех умственно сохранных инвалидов города и окрестностей и организовал из них что-то вроде артели по сбору компьютеров из комплектующих, которые они где-то на Западе (или в Японии?) покупали. Когда стало можно и в тему, начал грубо и сильно спекулировать их инвалидностью. Им многие помогали, сейчас они там создали что-то вроде такого технологического городка, где все под их потребности приспособлено, но и они сами много что могутединственные в регионе. Он пишет программы
Дальше она уже не слушала. Испытывала печаль и облегчение одновременно. Пазл наконец сложился. Он зарабатывал деньги на свадьбу, на самое лучшеедля нее. Но все сложилось иначе.
Она позвонила по трем телефонам из старой записной книжки. Ио чудо! один из них ответил.
Я все знаю, сказала она.
Да, сказали на том конце телефонной линии. Он тогда сказал: сейчас кто-то из нас по-любому должен будет сделать выбор, принять решение. Онабеременная, с яростным неодобрением семьи и потенциальным нахлебником мужем, беспомощным инвалидом. Или ямужчина. Я выбираю второй вариант и не хочу, чтобы она почувствовала себя в чем-то виноватой Ты уверена? Тогда записывай, как добраться.
Она взяла с собой Ивана. Иван был против с самого начала и до самого конца. Держался ежом, портил им всю возвышенную патетику.
Она любила его и сейчас, с этим ничего нельзя было сделать. Он смеялся памятным ей смехом и говорил: у меня все в порядке, я так рад тебя видеть и так рад за тебя, спасибо тебе за сына, покажи мне фотографию дочки
Ты что, с ума сошла?! орал Иван, энергично поддержанный прародителями. Мой отецвот он, сидит в соседней комнате (кандидат наук полностью устранился от разразившейся бури страстей). И таммоя сестра, твоя дочь. И тут всё: твоя работа, друзья, тут я буду поступать в институт!
Она не скрывала от него своих чувств, и если бы он хотя бы намекнул Она бы наплевала на всех и на всё, но он он так ее и не позвал. И она осталась жить своей налаженной жизнью.
Это была история ужаса.
Потому что через несколько месяцев исчез Иван. А перед этим продемонстрировал всю палитру подросткового кризиса. В милиции сказали: ну, следить же надо за детьми, воспитывать их, чего же
Что она пережилая думаю, не надо даже описывать.
Но Иван вернулся. И ничего не стал объяснять. И почти перестал общаться. И исчез опять. И опять вернулся. Она полностью поседела за полгода.
Что мне делать?! спросила она, сидя у меня в кабинете. Я сама все разрушила, да? Я не должна была ехать? Не должна была показывать ему сына? Должна была ради них сделать вид, что мне все равно?
Вы все это уже сделали. Что толку обсуждать?
Да, действительно. Но что мне делать теперь?
Ничего. Просто жить, работать, вести дом, заботиться обо всех домашних, не забывать встречаться с друзьями и развлекаться.
Вы шутите?
Нет, я абсолютно серьезна. Просто я почти уверена, что сейчас там у вас не происходит ничего по-настоящему страшного. Там идет процесс.
Како-ой?!
Я точно не знаю, конечно. Но в сегодняшнем мире вы оказались почти в уникальной, если судить по СМИ и кухонным сплетням, ситуации: всю жизнь вас окружают мужчины. В хрестоматийном смысле этого слова. Берущие ответственность и принимающие решения.
Да на фиг мне это надо! гневно завопила она, и слезы брызнули из ее глаз, как у клоуна в цирке.
Расскажите об этом на каком-нибудь женском форуме, где жалуются на отсутствие «настоящих мужчин». Думаю, ваши откровения смогут кого-то переориентировать, усмехнулась я и увидела, что добилась своей цели.
Она больше не печалилась и не пребывала в отчаянии. Она злилась.
Я с этим разберусь, пообещала она.
Не советую, возразила я. Просто внимательно наблюдайте. И, конечно, дайте мне знать.
* * *
И это была история надежды.
Иван легко поступил на математический факультет. Отец и отчим блестяще его подготовили.
Я все-таки обязан ему самим своим существованием, сказал двадцатилетний Иван мне. Кто ж виноват, что все так случилось. Когда я поехал познакомиться и поговорить с ним без материных вздохов и всхлипов, я его, в общем-то, понял. Когда-то он принял решение не осложнять нам жизнь, и, мне кажется, оно было правильным, потому что там он сражался без всяких тылов и победил, а здесь бабка с дедом и материна жалость просто медленно сжили бы его со свету. Но теперь я сам могу принимать решения. Я сразу увидел, что он давно перерос эту свою доморощенную артель и она вполне может жить без него. Поэтому я всё подготовил и перевез его сюда. Он Питер обожает. Я катал его по набережным, он молчал, но я видел, что у него костяшки белые и он кусает губы, чтобы не плакать. Работать сейчас откуда угодно можно, это не проблема. Отец (в смысле отчим) ему только чуть-чуть помог, а так он отличный спец, может на всех языках писать. Но это еще не все я сам-то хотел дома остаться, я Питер тоже до мурашек люблю, но теперь думаю в США попробоватьтам все-таки условия для инвалидов лучше, и как вы думаете: ведь реабилитацияона же ни в каком возрасте не поздно, да? Все же развивается, а он готов работать как зверь, и мы с ним думаем: может, он когда-нибудь еще и встанет, а?
