Ширер не мог уловить никакой обиды публики по отношению к той «фантастической, средневековой и очень дорогостоящей жизни, которую он ведет. Пожалуй, они бы и сами с радостью вели подобную жизнь, если бы им выпал шанс».
Геринг пользовался большим уважением среди своих офицеров поначалу. «Мы клялись именем фюрера и боготворили Геринга», писал один пилот бомбардировщика, объяснявший особенности Геринга его подвигами во время Первой мировой, когда тот был одним из лучших летчиков-асов и славился своей храбростью. Однако теперь некоторые из его офицеров и пилотов все сильнее разочаровывались в нем. За глаза они стали называть его «нашим жирдяем». Адольф Галланд, один из ведущих истребителей люфтваффе, неплохо изучил его и часто спорил с ним по поводу боевой тактики. На Геринга с легкостью влияла «горстка подхалимов», отмечал Галланд, добавляя: «Его придворные-фавориты часто сменялись, поскольку его благоволение можно было завоевать и удерживать лишь при помощи постоянной лести, интриг и дорогих подарков». Но Галланда еще больше беспокоило другое: судя по всему, Геринг не понимал, что методы боевых действий в воздухе со времен предыдущей войны радикально изменились. Летчик подчеркивал: «Геринг не обладал почти никакими познаниями в области техники и не разбирался в тактике боя современных истребителей».
По мнению Галланда, главной ошибкой Геринга стало назначение своего друга Беппо Шмида на пост начальника разведывательного управления люфтваффе подразделения, отвечавшего, в частности, за ежедневную оценку силы британской авиации. Это решение скоро привело к тяжким для Германии последствиям. «Беппо Шмид совершенно не годился на роль офицера разведки, отмечал Галланд, а это была тогда самая важная работа».
Тем не менее Геринг слушал только Шмида. Он доверял Шмиду как другу и, что еще важнее, наслаждался теми радостными вестями, которые тот, казалось, всегда готов предоставить своему шефу.
Когда Гитлер обратился к труднейшей задаче по завоеванию Британии, он что вполне естественно решил поручить ее Герингу. Тот пришел в восторг. В ходе Западной кампании все лавры достались сухопутной армии, особенно ее танковым частям, а авиация играла лишь второстепенную роль, обеспечивая поддержку с воздуха. Теперь же люфтваффе получило шанс стяжать славу. Геринг не сомневался, что его части победят противника.
Глава 7Для счастья достаточно
Франция стояла на грани уничтожения, немецкие самолеты наносили новые и новые сокрушительные удары по британским и французским силам, сконцентрировавшимся в районе Дюнкерка, а между тем личного секретаря Джона Колвилла мучила другая проблема он был влюблен.
Предметом его обожания стала Гэй Марджессон, студентка Оксфорда, дочь Дэвида Марджессона, того самого умиротворителя, на которого Клементина некогда так напустилась во время ланча. Два года назад Колвилл сделал Гэй предложение, но она ответила отказом. С тех пор он испытывал по отношению к ней противоречивые чувства: его влекло к ней, но отсутствие взаимности с ее стороны отталкивало. Разочарование заставляло его искать и находить недостатки в ее характере и поведении. Впрочем, это не мешало ему постоянно искать ее общества.
22 мая, в среду, он позвонил ей, чтобы удостовериться, что их договоренность насчет ближайшего уик-энда остается в силе: планировалось, что он заедет к ней в Оксфорд. Но она отвечала уклончиво. Вначале она сказала, что ему незачем приезжать, потому что ей надо поработать, потом уверяла, что днем планирует кое-чем заняться в университете. Он убеждал ее все-таки исполнить договоренность, которую они заключили еще несколько недель назад. Наконец она уступила. «Она сделала это так неохотно. Я был весьма уязвлен тем, что она могла предпочесть какое-то жалкое студенческое задание встрече со мной, писал он. Просто удивительное безразличие к чувствам другого человека хотя вы делаете вид, что относитесь к нему с симпатией».
