Однажды одна из центральных газет сообщила, что Норман Дотс, соперник Тэтчер по округу, кандидат от социалистов, якобы признает ее красоту, но не ее шанс быть избранной или наличие у нее мозгов. Тэтчер с признательностью пишет: «Совершенный джентльмен-социалист». Он немедленно написал ей и опровергнул это заявление, как подчеркивает, во всяком случае, последнюю его часть.
Очень здорово в данном случае, что опровержение джентльмена оказалось и содержательно достоверным, поскольку показала история, что у Тэтчер были очень хорошие мозги и более мужские в плане креатива, нежели у большинства мужчин как в стане оппонентов, так и в стане ее союзников.
Может быть, именно в это время она произнесла фразу: «Все мужчины слабы, а слабее всех джентльмены».
Тэтчер считала, что ее лозунги выигрывали за счет своей прямоты, хотя и не могли похвастаться изяществом, но тем не менее лозунг: «Голосуй за право, и что осталось не уйдет налево!» это блестяще содержательный лозунг, креативный и очень информативный.
В общем то эта фраза стала ее жизненным либеральным девизом.
Тэтчер цитирует депутата Р. Н. Уард, члена парламента: «Хотя дом всегда должен быть центром жизни человека, это не должно ограничивать его амбиции!», но амбиции у нее действительно были чрезвычайно высокими, поскольку уже сразу после рождения близнецов она развела бурную активность и размышляла над тем, чтобы ни в коей мере не ограничивать своего карьерного роста.
Она же пишет по тому же поводу: «Когда политика у тебя в крови, каждое обстоятельство, кажется, подталкивает тебя к ней».
«Знание законов обычно порождает обычно если не презрение, то по меньшей мере большую долю цинизма».
В значительной мере грандиозные успехи Тэтчер на политической арене объясняются тем, что она овладела сразу двумя культурами (Ч. П. Сноу «Две культуры»): и ученый-химик из Оксфордского университета, и юридическое образование, подкрепленное адвокатской практикой. Она, как хороший ученый, быстро поняла, например, неосуществимость программы «звездных войн», но цинично помогала Рейгану разорять на этом блефе Советский Союз.
«Действительно, оглядываясь назад, я вижу, что Суэц стал не преднамеренным катализатором, а мирной и необходимой передачей власти от Британии к Америке, как последнему приверженцу западных интересов и либеральной международной экономической системы».
Очень характерная фраза. То есть британская внешняя политика не может теперь осуществляться без гарантированной поддержки США.
«Иногда важно не столько быть самой популярной фигурой, сколько быть наименее популярной».
Фраза очень характерна для Тэтчер, для нее, как политика, была характерна мужская стратегия: не самой быть пластичной, а сминать под себя, под свои взгляды окружающий мир. Окружающий мир, естественно, относился к этому без особых симпатий. Сюда вписывается еще одна характерная фраза: «Я получила ценный урок, я навлекла на себя максимум политической ненависти при минимуме политической выгоды». Журналисты тогда всерьез потрепали ей нервы.
Практически каждый день всплывала какая-нибудь вариация на тему злополучного детского молока, например, выяснилось, что лейбористский городской совет подумывал купить свое собственное коровье стадо, чтобы обеспечить детей молоком.
Тэтчер с теплотой вспоминает Теда Хита, премьера, по поводу того, что он не отправил ее в отставку, при всем при том, что она стала самой непопулярной женщиной, будучи министром образования. Она пишет: «Он знал, что те политические меры, за которые на меня так резко набросились, были в основном мерами, на которые я неохотно согласилась под давлением казначейства и требований со стороны государственных финансов. Он также знал, что я не пыталась переложить вину на других».
«Однако мужественность, как я вскоре обнаружила, не вырождалась в мужские предрассудки».
Да, Маргарет Тэтчер сумела соединить достоинства женского и мужского начала.
«Консервативная партия всегда предпочитала застрелить пианиста, вместо того чтобы сменить мотив».
Социалистический курс, осуществляемый партией тори, считает она, был даже более катастрофическим, чем социалистический курс, осуществляемый лейбористами.
«Коллективизм без единой капли эгалитарного идеализма, его искупающегоглубоко непривлекательное убеждение». Это она критикует правительство, в котором она работала, правительство Хита.