Вполне может быть! искренне воскликнула я и подумала: от них, конечно, много проблем, но все-таки мне нравится, что настоящие мужчины все еще существуют на свете.
Эта наша встреча с Иваном была последней, но я совсем не удивлюсь, если однажды он окликнет меня откуда-нибудь из Калифорнии и расскажет, как они вместе с одним из его отцов все-таки преодолели судьбу, и тот встал на ноги и сделал еще один шаг вперед.
Беглец
Это было давно, на излете перестройки. Основное психологическое образование и специализация по медицинской психологии у меня уже, конечно, были. Но мое собственное понимание устройства личности, а также болезни-здоровья-психосоматики-проблем психологических и психиатрических и их взаимосвязи еще не сложилось. (Если кто не знает, сообщаю: на сегодняшний день общепринятой всеми практикующими психологами концепции устройства личности не существует, большинство либо пользуется одной из более-менее равноправно наличествующих, либо строит некую эклектику для личного повседневного употребления. Самые уверенные в себе придумывают свою собственную концепцию и предлагают ее «городу и миру».)
Мама с высоким худощавым подростком пришли поздно вечером, на последний час приема, когда в поликлинике уже почти никого не было и, хотя свет, конечно, горел, коридоры казались темными и пустынными.
Ты сам будешь рассказывать? спросила мать, тревожно взглядывая на сына. Может быть, мне вообще выйти? Тебе так легче будет?
Подождите выходить, попросила я (на самом деле я просто слегка побаивалась оставаться один на один с сумрачного вида подростком: вдруг это мать его сюда притащила и он вообще разговаривать не станет. Что мне тогда делать?). Сначала расскажите свое ви́дение ситуации, а потом Сережа расскажет свое. У меня будет по крайней мере две разных точки зрения. Потом я добавлю свою, и, понимаете, триангуляциявозникнет хоть какая-то возможность выстроить объемную версию происходящего.
Женщина уважительно закивала.
Да, да, триангуляция, конечно! Понимаете, Сергей всегда, с самого начала был таким спокойным, тихим. Не капризничал. Не хулиганил, не дрался. Очень любил открытки старые рассматривать. Посадишь его, он и сидит
Беременность, роды? быстро спросила я.
Когда у нас имеется младенец типа «посадишь, и сидит» это всегда повод насторожиться в плане неврологии. Но никто обычно в это время не настораживается, все, наоборот, радуются: удобно. Таскают по врачам тех, которые постоянно вопят и крутятся.
Тяжелые были роды, признала женщина. И стимуляцию мне делали, и тащили его. Как-то он не так шел. В какой-то момент, я даже помню, акушерка второму врачу говорит так панически: что будем делать?! Мы же так ребенка потеряем! У него на головке прямо вот как отпечаток пальца был. Синий такой. Потом прошло. И кушал он сразу хорошо. И спал.
Понятно, сказала я. Рассказывайте дальше.
Мы все всегда делали, что врачи прописывали. И массажистка к нам на дом приходила, и на море ездили. Да с ним, говорю же, и не было никаких проблем. В садике его очень любили, он никогда не шалил, воспитательнице помогал и с девочками дружил. Отец тогда уже сердился даже.
На что же он сердился?
Ну, говорил, что мы с бабушкой маменькиного сынка растим, а не мужчину, что он сдачи дать не может и ни разу не попросил ему пистолет или саблю купить. Он и вправду в такое не играл никогда. Только в конструкторы, в животных, в маленькие всякие игрушечки, мозаики любил собирать, лото, ну и вот открытки еще
А с другими детьми?
В садике все нормально было. Воспитатели его любили, так и дети не обижали. А вот с первой учительницей Сереже не повезло
Каким образом?
Он не успевал сначала за всеми. Не то что не понималпросто медленнее других делал.
Я не понимал, возразил Сережа. Я помню. Я на уроке не понимал. Не знал, что писать, и переставал вообще.
Ну вот. Она, кажется, хотела, чтобы мы ей деньги платили, чтобы она с ним занималась, а мы взяли домой другого репетитора. Он подтянулся, но она уже как-то так к нему относилась И дети вслед за ней, они же, маленькие, на учительницу очень ориентируются В общем, там такие отношения сложились
Меня дразнили дебилом и били, спокойно констатировал Сережа. А я не мог ничего сделатьих пятеро было.
Отец тогда несколько раз ходил разбираться, и все, в общем-то, утихло. Но школу он не любил и учился так себе. После начальной школы мы его оттуда забрали и устроили в гимназию.
Зачем?! Мальчишка с трудом усваивал обычную программу!
Отец так решил. Нужно хорошее образование.
Он сказал так: большие расстояния преодолеваются постепенно, шаг за шагом, снова вступил в разговор Сережа. Ты будешь все время ставить себе маленькую цель и ее достигать. Потом следующую. И постепенно у тебя все получится. Как и у меня. Ты же мой сын.