Впрочем, этот уик-энд начался на оптимистической ноте. Субботним утром Колвилл поехал в Оксфорд на машине. Стояла замечательная весенняя погода, воздух был пронизан солнечным светом. Но к его приезду небо затянуло облаками. После ланча в пабе они с Гэй поехали в Клифтон-Хэмпден, деревню чуть южнее Оксфорда, на берегу Темзы. Там они некоторое время валялись на траве и беседовали. Гэй была подавлена из-за войны и тех ужасов, которые та сулила. «Тем не менее мы неплохо провели время, пишет Колвилл, и мне для счастья было достаточно просто быть рядом с ней».
На другой день они вместе бродили по территории колледжа Святой Магдалины и некоторое время посидели, беседуя, но беседа как-то не задалась. Потом они поднялись в ее комнату. Ничего особенного там не произошло она уселась заниматься французским, а он вздремнул. Позже они заспорили о политике. Гэй с недавних пор объявила себя социалисткой. Они гуляли по берегу Темзы (в границах Оксфорда она именуется Изидой), с ее бесчисленными плоскодонками и раскрашенными баржами. Ближе к вечеру они забрели в расположившийся на самом берегу реки паб XVII века «Траут-Инн» (или попросту «Траут» [ «Форель»]). Вышло солнце, и погода вдруг стала «великолепной», пишет Колвилл: объявилось «голубое небо и как раз такое количество облаков, чтобы заходящее солнце смотрелось эффектнее».
Они обедали за столиком с видом на водопад, старый мост и край леса. Потом они пошли по пешеходной дорожке вдоль реки. Неподалеку играли дети. Перекликались чибисы. «Нет и не было лучшего пейзажа, среди которого можно ощущать себя счастливым, пишет Колвилл. Никогда не испытывал большей безмятежности и умиротворения».
Гэй чувствовала то же самое. Она сказала Колвиллу, что «счастья можно достичь, лишь если живешь настоящим мгновением».
Эта фраза казалась многообещающей. Но когда они вернулись в ее комнату, Гэй еще раз повторила свое решение: они с Колвиллом никогда не поженятся. Он пообещал подождать на случай, если она передумает. «Она настаивала, чтобы я отказался от своих чувств, пишет он, но я сказал ей, что главное стремление всей моей жизни чтобы она стала моей женой. И что я не могу перестать вздыхать об этой недостижимой луне, потому что эта луна значит для меня все».
Ночь с субботы на воскресенье он провел на диване в принадлежащем семье его неввестки Джоан домике, расположенном на территории одного из близлежащих поместий.
В то же воскресенье, 26 мая, около семи часов вечера, Черчилль распорядился начать операцию «Динамо» эвакуацию Британских экспедиционных сил с побережья Франции.
Между тем в Берлине Гитлер приказал своим танковым колоннам возобновить наступление на БЭС, которые теперь сосредоточились в портовом городе Дюнкерке. Правда, его войска двигались менее решительно, чем ожидалось: они рады были предоставить геринговским бомбардировщикам и истребителям возможность завершить выполнение этой задачи.
Но Геринг неадекватно воспринимал события, разворачивающиеся у побережья Дюнкерка, где готовились к эвакуации британские солдаты (которых немцы называли «томми»).
Через пролив переправляются лишь несколько рыбацких шхун, заметил он 27 мая, в понедельник. Надеюсь, эти томми умеют плавать.
Глава 8Первые бомбы
Мир затаив дыхание следил за этой операцией. Король каждый день отмечал количество бойцов, которым удалось спастись. Британское министерство иностранных дел ежедневно направляло Рузвельту подробные сведения о ходе эвакуации. Поначалу Адмиралтейство ожидало, что на британский берег смогут благополучно переправиться самое большее 45 000 человек. Сам Черчилль считал, что максимум 50 000. Но реальное количество переправившихся в первый день (всего 7700 человек) вроде бы показывало, что обе оценки чересчур оптимистичны. Второй день (28 мая, вторник) оказался более удачным: эвакуировалось 17 800 человек. Но это все равно было значительно меньше тех масштабов эвакуации, которые требовались Британии для того, чтобы воссоздать полноценные боевые части. Однако Черчилль не опускал рук. Более того, казалось даже, что он полон энтузиазма. Впрочем, он понимал, что другие не разделяют его оптимизм: так, во вторник один из членов военного кабинета заявил, что перспективы БЭС выглядят «мрачнее, чем когда-либо».