В то же время в своих мемуарах Тэтчер описывает, что как для ее партии в целом, так и для нее был крайне благоприятен период своеобразного пата с лейбористской партией, она пишет, что научилась добиваться того, чего хочет, даже при том, что всегда оказывалась в меньшинстве теневом кабинете, она пишет также о том, что стала мастерски участвовать в дискуссиях, выступлениях, которые тоже в дальнейшем пригодились на посту премьер-министра, говорит, что появилась уверенность в себе, не в последнюю очередь благодаря тому неуловимому, как пишет она, инстинкту знать, что чувствуют обычные люди. «Качество, с рождения данное всем людям, но которое обостряется и полируется именно в экстремальных ситуациях».
На предмет успехов в сохранении своего индустриального могущества в Германии очень интересно вчитаться в одну из реплик Тэтчер, когда она готовила референдум по профсоюзам, был изучен в том числе и немецкий опыт, и вот что по этому поводу заметила Тэтчер: «Нужно признать, что немецкая говорильня работает, потому что состоит из немцев». Очень интересная реплика, которая как бы констатирует, что есть вещи, которые только у немцев могут получиться в силу их национальных особенностей, хотя если бы Британия придерживалась в своем политическом курсе противодействия деиндустриализации, я думаю, что у британцев получилось бы если не все так же, как у немцев, но многое из того.
Тэтчер была практически первым политическим деятелем высшего звена, которая преодолела политкорректность и высказалась о стыдливо умалчиваемой проблеме мигрантов, она высказалась журналистам по этой теме в том смысле, что люди боятся, что страна может быть затоплена людьми другой культуры. Нужно обязательно ослабить страх населения, нужно пересмотреть количество въездных виз, а с теми же, кто проживает здесь, нужно обращаться, как с равными. Однако страна, которая прошлась ботинками по доброй половине мира должна быть готова к тому, что занесет на этих же ботинках на свою территорию чужую почву. Британское содружество же, кроме очевидных политических и экономических выгод, делает практически невозможными любые сколь-нибудь работающие иммиграционные ограничения.
Есть еще множество иллюстраций политической силы в биографии Маргарет Тэтчер, но сила эта, как показал дальнейший ход истории, большей частью была тактической, стратегически же она обернулась слабостью; как слабостью для ее страны, так и для тех, кто за ней следовал. Увидеть это можно из нижеприведенного материала.
Стратегическое самоубийство от Тэтчер до Медведева
В 1964 году к власти в Великобритании пришел лидер лейбористов Гарольд Вильсон. Одним из предвыборных обещаний нового премьера было «довести косную Великобританию до белого каления технической революции». Весьма парадоксальное высказывание для страны, с конца XVIII века бывшей мастерской мира, да и во времена Вильсона еще остававшейся в авангарде научно-технического прогресса. Но похоже, отрицательные тенденции к тому времени уже скопились в критическую массу.
Однако вскоре после прихода Вильсона к властина его беду его планамспециалисты оценили только что разведанные запасы нефти Северного моря. Они оказались столь значительными, что стратегию научно-технического развития перенесли с совершенствования авиационно-космических, био и прочих профильных для развития страны технологий на технологии разработки нефти на шельфе. Британцы стали пионерами, например, в деле привлечения промышленных ноу-хау в 1970-е годы модернизации методов нефтедобычи.
Кстати, этоответ идеологам, жестко противопоставляющим добычу и переработку углеводородов в России развитию высоких технологий. На самом деле тут знаменитая диалектическая триада тезисантитезиссинтезис. В синтезевысокие технологии добычи и переработки тех же углеводородов, коими Россия чрезвычайно богата, тем не менее даже усиленное развитие этой части технологий не уберегло страну от множества нежелательных последствий. Ничьи силы не безграничны. Сосредоточение усилий на одном направлении неизбежно ограничивает возможности развития других. А если это направление еще и выгодно, туда сами собой потянутся все способные сделать нечто полезное. Хозяйство Великобритании оказалось изрядно перекошено. Еще сильнее перекосило Нидерланды, также добравшиеся до подводных запасов. С тех пор все экономисты мира называют последствия скоротечного бума в одной отрасли, оборачивающиеся провалом всех прочих, нидерландской болезнью.