Кто твой отец?
Бизнесмен. У него три завода и две автоколонны.
Он из Стерлитамака в Ленинград приехал, уточнила мать. В одних штанах и с двадцатью пятью рублями.
Дальше, в общем-то, можно было не рассказывать. Но что происходит сейчас?
Он с этого года стал другой: нервный весь, дерганый, может заплакатьв шестнадцать-то лет! (А он и в младенчестве не плакал почти.) Может сидеть, уставившись в стенку, час, другой. И это когда уроки не сделаны. С друзьями (у него их двое) почти перестал встречаться. И самое страшное, почему я к вам и прибежала, стал ложиться в кровать со светом и еще громкую музыку включать. Я спрашиваю: что за новости? А он: иначе мне не заснуть, так я «их» хоть как-то заглушаю Вот тут я и
Окей, сказала я. А вот теперь посидите в коридоре.
* * *
Оставшись один, Сережа довольно внятно изложил мне симптомы: слуховые галлюцинации (хор, иногда невнятно спорящие голоса, симфонический оркестр), кошмары, которые как-то не сразу исчезают после пробуждения, апатия, нежелание ничего делать и никого видеть.
Продуктивные и негативные признаки юношеской шизофрении одновременно, через запятую. Всё совпадает? Что-то мне мешало поставить точку.
Ты сейчас в десятом классе. Как тебе у́чится в гимназии? Что дальше?
Я делаю уроки часов по шесть, и у меня два репетитора. Дальше? У меня нет никаких увлечений. Поэтому папа уже выбрал мне институт и факультет. Говорит, хорошие и не самые сложные. Но если я замахнусь на Политех или ПМ-ПУ, он будет только рад, так он говорит.
Ты единственный сын?
Да. К сожалению. Мама после меня не могла больше родить.
А все-таки: чего хотел бы ты сам? Ты же не мог не думать.
Вы будете смеяться.
Не буду.
Я хотел бы быть воспитателем детского садика. Лепить с ними, мастерить, клеить, рисовать открытки родителямк Восьмому марта и Двадцать третьему февраля.
Я почувствовала, как у меня защипало в носу, и слегка отвернулась, чтобы он не заметил. Бедняга! Детский садикединственное счастливое время в его жизни, он хотел бы туда вернуться и делать счастливыми других. И у него получилось бы!
Ну вот, вы смеетесь!
Ничего подобного!
Еще я люблю готовить, мне нравится торты делать и салаты придумывать и оформлятькрасивые и вкусные, все говорят.
Иди в кулинарный техникум!
Вы смеетесь?!
Увы, нет. Я практически плачу.
Смеетесь
* * *
Я не вижу, не чувствую психиатрии как процесса, сказала я матери. Скорее, это вынужденное: он, его мозг готовится к бегству. Ему бесконечно тяжело учиться в гимназии. Он с ужасом и отвращением думает об уготованной ему отцом дальнейшей жизни. Все что угодно лучше этоготак ему сейчас кажется. Он не может обматерить вас, хлопнуть дверью, сбежать в одних штанах, у него нет для этого ресурсов, да и бежать ему, в общем-то, некуда и незачем. Он другой, но для него тоже есть место в этом мире. Вы можете объяснить это вашему мужу?
Я пыталась, но он меня не слышит. У него один сын, наследник, он не хочет ничего знать, для него жизньэто преодоление трудностей
Привести мужа?
Нет, он не пойдет, он говорит, что вся эта психологиядля слюнтяев и бездельников.
Вы же мать! Вы видите, что происходит с Сережей. Попробуйте настоять: пусть муж ни к кому не идет и просто его отпустит. Пусть парень идет в кулинарный техникум или педагогическое училище. Это как раз соответствует его способностям и желаниям. Там он будет счастлив. А если поверх перинатальной энцефалопатии в нем вдруг проснутся-таки честолюбивые отцовские гены (это, кстати, возможно, так как процесс восстановления в пятнадцать лет не закончен) и стремления, так ведь никогда не поздно. А сейчас вы его просто столкнете в яму
Я попробую, но практически не надеюсь
* * *
Прошло довольно много лет. Немолодая женщина поздоровалась со мной на осенней аллее недалеко от поликлиники. Я вежливо-равнодушно ответила, собираясь идти дальше. А женщина вдруг заплакала. Я, конечно, оторопела и остановилась.
Вы не помните, констатировала она. У вас так много посетителей.
Попробуйте напомнить.
Она постаралась. Я вспомнила.
Что Сережа теперь?
У него диагноз и таблетки. Два раза в годгоспитализация. Он поправился на тридцать пять кило. Сидит и смотрит телевизор. И еще раскладывает открытки. Мы ему их покупаем.
А отец?
Отец говорит: что ж, болезньэто со всяким может случиться. Да он всегда на работе, они и не видятся почти. А я каждый день помню, что мы могли, он мог Вы знаете, это ужасно, но я почти ненавижу собственного мужа. Но больше, конечно, себя