Черчилль отлично осознавал, что уверенность и бесстрашие лучше всего передаются личным примером, поэтому он издал распоряжение о том, чтобы все министры демонстрировали силу духа и позитивный настрой: «В эти тяжелые дни премьер-министр будет весьма признателен своим коллегам в правительстве, а также ответственным должностным лицам за поддержание высокого морального состояния лиц, их окружающих, не преуменьшая серьезности событий, но выказывая уверенность в нашей способности и непреклонной решимости продолжать войну до тех пор, пока мы не сокрушим волю врага, желающего стать господином всей Европы».
В этот же день он постарался раз и навсегда положить конец любым мыслям о том, что Британия могла бы искать мира с Гитлером. Выступая перед 25 министрами, он сообщил им то, что ему известно о разгроме, угрожающем Франции, и признался, что даже он сам некоторое время рассматривал возможность переговоров о мире с Германией. Но теперь все изменилось, объявил он: «Я убежден, что все вы в едином порыве вышвырнули бы меня из правительства, если бы я хоть на мгновение задумался о том, чтобы пойти на переговоры или сдаться. Если долгой истории нашего острова суждено наконец завершиться, пускай в финале каждый из нас лежит на земле, захлебываясь собственной кровью».
На несколько мгновений наступила ошеломленная тишина. Потом министры, все до единого, поднялись с места, окружили его, принялись хлопать его по спине, громогласно выражая одобрение. Для Черчилля это было несколько неожиданно, но он испытал немалое облегчение.
«Он был прямо-таки великолепен, писал Хью Дальтон, один из тех министров. Самый подходящий человек для этого времени, другого такого у нас нет».
Здесь, как и во многих других речах, Черчилль продемонстрировал впечатляющую способность: умение делать так, чтобы слушатели ощущали себя значительнее, сильнее, а главное храбрее. Как полагал Джон Мартин, один из его личных секретарей, премьер «излучал уверенность и непоколебимую волю, которые заставляли людей проявлять силу и отвагу». Мартин писал, что под руководством Черчилля британцы начали воспринимать себя как «героев гораздо более масштабного действа, борцов за правое дело, которое непременно восторжествует, потому что за него сражаются даже звезды на своих небесных путях».
Он делал это и на более личном уровне. Детектив-инспектор Томпсон вспоминал один летний вечер в Чартуэлле (кентском доме Черчилля), когда премьер диктовал секретарше очередные служебные записки. В какой-то момент он открыл окно, чтобы впустить освежающий сельский ветерок, и в помещение влетела крупная летучая мышь. Она принялась бешено метаться по комнате, то и дело пытаясь спикировать на секретаршу. Та пришла в ужас, но Черчилль, судя по всему, не обращал никакого внимания на происходящее. Наконец он заметил, как девушка конвульсивно вжимает голову в плечи, и осведомился: что-то случилось? Она указала на крылатого агрессора «большого и чрезвычайно враждебно настроенного» (как позже написал Томпсон).
Ну вы же не боитесь какой-то там летучей мыши, а? проговорил Черчилль.
Но она ее боялась и дала это понять.
Я вас защищу, пообещал Черчилль. Продолжайте работу.
Эвакуация из Дюнкерка в итоге оказалась невероятно успешной. Тут помогли и приказ Гитлера о временном прекращении наступления, и плохая погода над Ла-Маншем, мешавшая налетам люфтваффе. «Этим томми» все-таки не пришлось демонстрировать свое умение плавать. В Дюнкеркской эвакуации было задействовано в общей сложности 887 морских транспортных средств, из которых лишь четверть принадлежала Королевскому военно-морскому флоту. Помимо кораблей ВМФ в операции участвовало 91 пассажирское судно, а также целая армада рыболовных шхун, яхт и других маленьких судов. Удалось спасти 338 226 человек, в том числе около 125 000 французских солдат. Еще 120 000 британских бойцов еще оставались во Франции (в том числе Филипп, старший брат Джона Колвилла), но сейчас они пробирались к эвакуационным пунктам, расположенным на других участках французского побережья.