И все-таки не под влиянием обнаружения своей нефти, а под влиянием неолиберального фундаментализма технический прогресс Великобритании попал в бурное русло того течения, что ныне называют глобальной деиндустриализацией. Соединенные Штаты Америки и ряд других грандов мировой политики попали в то же время в ту же самую воронку. США, например, только за последние полтора десятка лет потеряли порядка трети рабочих мест. В абсолютном исчислении это более 5,5 млн высококвалифицированных рабочих, оказавшихся за пределами материального производства. Если в конце 1950-х на долю промышленности приходилось 28 % экономики США, то уже к 2008 году этот показатель составлял всего 11 %. Дальшебольше, т. е. в нашем случае «меньше». На начало 2010 года в промышленном производстве было занято столько же американцев, сколько в 1941 году. Производственная деградация налицо. Немцы удержались от подобного же провала только жесточайшей самодисциплиной и прямыми государственными ограничениями некоторых видов зарубежного инвестирования. Недаром сейчас именно ФРГпоследняя индустриальная надежда и опора всего Европейского Союза.
«Деиндустриализация происходит тотально, утверждал доктор наук Юрий Вячеславович Громыко несколько лет назад в статье «Сценарии развития энергетики как локомотива промышленной революции в России». Уничтожаются и схлопываются целые мультисистемы высокотехнологической мыследеятельности, например, в США разваливается хвала и гордость американской промышленности General Motors. Этот процесс деиндустриализации связан с тем, что деньги не вкладываются в воспроизводство инженерно-технической и социальной инфраструктуры. Основным механизмом получения прибыли является спекуляция ценными бумагами в hedge funds. Третичная денежная семиотика (ценные бумаги и дериваты) оказывается полностью оторвавшейся самодостаточной счетностью от процессов социального и инженерно-технического воспроизводства. Денежные заместители не являются показателями стоимости».
Например, некогда промышленный гигант Детройтсимвол автомобильной промышленности США. С 1950 годаза полвеканаселение города уменьшилось в два раза. А белое население (расовая сторона важна постольку, поскольку до недавнего временив частности, в эпоху расцвета Детройтаименно европеоиды составляли высококвалифицированную часть рабочих) уменьшилось в десять раз. Разрушены театры, библиотеки, школы, коими ранее славился Детройт. Зияют битыми стеклами офисы компаний «Аэрокар», «Бьюик», «Кадиллак», «Форд». У «Дженерал Моторс» сохранилось только одно офисное здание Детройт, кстати, на сегодняшний день город-банкротиндикатор общей деиндустриализации Америки.
И все же лидером в процессах деиндустриализации остается Великобритания. За последние три десятилетия британская промышленность сократилась почти на 70 %. Масштаб разрушений индустрии превосходит любое другое развитое государство мира. И это в государстве, которое некогда провозглашало модернизациювспомним призывы легендарной «железной леди».
В чем же причина такой деградации промышленности в экономически развитых странах? А в том, что политическая элита этих государств еще в конце 1960-х годов стала подпадать под влияние рыночного фундаментализма. Это понятие, кстати, ввел самый известный финансовый спекулянт Георг Шварц (после перевода фамилии на венгерский и произнесения ее на английскомДжордж Сорос): «Именно рыночный фундаментализм сделал систему мирового капитализма ненадежной. Однако такое положение дел возникло сравнительно недавно. В конце Второй мировой войны международное движение капитала было ограничено, в соответствии с решениями, принятыми в Бреттон-Вудсе, были созданы международные институты с целью облегчения торговли в условиях отсутствия движения капитала. Ограничения были сняты постепенно, и только когда примерно в 1980 г. к власти пришли Маргарет Тэтчер и Рональд Рейган, рыночный фундаментализм стал господствующей идеологией. Именно рыночный фундаментализм предоставил финансовому капиталу управляющее и руководящее место в мировой экономике»
Как и всякий фундаментализм, рыночныйвера. В данном случаевера в чудесную невидимую руку рынка. Мол, она сама все отрегулирует. Все должно проходить на фоне свободной и неограниченной конкуренции. Ничтони государство, ни международное сообществоне должно вмешиваться в экономику. Она сама собой найдет лучший образ действия.