Сноски
1
Overy, Bombing War, 20.
2
"Examples of Large German Bombs," Dec. 7, 1940, HO 199/327, UKARCH. См. также: "Types of German Bombs and Mines," Jan. 3, 1941, HO 199/327, UKARCH. Точная масса бомбы «Сатана» (до округления) 3970 фунтов.
3
Fort, Prof, 130; Overy, Bombing War, 1415.
4
«Сокрушительный удар» элемент популярной в межвоенный период теории стратегических бомбардировок, способных, как считалось, обеспечить победу в войне без активных боевых действий на суше или на море за счет разрушения ключевых инфраструктурных объектов противника. Следует отметить, что руководство нацистской Германии к этим теориям относилось с некоторым скепсисом, считая авиацию прежде всего средством поддержки сухопутных и морских сил, а стратегические бомбардировки скорее средством морального подавления, чем решающим элементом военной стратегии. В военно-политических кругах Великобритании и США, однако, бытовало противоположное мнение. Прим. ред.
5
Süss, Death from the Skies, 407.
6
Colville, Fringes of Power, 1:20; Harrisson, Living Through the Blitz, 24, 39.
7
Ryan, Bertrand Russell, 146; Field, "Nights Underground in Darkest London," 13.
8
Harrisson, Living Through the Blitz, 24.
9
"Mortuary Services," Department of Health, Scotland, March 1940, HO 186/993, UKARCH.
10
Там же; Süss, Death from the Skies, 409.
11
"Civilian Deaths due to War Operations," Department of Health, Scotland, Feb. 28, 1939, HO 186/1225, UKARCH.
12
Stansky, First Day of the Blitz, 101, 102.
13
Решение о выпуске 14 млн копий было принято 24 апреля 1941 года. Прим. ред.
14
"World War II Diary," 49, Meiklejohn Papers; Bell, "Landscapes of Fear," 157.
15
Basil Collier, Defense of the United Kingdom, 69; Longmate, Air Raid, 78.
16
Ziegler, London at War, 73; Ogden, Life of the Party, 77.
17
"World War II Diary," 15, Meiklejohn Papers.
18
Longmate, Air Raid, 74; Manchester and Reid, Defender of the Realm, 104.
19
Парламентский секретарь руководитель отдела по связям с парламентом. Прим. пер.
20
Nicolson, War Years, 77, 84, 91.
21
Thompson, Assignment, 164.
22
К описываемому периоду Черчилль успел несколько раз сменить свои политические пристрастия: начав политическую карьеру членом Консервативной партии, через четыре года он перешел в Либеральную, чтобы еще через 20 вернуться к консерваторам (в промежутке успев попробовать себя и в качестве независимого кандидата). Кроме того, его выступления в парламенте и решения, принимаемые на государственных постах, часто шли вразрез с политической платформой партии, к которой он формально принадлежал. Прим. ред.
23
Wheeler-Bennett, King George VI, 444n. Подробнее о чувствах короля по отношению к Черчиллю см. там же, 445446.
24
Слова, обращенные Кромвелем к парламенту, члены которого не переизбирались с 1640 года и теперь решили сделать свое членство пожизненным. Парламент после этого был распущен. Прим. пер.
25
Olson, Troublesome Young Men, 294; Andrew Roberts, "Holy Fox," 196. (Олсон дает три восклицательных знака в конце каждой из трех фраз, Робертс лишь один, в конце последней. Впрочем, представляется, что это был подходящий момент для восклицаний.)
26
Olson, Troublesome Young Men, 306.
27
Нижние Земли историческое название территорий, на которых расположены современные Нидерланды, Бельгия и Люксембург. Прим. ред.
28
Andrew Roberts, "Holy Fox," 209.
29
Там же, с. 208.
30
Wheeler-Bennett, King George VI, 443444. Уилер-Беннетт чуть меняет королевскую формулировку: в оригинале «с какой ужасной несправед[ливо]стью».
31
Там же, с. 444.