Названные Соросом лидеры и стали главными могильщиками индустриального развития своих стран. В Великобритании во времена Маргарет Робертс (по мужуТэтчер), в Соединенных Государствах Америки при Роналде Рейгане насаждалась идеология постиндустриализма: дескать, времена тяжелой промышленности прошли, мы живем в такое время, когда надо переносить упор в работе с рук на голову. А заодно рекламировалось и либертарианствоучение о благотворности неограниченной экономической свободы: задача правительства в области экономики состоит в том, чтобы не мешать, максимально самоустраниться; нужно максимально открыть рынок для всех желающих со всего светав конкурентной борьбе экономика страны только выиграет.
Но как может выиграть экономика страны с высокими социальными стандартами, с жесткими экологическими нормами и прочими постиндустриалистскими завлекалками, когда по ту сторону фронта (границы) например, в третьем мирекопеечная зарплата, экология значения не имеет, и т. д. Именно в такие страны при Тэтчер и Рейгане перекочевали британские и американские «мастерские». Новым же хозяевам бывших мировых «мастерских» так было выгодней, удобней.
Вот что по этому поводу говорит российский исследователь и предприниматель Валентин Павлович Гапонцевсоздатель великолепной компании, специализирующейся на лазерных технологиях (кстати, его предприятие выжило только чудом, вопреки всем реформаторским объятиям Чубайса и К°): «Дело в том, что многими западными корпорациями управляют сейчас не инженеры, а финансисты. А для них главноесегодня получить доход. Такой человек идет работать в компанию и уже планирует, каким будет его следующее место работы. Ему надо выбрать что-то такое, что даст краткосрочный эффект, поможет решить какую-то проблемку. Он ее решит, отрапортует про гигантские успехи, а то, что он создал десять других проблем, это уже следующий будет разбираться. А сам он уже занял другую позицию. Это кошмар какой-то. Такие люди сейчас гробят экономику многих компаний. Особенно это актуально для публичных компаний, куда приходят спекулянты-инвесторы и начинают все разрушать».
А вот идеологи разрушения СССР считали: именно нерыночные отношения в Стране Советов привели к краху ее экономики. На мой взгляд, рыночная экономика на самом деле стимулирует научно-технический прогресс. Стремление к прибыли вынуждает внедрять новации в науке и технике. Но это актуально при добропорядочном капитализме! И существовал он только потому, что рядом жил, развивался и самим фактом своего существования конкурировал с самой концепцией рынка Союз Советских Социалистических Республик, ориентированный на научно-технический прогресс. Именно предательство командой БрежневаСуслова большевистских идеалов, основанных на стремительномопережающем уже известные нужды обществаразвитии науки и техники (вспомним и самое интеллектуальное в тогдашнем мире правительство Ульянова, и ГОЭЛРО, и ВСЕОБУЧ, и ЦАГИ, и т. д. программы, лишь впоследствии ставшие предметом подражания Запада), привело к дальнейшему развалу сперва нашей страны, а затем по цепочкекак уже виднои остального мирового хозяйства. Ильич предал Ильича.
Тогдав начале 1970-харабские страны, составившие костяк ОПЕК, объявили нефтяное эмбарго Западу. Лучший друг арабов Советский Союз стал по факту штрейкбрехером. На Запад пошел гигантский поток сырой нефти по демпинговым тогда ценам. Обратно хлынул поток нефтедолларов. В них и захлебнулся научно-технический прогресс СССР. Зачем напрягаться? Инвестировать в наукоемкое производство? Дешевле и проще купить на том же Западе готовую продукцию! А тот же Запад благодаря этим масштабным закупкам выдержал энергетический кризиз, да еще и свои производства модернизировал. Суслов же с Брежневым, по сути, закопали Косыгина с его экономическими реформами. А вот немного позже Дэн Сяопинфактически по следам Алексея Николаевичавывел свою страну из ужасающего мрака культурной революции. Китай не только поднялся со дна, но и рванул в космические высоты. Правда, и здесь не обошлось без продажных российских чиновников, скинувших за 30 сребреников советскую научно-техническую документацию по космосу. В общем, случилось то, что должно было случиться.